«Последние истории» kitabının incelemeleri, sayfa 2

Книга Ольги Токарчук «Последние истории» состоит из трёх частей: первая, в которой главная героиня, Ида, едет в отчий дом, но по пути попадает в автокатастрофу и проводит несколько дней с незнакомцами; героиня второй истории, пожилая женщина, сталкивается со смертью мужа и рассуждает о своей жизни, переездах, войне, смерти собственной дочери; героиня третьей истории, Майя, составляет путеводители и путешествует вместе со своим сыном на тёплый и далекий остров. Всех трёх очень разных героинь объединяет несколько вещей: во-первых, они родственницы (женщина из первой истории дочь героини из второй истории, героиня третьей истории – дочь женщины из первой истории и внучка героини из второй). Во-вторых, героини сталкиваются лицом к лицу со смертью: автокатастрофа и смерть собаки в первой истории, смерть мужа – второй, смерть знакомого – в третьей. Также во всех трёх историях столкновению со смертью побуждает героинь вспоминать и рефлексировать насчёт своей жизни. На мой взгляд, самое трогательное и пронзающее описание прошлого встречается во второй истории. Больше всего меня поразил используемый автором язык: женщина рассуждает о смерти мужа, о войне, о смерти дочери, о потерянной любви с грустной забавностью. Это именно тот случай, когда форма повествования не совпадает с содержанием: история жизни женщины несправедливая и несчастливая, но форма описания событий такая, что читателю требуется время, чтобы полностью этим проникнуться. Например, рассуждая о смерти мужа, героиня говорит:

«Петро умер в воскресенье вечером. Хорошо, что вечером – если б умер утром, я бы сидела целый день одна. А так – вечером – и получилось лучше и для меня, и для него.»

Такой язык, на мой взгляд, синоним смиренности: так говорят о том, что прошло и что нельзя уже изменить. В этом нет грусти, нет даже сожаления, только констатация факта. Таким повествованием описана история всей жизни третьей героини, оно завораживает. Первая история, в которой женщина попадает в автокатастрофу, представляется мне тягучим туманом. По пути в дом своего детства Ида не замечает указатель, врезается в дерево и в поисках крова попадает в семью из двух пожилых людей. Сначала она планирует остаться на ночь, но остаётся на несколько суток. В какой-то момент мне начало казаться, что она останется там навсегда: её все время что-то останавливало от звонка на работу, к доктору, дочери. Эта история о грусти, тоске и одиночестве, о том, как тяжело возвращаться туда, где тебя никто не ждёт. Как и мать, Ида вспоминает о своей жизни, но уже с грустью и разочарованием: неудачный брак, выросшая дочь, поднадоевшая работа, бесконечные мысли о том, почему получилось именно так, как получилось. Особенно мне понравился язык этой главы: тягучий и холодный, как зима и метель, из-за которой героиня попала в беду.

«Явь от сна отличает напряженная работа ума: мысли — вечные, растяжимые атомы мира, звенящие, трепещущие, не имеющие начала и конца струны, космические снаряды, мчащиеся со скоростью света, будто посланцы иных галактик. Они вселяются в голову и сцепляются в бесконечные вереницы при помощи отдельных деталей, ассоциаций, аналогий. Вообще-то неизвестно, как именно это происходит, что удерживает мысли вместе, какие законы, да им и самим это неведомо, в законах они не нуждаются, просто подстраиваются под них, на мгновение складываются в великолепные четкие фигуры, фантастические снежные хлопья, коварно выстраиваются в цепи причин, поводов и следствий, чтобы затем в один миг все это разрушить и разбить, оборвать и перевернуть вверх дном, двинуться вперед, но не по прямой, а по кругу, по спирали, зигзагами; или, наоборот, исчезнуть, замереть, впасть в спячку и потом вдруг взорваться, хлынуть лавиной. Можно уцепиться за какую-нибудь мысль, первую попавшуюся, поймать, словно воздушного змея за ниточку, подняться вместе с ней или задержать на секунду, рассмотреть внимательно и отложить в сторону, чтобы дать место другим, еще более путаным и нахальным. Наяву они изображают порядок, лукавят; сон срывает с них маски. Ночью мысли гуляют напропалую. Как и льющийся в окно свет, они делаются все более настойчивыми и отчетливыми, складываются в обманчивые шеренги и отправляются завоевывать день, растягивая его в разные стороны, разрезая на мелкие полоски, размусоливая. Мыслительный механизм запущен».

Третья история о Майе мне понравилась меньше всего. В ней не было тех переживаний, которые были бы описаны так искренне и щемяще, как предыдущие истории. Здесь также есть одиночество, грусть, отречённость от внешнего мира, но чего-то этой истории не хватило. Я думаю, что это неплохая книга, чтобы начать знакомство с творчеством Ольги Токарчук, меня, по крайней мере, она не оставила равнодушной.

Три женщины, три поколения, три рассказа: «Чистый край» - мать (едет проведать дом, где когда-то жила, но по дороге случается авария), «Парка» - бабушка (доживает в доме на отшибе), «Фокусник» - дочка (которая уже тоже мать, путешествует с сыном). Здесь нет хронологии, нет “преемственности” или внутрисемейного конфликта, но есть разное отношение к жизни. Несколько цитат себе на память.

история о женщине, которая несколько лет вынашивала ребенка, носила его с удовольствием и, похоже, не хотела рожать

сон умеет мягко разделять события

я что всегда любила – находить между нами отличия - между собой и им

Каждые семь лет надо жениться заново, потому что каждые семь лет человек меняется. Надо обновлять всякие договоры, обязательства.

Мысленно с удовлетворением отмечаю еще одно различие между ним и мной - вначале ведь ищут скорее сходство.

Деньги кончаются. Днем. Ночью это не имеет значения.

Любимые книги - «Кристин, дочь Лавранса» и «Анна Каренина»

И вновь тема "турист" или "путешественник":

Эти люди – лишь случайные путники, что передвигаются по прямой между двумя точками. Они цепляются за сушу, каждая стоянка для них – пусть мгновенное, но завладевание клочком земли: они обустраивают его – вот хоть развешивая в гостиничном шкафу одежду и расставляя на полочке в ванной зубные щетки. Их путешествие – видимость, потому что направлено к заранее намеченной цели; они или ищут общества других людей, или тянутся к вещам. Наносят визиты или осматривают достопримечательности.

Ее ступни не касаются почвы. Она парит – поэтому тем, кто твердо стоит на земле, кто пускает корни, едва успев остановиться, – таким людям кажется, будто она убегает. Нет, она не убегает. Ее дом – дорога, она живет в пути. А путь – не линия, соединяющая две точки в пространстве, – это иное измерение, особое состояние.

И совсем неожиданно у Токарчук тема медитации, причем очень продвинутой!

Что позволяет человеку видеть себя? Кто смотрит на него и на кого смотрит он? Кем на самом деле является тот, кого именуют «я», – наблюдающим или объектом наблюдения? Невозможно, чтобы оба они были «я», – нелогично, парадоксально. Это означало бы двойственность.

«Я» всегда слишком приближается к «ты», приходится отстаивать дистанцию, контролировать ее. Так что лучше сделать из «ты» «он», такие отношения наиболее безопасны, не позволяют «ты» подойти слишком близко.

Превратить мир в «он», чтобы можно было пользоваться им как вещью.

Такое бывает. Очень редко в последние времена, но бывает. Но, собственно, ради этого обычно и читаешь. Тратишь кучу времени на то, чтобы ряд черных символов на белой бумаге мысленно преобразовать в образы. Так вот: есть авторы, которые каким-то чудесным образом оплодотворяют написанные ими предложения. И абзацы, вроде бы такие обычные и ничем не притязательные, оживают настолько, что за ними встают до чрезвычайности реальные картины и люди - в гораздо большей степени живые, чем иные знакомые, с ними сродняешься, жалеешь их, любишь и понимаешь, почти как близких. Не знаю, волшебная палочка у них, наверное, есть? или заклинание они какое знают? Или Господь им живительный свой огонь передал? Слова вроде бы те же самые, что у всех, и стоят в довольно обычном порядке, ничего сногсшибательного – а на выходе - удивительное чудо жизни. Вот и Ольга Токарчук – редкое доказательство, что Нобелевскую премию недаром, неслучайно, заслуженно дают – и замечательно, что польскую авторку стали у нас после стокгольмского триумфа (2018, присуждена в 2019) широко (и, кстати, очень качественно!) переводить и продвигать. Я уже писал о двух недавних книгах Токарчук. Они тоже были хороши. И вот еще одна – по-моему, даже и лучшая: небольшая форматом, не выдающаяся объемом (288 стр.). Там три истории – на первый взгляд, не связанных друг с другом – а потом выясняется, что очень даже связанных. Три судьбы, три женщины. И вроде бы тема такая, что бррр: Смерть – а все равно, как классиками заповедано: оптимистично, сочувственно, с глубоким пониманием человечьей природы. Я рад, что прочел и вам от души советую. 69-я страница: «…Ида водит экскурсии. Она работает в крупном туристическом агентстве «Сердце Европы». Или, если хотите, «The heart of Europe». Название претенциозное, на вырост, как и многое в этом городе. Офис расположен в высотном здании, которое носит гордое имя на каком-то чуднОм языке – «Саксонский Гарденс». Где находится сердце Европы, никто точно не знает, с этим еще не определились, а агентство специализируется на пяти городах: Варшава, Прага, Краков, Берлин, Вена – огромный неправильный пятиугольник, кабалистическая печать на карте. «Сердце Европы» организует туры, и эта пятерка городов оказывается порцией совершенно неудобоваримой: туристы путают соборы, музеи и исторические центры, забывают названия рек. Слава богу, что есть сувениры – кружка с портретом Кафки и футболка с надписью «Checkpoint Charlie» позволяют отличить Прагу от Берлина…» Нет, ну правда же! Как интересно: что было раньше, и будет после, и что за Ида, и что с ней станет. И глубина и точность не обманывают.

Если кто ещё не распробовал стиль письма и мышления Ольги Токарчук, этот сборник рассказов предоставит эту возможность. Автор пессимистичный, наблюдательный и подробный, а тема смерти и потерянности маячит почти всегда.

Можно было догадаться, что название следует понимать буквально: "последние истории" - это истории об умирании и смерти. Смерть по Токарчук вовсе не страшна, и приходит вовсе не мгновенно. Нет никакой "земли в хрипящем горле" - а просто постепенно начинаешь обходиться все меньшим количеством вещей, интересоваться все меньшим количеством вещей, все больше принимать как должное, все больше прирастать к месту. Собственно, в естественном порядке вещей так и бывает, когда смерть является лишь логическим продолжением доведенной до точки старости. Книга представляет собой три истории женщин из одной семьи: мамы - бабушки - внучки. Несмотря на разницу в возрасте, в каждой из них, включая внучку (которая уже вполе взрослая женщина с сыном-школьником) чувствуется какой-то налет старости и умирания, начала конца, дряхления, перехода в неживое. Причем даже не скажешь, в ком больше - во всех одинаково, что доказывает, что кровь не водица. Истории разные по сюжету, но совершенно одинаковые по духу. Героини не двигаются, и это основное объединяющее в сюжете, пожалуй. Каждая статично остается в тех обстоятельствах, в которых оказалась в начале своей истории, хотя здравый смысл говорит читателю, что вообще-то из некоторых следовало бы активно выбираться. Бабушка тихо живет со своим только что умершим мужем. Зима, гора, никуда не пройдешь, связи нет, а труп ее вовсе не пугает, он и при жизни, похоже, не был живчиком. Мать так же "приживается" у людей, пожилой пары, у которых оказалась соверешенно случайно и не должна быть. Дочь сидит на экзотическом острове в теплом море, как будто это глухая занесенная снегом восточно-европейская деревня - так же от ее истории немного тоскливо и неуютно. Возможно, это как раз признак жизни - попытки активно изменить ситуацию, в которой оказался. И активное перемещение в пространстве, а не только по времени, где тебя несет потоком, а ты и не замечаешь, как мимо движутся берега. Повествование очень лиричное, приглушенное, но безусловно мастерское. И вот я пока читала, думала, ну да, это все очень славно написано, это все есть и у Кундеры, и в гораздо большей степени - у Павича, вся эта бытийность, помноженная на красивый язык и Восточную Европу. Но не на Нобелевскую премию (почему ее тогда нет у Павича и Набокова, например)? С другой стороны, все премии в той или иной степени - политизированный шлак, а Токарчук правда милая и хороший писатель вне зависимости от.

Для меня книга очень сложная, хоть я и люблю психологические книги, но здесь, уже к середине книги мне стало не по себе, слишком дипрессивно, тяжело на душе после прочтения. Я потом долгое время не могла отойти от мысли бренности бытия..

Книги делятся на те, которые хочется перечитывать, и те, которые больше одного раза читать нет смысла.

Для меня, книги Ольги Токарчук относятся к первой категории.

Спокойное повествование о жизни и той грани, где жизнь переходит в смерть.

Особенно мне понравилась первая история. Никаких «резких движений» и ярких красок, магический реализм, как он есть.

Всё происходит как во сне.

И смерть, как естественное продолжение жизни, не пугает.