Kitabı oku: «Преступление тысячелетней давности», sayfa 2
2. Хельга
Темнота сменилась ярким режущим светом и запахом полыни. Горячая струя ударила Родиона в лицо. Он вытер пахнущую железом кровь тыльной стороной ладони и посмотрел на атакующего наездника, который в бою перерубил артерию его лошади. Правильные черты лица врага и лукавый изгиб капризных алых губ завораживали своей дерзкой красотой. У воина был тонкий, чуть заостренный нос, длинные русые, вьющиеся, с медным оттенком волосы на солнце отливали блеском старинной флорентийской бронзы. Светло-зелёные глаза соперника сверкали воинственностью и решимостью, но в то же время были наивны и нежны. А ярость делала незнакомца особенно привлекательным.
Бронзовые латы всадника сверкали огнём, а хорошо сшитая, изысканная одежда из мягкой кожи была украшена узорами из золотых и серебряных нитей. Ноги были обуты в боты с блестящими шпорами. Шею незнакомца обнимало ожерелье из кусочков кораллов вперемежку с громадными жемчужинами, а на руках из-под рукавов куртки были видны браслеты из меди и серебра. Украшения и способ, которым были заплетены волосы, уложенные вокруг головы, доказывали, что, несмотря на мужской костюм, всадник был женского пола.
Дева- воительница Хельга
За спиной девушки висел лук, а на бедре – охотничий нож с золотой рукояткой. Она так грациозно держала поводья в левой руке, в полной мере демонстрируя свою природную грацию и стройность, что у него от одного её вида перехватило дыхание.
«Что происходит?» – пронеслось в голове. В этот момент раненая лошадь пошатнулась, бросилась в сторону, затем резко повернула к воде и рухнула на мокрый песок у самого прибоя.
В миг, когда конь был готов расстаться с жизнью и упасть на песок, в голове у седока промелькнула мысль: «Где я?» И тут же, словно по волшебству, тело его сгруппировалось, почувствовало прилив сил и ловкости, и он, одним прыжком перевернувшись в воздухе, словно акробат в цирке, уверенно приземлился на ноги перед лошадью девушки.
– Ты кто? – удивился он своему собственному голосу. Тот звучал грубо и в нём слышались нотки гнева.
– Я – Хельга из рода Онуэров.
В два счёта он очутился у ног всадницы, схватил её за пояс и стащил на землю, другая рука оказалась на ее изящной шее.
В этот момент Хельга взяла его за руку – ладонь была столь тёплой и мягкой, что он потерялся и вновь посмотрел ей в глаза.
Девушка улыбнулась и почти на ухо прошептала:
– А ты – сильный воин. Скажи, как тебя зовут?
При этом прикосновении, при звуке ее нежного голоса он опомнился.
– Радосвет, именем нарекли при рождении.
Мужчина убрал руку с шеи девушки, но продолжал крепко держать за талию.
Хельга звонко засмеялась, обняла Радосвета и прошептала:
– Не спеши. Это может быть опасно.
– Что опасно? – Он был готов поцеловать воительницу.
В этот момент девушка левой рукой выхватила из колчана стрелу и с силой вонзила её в шею противника. Мир закружился в безумном вихре, окрасившись в алые и чёрные тона…
Он очнулся в белой палате. Медленно открыв глаза, понял, что к нему возвращается сознание. Белые стены давили, а тишину нарушал лишь равномерный писк медицинского оборудования. Его мозг пытался восстановить воспоминания, разум цеплялся за последние мгновения, старался собрать разрозненные кусочки пазла в единое целое, но реальность ускользала от Родиона, как тень в полумраке.
На мгновение ему показалось, что он один в палате. Но вскоре в дальнем углу возник силуэт медсестры. Она подошла к нему и посветила маленьким фонариком в глаз, затем взглянула на показания мониторов. В её взгляде было что-то успокаивающее, словно она знала, что с ним всё будет хорошо.
Прошло несколько секунд, и он почувствовал лёгкий дискомфорт от маски на лице. Родион не смог сдержать порыв и попытался поднять руку, чтобы освободиться, но тут же понял, что его движения сковывает какая-то невидимая сила. В голове пронеслось: «Где я? Почему я здесь?» Но ответ так и не пришёл. Лишь гулкое эхо мысли о том, что ему нужно бороться за жизнь… Или это кто-то сказал?
Мелькнул противоестественный вопрос: «Как же меня зовут?» – и вновь темнота.
Хельга проводила взглядом всадников, которые умчались по песчаному берегу реки вглубь леса. Ещё раз взглянула на тело убитого ею русича и, резко развернув своего коня, поскакала в лагерь к своим.
Воительница мчалась по узкой тропе, её мысли бурлили, как река под весенним льдом. Образ русича с голубыми, словно июльское небо глазами и кровью на руках не покидал её. Она защищалась, но на мгновение почувствовала, что этот странный мужчина с варварскими повадками ей симпатичен.
Впереди уже виднелись огни лагеря, но она не могла избавиться от непонятного чувства вины и тревоги.
Когда Хельга прискакала к своим, все обсуждали русов и недавнюю схватку. Девушка быстро прошла к своему шалашу и попыталась уединиться, но к ней подошёл Ирвин – конунг их драккара. Он с тревогой посмотрел на неё и спросил: «Что случилось?» В его взгляде читалось беспокойство. Она опустила глаза, не зная, как объяснить, что смерть русича оставила в её душе тяжёлый след. «Мы потеряли воинов», – наконец произнесла она, чувствуя, как каждое слово отнимает у неё силы. В этот момент Хельга вдруг поняла, что больше не хочет быть воительницей. Но как сказать об этом конунгу?
Той весной холодное море было неспокойным. Когда их драккар вошёл в Днепр, все были истощены и страдали от цинги. Но весна уже брала своё, и однажды, во время одной из остановок, Хельга решила сойти на берег вместе с другими воинами, чтобы собрать для команды молодую крапиву.
Мужчины с топорами отправились в лес за дровами, часть команды осталась смолить драккар, а небольшой отряд, к которому примкнула и Хельга, углубился в земли русичей в поисках пищи.
Когда они пришли в деревню, одна из женщин согласилась обменять съестные припасы на их товар (кольчуги и мечи), но сказала, что нужно сходить к местному кузнецу, а тот якобы живет в лесу.
Отряд двинулся за ней. Сначала они шли по тропинке. Но потом она куда-то пропала. Дальше начинался непролазный бурелом, однако женщина каким-то чудом находила путь. И вдруг, совершенно неожиданно, лес закончился. Перед воинами раскинулась обширная поляна, на которой возвышались три могучих дерева. Рядом с ними сверкало на солнце квадратное озеро. Женщина, которая вызвалась их проводить, исчезла. А из-за деревьев посыпался град стрел. Несколько человек из отряда Хельги упали замертво у ее ног, другие успели спрятаться в чаще. Хельга же просто села на камень, лежавший у дерева, и устало опустила руки.
Ни одна стрела не задела её. Вскоре всё было кончено. От их отряда почти никого не осталось. Из леса вышли люди, одетые в шкуры и мохнатые шапки. В руках у них были короткие, слегка изогнутые мечи, отливавшие на солнце серебром.
Хельга понимала, что жить ей осталось немного. Она подняла лицо к солнцу, прошептала молитву и потеряла сознание.
Женщина наконец-то простила себя за сына и за то, что не предупредила сестру о том, как правильно встретить мальчика аульвы.
Она, словно подхваченная легким ветерком, взмыла к небесам… Хельга парила над озером, лесом. Проплывая над рекой, заметила ладью, на которой прибыла в эту дикую страну.
Когда из виду исчезла водная гладь, она постепенно стала снижаться и оказалась на окраине леса. Воздух здесь был чист и свеж, пахло мятой и полевыми цветами. Природа мирно дремала. Казалось, ничто не может нарушить ее покой. Душевная боль притупилась, Хельга прислонилась к одинокой сосне и увидела аульву, которая в руках держала одежды валькирии, а сверху лежал ее свадебный пояс.
«Вот он, мой час!» – пронеслось в голове у Хельги. И в этот момент она вспомнила о своем муже и погибшем сыне. Смахнув невидимую слезу, женщина подошла к аульве, взяла в руки пояс, посмотрела в небесно-голубые глаза эльфийки, но, поддавшись внутреннему порыву, бросила пояс к её ногам, резко развернулась и побежала в сторону реки. Ветки деревьев наотмашь били по лицу, плечам и груди женщины, острые коряги до крови царапали ноги, но боли она не чувствовала. Она чувствовала иное: за ней наблюдают. И взгляд, устремленный на нее, был полон не праздного любопытства, а злорадства.
Один! Бог, который заприметил ее в ту роковую ночь и велел своим подданным сделать всё, чтобы она стала валькирией! И, в отличие от Хельги, он знал, как именно женщина должна поступить. Все было предрешено в ту страшную ночь – Йоль. Нить судьбы, сплетенная волшебницами-норнами, не должна быть прервана волей простой земной женщины, но Хельга решила иначе. Она догадалась о намерениях Одина.
Молодая, но уже столь несчастная женщина не желала становиться подданной своенравного и жестокого бога войны и смерти. Однако решение Хельги не только меняло канву ее собственной судьбы, но и запускало колесо событий, которые мудрый Один не планировал. А он этого ой как не любил!
Бог войны осознавал, что если Хельга примет другую веру, она станет грозным оружием, направленным против него самого. Сила, которую он вложил в её сущность, уже начала изменять реальность, влияя не только на её судьбу, но и превращая её в источник разрушительных конфликтов. Хельга начала видеть странные сны, в которых ей открывались тайны древних ритуалов. Каждое утро она просыпалась с новыми способностями и знаниями, которые давали ей преимущество в битвах и позволяли одерживать верх над своими врагами. Этот дар, полученный от самого Бога войны, стал источником её мятежного духа.
Другие божества не могли не заметить эту силу и, вероятно, стремились использовать её в своих целях. Если Хельга обретёт новую веру, сила, дарованная ей в ночь Йоль, уже не сможет быть отнята. Однако это может привести к столкновению более могущественных сил, чем те, с которыми он сталкивался ранее.
Великий Бог Один, облачённый в сверкающие доспехи, стоял, созерцая бескрайние просторы, укрытые мрачными облаками и понимал, что для достижения своей цели ему необходимо собрать могучую армию, а силы, в которых он нуждался, скрывались не только в мире живых, но и в тайных уголках потустороннего мира, где серые сущности уже плели свои тёмные замыслы.
Наступали новые времена: сущности из иных миров становились все сильнее, а Великий Бог Один стремился установить свою власть над обширными землями, наполненными великим духом, простирающимися от правого берега Днепра до Большого снежного поля. Он желал создать на этой земле такой порядок, который был бы подобен ЕГО порядку управления господства людьми на Земле.
Предстоящая долгая ночь давала возможность Одину одержать великую победу.
Но Одину не нужна была война между его богами и низшими (как он считал) богами Древней Руси. Понимал он, что ближе к теплому морю есть анклав более мощных сил, которые, как и он, желают владычества над великим народом, чьи вера и богатства недр земли бесконечны.
Оттого не стал мудрый Один вмешиваться в судьбоносный спор, решил выждать. В конце концов, боги Руси не так умны и агрессивны, как он! Тем не менее, они тоже боги и должны сами уладить свои разногласия. По крайней мере так считал Один. В итоге он может получить союз, но править все одно будет именно ОН – ВЕЛИКИЙ ОДИН!
Однако хитрый бог войны не учел, что люди не всегда поступают так, как желает он – Великий! Ах, как часто такое происходит с людьми иной веры! Русские своенравны, горды, не боятся смерти и любят своего главного бога Перуна. А главная беда в том, что на земле русских живет много мужчин и женщин – плоть от плоти главной богини Макоши. И ведают они многое, что должны знать только боги. Оттого и называют их в этой стране волхвами и ведуньями, чародеями и кудесниками.
И решил Один рискнуть Хельгой. Не получилось сделать из женщины валькирию, так, возможно послужит она для иных его хитрых планов. Понимал он, что люди всегда будут ссориться, а примирить их могут только Боги. Или деньги. Или… война. Вера и деньги – два столпа, на которые опирается сущность человеческая. Верой можно затуманить разум людской, а за деньги всегда можно купить любовь, дружбу, верность, даже божественность. Великий бог принял решение! Пока Хельга возвращалась из сумеречного мира к реальности, Один, усмехаясь, решил поиграть с судьбой.
Три сестры – волшебницы-норны – оборвали нить жизни девушки, но великий бог Один своей властной рукой подтолкнул колесо судьбы и…
«Ты не знаешь, что делать», – шептал лес. «Ты не можешь не знать, что несешь смерть. Ты обрекаешь себя на муки и страдания», – журчала вода в реке. «Один не простит тебя. Тебе не уйти от расплаты. Прими пояс! Останься и стань валькирией. Оставь свой мир и иди к нам!» – кричали птицы в голубом небе.
Хельга очнулась от прикосновения холода к ее лицу. Старая женщина с красивыми серыми и совсем молодыми глазами омывала ей лицо родниковой водой.
– Ну и хорошо, ладно жива, – прошептала бабушка, но Хельга скорее слышала ее сердце, чем слова. Речь старухи была чудной: слова звучали, будто вода журчит в ключе.
Старуха опёрлась на клюку, встала и пошла вглубь леса, изредка нагибаясь, подбирая стрелы. Хельга пошла за пожилой женщиной, непонятно зачем тоже подбирая стрелы. Шли они долго, но на закате старуха привела ее к деревянному дому и указала жестом на дверь.
Хельга языка ведуньи не понимала, но почувствовала, что должна войти в дом. Женщина открыла дверь и увидела старого худого мужчину, который сидел за столом и что-то писал остро заточенной палочкой на белой коре. Он поднял голову и улыбнулся Хельге.
– Здравствуй, девица, а мы уже заждались. Видел я тебя в знамениях. Знаю, что ты ищешь ответы. Токмо ответов нет и не будет. Нить жизни твоей прервана, а новая ниточка только плестись начала. И от тебя зависит, что и как будет в твоем грядущем, да и в нашем…
Старик крякнул, будто гусь, потер палочкой переносицу и вновь что-то начал говорить Хельге, но она уже не понимала его, будто кто-то решительно обрубил связь между стариком и ней.
– Я не понимаю вас! – Женщина схватилась за голову и начала кричать.
– Тише, тише, девонька. – Старик встал и положил на ее лоб свою сухую и прохладную ладонь.
– Кто вы? – закричала Хельга.
– Спи, все вопросы после. – Его тихий голос проникал в ее разум, но она вновь стала проваливаться в сумеречный мир. Однако теперь ей было так хорошо, уютно, будто парит она в облаках, а они нежно касаются ее рук, лица, тела.
– Я знаю многое о судьбе и чародействе, – шептал старик. – Я могу помочь тебе, девонька, найти путь. Ты должна принять свою судьбу, а пока спи!
Хельга шла вперед по разбитой, заросшей подорожником и чистотелом дороге. Дождь почти закончился, а туман окутывал ее, словно шаль, но не согревал, а просачивался сквозь поры, проникал внутрь, оттого вызывал не только холод, но и тревогу. Она не знала, куда идет и зачем. Не узнавала местность. Небо висело свинцовой завесой, наполняя душу темнотой и страхом. Дорога поднималась в гору – идти по мокрой, слизкой тропе становилось сложнее.
Чуть левее от нее хрустнула ветка. Хельга вздрогнула. Преодолевая усталость, прошла еще шагов пять, над ее головой пролетела птица, громко хлопая крыльями. Лишь сейчас она поняла, что вокруг стоит абсолютная тишина. Молодая женщина посмотрела вперед. В шагах пятидесяти прямо посреди дороги лежал огромный камень, а чуть правее от него на старой, почти сухой ели сидел ворон и внимательно наблюдал за путницей.
«Всё, сил дальше идти нет, – пронеслось в голове Хельги. – Доползу до камня и всё! Больше ничего не хочу!»
Когда женщина подошла ближе, она поняла, что валун служит своеобразным указателем. Дорога разветвлялась, а от камня будто исходило сине-голубое свечение. Рядом росла высокая сосна с прямым, но бесстыдно голым стволом. Было так тихо, как бывает только в лесу после сильного дождя в безветренный вечер, за час до сумерек. Огромные капли, будто из хрусталя, свисали с тонких игл дерева. Временами они срывались, падали на траву и подорожник – слышалась мелодия утихающего дождя. За камнем показался свет. Неяркий – словно от фонаря или свечи.
Хельгой овладело тихое очарование этого неземного, холодного безмолвия, и вдруг показалось, что она ощущает, как время медленно и бесшумно проходит сквозь неё.
Волшебство момента разрушил ворон, который перелетел со старой ели на мироточащую серебряными дождинками сосну, каркая и громко хлопая крыльями.
В этот миг силы оставили Хельгу, ноги подкосились, и она ощутила, как сгущается вокруг нее тьма. Женщина осознала, что Один принял решение, а ее земной путь окончен. Ворон, медленно переступая с лапы на лапу, повернулся к обреченной, и она увидела черноту его зрачка. Водоворот хрустальных капель окружил ее, захватил в неведомый вихрь и увлёк вверх к кроне сосны. Птица следила за её полетом, но стала такой маленькой и забавной, что уже не внушала Хельге страх.
Яркий свет и тепло. Воздух наполнился невероятной мягкостью, дышать стало легче. С неба сползла свинцовая пелена, и она окрасилась в чуть розоватый цвет, оттеняя белые пушистые облака.
Среди облаков парила женщина. Белое свечение озаряло ее, а Хельга, будто увлекаемая чьей-то рукой, устремилась к хозяйке небосвода. Она было хотела протянуть руки к спасительнице, но что-то ее остановило.
Это был взгляд: он был добрым, но в то же время и решительным. Женщина была столь величава и красива, что сердце замирало в груди, а исходящий от нее свет наполнял душу, будто плоть вновь готова была возродиться к жизни.
– Кто, ты? – спросила Хельга.
Женщина улыбнулась и стала еще краше. С минуту она молча смотрела на чужестранку, а потом весело засмеялась.
– Я – Макошь. В моих руках нити судеб людей и богов. Сейчас я покажу тебе три дороги. Ты подумаешь и дашь мне ответ. От него будет зависеть дальнейшая судьба – и не только твоя. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно и перед выбором подумай хорошенько.
Богиня взмахнула правой рукой, в которой Хельга различила веретено. Белая нить превратилась в дорогу, на которой в размытых образах она распознала аульву, умершую мать и сестру. И за их спинами стоял грозный мужчина с мечем.
– Нет! – вскричала Хельга. – Нет! Я не хочу туда!
Макошь перебросила веретено в левую руку, и вновь Хельга увидела дорогу. По ней шёл её муж с друзьями, а дорога вела в белый город с красивыми палатами, в которых пировали люди, но за всем этим показался черный ворон и погост.
– Нет, – уже более спокойно прошептала Хельга.
Богиня вновь переложила веретено в правую руку, и появился еще один путь. На нем Хельга различила себя в лесу, яркий свет и много белых цветов с желтой сердцевиной. Нежное солнце золотило траву, вдали паслись кони. Ее муж лежал в зелени с широко раскрытыми глазами, а на старом зипуне плакала новорожденная девочка с русыми, почти золотыми кудряшками. Прекрасная, будто ангел. Но в конце пути Хельга различила ладью, наполненную черной землей.
– Да, – она кивнула головой и прошептала: «Пусть будет так!»
– Хорошо, – чуть слышно сказала богиня Макошь. – И быть тебе родоначальницей великого рода. А нарекаю я тебя Хельгой Священной!»
Вновь женщина очнулась от прикосновения холода к лицу. Старуха с красивыми серыми глазами пыталась омыть ей лицо, пришептывая странный заговор.
За спиной ведуньи стоял старец и с хитрым прищуром улыбался.
– Ну, здравствуй, дорогая доченька.
– Здравствуйте, батюшка, – прошептала Хельга, удивляясь, что говорит на его языке.
– Не пужайся, Ольга. Мы тайну твою сохраним, а для чужих людей дочкой нашей будешь. Не боись, дролечка: Господь не выдаст, свинья не съест!
В разговор вмешалась ведунья.
– Иди, старый, пусть отдохнет Олюшка. Трудный путь у нее. Ей силы надобно копить. Дел много, ученья много. Пусть окрепнет, смотри, как исхудала, лебёдушка. Да ничего, с воли великой матки все хорошо станет, благостно!
Ведунья поднесла к губам Хельги крынку с терпким взваром. Каждый глоток возвращал Хельгу к жизни, а тело и лицо к молодости.
На правой руке женщина заметила у себя красную нить – подарок от богини Макошь.
3. Радосвет
Радосвет
Пролетело лето, а на смену пришла рыжая осень. Хельга постепенно начала забывать о своей прошлой жизни. Встреча с аульвой, волшебный пояс валькирии, одиночество, холодное море и смерть близких – всё это осталось в прошлом. Очень скоро начались дожди, а ночи стали долгими и холодными.
Той ночью по крыше избы стучал дождь, а утром, когда старик слез с печи и широко распахнул дверь в горницу, где ночью бабка постелила Хельге, то оцепенел от ужаса. Над молодой женщиной склонился худой высокий старец. Его белая, словно паутина тонкая борода касалась земляного пола. Пришелец взглянул на старика живыми чёрными глазами, в которых читалась злость и досада, и в один момент лицо незваного гостя превратилось в морду медведя, который недружелюбно зарычал на хозяина дома. Оскалив зубы, чужак взмахнул левой рукой, а правая рука с длинными сухими пальцами легла на белую грудь молодой женщины – она громко застонала.
Старик на мгновение остановился в нерешительности в дверях. Он не знал, как поступить, силился понять, кто перед ним. В это время молодая женщина, которую держало это страшное существо, застонала сильнее, словно готовясь испустить последний вздох. Её глаза вспыхнули огнём боли и страха.
«Чур меня!» – прошептал сухими губами старик, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Свернул кукиш в левой руке, а правой схватился за серп, что висел на стене. Его сердце колотилось в груди, словно пыталось вырваться на свободу. Но беспокойство смешивалось с любопытством: «Не великий ли Велес, посетил их избу? Но какова его истинная цель?»
Медвежья морда усмехнулась, словно прочитав мысли старика, но в следующий миг исчезла, растворившись в полумраке комнаты.
«Чур, меня!» – повторил старик и позвал старуху.
Молодая женщина прикрыла руками голую грудь с кровоточащими следами на белой коже и испуганно посмотрела на хозяина дома. В воздухе витал легкий аромат мяты и малины.
– Велес заходил, – бабка стояла с лучиной в правой руке. А второй рукой с огромным трудом удерживала старую медвежью шкуру. – Знакомился старый! Видимо, очень люба наша Хельга ему».
– Не говори ерунды, – старик повесил серп на стену. – Бог Велес просто так не ходит к девам.
– Коли дева ему надобна для утех, то ходит, он же Велес, – бабка бросила на пол шкуру медведя и подняла палец к деревянному потолку.
– Так и я это говорю, – дед крякнул и, почесав седую, но еще густую с рыжими волосками бороду, кивнул головой, но вдруг сменил тему и, отвернувшись от Хельги, продолжил:
– Вы всё спите, а на поляне бой был, вновь чужестранцы с дружиной князя столкнулись. Идти надобно.
Старушка-ведунья подтащила медвежью шкуру к выходу. Затем полезла на печь за своей сумой. Дед, внимательно посмотрев на сгорбленную спину старухи, огладил бороду и неожиданно произнёс:
– Вставай, Олюшка, пойдем: стрелы соберем, да оружие.
– Да, батюшка, только оденусь, – прикрывая дверь, отозвалась она.
Хельга, плотно закрыв дверь в свою комнатку без окон, пристроила взятую у бабки лучину и посмотрела на левую грудь с кровавой отметиной, оставленной медведем. Начала одеваться.
Над ветхой избой сеял снег – тихо и старательно. Земля белела, исчезали шрамы от огня и недавнего сражения. Старый дед, кряхтя и что-то нашептывая себе под нос, ходил между мёртвых, прикасаясь к каждому, словно уговаривая богиню Мару провести именно эту душу в логово Вия. Хельга стояла, опершись на свой меч, задумчиво глядя на запад, где в белых хлопьях всё усиливающегося снегопада терялась река.
Бабка-ведунья сидела, втянув голову в плечи, прикрыв свое дряхлое тело шкурой медведя. Она робко протягивала к огню дрожащие руки, изрезанные морщинами и покрытые тёмными старческими пятнами. Любой воин мог бы сказать, что это сломленное существо само на грани жизни и смерти. Но Хельга знала, что старушка способна даже самого тяжелобольного человека вернуть к жизни и убедить богиню смерти Мару не окутывать его своим хладным дыханием.
Ветер усилился, а снегопад, словно помощник богини смерти, начал заметать следы битвы. Казалось, что сама Мара сопереживает происходящему и хочет облегчить последний путь тем, кто навечно уснул в Яви.
Следы жестокой схватки между бывшими соплеменниками Ольги и русичами теперь исчезали под пушистым снегом и погружались в холод, будто признаки страданий и смерти растворялись в невинности снежной пелены хозяйки Мары. Старый дед продолжал свою молитву, касаясь каждого погибшего воина.
Старушка-ведунья вечерами часто рассказывала Хельге, что для многих представителей её народа Мара – триединая богиня. Еще ее бабка сказывала, что Мара – не только богиня смерти, но и богиня рождения и перерождения.
«Мара – это та, кто проводит усопших через границу между миром живых и миром мёртвых», – шептала ведунья, согреваясь вечером у лучины чёрным взваром из диковинных трав. Она также добавила, что сказания и легенды русов не дают чёткого описания этой богине. Несмотря на то что она может менять свой облик, Мара не является ни злой, ни доброй. Она не служит ни тёмной, ни светлой стороне. Она просто богиня Мара, возникшая из небытия в тот момент, когда на земле умер первый человек. Древние люди называли её Мареной.
Старик собирал стрелы и оружие, оставленные на поле боя. В его глазах читалась глубокая печаль и усталость. Но Хельга знала, что он искренне уповает на лучшее. Он верит, что Марена ответит на его зов и покроет павших белым пушистым покрывалом. А души их богиня смерти проведёт по мосту через реку Смородину, чтобы они обрели мир и покой.
Хельга внимательно наблюдала за ведуньей, и внезапно воспоминания унесли её в тот день, когда в этом лесу она отказалась от пояса валькирии. Она подумала, что, возможно, это ее судьба. Ведь у каждого человека есть своё предназначение, которое он должен исполнять в течение жизни, и боги подталкивают простого смертного на нужный путь. Видимо боги предопределили ей быть валькирией или служить богине Маре, как эта старая ведунья и старик. Но в целом ничего не изменилось. Она по-прежнему видит смерть и провожает воинов в последний путь, только теперь в чужой земле.
Женщина была наполнена смешанными чувствами горечи и надежды. Хельга понимала, что люди зря проливают кровь. Пройдет много времени, возможно, тысячелетия, но наступит тот день, когда ее соплеменники просто растворятся в этом красивом белом народе. Любая победа имеет свою цену. Но мир наступает после любой войны.
Она ненавидела смерть и разрушение, хотя и служила богине Маре. Душа Хельги маялась, страдала и бунтовала против того, что люди так легко расстаются со своими земными жизнями. «Проку от их смертей мало, а хлопот много», – пронеслось в голове молодой женщины.
Бабка-ведунья, сидящая рядом, продолжала сжимать свои дрожащие руки у огня. Ее мудрые серые глаза смотрели на Хельгу с пониманием, словно она читала ее мысли и соглашалась с ней. Но сил у старой колдуньи уже не было. Мара заждалась ее у реки Смородины, да и холод, проникающий сквозь поры, подсказывал, что скоро она встретится с богиней смерти.
Колдунья знала, что Хельга не только могучая воительница – она обладает особой духовной силой, потому старалась обучить женщину всему, что было известно ей еще от прабабки.
В семье старушки-ведуньи из поколения в поколение бережно передавалось предсказание о том, что именно их род приютит иноземку, которая подарит миру удивительного ребёнка. Этот ребёнок сможет изменить ход истории, возродит надежду в сердцах людей и поможет победить тёмные силы, которые угрожают миру белых русов.
Согласно легенде чужестранка-воительница родит девочку, которую великий народ полюбит всем сердцем и назовёт Мудрой. Её потомки будут веками править огромным государством, основанным ею.
Бог Род не дал старой знахарке детей, и это было ее горем. Однажды в лесу она встретила медведя. В ту же ночь ей привиделся дивный сон, что ждёт её награда за труды от Велеса. Старушке предстояло дождаться чужачку и передать ей все знания, что накапливались в их роду веками.
Тишину леса внезапно нарушил нежный шепот ветра. Кроны деревьев зашумели, а ледяной шепоток проник в душу Хельги и ведуньи, будто принёс послание от Марены. Женщины одновременно обернулись, их взгляды пересеклись, и у обеих в глазах зажглось пламя решимости.
Хельга подняла меч высоко над головой, его лезвие засияло в лучах восходящего солнца, которое пробилось сквозь облака. Ворон, следивший за всем с макушки старой ели, каркая и громко хлопая крыльями, сделал двойной круг над головами жриц. В этот миг старик упал на колени и, подняв голову к свинцовому небу, произнес мощное заклинание, призывая духов предков и силу природы. Его голос звучал чисто и ясно, проникая в каждую клеточку еще способную сопротивляться холоду Марены.
Старая ведунья, неторопливо раскачиваясь, начала напевать древнюю песнь, которая, казалось, проникала в самое сердце. Ее голос был хриплым, но полным силы и мудрости. И тогда произошло чудо. Ветер перестал шептать, снегопад замедлился, а затем полностью прекратился. Всё вокруг было залито молочным светом, который, проник в каждую щель, дупло и нору, разгоняя тьму и холод. Земля словно пробудилась, медленно стряхивая с себя снег, словно дворовый пёс. Хельга и бабка знали, что они добились своего. Марена услышала их молитвы и послала им силу и поддержку.
Но в тот самый миг один из воинов пошевелился, открыл глаза и протянул руку к Хельге. Женщина отбросила меч и приблизилась к раненому. Она узнала в нём того, с кем однажды сражалась на берегах Днепра. Это был тот самый русич, которого в солнечный день она ранила в шею наконечником стрелы.
Хельга осторожно отодвинула ворот кольчуги и с удивлением обнаружила, что рана, которую нанесла её рука, уже затянулась. В то утро она была убеждена, что нанесла смертельный удар, а воин уже давно пересек Калинов мост.
Молодая женщина положила свою руку на лоб воина. Нет сомнений – та же энергия, то же тепло. Она еще раз посмотрела в голубые, чуть раскосые глаза мужчины, а ее душа вдруг потянулась к его душе и осознала, что он и есть суженый. Но глаза воина вновь закрылись, а дух ускользнул от Хельги. Она начала бить его по щекам, однако лицо мужчины стало бледным, губы – синими.
Молодая женщина крикнула бабку – та уже была за ее спиной и шептала:
– Пошли, отнесём его в избу. Может, исцелим окаянного.
– Да, матушка, отнесём. Люб он мне.
Снег начал медленно таять, оставляя на земле следы, похожие на руны. Они напоминали Хельге о том, что волю богов нужно исполнять всегда, иначе грядет великое наказание. Старый волхв улыбнулся в бороду своим мыслям и, прищурившись, продолжил собирать стрелы и оружие, которые больше не были нужны павшим. Теперь он был уверен, что предсказание сбудется.
