POV
Дементьева Яна
– Не обходись…
От проникновенного шёпота Дмитрия у меня появились мурашки. Появились и понеслись самовольно табуном по телу, безумно раздражая.
«Это что сейчас началось?! – Возмутилась я мысленно, обращаясь к телу, которое вот-вот грозилось подставить меня предательской слабостью. – А ну-ка, взяла себя в руки!!! Он об тебя в очередной раз ноги вытрет, а ты и рада?! Нафиг!»
Чувствуя жар, пышущий от близости Зверева, отпихнула мужчину, устремляясь вперёд… совсем забывая, что не ничего не вижу.
– Яна!
Дима резко дёрнул меня к себе, выбивая кислород из лёгких.
К его объятиям я оказалась не готова, поэтому забилась ещё сильнее, сопротивляясь сильным рукам.
– Перестань. Там стоит огромное корыто. Ты ушибёшься.
– Сам перестань! Меня уже бесят твои намёки! Либо закругляйся, либо верни меня обратно! Найди себе другую слепую и опекай её, а я буду спокойно привыкать к собственному состоянию, как и многие до меня!
– Нет.
– Дима, я серьёзно. Отвали… – угрожающе прорычала я, стукнув олигарха в грудь. – Ты меня реально достал.
Некоторое время Зверев молчал, а потом выдал:
– Я обещал сыну. Да и маньяк ещё может за тобой охотиться. Твоё выступление с микрофоном было глупым.
– Пусть лучше будет так. Эта твоя мотивация меня устраивает куда больше… – настойчиво отклоняясь от обнимающего меня мужчины, молилась только об одном – хоть бы он не понял, как меня трясёт от его близости!
«Глупое тело!!!»
– На сегодня достаточно, – хрипло заметил Зверев, отстраняясь и аккуратно подхватывая меня за локоть, потому что потеряв опору, меня закачало. – Скоро стемнеет, а с электропроводкой тут беда.
– Я сказала её заменить. Освещение в твоей сауне было никудышным.
– Интим…
– Разврат. Зверев, называй вещи своими именами.
Помогая мне выйти, Дима что-то проворчал себе под нос. Я же успокаивала учащённое сердцебиение, разволнованное слишком настойчивым соглядатаем.
«Что-то он в последнее время активировался. То меня не замечал, отдал на попечение сиделки, которая меня чуть с голоду не уморила, а после того, как Вика вернулась из своего долгого самозаточения и возмутилась моим состоянием, проходу мне не даёт! Я всё больше начинаю скучать по приставленной им тиранке!»
Когда мы подъехали к дому, Зверев шустро перехватил меня ещё до ступеней.
– Может, хватит?! Я могу хотя бы немного попробовать обходиться без твоей помощи?! А если зрение не вернётся, собираешься и дальше возиться со мной?! До самой смерти?
Бизнесмен вздрогнул и сильно сдавил мою руку, не замечая даже, что делает мне больно. Видимо, я сильно его задела своим замечанием.
«Но лучше сейчас расставить все точки над Ё».
– Чьей смерти? Моей или твоей?
– Не принципиально. Я вообще о другом. Перестань мне докучать. Я сама превосходно обойдусь своими силами!
Кажется, Зверев скрипнул зубами.
Когда Дима отступил, я с облегчением вздохнула. Его парфюм напрочь выбивал у меня из головы все здравые мысли. Какой-то зашквар!
Осторожно ступая по ступенькам, считала их про себя, крепко держась за периллы, на случай математического провтыка.
Оказии не случилось, и я почувствовала себя царём горы, когда нащупала ручку входной двери.
Дмитрий Леонидович сопел за спиной, следуя за мной по пятам.
– Тебе нужно купить удобную обувь. На таких шпильках испытывать мои нервы не стоит.
– Не умничай. В чём хочу…
– Или ты обуваешь мокасины, или буду носить тебя на руках! – Припечатал Зверь, уже больше напоминая своими замашками самого себя.
И тон мужчины говорил о том, что с ним бесполезно спорить.
– Повезло тебе, что я не вижу, – процедила чопорно, скидывая обувь в коридоре.
– А то что?
– Врезала бы тебе!
– Что сейчас мешает?
Зверев опять вторгся в мою интимную зону, прижимая к стене.
Дыхание сбилось.
Впиваясь ногтями в ладошки, я всеми силами призывала разум к работе.
– Если тебе станет от этого легче, – дыхание мужчины обожгло висок, – ударь…
«Боже, как же я хочу его видеть!»
Это было странно, но в глазах поплыла пелена, когда Дима щёлкнул выключателем над моей головой.
Вцепившись в его пиджак, прошептала:
– Темнота пропала… я не вижу, но чувствую свет.
Зверев шумно сглотнул, прежде чем броситься куда-то в сторону.
– Михаил Иванович! Вы говорили позвонить, когда произойдёт хоть что-то. Я включил свет, и она говорит, что в глазах пропала темнота… нет, не видит… да… сейчас будем…
Беготня вокруг меня насмешила. Пусть я её не видела, но слушать обрывочные приказы демона всея Питера было забавно.
– Сергей, остаёшься за главного!! Виталик, подгони мерс. Ты за рулём. Саша, позвони Андрею… нет… Заткнись. Не надо мне говорить, сколько сейчас времени. Врач нас уже ждёт… Ты чего замерла?
– А что мне делать? – Пожав плечами, прикусила губу, уголки которой так и тянуло приподняться.
– Обувай свои кошмарные ходули. Ааа… к чёрту!
– Что ты делаешь?! – Охнула я, когда меня подхватили на руки. – Остановись. Всё равно завтра на приём. К чему эта спешка?!
– Мне так будет спокойнее! Не спорь со мной хотя бы сейчас.
Покачав головой, фыркнула.
– Ладно. Делай, что хочешь.
– Буду считать это за твоё согласие, – подозрительно довольно выдохнул Дима, целуя меня в висок.
– Зверев, ты вообще обнаглел.
– Поговорим об этом чуть позже, моя дива.
Водительская дверь хлопнула, и я согласна замолчала, не желая становиться достоянием сплетен охраны Зверя.
Врач встретил нас на пороге клиники. Учитывая, что по моим подсчётам время было уже довольно позднее, это было странно.
Логику происходящего офтальмолог объяснил сразу:
– Проходите, господин Зверев. Вам повезло, что я задержался сегодня на работе. Я уже был в приёмной, когда вы позвонили.
Хлопки дверью, щёлканья выключателя, я на руках Димы – всё как-то переплелось в одном большом нервозном молчании. Меня радовало одно – световые блики не пропали. Наоборот, я отчётливо различала работу электрического чуда Ильича и не могла нарадоваться.
«Это же хорошо, что темнота рассеивается? Да – пусть молочная пелена не позволяет разглядеть предметы, стоящие в комнате, но это ведь тоже успех, правда?»
Врач внимательно слушал мои прерывистые пояснения сегодняшнего открытия, задавал наводящие вопросы, быстро обследовал какой-то своей аппаратурой, которую я развиднеть сквозь туман никак не могла, и только тяжело вздыхал.
Когда мужчина отошёл, я уже не ожидала услышать ничего хорошего. Настрой Строганова Михаила Ивановича пугал. Я никак не могла определить: это так офтальмолог устал после смены или это его так беспокоит мой случай?
– Итак. У меня для вас две новости: первая – глаза после операции на физиологическом уровне полностью восстановлены. Это хорошо. Признаюсь честно, когда потеря зрения наступает во время травмы зрительного нерва, является полной, с отсутствием прямой реакции зрачка на свет, это, как правило, свидетельствует о тяжелом морфологическом повреждении, в большинстве случаев приводящем к стойкому зрительному дефициту. В таких случаях эффект от операции сомнительный. Нам терять было нечего, и я рискнул, предварительно предупредив вас о патовой ситуации. Так вот, полугодичное наблюдение, реабилитация и покой должны были дать хотя бы какой-то результат… и реакция зрачка на свет – это не та, чтобы меня удовлетворила. – Михаил Иванович опять тяжело вздохнул. – И тут мы подбираемся ко второй новости… Побеседовав по вашему вопросу с очень перспективным профессором-офтальмологом на недавнем симпозиуме в Москве, у нас возникла одна идея… Если зрение внешне соответствует типовым показаниям нормы, причиной слепоты может быть психосоматика!
– Можно по-русски.
– О психосоматических заболеваниях понятно написала Луиза Хей – выдающийся американский психолог и основательница издательской компании «Hay House Publishing». Так вот, «глаза» Хей определяет, как орган, символизирующий способность ясно видеть прошлое, настоящее, будущее, а в разных заболеваниях зрения, Луиза первопричиной ставит «боязнь взглянуть на действительность прямо здесь и сейчас, ощущение себя в туманном настоящем, нежелание видеть своё существование, обида, упорнейшее нежелание простить». Яна, подумайте и скажите, вам что-нибудь из этих причин знакомо? В последнее время вам не приходилось чувствовать давление застарелых обид? Вас не беспокоит задавленность всем этим?
Пришёл мой черёд вздыхать тяжело.
– Да, я помню, как вы получили травму зрительного нерва. Авария, недолгий плен, который усугубил травму головы – это всё понятно, но после операции на вас что-нибудь оказывает давление?
«Если только я сама… Дима в этом плане идеален. Сначала меня не замечал, теперь заботой душит… и – нет! Его забота не воспринимается мной, как что-то давящее и противное. Что-что, а с собой я умею быть честной. Мне нравится быть с этим гадом, чтоб меня!!! Наверное, самоедство и есть та причина, о которой толкует доктор…»
– Мы подумаем, Михаил Иванович, – поспешно отрапортовал Зверев, осторожно помогая мне подняться. – Такой вопрос требует времени… – голос бывшего чемпиона по боям без правил странно дрогнул. – Ммм… завтра ждите нас в назначенное время. Спасибо, что приняли.
– Это моя работа, Дмитрий Леонидович. До завтра. Буду ждать вас с домыслами и предположениями на этом же месте.
Когда мы сели в машину, Зверев даже водителю на вопрос не ответил. Пришлось мне просить отвезти нас в особняк местного мецената.
Волнение закралось сразу, а когда Дима отнёс меня в комнату, пожелав заторможено спокойной ночи, вместо того, чтобы докучать монотонным чтением чего-нибудь, я совсем скисла.
«И что теперь делать? Говорить, что я не считаю его присутствие карой небесной? Что я давно перечеркнула своё прошлое и просто не оглядываюсь назад!? Или не перечеркнула?»
Скинув с себя одежду, забралась под плед, раздражённо хмурясь.
Начинать копаться в себе – было до одури страшно.
– Яна… доброе утро.
Моргнув, открыла глаза.
Ничего ровным счётом не изменилось, кроме одного – темнота отступила, едва Зверев одёрнул ночные шторы.
Прикусив с внутренней стороны щёку, успешно сдержала улыбку.
«Мутный туман – это тоже прогресс», – мысленно показав вчерашним выводам Строганова язык, решительно поднялась с кровати, позабыв, что уснула прямо так, в нижнем белье.
Резво нащупав на спинке кровати халат, быстро накинула его на плечи и подвязала пояс, прислушиваясь к тяжёлому дыханию Зверева.
– Доброе утро. Который час?
– Девять… я…
– Какие планы? Сегодня же выходной? Куда потащишь меня на этот раз?
– Сначала к врачу… потом к Андрею и Катерине.
Резко обернувшись на звук голоса олигарха, удивлённо вскинула брови:
– В Италию?! Я же говорила, что терпеть не могу перелёты. Ты вообще когда-нибудь меня…
– Нет. Никуда лететь не надо. – Хоть у меня не было возможности оценить настроение Димы, но я чувствовала по его голосу, что он становится всё больше мрачным.
Было ли мне дело до этого? НЕТ!
– В смысле? Они здесь? Приехали?!
– Да…
– Давно?
– Да…
– Зверев, не заставляй меня играть с тобой в прятки, которые закончатся удушением одного партизана. Можешь отвечать нормально!? Какого чёрта Андрей приволок всю свою семью в Питер, когда за Викой по всему городу гоняется маньяк!? И… и почему Катя ни разу меня не навестила, если они здесь!?
Моя вечная головная боль сначала прокашлялась, прежде чем окончательно огорошить:
– Маньяк пойман… Вика застрелила его сама два недели назад. Сейчас Ташкевич с Антоном готовятся к свадьбе. Сын с невесткой приехали практически сразу, но я…
– … козёл, – процедила сквозь зубы, безвозмездно помогая наглому паразиту справиться с определением своих поступков. – Ты в курсе, что неволить людей – это статья?
Свет от окна перекрыл тёмный силуэт.
«Зверев приблизился», – заработал перебойный отчёт от зрительного восприятия.
«Боже, как же я по нему скучала!!! Не по этому гадёнышу Звереву! По своему зрению!!! Спасибо тебе, Господи даже за эти мушки! Жить в беспросветной тьме – это безумно страшно!!!»
– Прости. Не буду врать и оправдывать своё желание быть рядом с тобой, – хриплый баритон поразил меня своим признанием до глубины души. Это было неожиданно, но не достаточно, чтобы я развесила уши и тут же поверила словам мужчины, дважды бросившего меня в грязь. – Да, Андрей и Катя настойчиво требовали встречи с тобой, но я, ссылаясь на рекомендации врачей, соврал им. Сказал, что тебе противопоказаны эмоциональные всплески, что тебе спокойно у меня в особняке… что…
– Заткнись, – замахнувшись по памяти, прилично стукнула бизнесмена кулачком в грудь. – Прикажи собрать мои вещи и немедленно отвези меня домой! А как доставишь, исчезни из моей жизни и больше не появляйся!
– Яна, я…
– Достаточно признаний. Я сыта ими по горло. Спасибо, что образумился… и это всё. Закончим наше общение на этой просветлённой ноте.
Свет снова заполнил меня до краёв, а значит один слишком умный гад, наконец, отошёл.
Домыслы подтвердила дверь, почти неслышно закрывшаяся за Дмитрием Леонидовичем.
Устало нащупав кровать, присела.
«Что за человек?! Я только проснулась, а он меня уже утомил!!! И что значит "хочу быть рядом с тобой"?! Зачем?! Для какой цели?! Опять, чтобы меня разобрать на детали, а потом смотреть, как я медленно, но упрямо собираюсь обратно!? Прости, дорогуша, но нет. Как бы мою безмозглую крышу от тебя не уносило, а больше я ничего общего с тобой иметь не желаю!»
Вопреки решительному настрою, который я в себе буквально реанимировала, осторожно принимаясь за самостоятельную сборку чемодана, в груди неприятно тянуло.
Когда в комнату вошла приходящая домработница, я успела свалить вещи из шкафа в одну большую кучу и расстегнуть саквояж.
Тамара Евгеньевна, женщина разменявшая шестой десяток, мне сразу зашла, стоило Звереву только сменить персонал после той нехорошей сцены с моей сиделкой. Как домработница выглядит – я сказать не могу, но пирожки она печёт просто бомбезные. Переезд из особняка в квартиру будет омрачён одним этим расставанием со сдобой и подвижной, приветливой женщиной.
Загруженная своими мыслями по поводу всей ситуации, через слово слушала причитания Тамары Евгеньевны.
«… не буду оправдывать желание быть рядом с тобой…» – какие-то четыре слова творили со мной невесть что! Сердцу так хотелось поверить ему! А разум вопил: «И что дальше?! Зачем оно нам надо?! Мы третий раз не соберём себя! У всего есть предел!!!»
– … как же вы справитесь одна в квартире? Ох… горюшко…
– Всё будет нормально. Ни я первая, ни я последняя. Справлюсь. У меня друзей много. А если вернулась кума с крестником, так и вовсе семья под боком.
– Это что же? – Дрожащим голосом спросила домработница Димы. – У вас больше никого нет?
– Как же?! – Улыбнулась во все тридцать два. – Есть ещё четыре брата! Да и вся танцевальная труппа! И это ещё не считая родного приюта.
– Ой, Божечки! А родители?
– Я – сирота, Тамара Евгеньевна, так что у меня семья побольше, чем у некоторых. Кстати, я так давно не ездила в приют… Надо бы наведаться на днях, а то дети волнуются. Они, вопреки соображениям взрослых, помнят всё, а я обещала вернуться, когда мне станет легче.
– Эмм… если можно, я бы хотела вам составить компанию… И пирожками деток угостить будет не лишним.
– Боюсь, сейчас с этим строго. Нормы САНПИНа нарушать нельзя. Воспитатели не разрешать детей кормить непроверенной сдобой.
– Эх, жаль…
– Но вы можете просто пойти со мной, если желание есть, – поспешила обнадёжить милую старушку. Столько в её голосе было разочарования.
– Тогда я куплю игрушек… Игрушки можно?
– Думаю, запакованные, с этикетками и ценниками, не забракуют, так что покупайте и приезжайте ко мне. Будем путешествовать по Питеру вместе.
Сбоку скрипнула дверь, и я обернулась.
– Вы готовы? Андрею я позвонил. Нас уже ждут с нетерпением в Озерках.
– Всё готово, Дмитрий Леонидович, – отчиталась Тамара Евгеньевна, и возле меня щёлкнула раздвигаемая ручка саквояжа. – Можно ехать.
– Идём… – тихий голос Зверева действовал раздражающе на нервы. Странное зудящее чувство в области солнечного сплетения, чем-то напоминающее угрызения совести, выбивало из колеи.
«Да с какой стати?! Меня натуральным образом похитили, удерживали обманным путём, отрезали от мира, а мне ещё и стыдно должно быть?! Безобразие!»
Доехали мы до особняка моих друзей быстро и в полной тишине. Дмитрий поверхностно дышал где-то рядом, но надоедать со своими признаниями больше не пытался.
Я расслабленно выдохнула только тогда, когда машина остановилась и мою дверь рывком открыли:
– Крёстная!!! Где же ты была?! Я тебя заждался!
В объятья своего семилетнего крестника я почти выпала.
– Димулька!!! С прошедшим! Прости, что не поздравила!
– Ничего. Мама сказала, что ты не могла – болела. Я так рад, что ты теперь здорова!
– Не совсем, малыш, – подоспел Дмитрий Леонидович к своему маленькому внуку, единственному живому существу, что нас теперь отныне связывает. – Твоя крёстная ещё не полностью выздоровела.
– Так ты меня до сих пор не видишь? – Тоскливо вжался в меня маленький тёзка моего мучителя.
– Пока нет.
– Блииин… как жалко. А я так хотел с тобой рубануться в плейстешн!
– Откуда такие выражения, внук?
– Папа так говорит…
– Хм… – в голосе успешного предпринимателя прорезалось веселье. – Охотно верю. Это всё объясняет. Что ж… раз твоя крёстная пока не может с тобой «рубануться», может, дадим ей гордое звание «болельщик»?
– А?
Пока ребёнок наивно выдавал междометия, я скрипнула зубами от досады, предвидя пояснение.
– Предлагаю поиграть со мной…
– А ты любишь «Танчики»?
– Уважаю.
Димка взвизгнул, хватая меня за руку.
– Ура! Идём, скорее! Крёстная, чур, болеешь за меня!
Мне осталось только подчиниться. Я была слишком счастлива чувствовать мальчика рядом после длительной разлуки, чтобы предъявлять претензии Звереву-старшему. Да и со стороны дома послышались восклицания подруги. Я поспешила себя отдать на попечение любимой подруги.
– Ну, как ты? – Шепнула Катя, грохоча тарелками, когда с обедом было покончено, и мужчины ушли играть с Димулькой в плейстейшн.
– Нормально. Почти освоилась. – Неопределённо пожав плечами, поморщилась.
Вообще это сложно. В плане передачи ложной эмоции.
Я себя чувствовала, как на первом курсе универа – пытаюсь повторять за хореографом, смотрю на него и уверена, что всё у меня идеально в движениях и жестах.
Сейчас происходило то же самое, только «хореографом» у меня выступала память. Чтобы изобразить неискреннюю реакцию, нежно сильно постараться, а вот реальную лицо само изображало… как по типу «чик-чирик, я – в домике».
«Меня же не видят… почему бы и не быть само собой?!» – Наверное, именно так размышляла внутри меня невидящая «Я», потому как слова с выражением лица у меня почти не состыковывались.
Сомнение в голосе бывшей приват-танцовщицы говорило именно об этом.
– Точно?
– Всё норм. Не переживай… Где рожать будешь? – Осторожно переведя тему, уже искренне улыбнулась.
– В Питере – где же ещё? Тут хорошие врачи. Не поверишь, но в Италии медицина так себе. За те полгода, что я там наблюдалась, нервов мне попили – трындец! Чего только стоит первый скрининг!
– Ну, не обобщай. У нас тоже «мастера» есть… «не дай Бог» которые. Скорей всего ты просто так попала. Странно, что Андрей не нашёл тебе другого гинеколога.
– Я ему не говорила, что мне не нравится Даниэлла Герра. Знаешь, я так хотела побыстрей вернуться домой, что даже его секретарше втихую помогала. Женщина попалась сообразительная, но медлительная, просто жуть!
По звуку захлопнулась посудомойка, и Катя подсела ко мне, чтобы обнять за плечи.
Родной запах окутал меня с ног до головы.
Я зажмурилась, чувствуя, как пощипывает в носу от нахлынувших эмоций.
– Знала бы ты, как я рада, что вы вернулись… – положив голову на плечо моей Смирновой, глубоко вздохнула, приобнимая в ответ. – Ого! – Нащупав восьмимесячный живот, задохнулась восторгом. – Какая ты большая!
– Говорю же, нервы мне все вытрепали. Сначала изводили прибавлением в весе, потом страшными предсказаниями, что ребёнок с патологиями… вчера сходила к Марье Андреевне – просто близняшки.
– Ах! – Обнимать подругу стало в два раза страшнее и приятнее одновременно. – Андрею уже сказала?
– Неа. Пусть будет сюрприз. – В голосе Кати слышалось незамутнённое откровенное женское счастье.
Вдруг с мою ладошку толкнулся кто-то из парочки близняшек.
Пред глазами поплыли круги, но я даже не замечала, с восторгом замерев.
– Как жалко, что не могу стать крёстной им…
– Кто тебе такое сказал?! – Возмутилась Катя. – Можешь и ещё как будешь! Поступим, как в старину – если выбрал крёстного своему ребёнку, значит, он будет крестить и последующих твоих детей!
– А много ли у нас будет последующих? – Из ниоткуда появился Андрюша.
В руку пнулось аж две конечности.
«Надо же… маленькие такие, а папин голос уже различают…»
– Думаю, трое. – В голосе теперь уже Зверевой Катерины слышалась лукавая улыбка.
– Димка будет рад.
– И я… – мечтательно улыбнувшись, откинулась на диване, отпуская беременную пленницу в объятья её мужа.
Долго выдержать их телячьи нежности у меня совести не хватило.
Осторожно поднявшись, неслышно вышла в коридор, ориентируясь по стенам.
В доме Андрея я прожила около двух месяцев, поэтому неплохо помнила, что и где находится, так что в гостиную добралась без травм и шишек. Так же мне неплохо помогли произошедшие со зрением улучшения. Пусть картинка окружающей действительности мне ещё была не доступна, но очертания комнат и предметы мебели я распознавала на уровне силуэтов достаточно неплохо. Правда, глаза немного устали, когда я застыла в дверях гостиной, где доносились крики настоящей борьбы за неприкосновенность орла.
– Крёстная! – Окликнул меня Димочка, пропуская мимо ушей наставления своего старшего тёзки. – Ой! Деда, меня убили…
– Димас, не отвлекайся на женщин. Это первое правило успешной жизни!
– Пф! – Не удержалась я от возмущения. – Такая себе жизнь. Пусть лучше на женщин отвлекается, чем на мужиков.
– Кхм… Яна, ты уверена, что хочешь продолжить свои наставления?
– Уверена! – Вздёрнув нос к потолку, скрестила руки на груди. – Придёт время, и я обязательно его продолжу! Тебя, кстати, тоже убили…
– Ты видишь?
Качнув головой, усмехнулась.
– Не вижу. Слышу. Великому Звереву играют гимн «Гейм Овер».
Дмитрий что-то буркнул себе под нос, поднимаясь.
Видеть этот подъём стало для меня контрольной точкой отсчёта.
– Ладно, Димас. На сегодня пока всё. Мне твою крёстную нужно к врачу отвезти.
– Не забудьте только, – агрессивно начала замершая за моей спиной Катя, – обратно вернуть. С этого дня Яна будет жить у нас…
– Да. Я в курсе. И Яна, и я будем жить у вас… Тебе скоро рожать, а Андрей постоянно на работе пропадает. И мне, и сыну будет спокойнее, если рядом с тобой, Катерина, будет кто-то свой.
Андрей только прокашлялся на слова своего отца.
Катя, всегда здравомыслящая и в принципе неконфликтная по своей природе, тоже словно язык проглотила. Димка, по звуку, прыгал вокруг своего деда, а я… меня переполняло негодование.
«Да он издевается! Называется – «оставил в покое»! А ведь я уже поверила, что он может быть нормальным!!! Козёл!»
– Не переживайте, – будто чувствуя беснующийся во мне тайфун, поспешил успокоить Зверев. – Хоть я буду работать по удалёнке, но у меня тоже хватает дел. Займу кабинет Андрея до родов… вы меня практически не увидите…
Ох, как же мне хотелось этого Андрея, который вовсю спелся со своим отцом, где-нибудь зажать в тёмном углу и вытрясти из него всю душу.
«Что за подковёрные игры?!! Ладно… Пусть Андрей пока живёт… у меня есть жертва непосредственного раздражения! Сейчас по дороге к офтальмологу кое-кому придётся отвечать на все мои вопросы и собственные самовольные решения!»
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.