Kitabı oku: «Загадочное убийство в Эрфурте», sayfa 2
5
В самом конце сентября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в большом доме фермера Билла Роуза, занимающегося выращиванием табака недалеко от Ричмонда, собралось много народу. Вечеринка устраивалась по случаю отъезда его сына Майкла Роуза в Европу. Гостями, пришедшими на вечеринку, были в основном соседи-фермеры и их родственники. Не отличающиеся, как и сам Билл Роуз, аристократизмом, с загорелыми лицами, гости вели себя шумно – перекликались, бурно приветствовали друг друга, иногда взрывались оглушительным смехом. Собравшиеся с нетерпением дожидались момента, когда Билл призовет всех, чтобы сказать тост.
Выращиванием табака в Вирджинии занимались многие. Поначалу Билл помогал вести хозяйство отцу Джонатану Роузу. Когда же отец почувствовал, что здоровье ухудшилось, полностью передал ферму сыну. Сейчас Роуз-старший жил не на ферме, а в Ричмонде, но часто навещал семью сына, чтобы посмотреть, как продвигается дело всей его жизни. Старший и средний Роузы всегда надеялись, что младший Роуз, Майкл, получит сельскохозяйственное образование и в свое время возглавит фермерское хозяйство. Но случилось иначе.
Окончив Колумбийский университет в Нью-Йорке, Майкл Роуз стал журналистом, а затем и писателем. В начале октября в Германии, во Франкфурте-на-Майне, должна была состояться очередная всемирная книжная ярмарка, где Майкл собирался представить свою новую книгу.
Билл Роуз, хоть и переживал по поводу того, что сын не продолжит его дело, в то же время гордился Майклом. Насколько ему было известно, в роду Роузов еще не было таких грамотеев. И вот его Майкл полетит в Европу. И не просто в качестве туриста, а в деловую поездку. Из всех Роузов в Европе побывал лишь отец Билла Джонатан Роуз. И с тех пор, когда в сорок пятом Джонатан вернулся домой, никто из членов семьи даже не помышлял поехать так далеко. Роузы любили Америку, занимались своим бизнесом и мало интересовались тем, что происходит за пределами американского континента.
Ближайший сосед Билла Джон Ланкастер подошел к Биллу и на правах приятеля напомнил, что гости уже заждались. Билл понимающе кивнул и сказал:
– Скажи гостям, чтобы потерпели еще немного. Я жду старика. Он очень хотел увидеть происходящее с самого начала. Майкл его единственный внук.
– Есть еще внучки, – пошутил Джон.
Вскоре автомобиль Джонатана Роуза подкатил к дому. С сумкой через плечо, старый Джонатан выбрался из машины и сразу попал в объятия внука.
– А мы уж заждались, дед, – сказал Майкл обычные в таких случаях слова и подхватил деда под руку.
Когда Джонатан вошел в дом, гости зааплодировали. Собравшиеся хорошо знали старика, уважали его за жизненный опыт и практичную мудрость и потому столь бурно приветствовали главу семейства Роуз. По случаю вечеринки старый Джонатан изменил привычке и вместо обычной ковбойки и джинсов надел классический костюм и галстук, в которых испытывал неловкость. Билл налил в бокал вина и подал отцу со словами:
– Отец, ты здесь самый старший и должен первым сказать тост.
Старик смутился по понятной причине – он не привык держать речь перед публикой. Однако набравшись решимости, он глубоко вздохнул, обвел взглядом присутствующих и начал так, как это делает президент Соединенных Штатов (его выступления по телевизору Джонатан Роуз слушал всегда):
– Уважаемые леди и джентльмены! Мы собрались здесь по поводу, который еще совсем недавно я не мог себе вообразить. Мой внук Майкл летит в Европу. И не просто в Европу, а в ту страну, в которой когда-то побывал и я. Правда, в связи с трагическими обстоятельствами. Я побывал там в конце той большой и страшной войны. Очень хотелось бы, чтобы подобное никогда не повторилось, но посмею заметить, что мир не стал лучше, и я, честно признаюсь, не знаю, что с этим делать… Может быть, вот такие контакты помогут миру окончательно не сойти с ума. Майкл, я желаю тебе всяческих успехов и благополучного возвращения домой. За всех нас, леди и джентльмены! За Америку!
Последние слова старика Джонатана потонули в радостных возгласах собравшихся, а внук Майкл, никак не ожидавший такого пафоса от деда, подошел к нему и расцеловал.
Началось шумное веселье. Гости подходили к отдельно стоящему длинному столу, уставленному блюдами с разнообразными закусками, и накладывали в свои тарелки приглянувшиеся куски мясных деликатесов и салатов, во множестве имеющихся на столе. Затем возвращались к общему столу, где Билл услужливо разместил бутылки с алкогольными и другими напитками, бокалы и рюмки.
Алкоголь делал свое дело. Кто-то уже пытался петь. Несколько пар закружились в неопределенного вида танце. Гости, предпочитающие поболтать, объединились в мелкие группы по интересам.
Все три Роуза уселись на большом диване. К ним сразу же примкнул Джон Ланкастер с супругой. Он знал, что Роузы любят поговорить о политике, и с удовольствием в подобных беседах участвовал. Правда, обычно они обсуждали внутреннюю политику. На этот раз, учитывая цель поездки Роуза-младшего, а также желая показать свою осведомленность, подвыпивший Ланкастер спросил:
– Послушай, Майкл, насколько я знаю, там есть две Германии. Ты в какую летишь?
– Это правда, дядя Джон. А лечу я во Франкфурт-на-Майне, он в Западной Германии. Еще там есть ГДР с ее Западным и Восточным Берлином.
– Значит, Берлин ты не увидишь?
– Пожалуй, нет. К тому же все мероприятия расписаны по часам.
В это время, желая продемонстрировать собственную эрудицию, в разговор вмешался отец, Билл Роуз.
– Я слышал, как политики рассуждают о скором объединении двух Германий. Русский президент Горбачев в декабре прошлого года на сессии Генеральной Ассамблеи сказал, что планирует вывести свои войска из Восточной Европы. Это обязательно подтолкнет процесс объединения Германии.
Все это время старый Роуз молча слушал, о чем говорили подвыпившие собеседники, потом хлопнул себя по лбу:
– Как же я забыл?!
– Что, дед? – спросил внук.
Джонатан Роуз полез в сумку и, повозившись в ней, извлек старую потемневшую фотографию и медальон. Потом сказал:
– Вот, взгляните на это…
Каждый по очереди брал в руки оба предмета, недоуменно рассматривал и передавал следующему. Потом Билл Роуз сказал:
– Отец, объясни-ка нам, что это.
Джонатан Роуз собрался с мыслями и начал рассказ, который все с интересом начали слушать.
– В начале июня сорок пятого наша часть охраняла на берегу Рейна лагерь для пленных солдат вермахта. Ко мне обратился немецкий обер-лейтенант. Он был ранен и весьма истощен. Он сказал, что вряд ли долго протянет, и попросил передать вот эти предметы его семье. Вещи, как видите, не представляют никакой ценности, но для близких обер-лейтенанта они, пожалуй, были бы бесценны как память об умершем. Я не испытывал к нему никакой ненависти. Война уже закончилась, и я согласился выполнить его просьбу. К тому моменту, когда я собрался это сделать, оказалось, что местность, указанная в адресе, уже вошла в советскую оккупационную зону… Одним словом, я не смог передать вещи, ведь я был простым сержантом. Не смог я и выбросить эти предметы за ненадобностью. Не знаю, на что я тогда рассчитывал… Я привез медальон и фотографию с собой в Штаты. И все годы меня мучает совесть. На фото жена обер-лейтенанта и его дочь. Возможно, кто-то из них жив. По возрасту это вполне возможно – я-то живу…
– А что стало с обер-лейтенантом? – спросил Джон Ланкастер.
– Он умер уже на следующий день.
Тут заговорил Роуз-младший:
– Дед, насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я попробовал выполнить просьбу немца?
– Совершенно верно, Майкл. Я вспомнил об этих вещах и намеренно захватил их с собой.
Майкл еще раз взял фотографию и прочел адрес, после чего сказал:
– Дед, эта местность и сегодня входит в состав ГДР, а туда у меня визы нет.
– Майкл, возможно, это и так, но все же времена меняются, может быть, у тебя что-нибудь получится. Очисти мою совесть… пусть даже через столько лет…
– Я постараюсь, дед. – Внук взял фото и медальон и спрятал их во внутренний карман пиджака.
Вечеринка продолжалась до позднего вечера.
Через несколько дней самолет, в котором летел и Роуз-младший, взял курс на Европу.
6
Майкл Роуз был на седьмом небе от счастья. Презентация романа прошла блестяще. Ему пожимали руку, говорили слова восхищения, издатели и переводчики спешили к нему с заманчивыми предложениями. Он уже позвонил деду в Ричмонд и рассказал о своем успехе. Джонатан Роуз спросил:
– Майкл, ты не забыл о моей просьбе?
– Дед, я помню о ней. Сделаю все от меня зависящее.
– О’кей, Майкл. Желаю тебе удачного завершения дел и до встречи в Америке.
Майкл действительно помнил о задании, полученном от старого Роуза, но еще не представлял, как он с ним справится.
Размышляя на ходу над стоящей перед ним задачей, Майкл направился в ближайший из множества имеющихся на ярмарке буфет, где собирался перекусить. Он сидел за столом и с аппетитом уплетал сэндвичи, когда к нему вдруг подошел высокий улыбающийся джентльмен и на прекрасном английском сказал:
– Мистер Роуз, меня зовут Аксель Бекман. Я переводчик с английского. Вы позволите?
Майкл перестал жевать и жестом пригласил переводчика присесть.
– Я вас слушаю, мистер Бекман.
– Мистер Роуз, мне очень понравилась ваша книга, и я хотел бы перевести ее на немецкий язык. У меня широкие связи в немецких издательствах, и я смог бы там договориться о публикации вашей книги. Мои переводы с английского знает вся Германия, и вы не прогадаете, если заключите контракт со мной.
Майкл еще не имел опыта в сделках подобного рода, и ему было все равно, кто переведет его книгу. Главное, чтобы перевод произведения состоялся. Коли мистер Бекман утверждает, что его работы широко известны, что ж, пусть переводит. Немного подумав, он сказал:
– Мистер Бекман, я думаю, что если немец утверждает, что он профессионал, то так оно и есть. Я доверяюсь вам и готов обсудить условия контракта.
– Отлично, мистер Роуз. Давайте встретимся завтра утром в конференц-зале, скажем… в десять.
– О’кей, мистер Бекман, – сказал Майкл и, вдруг вспомнив, добавил: – Кстати, мистер Бекман, уж коли я так быстро согласился на наше сотрудничество… Не могли бы вы мне оказать одну небольшую услугу?
– Все, что в моих силах, мистер Роуз.
Майкл вытащил из кармана фотографию и обратной стороной, где с трудом читались полузатертые временем буквы, протянул ее переводчику.
– Мистер Бекман, взгляните, пожалуйста, на этот адрес. Насколько я понимаю, это в ГДР…
Бекман прочел, шевеля губами, и ответил:
– Совершенно верно, мистер Роуз. А в чем проблема?
– Я должен кое-что передать одной немецкой семье, включая эту фотографию.
– Вы позволите взглянуть на фото?
– Да, конечно, мистер Бекман. Я могу показать вам и другую вещь. Здесь нет никакой тайны, – сказал Майкл и, выудив из кармана медальон, протянул его переводчику.
Бекман повертел в руке медальон, затем перевернул фотографию и долго смотрел на лица людей, которых – подумал он – уже, возможно, нет в живых. Но он ничего не сказал, а лишь заметил:
– Немецкое качество, мистер Роуз… Столько лет, а качество снимков все еще неплохое, да и медальон неплохо сработан. А почему сами не передадите?
– У меня нет визы в ГДР.
– Не стоит торопиться, мистер Роуз. Вполне возможно, что этих людей давно там нет. Я попробую выяснить по своим каналам, а потом вам сообщу. Я не исключаю, что туда вообще не надо ехать.
– Сколько времени это займет? Ведь я скоро улетаю в Америку.
– Я думаю, что справлюсь с этим делом быстро… тем более что это нужно моему компаньону. – Бекман улыбнулся и, достав из кармана записную книжку, переписал в нее адрес. Затем вернул фотографию Майклу.
– Отлично, мистер Бекман. Итак, завтра в десять.
На следующий день Майкл Роуз и Аксель Бекман подписали контракт, после чего переводчик сказал:
– Мистер Роуз, к вечеру у меня будет информация по интересующему вас вопросу. Давайте встретимся… скажем, в вашем гостиничном номере. Где вы остановились?
Майкл продиктовал адрес и сказал:
– Сегодня в девять вечера, мистер Бекман. Вас устроит?
– Вполне.
…Они сидели в номере Майкла и курили. На столе стояли два бокала с легким вином. Бекман сделал глоток и сказал:
– Я выяснил, мистер Роуз. Все обитатели имения покинули его еще в начале сорок пятого года. Тогда многие бежали с востока Германии на запад, опасаясь наступающих русских. Позже имение было национализировано новыми властями ГДР. Что там сегодня, я не знаю.
– Значит, если кто-то остался в живых, они здесь, в Федеративной Республике… Но как их найти?
Бекман улыбнулся и с видом человека, знающего себе цену, сказал:
– Вам повезло, мистер Роуз, что судьба подбросила вам такого человека, как Бекман. Я пошел дальше и, используя свои многочисленные связи, кое-что разузнал.
Майкл вздохнул. В душе его поселилась надежда.
– Очень хотелось бы кого-нибудь разыскать. Ведь это задание моего любимого деда Джонатана Роуза. Все эти годы его мучает совесть, что он не исполнил просьбу того обер-лейтенанта.
– О чем вы говорите?
Майкл коротко пересказал Бекману случай, произошедший с его дедом в далеком сорок пятом. Бекман выслушал писателя с неподдельным интересом и сказал:
– Теперь слушайте, мистер Роуз. Вот что я выяснил. Самой Инги фон Штразен уже нет в живых. Умерла от болезни. Еще жива ее дочь Клара. Теперь ее фамилия по мужу Оберман. У них есть сын Вальтер. Все они проживают…
– Я готов поехать куда угодно, мистер Бекман…
– Успокойтесь, можете считать, что вам повезло во второй раз. Семья проживает здесь, во Франкфурте. Так что практически никуда ехать не надо. Вот вам адрес, а заодно и номер телефона. – Бекман протянул Майклу сложенный вчетверо листок бумаги.
– Не знаю, как вас и благодарить, мистер Бекман…
– Все нормально. Мы квиты. Не забывайте, что теперь мы компаньоны. Кроме того, вы имеете благородное намерение исполнить просьбу обер-лейтенанта вермахта – когда-то враждебной вам армии. Когда вернетесь в Америку, передайте мою благодарность вашему деду. Скажите, что переводчик Бекман может ценить человеческие отношения и желает старику долгих лет жизни.
7
Таксист долго кружил по городу, пока наконец не привез Майкла на затерявшуюся на северной окраине Франкфурта Бернерштрассе. Рассчитавшись с водителем, писатель подошел к узкому проходу между забором, отделявшим участок справа, и крытым навесом слева. Под навесом стояла серебристая «Ауди». В конце прохода угадывалось крыльцо дома, который и должен был быть – согласно данным мистера Бекмана – местом проживания семьи Оберман. Майкл нажал кнопку звонка.
Дверь открыл мужчина лет шестидесяти. Увидев Майкла, спросил:
– Вы к кому?
Майкл начал объяснять по-английски, кто он и зачем пожаловал, но скоро понял, что мужчина его не понимает. Оставив дверь открытой, мужчина на минуту скрылся в доме, а затем вернулся вместе с молодым человеком лет двадцати пяти. Пожилой кивнул на Майкла и что-то сказал молодому. Тот спросил по-английски:
– Кто вы и что вам угодно?
– Я ищу семью Оберман.
– Это мы, но таких фамилий в Германии много. Может быть, вы что-то перепутали, у нас нет англоязычных знакомых или родственников.
– Скажите, вы имеете отношение к Инге фон Штразен?
Молодой повернулся к пожилому, и между ними состоялся короткий разговор, после чего Майкла пригласили в дом. Хриплый женский голос из дальней комнаты спросил:
– Вальтер, кто там пришел?
– Сейчас, мама…
Вальтер удалился, а затем вкатил в комнату инвалидную коляску, в которой сидела женщина, которая, пожалуй, была моложе мужчины, открывшего дверь, но имела весьма болезненный вид. На шум в комнату вошла еще одна молодая женщина примерно одного с Вальтером возраста. Когда все собрались, Вальтер, как говорящий на английском языке, сказал:
– Меня зовут Вальтер Оберман, это моя жена Гизела Оберман. В инвалидном кресле моя мать Клара Оберман, урожденная фон Штразен. Рядом мой отец Пауль Оберман. А кто вы?
Майкл принялся рассказывать. Жена Вальтера, судя по всему, как-то его понимала, но старики вертели головами, не понимая речь гостя, и Вальтер им переводил. Закончив рассказ, Майкл достал фотографию и медальон и протянул Кларе Оберман. Она взглянула на фотографию, затем на медальон и быстро начала говорить, обращаясь к Майклу. Вальтер переводил:
– Вы ничего не перепутали. Моя мать узнала на фотографии и фото на медальоне свою мать Ингу фон Штразен. К сожалению, бабушка уже умерла. На фото мать узнала и себя. Здесь ей семь лет. Бабушка рассказывала ей об отце, которого она плохо помнит. Теперь мы будем знать, как умер отец моей матери, мой дед. Кстати, как вас зовут? Расскажите о себе.
– Меня зовут Майкл Роуз… – начал он, но сразу же был остановлен сбивчивой быстрой речью жестикулирующей Клары Оберман.
Вальтер сказал:
– Извините, мистер Роуз, мою мать. Просто она хочет, чтобы все присели к столу и выпили вина. Для матери, да и для нас всех, это выдающееся событие. Ведь мы до сих пор ничего не знали о судьбе нашего деда. Последнее письмо от него было в июне сорок четвертого.
Старший Оберман уже хлопотал возле стола, расставляя бокалы. Вслед за ними появилась большая бутылка красного вина. Инвалидную коляску Клары Оберман подкатили к столу, остальные уселись на мягкие стулья. Майкл продолжил рассказ о себе. Когда он вскользь упомянул о том, что он писатель, все члены семьи Оберман уважительно посмотрели на него.
Клара Оберман продолжала рассматривать фотографию и медальон, по лицу ее катились слезы. Она не пыталась их скрыть. Успокоившись и вертя в руках медальон, женщина сказала:
– А вы знаете, Майкл, покойная мать рассказывала мне однажды, что с этим медальоном связана какая-то тайна. Якобы мой отец в своем последнем письме написал, что он раскрыл эту тайну. А какая здесь может быть тайна? Обычный медальон – не золотой и не серебряный, просто сработанный хорошим немецким мастером.
После этих ее слов медальон пошел по кругу. Каждый счел долгом подержать его в руках и похвалить мастера. Но никто не открыл никакой тайны. Вальтер, который последним рассматривал медальон, сказал, подводя итог разговору:
– Старикам свойственно все окружать тайной.
Его поправила супруга Гизела Оберман. По округлившемуся ее животу Майкл понял, что семью Оберман в недалеком будущем ждет пополнение. Гизела сказала:
– Ну что ты, Вальтер? Тайна потому и есть тайна, что не лежит на поверхности.
Клара Оберман, урожденная фон Штразен, сказала:
– Вы не представляете, Майкл, как я благодарна вам и вашему деду. Пусть и через много лет, но он исполнил свое обещание, поступил как честный солдат. Передайте ему от меня и всей нашей семьи пожелания здоровья и долгих лет жизни. Если вдруг судьба забросит его в Германию, мы будем рады принять его у себя. Жаль только, что моя мать не дождалась этого дня.
Майкл спросил:
– А от кого достался этот медальон вашему отцу?
– Перед самой смертью медальон моему отцу передала его мать баронесса Эльвира фон Штразен, моя бабушка. Она хотела что-то рассказать отцу, но не успела. Обо всем этом я уже узнала от своей матери.
Вскоре Майкл распрощался с гостеприимной семьей Оберман и с сознанием исполненного долга покинул дом.
Вальтер Оберман, взявший медальон у матери для «раскрытия тайны», сидел в своей комнате и с недоуменным видом вертел эту металлическую вещицу с маленьким фото его бабушки. Затем открыл ящик стола и забросил медальон в самый дальний угол.
– Что только не придумают эти старики…
8
– Весьма занимательная история, – сказал Макс Вундерлих, когда Гизела Оберман закончила свой рассказ, и, чуть помедлив, добавил: – Но очень мало исходных данных…
Гизела пожала плечами.
– Больше мне нечего добавить, Макс.
Он кивнул и, взглянув на Мартину, сказал:
– Попробуем подвести итоги истории медальона. Итак, тринадцать лет назад некий американец передал семье Оберман весточку из прошлого. Фото и некий медальон, якобы окутанный тайной. И все эти годы медальон провалялся в ящике стола, не вызывая у членов семьи ни малейшего интереса. Так, фрау Оберман?
– Совершенно верно. Сведения, которые тогда сообщила свекровь, были весьма скупыми. Мы не предпринимали попыток к выяснению подробностей…
– Надо бы еще раз побеседовать с вашей свекровью.
– Это невозможно, Макс. Ее более нет в живых.
– Печально. А ваш свекор, конечно, не был посвящен в таинство этой семейной легенды?
– По крайней мере, я не знаю, в какой степени… Но это уже неважно – Пауль Оберман также умер.
– Совсем плохо. Последние свидетели, которые могли бы рассказать кое-что о медальоне, ушли из жизни. Придется опираться на те факты, которые есть. Итак, другие непреложные факты: за неделю до исчезновения Вальтера Обермана кто-то ему позвонил, и, возможно, не один раз, после чего ваш супруг исчез, а вместе с ним медальон, который никому не был нужен в течение тринадцати лет. Вероятность того, что звонки были связаны с медальоном, высока, но не является стопроцентной. Вы согласны со мной, фрау Оберман?
– Вообще-то да… А что еще может быть причиной исчезновения?
– Что угодно. Ваш муж мог исчезнуть по собственной инициативе, и звонки неизвестного никак с этим не связаны.
– Да, но все же…
– Согласен. Примем эту версию как наиболее вероятную. Если звонки неизвестного связаны с медальоном, то существует кто-то кроме членов семьи, знающий о существовании этого медальона и, пожалуй, некой тайне, с ним связанной. Откуда это лицо или лица могли об этом узнать? Во-первых, от самих членов семьи или других лиц, с которыми эти члены контактировали. Что вы на это скажете, фрау Оберман?
– Если речь идет обо мне, то могу ответственно заявить, что я здесь ни при чем, так как забыла о существовании этого медальона. У нас есть двенадцатилетняя дочь Лаура, но ее никто никогда не посвящал в подобные вещи. Родители мужа могли теоретически кому-то рассказать о медальоне и его тайне… Хотя после того, как медальон появился в доме, свекровь практически не покидала дом, так как была очень больна и на улицу выезжала только в нашем сопровождении. Свекор, конечно, общался с посторонними людьми, но ему было не до праздных разговоров – он любил мать Вальтера и до конца ее дней проводил все время возле нее, а после ее смерти протянул недолго… Остается только Вальтер. Здесь я, естественно, не могу дать никаких гарантий, что он никому не говорил про медальон, хотя смею утверждать, что мой муж не из болтливых.
– Согласен. Примем за наиболее вероятную версию о том, что об этом медальоне знал еще кто-то… и знал, пожалуй, давно… Как медальон попал к деду вашего супруга? Этот факт нам известен – его дала Карлу фон Штразену умирающая мать. Ведь так, фрау Оберман?
– Да, Макс, об этом рассказывала моя свекровь, а она в свою очередь узнала об этом от своей матери.
– Я позволю себе предположить, что прабабка вашего супруга Эльвира фон Штразен имела сестер или братьев, которые могли знать об этом медальоне и, если угодно, его тайне.
– Вполне возможно, господин Вундерлих, – сказала Гизела Оберман, почему-то перейдя на официальный тон, и добавила: – Но я не располагаю такими сведениями. Думаю, что и Вальтер ничего не слышал о родственниках, которые могли знать о медальоне и его тайне.
– Не спорю. Видимо, родословной семьи Штрайзен и придется заняться. Корни истории медальона могут быть зарыты очень глубоко.
В комнате установилось молчание. Каждый был занят своими мыслями. Макс уже строил в голове возможные варианты действий по установлению истории семьи баронессы Эльвиры фон Штразен. Гизела Оберман, убитая логикой сыщика Вундерлиха, тупо смотрела перед собой, забыв, зачем она вообще сюда пришла. Только Мартина, занимавшая в данной ситуации нейтральную позицию, вдруг тоном рассудительного человека сказала:
– Послушай, Макс. Ты совсем забыл о том, что еще не ясна ситуация с Вальтером. – Она робко глянула на Гизелу.
Макс очнулся и сказал:
– Ты, как всегда, права, Мартина. Извините меня, дорогие дамы. Конечно-конечно… Завтра утром, фрау Оберман, мы отправимся в Эрфурт. Вы не против?
– Что вы, Макс. Я вам так благодарна.
– Ну и отлично. Тогда до завтра…
