Kitabı oku: «Молитва Иванова», sayfa 4

Вызвал такси. Пока ждал машину, стал накрапывать дождь, ледяной, с ветерком.

Сумерки обложили Иванова холодным компрессом, высасывая из тела тепло. Иванов заклацал зубами, морщась от боли в верхнем левом клыке, и, кутаясь в тощий шарф, нервно позвонил таксисту. Услышав вялое «через минуту», ждал еще минут пятнадцать.

Усевшись в теплый салон, Иванов долго ежился, растирал окоченевшие руки, неодобрительно зыркал на толстого добродушного таксиста, медлительно выруливавшего на трассу. Пристегиваться не стал, назло водиле. Хотелось почему-то раздраконить этого мягкого губошлепа. Ишь, еле шевелится, не торопится. А ты стой и мерзни под дождем без зонта, пока он подъедет. На трассе Иванов закрыл глаза и задремал, как провалился.

Очнулся резко, от удара головой в лобовое стекло. Ах ты ж, мать-перемать, что такое?!

Оказалось, на трассе валялась мягкая игрушка, большая набивная кукла. Кто-то потерял, свалилась у кого-то с верхнего багажника, а автопилот принял ее за человека и резко затормозил. Таксист был пристегнут, а Иванов – нет, и заработал огромный желвак на лбу. А поделом тебе, пристегиваться надо было.

Чертыхаясь, растирая лоб руками, свирепо сопя в ответ на соболезнования таксиста, Иванов дождался, когда машина подрулит к дому. Вылез, сильно захлопнув дверь, и пошел к подъезду, не оглядываясь. Даже если дверь перекосит, страховая компенсирует повреждение, от таксиста не убудет. Промокший под дождем костюм противно лип к телу, это раздражало. Заберусь сейчас в горячую ванну и плевать на расход воды, подумал Иванов с отчаянием. Могу я себя хоть иногда, хоть чем-то порадовать. Нет карьеры, нет молодости, нет семьи, нет перспектив, так хотя бы таз горячей воды для меня найдется, я вас спрашиваю? Я уже даже не прошу никаких чудес. Нет их и не будет во веки веков. Аминь.

…Господи, ну ведь должно же все-таки быть место чудесам в нашей жизни. Ну, хоть каким-то совпадениям хорошим, что ли. У других ведь случается иногда. В книгах там, в фильмах… Ты еще сказки на ночь почитай, с ядом сказал себе Иванов. Про Золушку. И кота в сапогах. Идиот.

Отец от ужина отказался. Видать, не дождавшись сына с работы вовремя, сам нашел в холодильнике что поесть. Ну и ладно.

Горячую ванну Иванов набирать не стал, разумеется, – дорого. Постоял пару минут под горячим душем, и будет с тебя, не барин.

В комнате отца бубнил телевизор, может, отец и спал, как всегда, под этот бубнеж, но Иванов не стал заходить и выключать телек. Пусть так. Облачившись после горячего душа в старенький махровый халат и натянув теплые носки, Иванов прошаркал в свою комнату и завалился в кровать.

Продать надо клетку, подумал он. Никогда я не куплю себе обезьянок, никогда. Не то что элитных, а даже простых, шерстяных. Не потяну. Корм, прививки, лицензия, налог, осмотры ветеринара каждые две недели, одежки, игрушки и так далее. Не по Сеньке шапка. Тут отца и себя бы прокормить.

Читал где-то, что ученые, проводившие раскопки высоко в горах, сделали сенсационные выводы – лысые обезьянки, мол, когда-то были разумными, города строили, предметы искусства создавали и даже в космос летали. Только враки все это. Совершенно не приспособленные ведь к жизни существа – ни холода, ни жары, ни перепадов давления, ни радиации не выносят, да и размером они с ладонь всего. Ну какой там космос, шутите что ли. Декоративные тварюшки, судя по всему. Вывел их кто-то когда-то для забавы, а после Большой Катастрофы, десять миллионов лет назад, когда Нибиру приблизилась к Земле и стала вторым спутником, столкнув Луну с ее прежней орбиты, эти лысые обезьянки без хозяев одичали и вернулись в лоно природы, как смогли. Слабенькие, потешные, обычно ласковые, но порой впадающие в агрессию. Глупенькие, изнежненные твари. Стали видом на грани исчезновения, в природе почти не встречающимся, выживающим только в областях рядом с экватором… Космос они покоряли – враки все это, говорю вам. Когда Землю корежило от приближения Нибиру, континенты ходуном ходили, как пенка на поверхности горячего молока. Ничего не осталось с тех времен, только разве что высоко в горах, на Олимпе, на высоте двадцати километров находят что-то археологи – крохотные косточки, кусочки железа и стекляшек размером с палец. Все тогда перемололось в гигантском блендере космической катастрофы буквально в крошку.

А ведь я когда-то был неплохим альпинистом, вспомнил Иванов, даже на пятнадцатитысячник без кислородного аппарата мог подняться. Давно это было, двадцать лет назад…

Он встал и подошел к зеркалу. Хорош, подумал Иванов, разглядывая желвак на лбу. Красивый был желвак – фиолетово-багровый, надутый, плотный. Лобный глаз болел и совсем заплыл, не открывался даже из-за отека. Кожа над нижними глазами тоже медленно наливались синюшным отеком. Как завтра на работу ехать с такой рожей?.. Гребень на голове явно отливал желтизной. Возраст, возраст это, с тоской думал Иванов. Что теперь, подкрашивать гребень хной и гиалуронкой обкалывать, как Зеллис делает? И живот вперед торчит. И хвост дряблый стал, колечком уже не свернешь.