Kitabı oku: «Не будем вместе», sayfa 4
Но на этом кошмар сегодняшнего дня не заканчивается. В коридоре меня догоняет Дима:
– Значит, предпочитаешь более приятную компанию? – останавливается он напротив меня с руками в карманах и видом, будто во всем превосходит меня, перекрывая мне путь.
– Я думаю, это взаимно. Сомневаюсь, что ты на самом деле хочешь сидеть со мной.
– Почему же? Чем ты ближе, тем легче будет превратить твою жизнь в кошмар.
От услышанного я часто моргаю. Наверное, мне послышалось.
Но нет, надменность во всем его виде дает мне понять, что я слишком сильно ошиблась в этом человеке.
– Сколько пафоса… Скажи, ты еще не наигрался? – ненависть в моем голосе, кажется, сжигает меня изнутри.
– Нет, дорогая. Игра только начинается, – он просто разворачивается и уходит, добавив напоследок: – Если переведешься на домашнее обучение, сделаешь себе еще хуже!
Слезы вот-вот вырвутся наружу.
Нужно поскорее добраться до дома. У меня нет сил разбираться сегодня еще с чем-то. Хочу проснуться и узнать, что все это сон. Не хочу знать, что Дима оказался подонком, и я так ошиблась в нем.
Самое обидное, ведь я понимала, что все может так обернуться, но решила рискнуть. Влюбилась и поверила ему.
Что я ему сделала? Он же меня ненавидит. Другого объяснения его действиям у меня просто нет. Одно дело – растоптать мои чувства, и совсем другое – продолжать портить жизнь.
И самый главный теперь вопрос: что мне делать дальше? Переводиться на домашнее обучение или в другую школу за полгода до ее окончания – крайне глупо. А терпеть его дальнейшую игру у меня просто не хватит сил.
Глава 7
Следующие два дня я не выхожу из дома. Выключаю телефон и встаю с постели только для того, чтобы сходить в туалет и попить воды.
Аппетита нет.
Желания что-то делать – тоже нет.
Единственное, о чем я сейчас мечтаю, это проснуться сразу в день окончания школы и поскорее убраться из этого города.
Все эти дни в голове постоянно всплывали воспоминания. Подумать только, мы встречались всего три месяца, и они были самые счастливые в моей жизни. Меня переполняла любовь.
А что сейчас? Плата за счастье? Мое сердце разрывается от того, что меня предали. И в то же время, я не могу перестать думать о нем…
В голове не укладывается, что все было ложью. Этого просто не может быть.
– О чем задумалась моя маленькая? – с озорной улыбкой спросил Дима.
– О том, как я счастлива с тобой, – ответила я, немного смущаясь.
– Это еще не предел. Я собираюсь каждый твой день делать еще счастливее, чем предыдущий, – прошептал он мне на ухо, обнимая меня еще крепче.
У меня начинается истерический смех. Я собираюсь каждый твой день делать еще счастливее, чем предыдущий. Кто же знал, что у него извращенное понятие счастья.
– Не могу дождаться, когда мы уедем в Москву.
– Ты уверен в своем решении? Тебе не обязательно менять свои планы. Я пойму, если ты все-таки решишь поступать в Кемерово.
Для себя я уже решила, что если Дима не поступит в Москве и в итоге будет учиться в Кемерово, то я останусь с ним. Не так уж и важно, где именно получать образование. Главное, стать хорошим специалистом.
– Я уверен в том, что мое место рядом с тобой. Остальное все мелочи.
А ведь я видела тогда в его глазах искренность. Или настолько была слепа и выдавала желаемое за действительность, или Дима гениальный актер. Но разве можно подделать взгляд?
– Тебе точно понравилась подвеска? – неуверенно спросил Дима.
– Она превосходна, – я нежно поцеловала его. – И гравировка тоже. «И в горе, и в радости»… Звучит как обещание.
Дима посмотрел мне в глаза и серьезно произнес:
– Это и есть обещание. Просто сначала нужно закончить школу и только потом жениться.
– Про институт не забыл? – я прижалась к его груди, чтобы он в очередной раз не увидел мое смущение. Наверное, каждая девушка мечтает услышать такие слова от любимого. И если он хочет жениться сразу после школы, то я буду только счастлива сказать ему: «Да».
– В институте ты будешь учиться уже с моей фамилией.
Какая же я идиотка. Повелась на красивые слова о любви и обещания общего будущего. О чем я только думала?! Как можно быть такой наивной? Просто дура! Ненавижу себя за глупость. Как можно было поверить человеку, который несколько лет над тобой издевался? А как можно было его полюбить? Мне стоит сходить к психиатру и провериться на адекватность!
От самобичевания меня отвлекает настойчивый звонок в дверь. Прям как тогда в час ночи, в последний день каникул. Может это Дима пришел извиниться и сказать, что он ошибся? Мол бес попутал или еще чего.
– Господи, ты жива! – кидается на меня отец с объятиями, как только я открываю дверь.
– Пап, задушишь.
– Ты хоть представляешь, как я испугался? Мне позвонила Татьяна Федоровна и сказала, что в понедельник ты устроила скандал и вчера не пришла в школу. Я оборвал твой телефон, но он все это время выключен!
Черт! Нужно было позвонить ему.
– Прости, нужно было предупредить тебя…
– Я сразу же примчался к тебе. И знаешь, что я чувствовал, пока добирался? Я успел представить самое страшное!
– Прости… – успеваю я прошептать и начинаю рыдать у отца на груди.
– Тише… Я не злюсь, – он начинает гладить меня по спине, крепко обнимая. – Главное, что ты жива и здорова. С остальным разберемся. Пойдем, я заварю нам чай, и ты мне все расскажешь.
– Нечего рассказывать. Просто твоя дочь наивная дура…
– Может ты и наивная, но точно не дура.
Папа отводит меня в гостиную и сажает на диван, укутав в плед. Он всегда так делал, когда я грустила из-за ухода мамы. Тогда мне казалось, что это самое страшное, что могло произойти в жизни. Но сейчас предательство Димы ощущается намного хуже.
Папа возвращается с двумя кружками. По комнате расходится вкусный аромат моего любимого напитка.
– Кофе? Ты же вроде говорил о чае.
– Передумал, оценив твое состояние. И добавил еще пару капель коньяка, – папа так по-детски мне подмигивает, что я не могу сдержать улыбки.
– Спасибо.
– Расскажешь, что произошло? У меня, конечно, есть кое-какие предположения, но хотелось бы услышать от тебя.
– Особо нечего рассказывать. Дима вернулся от бабушки в последний день каникул и расстался со мной.
– Он как-то объяснил свое решение?
– Я не спрашивала. Что мне это даст?
– Скандал в школе связан с этим?
– В начале учебного года мы с Димой пошутили, и Танька посадила нас за одну парту. В понедельник я, естественно, села с Катей, а ей это не понравилось. В общем, мы с ней поссорились, и я ушла домой.
– Лен, я все понимаю, кроме одного. Почему ты мне сразу не позвонила? Мне казалось, у нас с тобой доверительные отношения.
– Пап… У нас и правда очень доверительные отношения. Просто…
– Ты не хотела ни с кем говорить и никого видеть, – он сразу перебивает меня и смотрит с пониманием.
– Наверное… – я снова начинаю плакать. Теперь только и делаю, что плачу. Иронично. Человек, который считает слезы позором, сейчас только и делает, что льет их.
Папа пересаживается ко мне на диван и обнимает. Начинает укачивать и гладить по спине, как и тогда, когда мама бросила нас. Только сейчас это не помогает. Я слишком много чувствую, чтобы объятия отца принесли какое-то облегчение.
Как у человека могут быть настолько противоречивые чувства?
Я люблю Диму, несмотря на его ложь. И в то же время, ненавижу. Никогда не смогу простить. Для меня игра на чувствах приравнивается к смертному греху.
Ненавижу сейчас и себя за слабость и слезы. За то, что поверила человеку, зная, что все может быть не по-настоящему. И ненавижу себя за то, что заставила отца переживать и, бросив все свои дела, мчаться ко мне.
И в то же время мне себя жалко. Я не заслужила такого отношения к себе.
***
Папа будит меня, когда на улице уже темно. Я даже не заметила, как уснула на диване в гостиной. Чувствую себя немного лучше.
– Я приготовил ужин. Что-то мне подсказывает, что ты ничего не ела в последние дни.
– Нет аппетита.
– Мне все равно на твой аппетит. Как ты собираешься со всем справиться, если организм будет слабым? – наигранная строгость отца заставляет меня улыбнуться.
– Пойдем посмотрим, что ты там приготовил.
Папа состряпал мой любимый греческий салат и запеченную рыбу. Уверена, в холодильнике он припрятал шоколадный торт.
Увидев всю эту красоту, желудок громко напоминает о себе. Все-таки, когда родные люди рядом, справляться со всем становится легче.
– А говорила, что аппетита нет, – напоминает мне папа, когда я доедаю последний кусочек рыбы.
– Ты смог его пробудить.
– Я тут обдумывал, как лучше поступить… – начинает отец. – Уверен, ты не хочешь каждый день видеть Диму.
– Как будто у меня есть выбор.
– Я не готов оставлять тебя здесь одну в таком состоянии. Как ты смотришь на то, чтобы уехать вместе со мной в Санкт-Петербург?
– Пап, мне еще полгода учиться.
– Доучишься там, поживешь у нас с Марго. Не вижу никакой проблемы, – с легкостью произносит папа.
Идея побега кажется очень даже привлекательной. Только вот я понимаю, что окончательно потеряю всякое уважение к себе. Бежать от проблемы не выход, а от бывшего парня тем более. Если Дима думает, что он сможет меня сломать, то он ошибается. Что бы он не сделал, я все выдержу. Он никогда не увидит, что сделал мне больно. С этой минуты в моих глазах он будет видеть лишь безразличие.
– Спасибо за предложение, но я не хочу вас стеснять. И глупо менять школу прямо перед ее окончанием.
– Не говори ерунды! Ничего ты нас стеснять не будешь! – злится папа.
А что, может и правда все бросить и уехать с ним? Дима не сможет мне портить жизнь на расстоянии. И мне легче будет его забыть.
Но, с другой стороны, почему он может делать что хочет, а я должна менять привычную жизнь и уезжать в другой город раньше, чем планировала?!
Господи… мои эмоции меняются с такой скоростью, что, если бы у нас с ним дошло до секса, я бы уже задумалась о беременности.
– Пап, не злись, пожалуйста. Но я никуда не поеду.
Как бы все объяснить, чтобы было понятно…
– Да, мне больно и плохо. Дима подонок, которого я никогда не прощу. Я поплакала пару дней, и хватит на этом. Закончу школу здесь, а потом поступлю в институт в Москве и забуду о нем.
– Уверена? Вдруг сделает еще больнее?
– Уверена. Я справлюсь.
Нужно прекратить жалеть себя. Пора взять себя в руки.
– Но есть нерешенная проблема. Танька так просто не оставит мой уход с уроков в понедельник и прогулы. Я еще и много чего наговорила ей. Думаю, ты в курсе, что она ждет твоего прихода?
– Да, она не забыла мне и об этом сказать. Также, как и пересказать твои слова, –отвечает отец с раздражением.
– Прости за это. Но я не жалею о своих словах и сказала то, что думаю.
– Я согласен с тобой. Но все-таки стоило разговаривать с ней в более уважительном тоне. Ты ведь могла подойти к ней и все объяснить.
– Поверь, после нашей шутки первого сентября, это ничего бы не дало.
– Что за шутка?
– Не важно. Сейчас разговор не об этом, – сразу же отмахиваюсь я. Не думаю, что он оценит наш юмор. – Ты не мог бы поговорить с ней, чтобы она разрешила мне сидеть одной?
– Почему одной, а не с Катей?
– Хочу сидеть одна. Мне так будет легче сконцентрироваться на учебе.
Катя за эти два дня даже ни разу не пришла меня проведать. И включив телефон, мне не пришло ни одного уведомления, что она звонила. Нет даже простого сообщения с вопросом, как я. Если друзья познаются в беде, то подруга проверку не прошла.
– Хорошо. Когда ты планируешь пойти в школу?
– Завтра. Так что можешь уже покупать билеты и лететь домой. Теперь со мной все будет хорошо. Спасибо, что примчался и помог прийти в себя.
– Куда так торопишься? Можешь посидеть дома до конца недели.
– Пап, чем дольше буду сидеть дома, тем сложнее будет вернуться в школу, – он смотрит на меня так, будто хочет прочесть мои мысли. Видимо, хочет убедиться, что я уверена в своем решении. – Все в порядке, правда.
Я вынесла хороший урок. Никому нет до тебя дела, кроме твоих родных. Значит, никто другой не стоит твоего внимания.
Глава 8
Утром я просыпаюсь будто другим человеком. Чувствую такой приток энергии, будто не я прошлые два дня почти не вставала с кровати.
При мыслях об одноклассниках, внутри только отвращение. Сейчас мне пришло понимание, что каждый из них из себя представляет. Раньше я старалась не обращать на многое внимание, пыталась во всех увидеть что-то хорошее, мы ведь столько лет вместе учимся. Но, по правде говоря, большинство из них никто иной, как обычный лицемер. За эти дни они только и делали в общем чате, что обсуждали ссору с Танькой и мое неадекватное поведение. Настя будто только и ждала нашего с Димой расставания, чтобы написать: «Лично меня не удивил такой исход их отношений. Было видно невооруженным глазом, что Лена не подходит Димочке. Она ведь даже в руках себя держать не может. Набросилась на Таньку, будто она виновата в их расставании, а не ее несоответствие такому парню». И никого из них не смущает, что я тоже сижу в этом чате и все читаю.
Про Катю я даже думать не хочу. Что это за лучшая подруга, которая даже сообщения не смогла написать, чтобы просто узнать, все ли со мной в порядке?
Дима. При мыслях о нем я чувствую внутри пустоту. Видимо, со слезами вышли и все эмоции к этому человеку. Жаль только не чувства.
Полгода. Всего шесть месяцев и я больше никогда не увижу никого из них. Очень надеюсь, что все они дадут мне спокойно доучиться. Иначе… я за себя не отвечаю. Больше никому не позволю мешать себя с грязью и переступать через меня, будто я пустое место. Отныне буду относиться к людям так, как они – ко мне.
– Доброе утро, Татьяна Федоровна, – приветствуем мы с папой грымзу в один голос.
– Доброе утро, – недовольно отвечает она нам и смотрит на меня с таким презрением, что мне очень хочется плюнуть ей в лицо. – Олег Анатольевич, нам необходимо решить, что делать непозволительным поведением Лены.
– Если бы вы хорошо выполняли свою работу классного руководителя, то не вынуждали бы мою дочь так себя вести, – удивляет меня отец своим ответом. Он впервые так с ней говорит. Да чего уж там, он впервые в нашем с ней споре на моей стороне. – И я пришел разговаривать не о ее поведении.
– О чем тогда? Вы решили все-таки перейти на домашнее обучение?
– Нет, Лена сказала это на эмоциях. Посидев дома пару дней, она все обдумала и решила продолжить свое обучение без изменений.
– Извините, тогда о чем вы пришли поговорить? Вы ведь проделали такой путь не для того, чтобы сказать, что я плохо выполняю свою работу.
Как же она умеет стелиться перед родителями. Лицемерная дрянь. Не будь здесь отца, уже во всю кричала бы на меня.
– Как я понял, ваш последний конфликт связан с рассадкой. И я поговорил об этом с дочерью. Прошу вас разрешить ей сидеть одной. Где именно, я уверен, вы сможете решить сами, главное подальше от Золоторева Димы.
– Но… – хочет что-то сказать Татьяна Федоровна, но папа ее перебивает.
– Не нужно мне говорить, что нет свободных парт. Классы рассчитаны на тридцать человек, а в их классе всего двадцать три ученика. Им осталось учиться полгода. Дайте Лене спокойно закончить школу.
– Хорошо, я вас услышала. Она будет сидеть одна.
– Спасибо. Если на этом все, то мне пора.
– До свидания.
– Лен, я побежал. Если что, сразу звони мне, – папа обнимает меня и целует в щеку. – Созвонимся с тобой завтра. Если что, сразу звони Марго.
– Пока, – отвечаю ему с грустью. Мне будет его так не хватать рядом.
– Яблочко от яблоньки, – говорит Танька, стоит отцу выйти из кабинета.
– Вы не устаете всем улыбаться, когда на самом деле ненавидите? – спрашиваю я, глядя ей в глаза. Пусть видит, что ее презирают.
– Не тебе меня судить! Много ты в жизни понимаешь?! – злится она в ответ. Приятно осознавать, что я задела ее за живое. Прям бальзам на душу.
– Мне плевать, что вы всех ненавидите. Это ваше право, и большинство людей заслуживают это. Чего я не понимаю, так зачем вы это скрываете.
– Я не собираюсь с тобой это обсуждать!
– Где я буду сидеть?
– Последняя парта в ряду у окна тебя устроит, надеюсь?
– Более чем, – произношу я как можно равнодушнее.
Дима сидит за четвертой партой в ряду у двери. Отлично, я не буду у него на виду.
– Ты же так защищалась, чтобы сидеть с Катей. Почему попросила посадить тебя одну?
– Татьяна Федоровна. Раз уж нам еще терпеть друг друга до июня, давайте договоримся. Вы не трогаете меня, а я не трогаю вас, – поздно ты, грымза, решила заняться своей работой и интересоваться жизнью своих учеников. – Я просто хочу закончить школу.
– Тебе пора на алгебру.
Как же я надеюсь, что она услышала меня и не будет ко мне цепляться. Не хочу больше тратить энергию на перепалки с ней.
Когда я захожу в класс, большинство уже сидят на своих местах и общаются. При виде меня, одна половина начинает перешептываться, а другая – приветствовать. Я молча всем киваю и прохожу на свое новое место. Дима уже сидит за партой и прожигает взглядом во мне дыру. Как только я достаю из сумки все необходимое, отвечаю ему тем же. Пусть знает, что мне плевать на него.
– Привет. Как ты? Где ты была эти дни? Почему села здесь? Ты передумала о домашнем обучении? – прерывает Катя наше сверление друг друга взглядом.
– У меня все отлично. Отравилась чем-то в понедельник, пришлось пару дней проваляться в постели. Села здесь, потому что мы с Татьяной Федоровной решили, что теперь это будет моим местом. Что касается домашнего обучения, мне показалось это бессмысленным в середине выпускного года. Я ответила на все твои вопросы или есть еще? – теперь я смотрю своим холодным взглядом на нее.
– Что с тобой? – удивленно хлопает глазами Катя.
– Со мной все отлично. Если вопросов больше нет, можешь идти на свое место.
– Чем ты отравилась, что отрастила зубки? – выкрикивает Дима.
– Человеческой натурой, – перевожу я взгляд на него. – Но ты не переживай, все уже прошло.
– Если ты думаешь, что все прошло, то очень заблуждаешься.
– Димочка, может у тебя там что-то и не прошло, но у меня точно все закончилось, – отвечаю я, подмигивая.
– Я бы на твоем месте не был так уверен.
– К счастью, каждый из нас на своем месте. Пусть так и остается. А если тебя что-то беспокоит, то в нашей школе вроде работает кабинет психолога. Попробуй обратиться туда.
Одноклассники, которые внимательно за нами наблюдают, смеются. Еще бы, такой цирк бесплатный. Им ведь нет никакого дела, что мы чувствуем.
А вот Диме мой ответ точно не нравится. Сжатые челюсти и кулаки это подтверждают.
– Дим, ты расслабься, дыши. Вряд ли кто-то из нас умеет делать искусственное дыхание, – продолжаю я. – А где твоя группа поддержки? Ты обычно рядом с Костиком спокойнее на все реагируешь. Так тяжело переживаешь разлуку с ним? Так сходи к нему. И апельсинов прикупи, он быстрее выздоровеет, и вы снова будете вместе.
Последние мои слова выбивают из него последнее самообладание, и он подрывается ко мне. Катя сразу отскакивает в сторону, позволяя Диме встать передо мной. Я спокойно смотрю на него снизу вверх, в то время как в его глазах бушует ярость.
– Решила наконец показать свою сучью натуру? – цедит сквозь зубы Дима.
– Ты чего так занервничал? – игнорирую его вопрос. – Это ведь ты не хотел, чтобы я переходила на домашнее обучение. Думал, я буду ходить разбитая и с тоской в глазах смотреть на тебя? Так извини, ты ошибся, – я дарю ему самую милую улыбку, на которую только способна.
– Так, звонок прозвенел, все садитесь на места, – заходит в кабинет учитель.
– Ты подписала себе приговор, – наклоняется он ко мне и шепчет на ухо. – Теперь каждый раз, когда ты будешь счастлива, я буду появляться рядом и все разрушать.
Оставшиеся уроки проходят без происшествий. Одноклассники постоянно шепчутся обо мне, но стоит к ним повернуться, сразу замолкают и дарят улыбки. Лицемеры чертовы!
Настя на каждой перемене пытается привлечь внимание Димы. И иногда у нее это получается.
Катя еще пару раз пытается со мной заговорить, а потом посылает меня куда подальше. Так обижается, будто это я о ней не беспокоилась, когда та оказалось в сложной ситуации.
Дима же постоянно прожигает меня взглядом. Мне кажется, он вкладывает в него всю злость, на которую только способен. Интересно, конечно, за что он меня так ненавидит, жаль гордость не позволяет спросить.
– Золотова, нам же в одну сторону, значит, пойдем вместе, – догоняет меня Дима уже за воротами школы.
– Золоторев, долго еще Костя болеть будет? Боюсь, я слишком устану от твоего внимания за время его отсутствия.
– Как только пройдут гематомы от сломанного носа. Значит, еще где-то неделю его не будет, – спокойно отвечает Дима. – Но его выздоровление ничего для тебя не изменит.
– Я думала, что он просто простудился. Как он нос сломал? – удивляюсь я и начинаю беспокоиться. Он единственный, кто за эти дни в чате не написал ни одного слова. Я только за это готова его поблагодарить.
– Поскользнулся и неудачно упал. Зима ведь, – равнодушно произносит Дима.
– Следующий раз лучше промолчи, чтобы не лгать. Не опускайся еще ниже в моих глазах. Хотя подожди… ниже в них ты опуститься уже не сможешь. Ведь ниже просто некуда.
– Ты думаешь, что мне есть дело до того, кто я в твоих глазах? – смеется он.
– Мне не интересно, до чего тебе есть дело, а до чего нет. Что мне действительно интересно, так это зачем ты собрался идти со мной?
– Все просто. Чем ты ближе, тем легче портить тебе жизнь.
Кто-то похоже слишком высокого о себе мнения. Громкие слова говорить умеет, а вот то, что за них еще и отвечать нужно, явно не знает.
– Повторяешься.
– Так ты не задавай больше глупые вопросы, мне и повторяться не придется.
– И как же ты собираешься портить мне жизнь? Сейчас ты можешь только мою учебу испортить, если это, конечно, будет тебе под силу.
– Не сомневайся, мне все под силу, – самоуверенно говорит Диму. Мне кажется, он даже нос выше задирает. – Сейчас я буду портить твою учебу. Ты ведь собираешься поступать в Московский институт? Я посмотрел, там проходной балл выше. О бюджетном месте точно сможешь забыть. А дальше посмотрим, как будет складываться твоя жизнь. От этого будут зависеть и мои дальнейшие действия, – абсолютно спокойно рассказывает парень о своих планах.
Я решаю не разочаровывать его новостью, что буду поступать на заочную форму обучения. Пусть для него это будет сюрпризом.
– И не жалко тебе на это жизнь растрачивать? – усмехаюсь я. – Сочувствую. Вместо того, чтобы строить свою жизнь, ты собираешься посвятить ее на разрушение моей. Получается, ты в своей же игре не будешь победителем.
– Лен, игры кончились. И да, мне не жалко тратить свое время на разрушение твоей жизни. Это не будет мне мешать заниматься своей, – Дима дергает меня за локоть, чтобы я развернулась и посмотрела на него. – Ты хоть понимаешь, что натворила? Насколько я тебя ненавижу?
– Отняла у тебя машинку в песочнице? Не дала ручку в первом классе? Знаешь, это не имеет значения. Ты решил возненавидеть меня, портить мою жизнь. Так вперед. Флаг тебе в руки и барабан на шею, как говорится, – глядя ему в глаза, отвечаю спокойно. Я не собираюсь играть в эти гадания. Если ему есть, что сказать, пусть говорит.
– Решила дурочку строить? Не ожидал от тебя, – усмехается Дима и отпускает мою руку.
– Слушай, если ты хочешь что-то конкретное сказать, то говори.
– Ты хорошая актриса. Попробуй поступить в театральное училище, – говорит он с явным отвращением.
– Не поверишь, я собиралась дать тебе такой же совет. Твоей игре поверит любой. Я ведь даже в твоих глазах видела искренность… а оказалось, все ложь…
Нужно скорее идти домой. Устала.
– Это ты мне говоришь?! – начинает закипать Дима.
– Да, Дим, это я тебе говорю! И если ты на этом закончил, то мне пора идти! Меня тошнит от длительного нахождения рядом с тобой!
– Так уходи! Я ведь тебя не держу!
Я так и делаю. Просто разворачиваюсь и ухожу поскорее домой.
В голове хаос. В нашем разговоре явно присутствовало непонимание. У меня даже сложилось впечатление, будто это я играла с его чувствами. Но ведь ничего подобного не было! А если это было в раннем детстве, то ему нужно научиться отпускать старые обиды.
Стоит мне дойти до своей комнаты, я сразу падаю на кровать. Рука сама тянется за кулоном, который всегда лежит на прикроватной тумбочке. «И в горе, и в радости». Не долго он сдерживал свое обещание. Если вычесть его отъезд до нашего расставания, то шесть дней. Вот так вот, обещание любви до конца жизни, оказывается, имеет срок годности меньше недели.
Я начинаю смеяться. Не знаю почему, мне просто захотелось смеяться. Наверное, схожу с ума.
Как не пытаюсь себя обмануть, все равно люблю его. На секунду мне показалось, что в его глазах такая же боль, как и в моих. Но это только показалось. Кроме ненависти, в них ничего нет.
Из-за этого самой от себя мерзко. Дима обещает испортить мне жизнь, а я лежу в кровати в обнимку с его подарком и думаю о его красивых глазах, нежных поцелуях и крепких объятиях. Как можно продолжать любить человека, который даже не скрывает своей ненависти к тебе?
