Домик между скал спрятан глубоко. Этой ночью в нем одинок Сако: Двое было их, но другой – пастух, Знать, попутал бес, – отлучился вдруг… Ведь немало дел, дом-то далеко, И ушел чабан. Одинок Сако. И зачем ушел? Может, за мукой — На собачий корм, овцам – соли взять… О жене объят был пастух тоской, Тещиной яичницы вздумал скушать зять, Бросил баранту и ушел домой, А амкал овец всех угнал с зарей… Дремлют скалы, ночь темна… И Сако без сна, — Снял мокрые лапти с пастушьих ног, Чулки повесил на свой камелек, И, прикурнув, чуть прилег… Размяк Сако, – одинок…
III
Ну что ж, если в хижине он и один, — Способен ли трусить такой исполин? Взгляни-ка на этот огромнейший стан! Разлегся как будто в лесу дуб-титан; А если он встанет и дрему стряхнет И кованый посох-дубину возьмет, Да кликнет и свистнет озлобленных псов, А сам, как утес, дик и к бою готов, — Тогда лишь увидя его, ты поймешь, Зачем вор и зверь чуют робкую дрожь И, исполнены жалкого страха, От его убегают пapaxa1… Товарищи, точно такие, как он, Хранят еще с юности дружбы закон, И каждую ночь, собираясь гурьбой, Натащут дровишек, и теплой избой Владеет волынка, сплетясь со свирелью, — И песням нет края, конца нет веселью.