Kitabı oku: «Хорошее отношение к жизни. Мудрость, которую я узнала от людей за 15 лет работы журналистом», sayfa 3

Момент, когда мне было по-настоящему стыдно

Отделение физиотерапии сеульской детской больницы. Ребенок лежит лицом вниз на коврике и отрабатывает упражнение: поднимает голову, а затем всю верхнюю часть тела. С выступившей испариной я попробовала раз, два, десять раз, но все оказалось сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Это движение не получится закрепить в мышечной памяти, просто сделав его 100 раз или практикуясь по несколько часов в день. В какой-то момент, возможно, у вас и получится, а может, и нет.

Ребенку было 11, он страдал от мышечного заболевания, при котором становится трудно поднимать предметы или ходить из-за ослабевших рук и ног. В конечном счете человек превращается в инвалида. Это редкое наследственное заболевание, и шансы на выздоровление крайне малы, но это не значит, что нужно сдаваться. Даже чтобы просто встать, необходимо использовать различные приспособления. Ребенок, который не может самостоятельно подняться, с трудом смог с помощью реабилитолога установить со мной зрительный контакт и начать беседу:

– Сначала я думал, что инвалидность – что-то неприятное и странное, но теперь я мыслю позитивно и даже испытываю за это благодарность. Думаю, что когда-нибудь мне станет лучше.

Затем, поддерживаемый под руку реабилитологом, он переместился на коврик для продолжения лечения.

Детская больница Сеула – единственное в Корее государственное учреждение, специализирующееся на реабилитации детей. Многие с нетерпением ждут своей очереди, чтобы туда попасть, поскольку таким образом они смогут получить лечение по более низкой цене, чем в частных клиниках.

В кабинете физиотерапии применяются различные методы лечения для помощи детям, которым из-за врожденных нарушений трудно и больно выполнять самые простые повседневные действия: выпрямлять колени, поднимать голову… Некоторые задыхались и обливались потом, другие злились, потому что у них что-то не получалось, кто-то от боли выдергивал на себе волосы, а затем снова возвращался к упражнениям. Реабилитологи продолжали выкрикивать «еще раз», равнодушно наблюдая за болью детей.

– Душевная боль временна. А если думать о будущей жизни ребенка, то нужно заставлять его повторять, снова и снова отрабатывать движения, даже если это тяжело. Необходимо строго им руководить. Если вы размякнете и скажете, что ребенок страдает и не нуждается в подобном лечении, то в итоге он не сможет ни самостоятельно вставать, ни ходить.

Оказалось, что сын реабилитолога тоже родился с врожденным заболеванием мышц и проходил лечение вместе с другими детьми. Мне было любопытно, что она, как мать, а не реабилитолог, чувствовала, наблюдая, как ребенок шаг за шагом идет вперед.

– На самом деле я не питаю ложных надежд, потому что знаю предел своего ребенка. Главное, чтобы не стало хуже. Я радуюсь, когда вижу, что другим детям становится лучше после лечения, а мне очень повезло уже в том, что моему сыну не становится хуже.

Затем я встретилась с ее ребенком в коридоре. Когда он был помладше, то расстраивался, возмущался и спрашивал, почему именно он болеет, но теперь мальчик благодарен уже за то, что может двигаться. Он сказал, что, если бы мог загадать одно желание, попросил бы больше не расти. Он добавил, что даже не пьет молоко, потому что беспокоится, что, если станет выше, маме будет тяжело его поддерживать.

Мать, которая надеялась, что состояние ее сына больше не будет ухудшаться, крикнула «еще раз» другому ребенку, а сын, который опасался молока, так как не хотел нагружать маму, потея, усердно работал на реабилитационной тренировке.

Через некоторое время один из ковриков занял ребенок, которому было, наверное, года три-четыре. Он, лежа лицом вниз и выпрямив шею, тренировался поднимать голову и смотреть при этом вперед. Обе его руки лежали на коврике, а сам он прикладывал столько усилий, что постоянно стонал и трясся всем телом. Ребенок поднял голову на ту же высоту, что и раньше, но, попытавшись выполнить указание реабилитолога, сказавшего «Еще чуть выше», не смог и уронил голову обратно на коврик. Тренировка продолжалась: голова ребенка поднималась на такую же высоту, а затем снова опускалась.

Почему он терпит эту боль? Почему изо всех сил упирается в коврик руками, чтобы поднять плохо слушающуюся голову еще чуть выше? Если тяжело, можно ведь просто прилечь, но почему он не прекращает выполнять упражнение?

Я вспомнила малыша, которого увидела, когда однажды пришла к коллеге в гости. Он поднялся, чтобы попытаться пойти, но упал и заплакал, однако снова встал и сделал шаг вперед. Он мог сдаться, раз это давалось ему настолько трудно, но ребенок не прекращал попыток. Я этого не помню, но уверена, со мной тоже случалось нечто подобное. Раньше ползавший ребенок не может сразу встать и пойти. Сначала он падает бесчисленное количество раз, разбивает коленки, плачет от боли и обиды и ищет маму. Однако потом малыш снова прикладывает усилия, двигая телом как ни в чем не бывало, и в конце концов все получается.

Но я утратила все эти воспоминания. Из-за того что часто падала, я забыла, что могу ходить. Может быть, поэтому в какой-то момент начала бояться упасть и пораниться, захотела избегать того, что могло причинить боль. Куда подевалась вся смелость, которая вместе с мыслями «Ну упаду – и что такого?» помогала раньше делать один шаг за другим. Почему я пугалась еще до того, как что-то делала?

Ребенок снова силится поднять голову. Конечно, как сказал реабилитолог, не исключено, что день, когда он сможет это сделать, и вовсе никогда не наступит. Но ясно одно: ребенок не перестанет пытаться. Поэтому, когда реабилитолог говорит: «Еще чуть выше», он просто изо всех сил старается запрокинуть голову назад. На мгновение мне стало стыдно за себя.

Японский писатель Кэндзи Маруяма сказал, что в какой бы ситуации человек ни оказался, «по-настоящему жив тот, кто изо всех сил борется до самого конца». А безмерно слабохарактерного человека, который умирает после того, как провел всю свою жизнь жалуясь, он называет «псевдоживым». Те, кто начинает жаловаться при малейших трудностях, кто хочет слышать в свой адрес только мягкие слова и кто сразу же придумывает оправдания, не приложив при этом никаких усилий, на самом деле не живут.

Однако, глядя на ребенка, я начала думать: а не «псевдоживой» ли человек я сама? У каждого есть одна-две большие или маленькие проблемы в жизни, но, наверное, я притворялась, что являюсь единственным человеком, которому тяжело, жаловалась и ворчала из-за малейших трудностей. Даже в тот момент, когда я наблюдала, как ребенок изо всех сил пытается хоть как-то поднять голову и посмотреть вперед, а реабилитолог говорит «еще чуть выше», я думала, что никогда не перестану стыдиться.

В мире гораздо больше добрых людей

В 2008 году я освещала работу самого посещаемого сеульского донорского центра в районе Курогу. Он был небольшим и состоял из кабинета для осмотра и помещения для сдачи крови, между которыми находилась зона ожидания и регистрации. Но для съемочной группы из восьми человек и без того небольшое пространство казалось очень тесным. Люди приходили сюда ненадолго. Иногда, чтобы взять у человека интервью, было всего несколько минут. Едва закончив с одним собеседником, я тут же принялась искать другого, когда ко мне подошел ответственный продюсер и попросил уделить ему минутку. Я подумала, что это что-то срочное, но он неожиданно усадил меня в углу и сказал просто снимать людей, которые приходят в центр сдачи крови.

Сначала я не поняла, почему мне поручили просто сидеть и наблюдать за ними, ведь время на сбор материала ограничено. Где-то там может быть главный герой программы с душевной историей или тот, кто очень хорошо говорит и произведет впечатление на зрителей, поэтому я подумала, что то, чем я занимаюсь, – это пустая трата времени. Правильнее было бы взять еще хотя бы одно интервью, но когда я рассказала о своих сомнениях ответственному продюсеру, он спросил:

– Почему большинство приходит сдавать кровь именно сюда, а не в центры в Апкучжоне или на Хондэ?

– Ну, потому что у них не так много свободного времени, но они все равно хотят помочь.

– Почему нам хочется помогать другим, даже когда мы очень сильно заняты?

– Не знаю. Но люди мне рассказали, что чувствуют себя лучше после того, как сдали кровь и сделали что-то хорошее.

После этого продюсер еще некоторое время задавал мне вопросы, а я отвечала на них, наблюдая за людьми, пришедшими в центр сдачи крови. И, к своему удивлению, начала замечать вещи, раньше скрытые. До этого я была поглощена только тем, что спрашивала: «Почему вы пришли сдать кровь?», но, приглядевшись, я обнаружила, что стала смутно понимать причины, по которым они приходили сюда, и видеть их жизни. Лишения, воспоминания о полученной помощи, новости о том, что число людей, сдающих кровь, уменьшается, истории о тех, кто приходит, чтобы впервые спустя долгое время сделать что-то хорошее, потому что для спасения жизни человека не требуется много времени, и т. д.

Затем я повстречала женщину, которая приехала вместе с двумя детьми на велосипеде. Она сказала, что у нее не так много свободного времени, так как ей приходилось подрабатывать на второй работе, но она нашла минутку, чтобы сдать кровь. Женщина рассказала, что, так как выпуски новостей ее расстраивают, она старается их не смотреть, но надеется, что вопрос с уволенными работниками компании SsangYong⁵ благополучно разрешится. Добавив, что точно так же уволить могут кого угодно.

Пока я ее слушала, мне в голову пришла мысль. Считалось, что помогать другим – дело непростое и требующее большой решимости, но для тех, кто посещал донорский центр, сдавать кровь было не так уж сложно. Они делали это без какой-либо великой или особой причины. Профессор Брайан Хейр, автор книги «Выживает самый дружелюбный»⁶, пишет:

«Большинство из нас отреагирует на попавшего в беду ребенка, будет утешать коллегу, чей супруг умер, или ухаживать за больным родственником. Мы все однажды подружились с людьми, которые когда-то были чужими. У нас есть огромный потенциал к состраданию, а эволюция привела к уникальной способности проявлять дружелюбие по отношению к внутригрупповым незнакомцам».

Профессор Брайан Хейр идет дальше и утверждает, что человечество выжило благодаря доброте. Его слова были глотком свежего воздуха для меня, девушки, выросшей на том, что принцип естественного отбора применим не только к природе, но и к человеческому обществу. И смутная мысль, возникшая, когда я встретилась с женщиной, говорившей о посещении центра сдачи крови так, будто это пустяк, и что проблема уволенных работников SsangYong касается на самом деле всех, потому что кого угодно могут уволить, казалось, обрела форму.

Если бы не ответственный продюсер, я бы так и продолжила тогда блуждать в поисках трогательных и особенных причин, по которым люди пришли сдать кровь. Я думала, что это единственный способ сделать выпуск ярким. Однако если доброта и отзывчивость – неотъемлемые черты человека, то и причина посещения центра сдачи крови не должна быть особенной. К счастью, я узнала об этом благодаря встреченной женщине. Профессор Брайан Хейр говорит:

«Мы готовы заботиться, дружить и даже жертвовать собой ради внутригрупповых незнакомцев. Эта способность доминирует в современной жизни. Мы окружены людьми, которых не знаем, и тем не менее мы не просто толерантны, а активно помогаем друг другу. Великие, такие как стать донором органов, или незначительные, такие как помочь человеку перейти дорогу, добрые дела – это действия, которые являются результатом такого типа дружелюбия».

Признаюсь, до программы «Три дня» я привыкла к мысли, что выживает самый приспособленный. Раньше я воспринимала окружающих как конкурентов, которых должна обойти, а еще слышала разговоры о том, что доброта делает человека слабее. Однако на работе я повстречала много людей, и большинство из них были дружелюбными. Конечно, были и те, кто причинил боль и пытался мной воспользоваться, но их было очень мало. Благодаря этому я стала смотреть на незнакомцев непредвзято, а также стала надеяться, что смогу стать добрым к окружающим человеком.

Поэтому, когда я встречаю кого-то, кто до сих пор не знаком с миром и настаивает на правдивости принципа «выживает сильнейший», я с уверенностью говорю:

– За последние 15 лет я повстречала много людей в разных местах. Больше, чем вы думаете. Поэтому с уверенностью могу сказать, что в мире гораздо больше добрых людей.

Смысл смерти, который мне открыли дети

Перед задним входом на территорию начальной школы Самгван в районе Хуамдон более 40 лет существовал магазин канцелярских товаров. Супружеская пара открыла его еще в молодости, используя небольшие накопления, и изо дня в день приветствовала там детишек. Среди них был мальчик, который из-за финансовых трудностей в семье видел вкусные снеки только в магазине, а другой недавно перешел в новую школу и еще не успел завести друзей. Супруги прониклись их историями, словно те дети были их внуками, поэтому одному они с радостью дали ложку, когда он подошел к ним во время обеда и попросил попробовать кимчиччигэ, которое они ели, а другого, хлюпающего носом из-за травли в школе, обняли.

И пока магазинчик безмолвно стоял перед начальной школой в районе Хуамдон, муж стал дедушкой, а жена – бабушкой. Но однажды дедушка умер от сердечного приступа, и бабушка осталась одна. Очень остро переживая потерю мужа, она была настолько опечалена, что хотела закрыть магазин, но, увидев то тут, то там оставленные детьми записки, передумала. «Бабушка, не уставайте слишком сильно, и вы все сможете», «Бабушка, я буду часто приходить в магазин», «Не грустите, вы справитесь».

Спустя два года после того, как она собралась с силами и начала самостоятельно управлять канцелярским магазином, смерть мужа все еще казалась ей очень большой утратой. Мне вдруг стало интересно, так же ли тоскуют по нему дети в начальной школе Самгван, поэтому я встретилась с ними.

Все рассказали, что были удивлены, когда увидели табличку с надписью «Магазин сегодня закрыт» в тот день, когда скончался дедушка. Сначала они думали, что он ненадолго ушел, но поскольку его все не было, им стало грустно, а потом от мысли, что они его больше никогда не увидят, заболело в груди. Потому что у каждого было по крайне мере по одному маленькому воспоминанию о дедушке. Один ребенок сказал, что однажды что-то уронил, а дедушка подобрал это для него, другой вспомнил, что дедушка искренне переживал за него, когда мальчик простудился. Еще был ребенок, который рассказал, как дедушка помог ему подняться после падения и наклеил пластырь. Некоторые дети впервые столкнулись со смертью кого-то, кого они знали, поэтому мне было интересно, как они это восприняли. Я задала детям вопрос, который может оказаться трудным.

– Что такое «смерть»?

– Это когда заканчиваешь все дела в этом мире. Выполняешь всю свою работу.

– Дедушка ушел, выполнив свою «миссию»?

– Да, он сделал достаточно.

На самом деле, задавая свой вопрос, я особо ни на что не рассчитывала, но когда услышала ответ ребенка, расплакалась. Всего одно предложение, но как оно четко передавало смысл жизни. Смогу ли я умереть, завершив все порученные мне дела? Может ли кто-нибудь сказать мне, что я сделала все, что должна была сделать? О чем буду думать в тот день, когда вернусь на небеса?

P. S. Из-за пандемии коронавируса бабушка больше не смогла заниматься бизнесом и закрыла магазин 25 августа 2020 года. Она плакала и говорила, что ей очень грустно прощаться с детьми, но добавила, что оставит им свой номер телефона, поэтому если они соскучатся, то смогут ей позвонить. Даже если магазина канцелярских товаров больше нет, он теплыми воспоминаниями навсегда останется в детских сердцах.

Глава 2
Когда приходит человек, вместе с ним приходит вся его жизнь

Самое жестокое, что человек может сделать по отношению к другому человеку

В тот день я была в командировке. Лежа в номере провинциального мотеля, я несколько раз просыпалась от звуков тихих шагов в коридоре, а потом, кажется, окончательно провалилась в сон. Глубокой ночью зазвонил мой мобильник. Я не собиралась отвечать, потому что вызов был от неизвестного абонента, но не знала, перестанет ли телефон вибрировать. Подумала, что мне будет неприятно, если я, не зная, кто звонит, не отвечу, поэтому взяла трубку и услышала на другом конце сердитый голос мужчины средних лет.

Он спросил, это ли журналистка Пак, помню ли я его, и представился неким директором, у которого я брала интервью несколько лет назад, когда снимала репортаж о переулке печатников на улице Чхунмуро. Пока я его внимательно слушала, мужчина рассказал, что с ним поступили несправедливо и что ему некуда жаловаться, но он вспомнил про оставленную визитку и позвонил.

Честно говоря, только по голосу я не смогла вспомнить, кто это был. Когда собирала материал о переулке печатников на улице Чхунмуро, то поговорила примерно с 20–30 людьми, поэтому в памяти остались только несколько человек, с которыми я провела все три дня. Однако голос звучал настолько отчаянно, что я не могла ответить: «Я вас не помню».

Мужчина рассказал, что его обманул близкий друг, в один момент скрывшись со всеми его немалыми накоплениями, и что найти преступника будет сложно даже с помощью полиции и адвокатов. Он спросил, могу ли я помочь, осветив эту историю на телевидении. Ситуация была настолько затруднительной, что я ничего не могла сделать.

– Мне очень жаль. Но это не в моих силах. Извините. Я не смогу вам помочь.

Затем он сказал, что во время съемок я настолько внимательно слушала его историю, интересовалась его жизнью, как никто и никогда до этого, поэтому, думая, что репортер ему поможет, он позвонил мне и попросил выслушать, не перебивая.

Не знаю, может, он был пьян или ему было трудно прийти в себя после обрушившихся на него неприятностей. Но так или иначе он не обращал внимания на мои отказы, а, словно приклеившись к телефону, просто повторял, что это несправедливо, что ему тяжело и что он хочет, чтобы я ему помогла. А я сидела в номере мотеля и слушала его, не в силах повесить трубку.

Так прошло несколько часов. Устав, он наконец закончил долгий разговор, попросив понять, что у него не было другого выбора, кроме как позвонить мне. Скоро должно было взойти солнце, и мне следовало вздремнуть хоть немного, прежде чем снова встретиться с людьми, держа камеру в руках, но сон никак не шел.

О чем он думал, прежде чем обыскать магазин в поисках визитки и позвонить мне? Его слова о том, что ни полиция, ни адвокаты не будут его слушать, просьбы вникнуть в его историю и не вешать трубку засели в голове. Меня расстраивало одиночество человека, который в самый отчаянный момент своей жизни пытался положиться на того, кто даже не помнил о нем. Окажись я на его месте, кто бы выслушал меня?

Судья Пак Чжуен, чье теплое отношение к обвиняемым по делу о попытке тройного самоубийства в Ульсане в 2019 году нашло отклик по всему миру, появился на программе «Уличная викторина Ю» и сказал следующее:

– Один из двух обвиняемых посчитал, что у них не получится совершить самоубийство, поэтому решил найти в социальных сетях кого-нибудь, кто покончит жизнь самоубийством вместе с ними. Три человека встретились и попытались совершить суицид в номере мотеля в Ульсане. Один из них передумал и остановил остальных, так что, к счастью, все остались живы. Один человек потерял сознание и был доставлен в отделение скорой помощи, откуда затем сбежал, и только двое явились в суд по предъявленным обвинениям. Но когда я прочитал обвинительный акт, у меня екнуло сердце – одному было за 25, другому чуть больше 30. Обычно в подобных случаях подсудимые получают условные сроки, но если их просто так отпустить, с большой долей вероятности они снова попытаются покончить с собой, поэтому, поразмыслив, я решил изменить текст приговора, потому что хотел сказать им слова поддержки.

Ниже приведен отрывок из приговора судьи Пак:

«Как незначительные, кажущиеся со стороны мелкими причины могут заставить человека отказаться от жизни, так мелочи могут ее сохранить. Человек может жить, потому что ему нравятся сумерки и рассветы или потому что он благодарен за протянутую руку помощи, а возможно, ему неловко перед тем, кто остался с ним до конца, даже когда все остальные отвернулись, или потому что он жалеет и одновременно гордится собой, дожившим до этого момента.

Разве самое малое, даже кажущееся незначительным, что мы можем сделать, чтобы спасти оказавшегося на перепутье, – это не обратить внимание и выслушать его историю? Самое жестокое, что человек может сделать по отношению к другому, – это оставить его разговаривать с самим собой».

Перечитывая текст приговора, я вспомнила ту ночь и подумала, что хорошо, что я тогда ответила на звонок директора типографии.