Kitabı oku: «Исчезая с рассветом», sayfa 12
Глава восьмая. Как превратиться в тень
Мир замер. Анна и клинок, занесенный на ней. Тиллиан и его лицо, искаженное гримасой ненависти. Вечерний лес, безразлично взирающий на все происходящее, и холодный грот где-то там вдалеке.
А потом его, этот мир, разбудил вихрь.
Вихрь вырвался из-за деревьев и снес Тиллиана с ног, отбрасывая его к противоположной стене из стволов.
Тиллиан попытался подняться, но вихрь уже подлетел к нему и одним резким движением насадил его на свои рога и снова бросил на дерево.
Это был олень. Громадный олень.
Его седая косматая шуба смотрелась, как мох, покрытый инеем. Его тело, массивное и мускулистое, возвышалось над Тиллианом, как скала над тоненьким саженцем.
Олень тряхнул головой, и Тиллиан медленно осел на землю, оставляя на коре багровый след.
Бард бросился к Анне и прижал ее к себе.
– Вставай, – шептал он, – вставай.
Бард обнял ее, сильнее прижал ее к груди, закрывая любимую своим телом и при этом не спуская с оленя глаз. И только тогда он заметил наездницу.
– Бард, – сказала она.
Она была одета в простую тунику, которая в сумерках показалась менестрелю бурой. За ее спиной висел лук, а меховые сапоги укрывали ее ноги.
Лицо, не молодое, но и не старое… Зачесанные назад волнистые волосы. Глаза, прищуренные и пристально его изучающие. Барду показалось, что тени образовали морщинки в уголках ее глаз.
– Прорицательница… – прошептал он.
– Знахарка, – улыбнулась она. – Колдунья, отшельница, чародейка. Но каково же мое настоящие имя?
Бард вздрогнул. Он узнал этот голос. Это она говорила с ним ранее, когда он шел через лес.
– Никто не знает моего имени, – усмехнулась она. – Никто, и даже вечному барду я неведома.
– Помоги нам! – выпалил Бард. – Прошу! Моей любимой очень плохо! Скажи, что я могу для тебя сделать?
– Не спеши, менестрель, – рассмеялась наездница на олене. – Не спеши… Скажи, разве для этого ты меня разыскал?
– Да! – воскликнул Бард. – Да, кончено, для чего же еще!
– Вспомни, – нахмурилась она, – что лежит в твоей сумке?
– Деспона! – в панике прошептал Бард.
Не вставая с земли и не выпуская ослабевшую Анну из своих объятий, он неловко спустил с плеча лютню, а затем и свою путевую сумку. Он неуклюже расстегнул ее, нащупал внутри колоду карт Килит и подзорную трубу, вытащил их наружу, разложил перед собой.
– У нас осталось это, – произнес он, даже не пытаясь четко формулировать свои мысли. – Мы…
Мы? Мастер Гилфи и Бард. Нужно было ей пояснить. Но он не мог… Она все равно знала все, ведь правда?
– Продолжай, – потребовала она.
Каким-то невероятным усилием Бард заставил себя говорить. Ведь он был менестрелем! Неужели он не мог составить пару цветастых фраз, когда от него это было особенно нужно?
– Деспона, моя давняя подруга, бежала на Шпиль… Предположительно бежала на Шпиль, – поправил себя он. – Недавно мы узнали, что Деспона попала в беду. Эти два предмета, – Бард указал на колоду и трубу, –были изготовлены в недрах этого самого Шпиля… По крайней мере, так мы считаем. Они говорят вам о чем-нибудь? Как попасть туда, где они были созданы? Они ведь знакомы вам, не так ли? Вы знаете дорогу… туда? Как помочь Деспоне?
Наездница была невозмутима.
– Ты узнал много нового, Бард. Повстречай ты меня несколькими днями ранее, эти вопросы звучали бы по-другому.
– Да, – задумался Бард. – Я бы не знал, что такое Шпиль. Я бы попросту попросил вас указать мне дорогу туда, где были изготовлены эти предметы.
– Колода Килит, – сказала наездница, – предназначена для гадания. Это – ненужный хлам. Контрабанда со Шпиля, пронесенная в этот мир для легкой наживы.
Бард разочарованно посмотрел на карты.
– Подзорная труба – опасный и редкий инструмент, – продолжила Прорицательница. – Но воспользоваться ею можно только на Шпиле. У меня есть такая труба, и я смотрю в нее, иногда.
– И что же вы видите? – спросил Бард.
– Я вижу, что Шпиль распадается, – просто сказала она.
Бард вздрогнул.
– Возможно, он простоит еще десять веков. Возможно, разрушится завтра. Они не знают, – наездница грустно улыбнулась. – Гордыня завела их слишком далеко.
– Но что знаете вы? – потребовал Бард.
– Мне нет дела до мелкой возни, – улыбнулась она. – Мне просто интересно за ней наблюдать. Возможно, я так и не захочу дарить им восторг моего вмешательства. Возможно, завтра они мне наскучат. Возможно…
– Вы не такая, – с чувством перебил ее Бард. Отчего-то он был в этом уверен.
– Возможно, – не стала спорить она.
– Вы поможете мне спасти Деспону и Анну? – попросил он.
– Ты преувеличиваешь мое могущество, – она покачала головой. – Я лишь ведаю, но не делаю. Созерцаю, но не творю.
– Тогда подскажите, что могу сделать я! – взмолился он. – Подскажите рецепт, натолкните на мысль!
– Ты? – она прищурилась. – Ты хочешь рецепт? Что же… Ты – ты можешь подарить им тепло. Столько, сколько его у тебя есть.
– Но как? – вскричал Бард, обнимая бездыханную тень. – Я совершенно, абсолютно бессилен. Что вы имеете в виду? Прошу вас, не говорите загадками!
Пророчица посмотрела на небо.
– Иногда, – мечтательно протянула она, – когда я гляжу в свой телескоп, я вижу одинокую девушку. Девушку, которая умеет становиться тенью. Девушку, которая порой забывается, а потом… Хлоп! возвращается в мир живых. У девушки тоже есть телескоп, и этот телескоп нашептывает ей разные вещи. Вредные вещи, опасные, но в основном и в целом – правдивые. Иногда, когда эта девушка ускользает в ничто, она ведет себя так же, как я. Как-то раз она написала пророчество и оставила его на своем же столе, чтобы не позабыть. А в другой раз она немного поправила свою тень, и теперь на макушке у этой девушки красуются рожки.
Бард ничего не понимал. Он смотрел на Пророчицу отчаянным, измученным взглядом. Она сжалилась.
– Эта девушка – Десс.
– Но она в опасности!
– Как и весь Шпиль. Как и твоя любимая.
– Десс… – Бард начинал догадываться. – Она… знает, как вернуться из тени?
Бард с болью посмотрел на лицо своей возлюбленной. Ее черт уже было не различить.
– Видишь грот за моей спиной? Грот, в котором ты как-то бывал? – молвила Прорицательница.
Бард кивнул.
– Это – дорога на Шпиль, – сказала она. – Маленькая калитка, позабытая в неприступной стене горделивыми мастерами. Ничтожная дырка на полотне мироздания.
Анна тихонько пошевелилась в его руках.
– Вы можете найти ее там, эту девушку, что становится тенью…
– И девушку, что возвращается, – закончил за нее Бард. – Деспону, что возвращается в мир наяву…
– Ступай, – молвила всадница, натягивая поводья и уводя своего скакуна в сторону. Дорога на грот была вновь открыта.
Бард в последний раз посмотрел ей в глаза. Пророчица улыбнулась, а с неба спустилась сова и уселась ей на плечо. На голове у совы была маленькая шляпка.
***
Они молчали. В небе забрезжил рассвет – первые признаки нового дня.
Бард сокрушенно качал головой, Анна смотрела куда-то в сторону.
– Десс… Бормотал он, прости меня, Десс.
– Посмотри мне в глаза.
– Десс…
– Посмотри мне в глаза, Бард.
Он сделал, как она велела. В ее глазах было только тепло –тепло, которое не нашел в себе он.
– Я знала. Где-то в глубине души я знала всегда…
– Про тень? – робко спросил он.
– И про тень, и про рожки… Про все.
– Ты действительно сильнее всего, Десс, – прошептал он.
– Ну уж нет, менестрель, – улыбнулась она. – Я панически боюсь… пауков!
Он улыбнулся в ответ.
– Как ты это делаешь, Десс? Как ты возвращаешься?
– Я не понимаю, – ее улыбка пропала. – Я думала, что вы поняли, я…
– Она не знала, Анна… – согласился Бард. – Десс и вправду делает все неосознанно…
Ночь была бесшумной. Не совсем настоящая ночь, как и все, что происходило на Шпиле. На Шпиле, где и сама жизнь была не совсем настоящей.
Десс посмотрела на них. Анна и Бард. Менестрель и его Тень. А потом она посмотрела на тень, что производило ее собственное тело, и без особого удивления отметила, что эта тень уже давно жила своей жизнью. Не совсем настоящей жизнью. Другой бы и не заметил, но Деспона хорошо изучила ее.
К ней пришло вдохновение. Ей всегда лучше думалось ночью, а такой ночью, когда старые друзья вместе встречали рассвет, и влюбленные слагали друг другу баллады, ей думалось особенно хорошо.
– Но мне кажется, что я наконец себя раскусила, – сказала она.
Бард загорелся надеждой, и Анна прильнула к его груди.
– Нет никакого трюка, – тихо сказала Десс.
Лазурные огоньки на лице Анны вопросительно подмигнули.
– Нет никакой магии. Ничего нет. Есть только воля. Совсем настоящая воля. Но и она есть не у всех.
Десс встретила огоньки взглядом.
Интересно, Анна ее поняла? А поняла ли она, почему пропал слуга Руфус?
– Я не знаю, как я возвращаюсь, – молвила Десс. – Но я знаю, что держит меня здесь. То, ради чего я живу. То, почему я не тень.
Как мало, оказывается, нужно, для того, чтобы окончательно и бесповоротно познать все премудрости своего естества. Увидеть себя как совокупность шестеренок и механизмов, и среди всего этого великолепия разглядеть первостепенную силу. Силу, без которой шестеренкам не быть.
– Скажи, Анна, ты его любишь?
– Очень… – прошептала Анна. – Я очень сильно его люблю.
– Так приди к нему, – молвила Десс. – Вернись в этот мир, тень.
Анна неожиданно вскрикнула, по ее телу пробежала дрожь. Сейчас… Незамедлительно. Десс подошла к ним.
Едва касаясь их рук, Десс помогла им подняться.
Они смотрели друг на друга, не сводили друг с друга глаз.
Их пальцы соединились в нежном прикосновении.
Десс зажмурилась и отпустила.
Бард вскрикнул.
– Анна!
По ее щекам, бледным и настоящим, текли слезы.
– Анна, ты… О, Боги! Анна!
Он не мог говорить. Он потерял дар речи.
Они стояли так целую вечность, покуда Бард не вспомнил кое о чем.
– Анна, где Десс? – спросил он зачем-то, хотя ответ был понятен и ясен.
Анна молча опустила взор.
Не выпуская ее рук из своих, Бард неуверенно огляделся по сторонам, но Деспоны уже не было. Лишь где-то неподалеку, в сени ненастоящих деревьев, дрогнула тень.
