Kitabı oku: «Новый миропорядок для XXI века. Взгляды из Вашингтона и интересы России», sayfa 3

Однако в современной политике США касательно Китая присутствуют элементы, вызывающие раздражение Пекина. Линия США на экономическое взаимодействие с Китаем, зачастую преподносившаяся как разумный инструмент вовлечения Китая в глобальный торговый режим, содержит в себе и логику его внутренней трансформации. Сторонники такой вовлечённости открыто заявляют о своих надеждах на то, что она подтолкнёт Китай к реформированию своих нелиберальных институтов, сократит число нарушений прав человека и сформирует новую богатую элиту, которая отодвинет Компартию Китая от власти. Но китайские лидеры справедливо расценивают такого рода стратегию и связанные с ней надежды в качестве своего рода мягкой формы смены режима.

У китайцев также вызывают беспокойство американские союзы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), сохранение которых после холодной войны, в их понимании, нацелено на сдерживание Китая. Сопротивляясь военному доминированию США, китайцы были возмущены в случаях, когда американские военные корабли заходили в китайские воды или самолёты вторгались в воздушное пространство, когда США провели два авианосца через тайванские проливы в 1995 г., т.е. при напряжённых отношениях между материковым Китаем и Тайванем. В последнее время, когда США укрепили политические и военные связи со странами, расположенными вдоль главных торговых путей или вдоль границы с Китаем, прежде всего с Индией и Вьетнамом, лидеры Китая стали жаловаться на окружение их страны. Но китайцы не ограничиваются только жалобами. Они использовали политические и экономические рычаги для давления на страны, которые, как им кажется, занимают враждебные позиции по отношению к Китаю. Они также нарастили возможности, необходимые для того, чтобы бросить вызов военному превосходству Америки в Восточной Азии. Отсюда следует вывод: в эпоху, когда политическое, экономическое и военное доминирование Америки в азиатском регионе уменьшилось, избегание конфликта и налаживание сотрудничества с Пекином потребуют учёта его коренных интересов и озабоченностей. У двух стран много общих интересов – глобальных и региональных. Обе страны заинтересованы в денуклеаризации Северной Кореи и стабильности на Корейском полуострове в целом. Это же относится к изменению климата, терроризму, ядерному распространению и многим другим глобальным проблемам. Вашингтон и Пекин могут либо совместно продвигаться в решении этих проблем либо иметь враждебные отношения, но сохранять и то и другое невозможно.

В эпоху утраты американского доминирования лидеры США должны задать себе вопрос, чего они могут добиться без ущерба отношений с Пекином. Конечно, США хотят, чтобы Китай демократизировался и уважал человеческие права своего населения. Они также хотят, чтобы вопрос Тайваня решился таким путем, дабы был установлен мир и автономия для этого процветающего демократического общества. Но достижение таких целей означало бы прямой вызов коренным интересам КП Китая. Движение по этому пути препятствовало бы двустороннему сотрудничеству, угрожало бы отношениям партнёров США в регионе, которые стремятся поддерживать стабильные контакты с Китаем, содержало бы в себе риск военного столкновения. Поэтому сделка с Пекином должна включать в себя несколько вещей. Первое – будущее американских союзов в азиатском регионе. Отношения со странами Восточной Азии представляют собой важный источник политической и военной мощи США, и жертвовать ими ради позитива с Пекином для Вашингтона было бы неразумным. Но США могут воздержаться от поиска новых союзников и военных партнёров, особенно вдоль границ с Китаем. Установление таких отношений с Китаем означало бы игнорирование его озабоченностей в той мере, в которой это имело место касательно России при приёме стран Балтии в НАТО. И в Азии США вновь придётся смотреть в глаза поднимающейся, а не приходящей в упадок державы.

В ответ на предложенные выше уступки Вашингтон мог бы потребовать от Пекина сохранения статус-кво вокруг Тайваня и других территориальных споров. По геополитическим и иным причинам в Вашингтоне не хотят силового решения тайваньской проблемы, равно как не хотят, чтобы споры в регионе по поводу нескольких островов или территориальных претензий привели к насилию, а затем и к настоящей войне. Если Пекин вначале согласится, а затем нарушит свои обязательства, Вашингтон может, если это потребуется, например, для защиты союзников, пойти на тайные подрывные операции во внутренней политике Пекина, определяя пределы ответных действий на основе масштабов китайской агрессии.

Возможно, Китай и заинтересуется подобного рода сделкой. Китайские лидеры неоднократно говорили о необходимости избегания конфликта с Америкой, о своём признании её присутствия в регионе до тех пор, пока США не стремятся сдерживать Китай. Пекин также осознает, что уход Америки наверняка подтолкнёт Японию к наращиванию военной силы и принятию более напористой политики в сфере безопасности, т.е. к тому, чего Китай предпочел бы избежать. Разрядка с Вашингтоном была бы более предпочтительным путём для Пекина, поскольку его руководство сталкивается с такими серьёзными внутренними проблемами, как коррупция, деградация окружающей среды, слабая социальная защищённость населения. Но Китай – поднимающаяся и притом испытывающая гордость от своих достижений нация, преисполненная чувством правоты, подпитываемым разного рода рассказами о национальных унижениях в прошлом. Поэтому есть хорошее основание полагать, что Китай пойдёт на сделку, но гарантий таких дать нельзя.

Вызовы, бросаемые американскому превосходству в современном мире, не заканчиваются проблемами соперничества великих держав. Американская мощь также ослабляется внутренними противоречиями. В Соединённых Штатах и ряде их ключевых союзников большая часть населения утратила веру в либеральный проект, который на протяжении длительного времени определял внешнюю политику Запада. Утрата иллюзий частично является реакцией на последствия глобализации и автоматизации, которые привели к безработице в развитых странах. Это также рост недовольства растущей иммиграцией, что подтолкнуло Англию на выход из ЕС, увеличение влияния националистических и шовинистических партий во многих европейских странах и избрание Д. Трампа американским президентом. В одной из инаугурационных речей он говорил об «американском поезде разногласий», в возникновении которого обвинил своих предшественников и их соратников. Проводимая ими политика обогатила зарубежную промышленность в ущерб американской, принесла выгоду другим странам, в то время как собственные богатство, сила и уверенность сокращались. Но пренебрежение Трампа своими союзниками, противоречивая политика его администрации – всё это привело к смятению давних партнёров США. Сомнения в надёжности США как военного союзника возросли. Союзники в Азии и Европе, готовые сохранять ценные экономические отношения с Китаем, не очень довольны конфронтационным подходом к отношениям с Пекином. С населением, уставшим от бремени глобального лидерства и с ослабленными союзами, Соединённые Штаты не располагают достаточными внутренними ресурсами и единством с союзниками для продолжения конфронтационной и затратной внешней политики¹⁴.

Противники США повсеместно в мире обнаружили, что можно противодействовать американскому влиянию даже в условиях обладания не столь огромными возможностями. Как известно, СССР состязался с США на протяжении более четырёх десятилетий, хотя его ВВП составлял 40% от американского. Китай уже превосходит это соотношение. Конкуренты США обладают преимуществом использования своих военных и политических ресурсов вблизи собственных границ, в то время как Вашингтону приходится распылять усилия по всему миру в целях поддержания статус-кво. Не исчезнет быстро и настрой внутри страны против либерального миропорядка. Но, если даже избиратели отвергнут наиболее экстремистских и некомпетентных политиков-популистов, источники недовольства сохранятся, и более эффективные лидеры откликнутся на положение избирателей. Иными словами, перемены в мире и внутри самих США не оставляют им иного выбора, кроме приспособления к новой ситуации. Выражаясь образно, «геополитические каникулы» для Вашингтона закончились, и надо идти на коррекцию внешнеполитического курса. «Некоторые, – пишут Дж. Линд и Д. Пресс, – видят в подобного рода корректировке некую болезненную перемену, но в действительности это надо рассматривать как возвращение к нормальному ходу вещей. Для почти всех стран в истории сущность внешней политики состояла в отстаивании, продвижении национальных интересов в мире ограничений и конкуренции государств. В действительности таких взглядов придерживались и американские лидеры в годы холодной войны, когда они в своей политике интенсивно состязались с СССР в глобальных масштабах, но одновременно считались с ключевыми интересами вблизи его границ. В то время “ястребы” громили такую политику “сдерживания” СССР как аморальную и уступчивую. Сейчас же американские деятели оценивают её как проявление блестящего государственного руководства. Если США хотят избежать войны и сотрудничать на базе совпадающих интересов с мощными странами, то их лидерам следует распрощаться с мыслями о превосходстве и соединить свои непомерные амбиции с прагматизмом, соответствующим эре конкуренции великих держав»¹⁵.

Вопрос о будущих отношениях Америки со своими союзниками и партнёрами занимает важнейшее место во вневременных внешнеполитических дебатах в Вашингтоне. При этом политика администрации Д. Трампа на данном направлении подвергается особо суровой критике. Так, старший научный сотрудник американского Совета по международным отношениям профессор Мира Рапп-Купер подчёркивает, что «за время своего пребывания в Белом доме президент Д. Трамп язвительно оценил многие проблемы внутренней и внешней политики США, и, возможно, наиболее губительные из них относятся к американской системе союзников, созданной за истекшие 70 с лишним лет. Он поставил под сомнение обязательства США по НАТО, потребовал существенного увеличения военных расходов от таких давних союзников, как Япония и Южная Корея, высказал мнение, что те союзники, которые не выделяют необходимого количества средств на военные цели, должны сами вести свои войны с соответствующими противниками. Гнев Трампа был столь суров и разрушителен, что американские союзники в Европе и Азии в настоящее время ставят под вопрос способность США восстановить своё реноме гаранта безопасности…»¹⁶

Правда, профессор Купер, которая сейчас работает в аппарате СНБ, полагает, что в подрыве системы американских союзов виноват не один только Трамп. После десятилетий триумфа союзы Америки стали жертвой непрерывной цепи собственных успехов и находятся сейчас в опасности. Существующие пакты и партнёрства, убеждена М. Купер, поддерживали лёгкий мир между крупными индустриальными державами до конца ХХ века. И это обеспечивалось куда меньшими политическими и финансовыми затратами, нежели утверждал Д. Трамп и некоторые американские специалисты-международники. После развала Советского Союза американские политики поступили мудро, сохранив оправдавший себя инструмент государственного управления. Но, поскольку на тот момент у США не оставалось реальных соперников, то существовавшую систему союзов перенацелили на создание мира с превалированием Америки, вследствие чего она утратила свою ориентацию на оборону и сдерживание противников. Ну, а спустя 30 лет после завершения холодной войны несомненно укрепившийся Китай и ревизионистская Россия разработали военные и невоенные стратегии, нацеленные на полный подрыв американской системы союзов. Конечно, критические позиции, инстинкты Трампа носили разрушительный характер, но изменившаяся природа конфликта является подлинной, настоящей угрозой. В условиях кибератак, кампаний дезинформации, экономического давления и других проблем Вашингтон нуждается в существующей системе союзов, с тем чтобы сохранить нынешний миропорядок. Но для сохранения союзов их надо приспособить к нынешнему миру, в котором большинство угроз безопасности и процветанию пересекли военный порог.

Американские политики и специалисты напоминают, что между 1949 и 1955 гг. США предоставили гарантии безопасности 23 странам Азии и Европы, а к концу XX столетия они установили союзнические отношения уже с 37 государствами. Вашингтонские стратеги исходили из того, что система созданных ими союзов позволяет поддерживать выгодный баланс сил в мире на дальних рубежах, избегая конфликтов на собственно американской территории и не допуская второй сверхдержаве (СССР) установить господствующее положение в Европе и Азии. Приобретая союзников и создавая зарубежные базы на их территориях, Вашингтон будет в состоянии сталкиваться с кризисами раньше, нежели они достигнут американской территории. Что ещё важнее, располагая столь мощным передовым военным присутствием, США могли проводить политику так называемого «расширенного сдерживания», лишая противника возможности первым начинать войну. И явное большинство американских политиков и специалистов убеждено, что созданная система союзов действовала усиленно и эффективно.

Во-первых, за весь период холодной войны ни один американский союзник не становился жертвой крупных атак. И до событий 11 сентября 2001 г. ни один член НАТО не ставил вопрос о приведении в действие известной статьи 5, в соответствии с которой все остальные члены блока обязаны оказать ему помощь в случае нападения. Конечно, время от времени США приходилось вмешиваться в целях оказания помощи союзникам, как это было, например, в случае агрессии Китая против Тайваня в 1954–1955 и 1958 гг. Но делалось это в основном тогда, когда риску подвергались собственные интересы Вашингтона, и зачастую в целях предотвращения военного конфликта.

Во-вторых, помимо поддержания выгодного для США баланса сил в Европе и Азии, союзнические отношения содействовали процветанию ряда союзников, прежде всего Японии и Западной Германии, которые стали тесными военными партнёрами, консолидировались в демократии с устойчивой экономикой, постепенно превратились в ведущие региональные державы.

В-третьих, союзы позволили сократить затраты на военные и политические акции США повсеместно в мире. С начала 1950-х годов союзники США участвовали в каждой из крупных войн, которые вела Америка, хотя в большинстве случаев это и не предусматривалось их обязательствами по соответствующим союзам. И, что более важно, политика союзников в большей мере поддерживала, а не подрывала внешнюю политику Вашингтона.

И, наконец, в-четвёртых, США использовали свои гарантии безопасности, с тем чтобы убедить Южную Корею, Тайвань и Западную Германию отказаться от безумных программ по созданию собственного ядерного оружия. Другие государства, если бы они не вошли в американские союзы, наверняка искали бы иные пути обеспечения своей военной безопасности, т.е. встали бы на путь создания полноценных армий, военно-морских и военно-воздушных сил, вместо того, чтобы полагаться на военную мощь США. Америка же, поддерживая тесные связи с рядом этих государств, также получает поддержку в международных институтах по любым вопросам, начиная с миссий по поддержанию мира и кончая принятием санкций, т.е. поддержку, которую в противном случае было бы получить куда сложнее. Такая поддержка подчас имеет ключевое значение, поскольку позволяет Соединённым Штатам проецировать свою мощь без перенапряжения сил.

Как полагают многие американские эксперты, созданная Вашингтоном система продолжала плодотворно функционировать до 1991 г., когда рухнул СССР, противник, для сдерживания которого эта система собственно и создавалась. Но с исчезновением с мировой арены СССР рухнула и логика американских гарантий обеспечения безопасности союзников. В то время некоторые политики высказывали мнение о том, что в однополярном мире союзы устарели. Однако американская элита в целом не поддержала столь радикальный подход. Эффективное функционирование союзов на протяжении холодной войны стало главным аргументом в пользу их сохранения и переориентации на решение новых задач. Но поскольку в тот период США располагали ни с кем не сопоставимой военной и политической мощью, то «реформы» союзников не концентрировались на обороне или сдерживании в их традиционном понимании. США, начиная с администрации Б. Клинтона, вместо роспуска НАТО приступили к его расширению на Восток под предлогом расширения демократии и установления стабильности в постсоветской Восточной Европе. Американские специалисты повторяют при этом набившие оскомину аргументы о том, что администрация Клинтона таким образом расширила НАТО, чтобы это не вызывало раздражения России. Однако Российское государство было ослаблено и не смогло отстоять свои национальные интересы, на ущемление которых процесс расширения блока на Восток и был явно нацелен. Некоторые же заявления российских политиков о возможном на каком-то этапе вступления и самой России в Альянс были оторваны от реальной действительности, поскольку никто в НАТО этот вопрос серьёзно никогда не рассматривал. Поэтому права профессор Купер, что приём в Североатлантический альянс стран Балтии, вопреки прямым возражениям России, выглядел своего рода провокацией, а западные военные деятели якобы непреднамеренно усложнили проблему защиты блока. «Россия, – признаёт она, – всё ещё стремилась к созданию своего рода буферной зоны, которая была бы первой линией обороны в обеспечении её безопасности от Западной Европы и США. Бывший соперник Америки, испытывающий серьёзные экономические трудности, не был особенно озабочен первыми раундами экспансии НАТО на Восток. Но ситуация быстро изменилась после вступления в Альянс стран Балтии. Россия вторглась в Грузию в 2008 г. и в Украину в 2014 г., с тем чтобы, в том числе, предотвратить вступление этих государств в Североатлантический альянс. Наряду с этим Москва разработала военную стратегию, призванную продемонстрировать неспособность США защитить Балтийские государства в ситуации быстрого вторжения России, ставящего Вашингтон перед болезненным выбором между эскалацией и поражением»¹⁷.

В свою очередь, растущий Китай стремится разрушить американские союзы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). С начала 90-х гг. XX века Пекин стал финансировать развитие ракетных и иных военных технологий, которые удерживали бы США от вмешательства в конфликты вблизи его морских границ, в основном из-за Тайваня. Стремясь повысить цену вступления США в войну, китайские лидеры пытаются подорвать американские гарантии безопасности и продемонстрировать союзникам Вашингтона в АТР, что его способность защитить их уменьшается. К тому же после многолетнего головокружительного роста, позволившего резко нарастить военные расходы, нынешние китайские руководители, в отличие от своих предшественников, подняли ставки, поставив задачу возрождения Китая в качестве великой державы.

Согласно утверждениям американских политиков, Россия и Китай разработали также невоенные средства – экономическое принуждение, кибернетическое оружие, политическое вмешательство – с целью достижения своих целей. Они используют новые инструменты различными способами, но в основе их действий лежит одна и та же логика: достижение поставленных целей без реализации американских гарантий безопасности или нарушения норм, нацеленных на недопущение использования силы. Так, например, в 2007 г. кибернетические атаки России парализовали Эстонию, выведя из строя банковские и правительственные сайты. А в период 2014–2016 гг. Китай реализовал мощную программу создания островов в Южно-Китайском море, превратив бывшие камни и рифы в военные базы, нарушив сложившийся баланс сил и угрожая союзникам США, прежде всего Филиппинам. В обеих случаях трансагрессивные акции подорвали безопасность партнёров Америки, продемонстрировав, что союзы бессильны в предотвращении невоенных агрессивных действий.

Ситуация, по мнению большинства американских специалистов, ухудшилась весьма критической позицией администрации Д. Трампа по отношению к союзникам по НАТО и другим союзникам, которая ускорила действие геополитических сил и без того ослабляющих эффективность союзов. В отличие от своих предшественников, президент Д. Трамп открыто и грубо требовал от союзников увеличения военных расходов на решение общих задач безопасности, угрожал отказом от гарантий США в случае невыполнения союзниками своих финансовых обязательств. В частности, Д. Трамп сделал такое предупреждение государствам Балтии. В целом, американский президент рассматривал защиту территории США как самую важную задачу национальной безопасности и придавал малое значение военному присутствию Америки за рубежом, сосредоточиваясь вместо этого на обеспечении безопасности своих границ. Такой подход противоречил давнишней традиционной опоре США на передовое базирование и сдерживание, которые основывались на тезисе о том, что защита территории может быть наилучшим образом обеспечена системой союзов и баз за рубежом, которая предотвращала развязывание военных конфликтов.

Многие эксперты твёрдо убеждены в том, что данный подход почти наверняка принесёт контрпродуктивные результаты. В частности, Южная Корея уже начала склоняться к Китаю, используя при этом дипломатические методы для налаживания контакта и установления линии горячей связи по военной линии. Наряду с этим президент Франции Э. Макрон говорит о «гибели мозгов» у НАТО, а тогдашний канцлер Германии А. Меркель поставила вопрос о том, могут ли союзники доверять Соединённым Штатам. Если американские союзники постепенно станут увеличивать военные расходы в силу слабеющего лидерства США, то они наверняка будут это делать способами, ущербными для интересов США, тратя больше денег на создание самостоятельных сил и стратегий, а не прибегать к партнёрству с Вашингтоном. В результате чего его интересы пострадают. Д. Трамп, например, заявил, что конкуренция с Китаем стала наиболее важным приоритетом политики национальной безопасности США, и лидеры обеих партий согласны, что Китай – это монументальный вызов. Но к сегодняшнему дню, однако, Вашингтон находит мало поддержки среди своих союзников в деле противостояния Пекину. США могут постепенно изменить баланс сил в XXI веке только в тандеме с союзниками в Европе и Азии. В противном случае такое соперничество действительно станет слабым и ляжет в основном на плечи Америки.

Опираясь на эту ключевую посылку, вашингтонские стратеги выстраивают более детальную аргументацию в защиту существующих союзнических отношений. Прежде всего, дисбаланс военных расходов между США и многими союзниками действительно существует, и сегодня США выделяют на них более 3% ВВП, некоторые союзники – 2–2,5%, многие – 1,5–2%. Но цифры эти могут вводить в заблуждение. Америка, в конце концов, поддерживает глобальный военный баланс, так как союзники выделяют в основном средства на обеспечение безопасности в соответствующем регионе. Кроме того, военные ассигнования в таких странах, как ФРГ и Япония, в основном расходуются на региональную военную стратегию, а не защиту единственного союзника, на территории которого располагаются военные объекты. Поэтому нет оснований для того, чтобы военные бюджеты этих стран были сопоставимы с американским. Вклад союзников Америки состоит и в том, что не покрывается их военными бюджетами, – в снижении арендной платы за американские базы и объекты, используемые военными подразделениями Вашингтона. Вопреки устоявшимся представлениям, союзы сами по себе ничего не стоят, а именно содержание войск, баз, поддержание инфраструктуры влекут за собой большие затраты. И на плечи союзников зачастую ложится часть таких затрат. Вообще, в историческом плане цена системы союзов составляла приемлемую часть национального бюджета Америки. Асимметрия же военных расходов – естественная особенность союзнических отношений, позволяющая США оказывать большее влияние на политику своих партнёров, зависящих от американской силы в обеспечении своей безопасности.

Не обоснованы и опасения по поводу того, что союзники могут втянуть США в своеобразную «ловушку», которой можно было бы избежать при отсутствующих союзнических обязательств. Союзники могут втянуть США в тот или иной конфликт не в большей мере, нежели другие государства. Да, Америка развязывала непродуманные, а точнее агрессивные войны (Вьетнам, Ирак, Афганистан), но союзники не несут ответственности за эти решения. Если Америка и поддерживала своих союзников в тех или иных кризисах, то в случаях, когда на кону стоял вопрос о национальных интересах США. Наконец, США никогда не вступали в такие союзнические отношения, от которых они могли бы, в случае необходимости, отказаться. И вообще, термин «ловушка» применительно к данной проблематике неуместен, так как система американских союзов выстроена так, чтобы не принимать на себя рискованных обязательств. Вашингтон также весьма избирательно подходит к выбору союзников, отклоняя соответствующие просьбы в случае, если возможные обязательства выглядят слишком опасными. Например, несмотря на тесные отношения, США не идут на формальные обязательства о гарантиях безопасности Израиля, осознавая чрезмерно высокий риск участия в нежелательной войне в случае резкого обострения его отношений с соседями.

В свою очередь, коренные перемены в мировой ситуации также оказывали воздействие на состояние американских союзов. В Азии баланс сил меняется в пользу Китая. Россия находится в состоянии стагнации, но остаётся силой, с которой надо считаться. И в целом на долю США и их союзников приходится меньшая часть мирового ВВП, нежели это было в конце Второй мировой войны. Тем не менее союзники Америки – это высокоразвитые, технологически оснащённые, экономически сильные страны, их общие военные расходы превышают расходы их соперников. Всё это даёт основание считать, что США в состоянии спасти удивительно успешную, но плохо выстроенную систему своих союзов, если они это сделают на действительно новых основах.

Следует также иметь в виду, что во второй половине ХХ века драматическим образом изменилась природа конфликта. Расползание ядерного оружия и рост экономической взаимозависимости подняли цену войны между великими державами до таких масштабов, что противники стараются избегать её. И, хотя сохраняется возможность, что союзники Америки подвергнутся крупным военным атакам, это крайне маловероятно. Китай и Россия предпочитают оказывать давление невоенными средствами, не доводить дело до возможного введения в действие известной статьи 5 устава НАТО. Иными словами, Вашингтон и его партнёры располагают всем необходимым для проведения реформ системы союзов, но для достижения успехов им надо сфокусироваться на вызовах безопасности и процветанию, не переходя при этом военный рубеж.

В представлении американских экспертов стратегия реформирования союзов должна, в общем и целом, выглядеть следующим образом. Во-первых, США и их союзникам следует произвести перебалансировку ответственности. Требования администрации Трампа, пусть жёсткие и бесцеремонные, об увеличении военных расходов союзников, тем не менее, содержали в себе и некое рациональное зерно. В настоящее время, в отличие от первых послевоенных лет, союзники США – это процветающие демократии с развитой экономикой, позволяющей постепенно, на системной основе, увеличивать военные расходы. Хотя в некоторых союзных странах есть политические преграды на пути роста военных ассигнований: население со сравнительно низкими расходами сопротивляется их увеличению. Однако союзники могут вносить вклад в невоенную оборону и сдерживание, поскольку большинство статей таких расходов не попадают в военный бюджет, а оказываются в статьях ассигнований на международную деятельность, разведку и внутреннюю безопасность. Более того, по сравнению с Америкой, союзники являются лидерами по сбору тайной, засекреченной информации, в публичной дипломатии, технологических исследованиях и разработках. Выделять им средства для этих целей легче, чем для военных нужд. Как и союзным странам, Соединённым Штатам надо перераспределить свои расходы в сфере безопасности, тратя меньше на военные задачи в пользу невоенных средств национальной безопасности, необходимых для обеспечения своего лидерства в союзах. Тем не менее США придётся нести основное бремя ответственности за ключевые аспекты военно-оборонительной деятельности, а их союзникам сосредоточиться на решении других задач. В настоящее время, когда страны Балтии твёрдо укоренились в НАТО, Вашингтону следует направлять своих партнёров на обеспечение надёжной защиты этих государств. Особое внимание партнёрам по НАТО надо уделить улучшению военной готовности и сдерживанию агрессии России путём демонстрации их способности быстро достигать и защищать восточный фланг Североатлантического альянса. Военная ситуация в Азии носит куда более неотложный характер: у партнёров США нет шансов противостоять растущей мощи Китая без американской помощи. Следовательно, Азию надо рассматривать в качестве главного театра военных действий, а Европу, хотя и важного, но театра второстепенного плана. Военные расходы США и их присутствие за рубежом должны отражать эти приоритеты, т.е. на силы для сдерживания Китая надо расходовать больше средств и расширять американское присутствие в западной части Тихого океана.

Во-вторых, наряду с обеспечением гарантий безопасности союзники США должны взять на себя главную ответственность за сопутствующие задачи обороны и сдерживания. Это вполне естественно: Китай и Россия используют методы давления максимальным образом вблизи своих границ, поэтому такие географически открытые страны, как Япония и Балтия, находятся под наибольшим риском. Союзники должны занять лидирующее положение в политической и финансовой сферах по принятию действий против давления со стороны России и Китая, а также по выработке конкретных действий, затрагивающих их собственные интересы. Например, после того как Эстония, как считается, стала жертвой кибератак со стороны России, она расширила свои кибернетические возможности и проявила инициативу в реализации разумных действий, нацеленных на противодействие мощи кибератак со стороны Москвы в будущем.

В-третьих, союзники США должны идти дальше обеспечения самообороны: им следует выработать региональные меры по парированию угроз в соответствующих районах мира. Например, Япония и Австралия должны наращивать свои возможности в Юго-Восточной Азии, с тем чтобы помощь, оказываемая им Америкой в противодействии претензиям Китая на море, использовалась эффективно и результативно. А поскольку проблемы безопасности сейчас вышли за пределы чётко очерченных географических границ, то союзникам Америки целесообразно создать международные рабочие группы по вопросам, носящим общий для них характер, например, киберугрозы и иностранные инвестиции. США должны с энтузиазмом участвовать в такой деятельности, вносить в неё свой вклад, но выбор соответствующей стратегии и создание союзнической инфраструктуры должны стать инициативой партнёров и финансироваться ими. США не могут надёжно распространить свои гарантии на эти сферы в одиночку, новые усилия по сдерживанию могут быть успешными, только если они будут действительно коллективными.