Kitabı oku: «Видение Анастасии», sayfa 9
Метров через триста, идя друг за другом по тропинке в лесу они вышли на небольшую поляну, на которой стоял чёрный деревянный дом. Дом был очень большой в три этажа из совсем древних почерневших больших брёвен. Матрёна подошла к входной двери, открыла её и вошла внутрь. Илья остановился перед входом и осторожно заглянул, оттуда дыхнуло холодом могилы.
– Пожалуй нам туда идти не стоит.
– Почему?
– Посмотри, пол и лестница совершенно сгнили, как он ещё вообще стоит непонятно.
– Ну, что же вы, идите сюда, тут хорошие комнаты со всеми удобствами, как раз для вас.
На втором этаже в окне горел желтоватый Свет и в окно выглядывала Матрёна.
– Знаешь, нам как-то не очень нравится здесь, может есть дом получше?
– Ну тогда идите сюда, здесь просто чудесно, – неожиданно Матрёна уже выглядывала из окна третьего этажа.
– Матрёна, а ты не будешь против, если мы до утра у тебя заночуем?
– У меня, – Матрёна скрылась в окне и почти сразу оказалась внизу рядом с Ильёй, – а почему у меня, вам что мой дом понравился, или может я?
– Ну как сказать, во всяком случае он понадёжней чем этот…, и ты тоже.
– Как хотите, оставайтесь, только у меня не очень удобно, наверное, тесно для троих.
– Ничего, одну ночь как-нибудь потерпим.
Они, так же идя по тропинке друг за другом вернулись к дому Матрёны. Она сразу же заняла, видимо своё излюбленное место в кресле.
– Ну значит так, Илья идёт за дровами и водой, а я здесь пока порядок наведу и что-нибудь приготовим на ужин.
– Матрёна, я неподалёку колодец видел, там вода есть, можно пить её?
– Пить можно, если зачерпнёшь.
Матрёна по-прежнему из своего укрытия неотрывно смотрела на Алексея, как будто следила за каждым его движением. Алексей нашёл веник, свечи, зажёг их, быстро вымел весь мусор, очистил стол, поставил вокруг стола скамьи. Вернулся с ведром, наполненным водой, и охапкой сухих веток, Илья.
– Ты куда пропал, я уж хотел идти искать тебя.
– Да наша новая подруга видимо любит пошутить. Колодец оказался таким же, как и тот дом, в котором она хотела нас поселить. Но здесь неподалёку протекает ручей, я воду проверил пить можно, в отличие от колодезной.
Растопили печь, и через некоторое время уже был готов целый чугунок каши. Илья достал из своей сумки хлеб, и все уселись вокруг стола ужинать. Матрёна набросилась на еду как будто не ела год. Алексей и Илья потихоньку незаметно подкладывали ей из своих тарелок кашу, так что она съела одна больше половины чугунка. Разлили чай по кружкам. Матрёна снова забралась в своё кресло, шумно прихлёбывала чай и клевала носом, видно было, что она засыпает. Через некоторое время она совсем затихла, только из угла было слышно негромкое посапывание. За окном было тихо и черно. Илья с Алексеем закрыли ставнями окно, подпёрли дверь бревном и улеглись на лавках, и, хотя очень устали, но заснуть не получалось. Тишина была очень глубокой, они лежали прислушиваясь, напряжение, ожидание чего-то не отступало. Через некоторое время вокруг дома послышались тяжёлые шаги, хриплое дыхание кого-то крупного, потом хлопанье больших крыльев. Где-то далеко кто-то закричал зловещим голосом, похожим на крик хищной птицы, но очень большой. Потом дверь настойчиво пытались открыть, послышался осторожный стук в окно и царапание. Под дощатым полом началась возня и визг. Но как бы не было напряжённо, всё равно сон взял своё.
Илья спал без снов, крепко, проснулся разом, как по команде, открыл глаза и сразу же почувствовал, что он хорошо выспался и отдохнул. Над ним, сидя на столе и свесив ноги, прямо ему в глаза в упор смотрела Матрёна. Они некоторое время смотрели друг в друга не отрываясь.
– Знаешь, Матрёна, что я сделаю, я тебя помою, даю слово. Здесь я не видел, но думаю, что у Нелли обязательно есть баня.
– Есть, она всегда натоплена.
– Почему ты не моешься? Из принципиальных убеждений?
– Шутишь? Раньше мылась, а потом перестала, просто не хочу.
– У тебя тут ночью такое творится, кто-то в дом хотел проникнуть…, ты знаешь кто? Зачем?
– А вам то что? Но ведь не проник.
– Ты хочешь сказать, что это ты никого сюда не пустила? Я почему-то так и подумал.
– А ты умный.
– Да ты тоже не дура, только прикидываешься такой неряхой, а кто ты на самом деле, поди разбери.
– Боишься меня, скажи правду?
– Опасаюсь, это да, но не боюсь.
– И правильно делаешь. Зачем вы сюда пришли?
– Нам надо одну женщину найти, не знаю, но вроде она очень старой должна быть, которая может показать, как пройти к пещере. Ты знаешь такую?
– Старую…, нет не знаю, но Нелька знает где это пещера находиться. Только зачем вам, всё равно вы не сможете войти туда, да и не покажет она её никому.
– Почему это?
– Почему…, потому, туда только Правитель может войти, ведь это Княжеская пещера…. А вы кто, просто так болтаетесь без дела, и ищете её только ради простого любопытства.
– Ну, я думаю, что тебя это совсем не касается, а вот если Нелли знает, то могла бы ты нас проводить к ней или хотя бы указать дорогу?
– Могла бы, только я не хочу. Если вам надо сами и ищите.
– Значит за лесом говоришь она живёт, хорошо, тогда пойдём вокруг, может и найдём.
– Идите-идите, там зверь как раз вас и подождёт, сами к нему придёте.
– То есть, чтобы он нас загрыз ты всё-таки не хочешь, но и дорогу не укажешь. С чего бы это?
– Да провожу я вас к ней, не переживай, провожу.
– Так бы сразу и сказала, а то не хочу.
– Да не хочу, всё равно вы никуда не придёте, потому что Нелька вас прогонит.
– А кто это Нелли?
– Она…, она очень злая.
– Злая, потому что прогнала тебя?
– Да, она хотела меня в баню силой запихать, а я не пошла и тогда она меня прогнала…, злая она.
– Ну всё понятно, теперь всё стало ясно.
– Что тебе понятно?
– Да так, ничего, не переживай, как придём к ней, то я тебя помою, помнишь, я обещал тебе.
– Что?! Ты обещал? Поглядим кто кого, ты меня ещё не знаешь, я сильней тебя, не смотри что я девчонка.
– Да я и не сомневаюсь, только помою, так и знай. И станешь ты чистой и красивой, а не этой замарашкой, на которую только жалко смотреть.
– А ты и не смотри, подумаешь, очень надо.
– Я не думаю, я вижу.
– Что я красивая…?!
– Да, красивая…
– Солнце встаёт, пойдём погуляем пока Алексей ещё спит…?
– Пойдём.
Ини вышли на улицу, расСветало, и, хотя небо было чисто от облаков Свет был каким-то серым не живым. Напротив дома, не вдалеке, был виден полуразрушенный колодец, Матрёна пошла к нему. Подойдя вплотную она наклонилось и заглянула вниз.
– Каждый кто воду из колодца попробует станет очень сильным.
– Ты хочешь сказать станет сильным как дикий зверь, который ходил сегодня ночью возле дома или тем, кто вчера за нами гнался?
– Почему же, не только, – Матрёна украдкой взглянула на Илью, – смотря какая сила присуща тебе, ту она и прибавит.
Они довольно долго очень медленно шли по тропинке в лесу и молчали, каждый видимо был занят своими мыслями. Прошли мимо дома и наконец подошли к большой поляне покрытой очень Светлой, даже Светящейся своим внутренним Светом травой.
– Трава Светится, как необычно, – Илья хотел выти на поляну, пройтись по траве, но почему-то не решался.
– Если пойти по этой траве, то не захочешь уходить отсюда и заснёшь через некоторое время.
– И не проснёшься?
– В траве живут такие сущности, они, как только ты ляжешь на траву и сладко заснёшь счастливым сном, выпьют всю твою жизнь до последней капли.
– Понимаю, внизу болото, а трава над ним Светится от жизненной силы тех, кто здесь заснул вечным сном?
– Да, болото, самое счастливое место на Свете, и ручей, из которого ты брал воду, вытекает из этого болота.
– Ты меня разбудила, а Алексей никогда не проснётся? Это что, шантаж? Ты чего-то хочешь от меня?
– Кто имеет право войти в пещеру? Ты или Алексей? Говори правду, иначе Смерть обоим.
– Алексей, он истинный Правитель.
– С чего ты взял это, разве вы с ним не равны?
– Дело не в нас, камень выбирает, кому его нести.
– Камень, разве вы несёте камень?
– Да, его необходимо принести и возложить на престол в крепости-звезде.
– Понимаю, а это может сделать только Правитель.
– Только Правитель, и Алексей его несёт.
– Разве ты его тоже не несёшь, подумай прежде чем отвечать, не торопись.
– Да несу, но Правитель может быть только один, хотя мы и равны, но камень выбрал не меня.
– Камень никого не выбирает, он не источник истинной энергии Эпохи, он лишь аккумулирует ту энергию, какую проявит Человек.
– Ты хочешь сказать, что какую силу излучаешь, ту и получишь?
– Очень важно, что ты это понимаешь. Истинная сила не дар и не наказание – это необходимость. Хотя ты всегда побеждал его во всех поединках, но ты отчётливо понимаешь, что на самом деле Алексей значительно сильнее тебя, но пока он свою силу не раскрывает. В чём твоя сила Илья, пробудись от сна! Только Правитель способен проявить истинную сущность энергии Эпохи, потому он и Правитель, а не потому, что его назначили, выбрали или он родился среди избранных.
– Разве может быть два Правителя, не понимаю?!
– Их всегда два! – Матрёна произнесла это как-то зловеще, яростно и тихо, от этого фраза звучала как-то по-особенному, как приговор инквизитора.
Илья остро в это мгновение почувствовал на себе чей-то неумолимый взгляд, полный суровой действительности. Взгляд был очень тяжёлый и мудрый. Сердце неожиданно в груди Ильи стало таким же тяжёлым как этот взгляд и остановилось, как будто умерло, а потом медленно и тяжело как молотом бухнуло, через некоторое время опять бухнуло и опять…, наступило глубокое молчание, когда Илья насчитал девять ударов сердце ожило.
– Существует только одно Мироздание!
– Два – два в одном!
– Они не разделены, нет, тогда почему два?
– Каждый из вас несёт свой камень, зачем?
– Как зачем, чтобы он проявил свойства Эпохи, только в пещере Князя проявляет свои свойства сам Правитель.
– Вы должны оба туда войти или никто, только оба!
– Дело не в камне, не в нём?
– Совсем не в камне.
– Ничего не понимаю, Всеволод сказал, что мы должны найти пещеру, только с этим условием он передал камень Алексею, чтобы он его туда принёс, – вдруг неожиданно Илья как-то изменился в лице, побледнел, а потом срывающимся голосом спросил, – есть второй камень?
– Для тебя! Нет первого или второго, есть лишь один философский камень, но, если бы ты сам не понимал с самого начала, что предназначен для камня, я бы вас не пропустила сюда.
– Ты бы нас погубила, мы бы навсегда остались здесь, да-да, конечно, я понимаю.
Илья был глубоко сконцентрирован на своём внутреннем видение, как они с Алексеем всегда были вместе ещё с первого года школы. Илья вдруг понял, что он совсем не знает себя без Алексея, он никогда не был один или наедине с собой. А этот тяжёлый взгляд напомнил ему о себе.
– Вы можете только себя сами погубить, никто за вас этого делать не станет, потому что это никому не нужно.
– В этом нет необходимости, ты хочешь сказать? Человек всё решает сам, конечно, или хотя бы должен пытаться это делать, по своему статусу. А что такое пещера Князя, для чего она, вообще зачем мы тогда её ищем?
– Ну сам же только что сказал – чтобы Князь проявил свойства Правителя.
– Правителя Мироздания?
– Нелли покажет вам дорогу к пещере, только если убедится в том, что ты понимаешь куда идёшь.
– Я? Она во мне не уверена?
– Всеволод передал камень Алексею, тогда зачем ты здесь, что тебе здесь делать, зачем ты сюда пришёл. Кто Ты!?
У Ильи всё пересохло во рту и комок стоял в горле, он вдруг увидел, что стоит спиной у самого края болота, ещё шаг назад и всё, выбраться не удастся, а Матрёна стоит в плотную к нему и в упор смотрит ему в глаза, как бы преграждая возможность отступить, спастись. Снизу её взгляд был полон не ненависти к нему, как с самого начала казалось ощущал Илья, а живой силы и невероятной чувственности, переходящей в ярость, она буквально парализовала и жёстко держала его своим бушующим внутренним холодным и жестоким огнём, не давая двигаться.
– Я…, – Илья не мог оторваться от глаз Матрёны, он всем своим чувством ощущал на себе последний взгляд Смерти перед победой над Жизнью, – призван защищать Алексея….
– Не камень, а Алексея?!
– Да…!
– Ну и что, защитил, ты себя защитить не можешь, тогда кого ты вообще можешь защищать? Отвечай?!
Матрёна буквально ударила его своим вопросом голосом больше похожим на крик старого ворона. Этот голос как будто разорвал пространство, от него внутри Ильи что-то произошло, он резко почувствовал сильную боль в горле, и он панически испугался своего голоса, точнее нестерпимого мучения, которое может необратимо обрушиться на него если он скажет хоть слово, произнесёт хоть один звук. И одновременно с этим при звуке голоса Матрёны со всех деревьев разом в воздух с криками поднялась огромная стая ворон, все они начали кружить над лесом, создавая своего рода вихрь, как тёмный смерч.
– Я – Мастер! – Илья это выдохнул как последний свой выдох жизни, прощаясь с ней.
Раздался девчоночий визгливый надтреснутый и заливистый жуткий смех Матрёны, она смотрела вверх на стаю птиц и махала им руками, как бы поднимая их в воздух. Стая устремилась куда-то в сторону, и вскоре наступила абсолютная тишина.
– Они подглядывали за нами, смешно правда, надо же…, подглядывали, пойдём скорее домой, Алексей уже еду приготовил, ждёт нас.
Матрёна говорила так, как будто ничего не произошло и вообще ничего не было. Илья опомнился, стоял и понемногу приходил в себя, лишь нерешительно оглядываясь по сторонам, соображая, что ему всё видимо померещилось, если бы не навязчивая, как напоминание о реальности происходящего, боль в горле и груди.
– Где мы, – скорее прохрипел, чем сказал Илья, говорить было трудно и больно, – я не помню, когда мы зашли в такую чащу, вроде мы стояли у поляны?
– Молчи, тебе не надо сейчас говорить, лучше подумай над тем, что видел.
Они пробирались через бурелом, и Илья пытался вспомнить что же в самом деле он видел и не мог, всё путалось в голове, мысли были как не его, пустые и не контролируемые. Добрались наконец до хижины, вошли как раз в тот момент, когда Алексей снимал с плиты большую дымящую сковороду.
– Представляешь, у Матрёны здесь оказывается в шкафу и яйца, и мясо, и хлеб…, даже молоко есть, она не так уж и плохо живёт, как в начале показалось. Ничего что я у тебя порылся немного, немного разнообразия в еде нам не повредит. Вы чего такие молчаливые, как на себя не похожи, случилось что-нибудь?
– Да нет, что ты, всё в порядке. Матрёна мне здешние достопримечательности показала, необычно всё здесь, однако.
– А до Нелли далеко идти?
– Рядом совсем, рукой подать, тут за лесом. Только её нет, ушла она и когда вернётся не сказала.
– Ты же вроде говорила, что она прогнала тебя?
– Прогнала, а сама ушла куда-то…, я видела.
– А как мы без неё, там ещё кто-нибудь есть?
– Нет, я вас приведу и будете её ждать, пока она не вернётся.
– Отлично, вот как раз и в бане попаримся…, слышишь Матрёна, я обещал.
– Матрён, а ведь Илья всегда держит своё слово, так что готовься.
– Я сама всё решаю, захочу залезу в вашу баню, а если не захочу, так ничего вы со мной не сделаете.
– Ну не сердись, там посмотрим, как быть, никто тебя насильно заставлять не собирается.
Вышли из хижины, и Матрёна неожиданно пошла в сторону от леса к холмам.
– Ты куда нас ведёшь, говорила вроде за лесом её дом?
Матрёна быстро шла, не оборачиваясь и не смотря по сторонам, что-то неразборчивое бубня себе под нос, опять странно сгорбившись, опираясь на какую-то не понятным образом появившуюся в её руке сучковатую палку, как древняя старуха.
– Идите-идите, всё я знаю, куда вам идти, за мной идите и придёте куда приведёт дорога, – еле слышно доносилось её бормотание.
Вскоре лес скрылся за холмами, не было никакой дороги, просто шли в каком-то безликом расстилающемся во все стороны бескрайнем голом поле с еле заметными клочками сухой травы. Глинистая земля была высушена и очень жёсткая, она как будто снизу при каждом шаге ударяла по ноге. К концу дня ребята чувствовали, как ноги уже налились свинцом и очень болели от постоянных ударов от земли, а Матрёна босиком неутомимо семенила впереди, совсем не зная ни усталости, ни боли и не замечая ничего вокруг.
– Матрёна, далеко ещё, наверное, надо сделать привал, хоть на минуту, а то уже идти становится невозможно, ноги такие тяжёлые буквально не оторвать.
– Что устали, так вам и надо, терпите, ещё немного осталось, скоро стемнеет. Ночью здесь нельзя оставаться, иначе завтра тяжелее путь будет, можем даже не дойти.
Уже смеркалось, когда они наконец подошли к такой же изгороди, как и за холмами у кустов, только перед ними расстилался тёмный и густой лес, как сплошная стена.
– Не отставайте, а то заблудитесь.
Матрёна проскользнула под изгородью, как будто её и не было. Ребята уже из последних сил перелезли и почти бегом пытались поспевать за её семенящим шагом. Тропинка в лесу по мху и корням петляла между выше человеческого роста больших валунов. Наступила темнота и ребята, взявшись за руки шли практически на ощупь, а, чтобы не потерять из виду Матрёну Илья держал её за край кофты. Уже глубокой ночью наконец они вышли из леса. Матрёна остановилась, а ребЯта в изнеможении повалились на камни. Перед ними в лунном Свете открылось пустое ровное пространство, на котором вдалеке возвышался большой дом с отдельными постройками в окружении сада. В доме в некоторых окнах горел не яркий Свет, а дальше не было ничего, только чёрное небо и звёзды. Подойдя к дому, ребята опешили от его размеров, он был сложен из огромных брёвен и весь покрыт искусной резьбой изображавших фантастических зверей и птиц. Внутри дом казался ещё более огромным чем снаружи и также весь был покрыт необыкновенной резьбой по дереву и камню.
Как только все вошли в огромный зал, с большим столом по середине, Матрёна также, как и в своей хижине, тут же забралась с ногами в глубокое кресло, стоящее одиноко в углу у окна и молча оттуда наблюдала. Алексей сел на лавку у стены и наконец смог расслабиться, вытянул ноги и вскоре задремал. Через некоторое время появился Илья, прошёл на середину зала, оглядываясь сосредоточено по сторонам.
– Действительно баня натоплена, вообще всё здесь так, как будто ещё минуту назад здесь были люди и вдруг никого не стало. На кухне полно приготовленной еды, всё горячее и только ждёт гостей.
– Матрёна, а ты уверена, что никого здесь нет? Хотя это не важно…, ну ты сама пойдёшь или тебе помочь…?
Матрёна угрюмо смотрела в пол, о чём-то про себя раздумывая, потом медленно с неохотой слезла с кресла.
– Ладно, пойду, ведь всё равно не отстанешь. Только я сама помоюсь, я девочка, не трогай меня…, ты мне отец, что ли, или мать…!
– И не отец и не мать, конечно сама, никто и не спорит, я только немного помогу тебе.
Алексей сквозь дрёму заметил, что кто-то вошёл в зал, он открыл глаза. Мимо него прошёл Человек закутанный в огромный белый махровый халат, подол которого волочился сзади по полу, на голове такое же белое махровое полотенце. Ни рук, ни ног, ни лица было не видно. Эта фигура медленно прошла до кресла и забралась на него.
– Иди, тебя Илья зовёт, парьтесь сколько влезет, – тихо прохрипел оттуда голос Матрёны.
После ужина Матрёна показала комнату с двумя большим кроватями, где ребята могут переночевать, и ушла.
– Алексей, ты спишь?
– Нет, чего-то не спится.
– Ты знаешь, странная она какая-та, даже скорее не странная, а совсем необычно всё.
– Ты о Матрёне?
– Да, она вошла в баню, свою эту страшную кофту стянула с себя, подошла так робко к чану, под которым огонь горит, стоит и смотрит на воду, как та медленно кипит. Помнишь она всё причитала, что я не отец ей и не мать?
– Да помню.
– Так вот смотрю я на неё сзади, худая такая, девчонка ещё совсем, вся сжалась, то ли боится залезать в него, то ли не хочет. И вдруг, ты не представляешь, но я почему-то почувствовал себя и отцом ей и матерью, остро так почувствовал какую-то невероятную ответственность за неё. Взял её на руки, поднял, а она как закричит, вырываться начала, царапаться, я её прямо так с головой и бухнул в воду. А потом она, когда забиралась на полку, кряхтит так, постанывает и всё бормочет про себя, тихо почти не слышно. Я смотрю на неё, и боюсь веником её тронуть, старуха передо мной лежит, ей лет тысячу, а то и больше. А когда мыл в лохани, то не поверишь, ну как прямо маленький ребятёнок, смеётся, играет. Помыл, одеваю на неё халат и сам не верю, она как Светится изнутри, прозрачная прямо сделалась и такая послушная, покладистая. Она ведь нас погубить там у себя хотела, встретила чтобы погубить, но что-то изменилось, не знаю что, потому и не… – не договорив на полуслове Илья заснул.
Илья открыл глаза, когда солнце уже заливало Светом всю комнату, он огляделся, но Алексея в комнате не было. За приоткрытым окном слышалось щебетание птиц и тихий шелест листвы на деревьях. Илья встал с кровати и подошёл к окну, растворил его настежь. Перед ним расстилались до горизонта в голубоватой дымке горы покрытые лесами, как вершина Мира, наверное, она так выглядит, представил себе увиденное Илья. Он спустился в центральный зал, войдя он в первое мгновение не узнал его, всё внутри изменилось по сравнению с ночи, когда они здесь втроём за столом ужинали. Большой стол, стоявший по средине, сейчас был отодвинут почти к стене с окнами, пол, стены и потолок Светились отражённым Светом от солнца, создавая причудливые узоры Света и тени от вырезанных фигур. В центре зала неподвижно боком к нему стояла женщина и смотрела в прозрачную стену из стекла, за которой виден был зимний сад. Илья застыл на месте, сначала он какое-то время смотрел на неё, потом на цветы за стеклом, которых ночью здесь не было, потом снова на неё, не решаясь нарушить образовавшееся молчание и неподвижность всего. Илья смотрел в профиль женщины и внутренне молчал, ничем не проявляя себя в естественно сложившейся тишине, но одна мысль навязчиво напоминала ему о том, что как правило такая идеальная красота присуща только половине истинной сущности, тогда как вторая половина, которая закрыта как сейчас от глаз, всегда является по своей Природе уродливой. Наконец женщина медленно, даже в какой-то степени неохотно, видимо он отвлёк её от созерцания цветов, повернула к нему голову и внимательно посмотрела на него. Её лицо было идеальной формы. Потом женщина повернулась к нему полностью и рукой указала на стол.
– Нет, такой абсолютной гармонии Человеку недоступно, – думал про себя Илья, – кто ты, Нелли? – в конце концов задал он себе немой вопрос.
– Что ты застыл, проходи, твой завтрак на столе, мы с Алексеем не стали будить тебя. Вчера был трудный день, что так долго спал?
– Да, было не просто, Матрёна особый Человек. А где она?
– Я прогнала её.
– Зачем?
– Сколько ж можно терпеть её выходки, надо же и отдохнуть друг от друга в конце концов. Я слышала, что вы её сумели накормить и даже помыть! Да, это скажу совсем не просто, ещё пока никому такого Матрёна не позволяла с собой творить, ну во всяком случае я вам благодарна за неё.
– Благодарна, хотя и прогнала?
– Ну, она конечно взбалмошная, бесцеремонная, строптивая, и что уж говорить неряха, каких Свет не видывал, но она по-своему неплохой Человек, к тому же мы уже давно дружны, хотя терпеть друг друга не можем.
– Своеобразные отношения, но такое на самом деле часто встречается.
– Пожалуй, действительно часто. Вы по делам или проездом, что привело вас ко мне?
– Если ты Нелли, то мы пришли к тебе за помощью.
– Сначала поешь, а потом поговорим о вашем деле.
Алексей сел за стол, снял полотенце, прикрывающее приготовленную еду, и стал неторопливо есть. Нелли села на противоположном конце стола, и сложила руки на столе положив их друг на друга.
– Значит ты Нелли, а то Матрёна сказала, что тебя не будет.
– Она в какой-то степени права, я действительно собиралась уехать, но отложила свои дела, на некоторое время, они не к спеху.
– Мы ищем пещеру Князя, собственно за этим мы к тебе и пришли, Матрёна сказала, что ты можешь нам помочь в поисках.
– Я вам помогать не стану, сами ищите, если она вам так необходима.
– Именно что необходима, мы не из праздного любопытства идём к ней.
– Так я Алексею ясно намекнула, где она находится, если найдёт, то войдёт в неё, а если нет, то отправляйтесь обратно, откуда пришли.
– Как сказала, – Илья аж застыл от неожиданности на месте, – он уже пошёл туда, один!?
– Если он именно тот, кто и должен войти, то всё должно случится так как должно, выбор необратим.
– Почему, о чём ты говоришь?
– Потому что вам не нужна моя помощь. Правитель знает своё место и время, он сам принимает решение, как поступить.
– Матрёна сказала, что есть два Правителя, и у каждого может быть только свой камень, а если это правда, то Алексей ничего не найдёт.
– Он ушёл один, чтобы спасти тебя, он дорожит тобой и не хочет подвергать опасности.
– Потому я и волнуюсь за него, один он может погибнуть.
– А ты разве не можешь? В чём разница, чья жизнь важнее?
– Не знаю, но мне кажется, что он может войти в пещеру…, ведь камень у него, он по праву его несёт. Почему Матрёна сказала, что существует два камня?
– Два, их всегда было два.
– Два в одном, ты говоришь о двойственности Мироздания?
– Мироздание не разделено и камень не разделён, он лишь проявляет двойственность. Ты же Мастер, кто как не ты понимаешь это и используешь это его свойство в творении.
– Замысел Создателя един для Творца, и он не противоречит двойственности, разве не Он его создал?
– Войдя в пещеру, что ты намереваешься там увидеть, что понять, постичь? Тот Мастер стремился к постижению Природы материи, для этого он призвал к себе силу Творца. К кому призовёшь ты?
– Он входил в пещеру?
– А как ты думаешь?
– Но ведь ему действительно дана была сила, как это ещё могло произойти если не от Творца.
– Расскажи мне как вы познакомились?
– С Алексеем?
– Да, как такое могло произойти, что вы с ним вместе идёте к пещере…? Не волнуйся, ничего с ним не случится.
– Надеюсь, здесь вообще всё странно. Мы с ним в школе вместе учились, потом в институте, даже работали какое-то время вместе.
– В школе? Какой школе, расскажи?
– Я с родителями до семи лет жил в очень большом доме. Не знаю, как так получилось и что в этом такого, но несколько необычно, сейчас оглядываюсь назад и вижу себя в этом доме.
– А что в нём странного?
– Ну вот представь, три Человека находятся в доме, который состоит как бы из трёх частей, причём сколько бы я об этом ни думал, то всё больше убеждаюсь в том, что они даже в какой-то степени отделены друг от друга, хотя и составляют единое, что ли, явление. Он стоит в совершенно заросшем огромными елями, соснами и густыми кустами, месте, там внутри вообще не пройти, если не знать тропинок. Всё это огорожено высокой стеной, но также скрытой за густым кустарником. Со стороны ни дома, ни стены не видно, как будто их и нет вовсе. В самом доме ровно тридцать три двери, так вот есть один путь, по которому можно пройти через все двери, не пересекая его ни разу. Я в детстве часто бегал по нему, как по лабиринту. Под дом в подвал ведёт отдельный вход с улицы, есть правда ещё один, но я его не знаю, только слышал о нём от отца. В подвале тоже некий лабиринт из помещений и длинных узких переходов, соединённых в единую систему из двадцати двух дверей. Я, бегая по замкнутым кругам переходам, потом пытался нарисовать эти лабиринты, но не получалось, никак не мог почему-то вспомнить их, именно как единую систему, а вот когда бежал, то всегда безошибочно знал куда поворачивать и в какой момент. На самом верху, над крышей, есть такая своего рода восьмиугольная терраса, подняться надо на две ступеньки, а на ней стоят белые выше человеческого роста колонны, соединённые сверху кольцом, к террасе ведёт снизу от земли отдельная винтовая лестница. Жили мы в этом доме втроём, хотя точнее сказать большее время вдвоём с мамой, потому что отец очень редко бывал с нами более двух трёх недель, а потом опять исчезал месяца на три. В семь лет меня отправили в специальную школу для мальчиков. И с этого момента у меня началась совсем другая жизнь. Школа, как и мой дом также находился как бы изолированно от внешнего мира, стоял один в большом парке, который был всегда закрыт для посторонних. В школе было одиннадцать классов, в каждом классе не более двадцати учеников, только мальчики. Выходных не было, но были два раза в год каникулы, на которых разрешалось съездить домой и только тогда повидаться с родителями. Вставали ровно в пять утра, в шесть завтрак, в семь начинались занятия, до пяти вечера. Каждый урок длился полтора часа, потом двадцать или тридцать минут самоподготовки к следующему уроку. В шесть ужин и в девять вечера отбой. У каждого мальчика была своя отдельная комната. Занятия велись очень специфично, преподаватель только объяснял новый материал, а вот освоение пройдённого материала предлагалось ученику самостоятельно. Дело в том, что один учебный день в месяц был днём так называемых зачётов. В это день каждый ученик школы обязан был сдать зачёт по пройдённым темам, но не преподавателям, а ученикам старших классов. Этот день всегда был крайне напряжённым. Сдача зачётов проходила в два этапа, сначала до обеда защищались ученики основной школы, то есть третий класс принимал зачёты у учеников первого, четвёртый у второго и так далее до одиннадцатого. А вот десятый класс сдавал зачёты уже преподавателям. Дело в том, что по итогам зачётов по всему периоду обучения либо ты заканчивал основную школу после девятого класса, либо ты оставался ещё на два года, для так называемого расширенного обучения, и решение о дальнейшей твоей Судьбе принимали, как ни странно, не преподаватели, а ученики одиннадцатого класса. Во всяком случае так нам тогда казалось. Сами зачёты, как правило проходили просто, даже в дружественной форме. Надо было просто изложить пройдённый материал, показать, что ты его знаешь и понимаешь, при этом если что-то не понимаешь, то проверяющие тебе помогали разобраться в трудных местах. Вообще практическое освоение учебного материала полностью возлагалось на самих учеников и главным образом на старшеклассников. Это они, а не преподаватели в течении всего времени обучения, а не просто по пройдённым темам, обязаны были подготовить практическое освоение без исключения всех учеников в школе. Потому обучение проходило по большому счёту круглые сутки. За очень короткое время каждый новый ученик вдруг замечал, что ему достаточно трёх, четырёх, максимум пяти часов чтобы выспаться, отдохнуть, потому что надо было заниматься. Заниматься постоянно, а потому взаимоотношения между всеми учениками в школе были скорее дружественно-деловые, все помогали друг другу. Но эта помощь была крайне необходима, так как в день зачётов пытка, в прямом смысле этого слова, для всех учеников основной школы наступала после обеда. Все ученики собирались в своих классах и к ним для особой проверки приходили проверяющие из одиннадцатого класса. Они приходили как правило по двое, редко по одному, и в особых случаях трое. Мы их боялись, очень, они казались нам бездушными биороботами, обладающими какой-то невообразимой властью и сверх силой, которая всегда проявляла себя только как неумолимое насилие над нами, и от которого ни спрятаться, ни убежать было невозможно. Мы всегда каждый раз изо дня в день, из года в год ждали этого момента только со страхом, и больше никак. По сути всё наше время в школе сводилось к подготовке и ожиданию этого самого зачётного дня, и того момента, когда проводится так называемая особая проверка знаний. Почему мы не проявляли там больше никаких чувств? Да потому что они попросту были нам не знакомы, только страх перед неизбежным насилием.
