Гимнастка неба. Поэмы и расСказки

© Павел Владыкин, 2017

ISBN 978-5-4485-8560-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бахарь
РасСказка

I

 
Жил-был Бахарь*. Рассказчик, сказитель.
Сочинитель, ушей соблазнитель.
Люд внимал ему – эка шалость!
И вся Бахаревка** потешалась.
Ан, иные, его лишь завидя,
норовили скорее съязвити.
Ктой-то, было, давал ему малость,
вызывал он у оных жалость.
Он старался людишкам рассказывать,
чтобы им же, людишкам, показывать,
как смешны их потуги всякие.
А поступки их все – двоякие.
 

* Бахарь, баятель в Древней Руси —

рассказыватель историй, побасенок,

сказок. Известны имена некоторых

бахарей: Клим Орефин, Пётр Сапогов,

Богдан Путята.

** Бахаревка – микрорайон в Перми.

I I

 
Тут-ко встрелся ему Несмеян.
Был он мрачен, грешен и пьян.
Позволял он себе с дружком
пить кувшином, ведёрком, горшком.
Подвалили дружки как-то раз,
когда Бахарь завёл свой сказ.
«Ты пошто тут сверчишь сверчком?
Средь народа торчишь торчком!
Заработал деньгу, поделись.
С нами нут-ко вместях похмелись».
«Так ить в будни я вовсе не пью.
Но, бывает, что я подаю,
если ты, паря, – Бедный Демьян…
А на что ты всё время пьян?»
«На свои, грю тебе, на свои.
Дай же денег. Меня не томи.
Что ж ты, Бахарь, такой агоист?!
Аль скупой ты, как тот капилист?
Третьим бушь? – Несмеян предложил. —
Я исподнее, брат, заложил».
«Так ведь пить я никак не можу.
А вот байку тебе я скажу»…
 

I I I

 
«Знал я мытаря* одного.
Брал налоги он прям со всего.
Мытарь князю исправно служил.
И у князя во «флюгиле» жил.
Пёс не пёс, но служил в аккурат,
по-собачьи хозяину рад.
Брал с оратая за перекур.
С недощупанных засветло кур.
С бабы, коя почешет бедро
и в колодец уронит ведро.
Брал он «штрахв», если кровля течёт.
Брал с отца, коль детей не сечёт.
Тем он пошлины назначал,
кто берёсту-письмо получал.
И крестьяне селенья того
«Гуляй-поле» прозвали его.
Пеню драл за красивый лик.
Той же мерой тянул с заик.
По «тарихву» с молодок лупил,
ежли кто тех молодок любил.
Подать брал за работу в семье,
за лежание днём на скамье.
Неустойку требовал с лиц,
коль пред князем не падали ниц.
Но со временем мытарь усёк:
князю можно давать не всё.
Прикоснётся лишь он к пятакам,
часть монет прилипает к рукам.
Спрячет денежку за щеку,
князю денежка только: «Ку-ку!»
Мытарь стал безоглядно смел.
Сколотить состоянье сумел.
Но боялся добро покупать…
Оттого-то он стал попивать.
Он вошёл в полосу перемен.
Пьёт, и море ему до колен.
Всё спустил он, что прихватил.
Все рублишки в запоях пропил.
Оттого-то в сельце, оттого
«Гуляй-море» прозвали его.
Что сказать? И совет каков?
Жить старайся без кабаков.
Есть ли деньги, иль денег нет…
…Да никто не приемлет совет.»
 

* Мытарь – сборщик налогов.

I V

 
Вот однажды в хорошу погоду
собралось подходяще народу.
Бахарь сказывал о  поведенье
мужиков одного поселенья.
Как они в ливень-дождь всей артелью
испоймать Рыбу Счастья хотели.
На крючок-червячок каждый плюнет…
В дождь какая зараза клюнет?..
И друг дружке они всей артелью
пели в уши потом всю неделю:
«В рыбе энтой заместо икринок
много камушков мелких – рубинок.
Словим, будем – торговые люди.
Вот когда осчастливлены будем!»
Зипунишко надевши холщовый,
всяк себя ощущал оснащённым.
И в «скахвандре» таком, всепогодном,
лазил в воду с ружьишком подводным.
По-другому сказать, с фузеей,
привезённой, кажись, с Мангазеи.
Острогой били, кочергой били…
Ничего-то они не добыли.
И подолгу в великой печали
над рекою сидели с пищалью.
Сети пользовали те и эти —
нету лучше сетей на свете.
Ан не ловится Рыба Счастья,
несмотря на таковские снасти.
Рыбе Счастья носили кринки
с молоком – в обмен на икринки.
Помелом из воды рыбу гнали.
Волны с лодки пинками пинали.
От истока до устья картечью
расстреляли однажды речку.
Рыбу Счастья искали на рынке,
чтоб скупить все икринки-рубинки…
Говорил я им: «Бросьте снасти!
Не поймаете Рыбу Счастья.
Ить места надо знать! У плотинки
мечет Рыба икринки-рубинки…»
 

V

 
Тут возникнул боярский ревнитель
и устоев страны оградитель:
«Что ж ты мелешь, собачий потрох!
Или хошь, пустомеля, по'д дых?!
Не бывает икринок-рубинок!»
Подхватил тут расстриженный инок:
«Рыба Счастья да Птица Рух?!
Из тебя надо вышибить дух!»
Дальше-больше: «Пошто сеешь смуту?!
Был ты в связях замечен, как будто…
С кем ты связан? Колись, будет хуже.
А с заморским властителем Бушем
разве не был ты тройственно связан?
Я ушам своим, братец, обязан.
Не змея ль Несмеян, полупьяный,
«Третьим Буш? – предлагал тебе рьяно?»
 
 
…Так замолк, так отсказывал Бахарь.
А братишка его младший – Знахарь
сообщил всем на полном доверии.
При полнейшем народном неверии,
что живёт где-то Бахарь, не тужит.
И в морской кавалерии служит.
Стало некому байки сказывать,
людям ихнюю глупость показывать…
А сельцо от таковской печали
люди Бахаревкой переназвали.
……
Тут возникнул однажды Пахарь…
На лицо, на язык – тот же Бахарь…
 

На снимке: автор этой книги – молодой, не серьёзный, даже лукавый. Таким ему и положено было быть при написании поэмы-расСказки «Бахарь».

Транссиб
РасСказка

 
А помнит ли Транссиб Степана?
 
 
Мой дед и прадед строили «Транссиб».
И вот уже сто десять лет «Транссибу».
Чугунку потом, кровью оросил
народ, что там работал за «спасибо»,
да за харчи с одёжкой. Как грачи,
они на каждый перегон слетали,
те, некие рукастые ткачи,
что из чугунных рельсов, шпал сплетали
пути с названьем мягким «полотно» —
жизнь, как могли, себе они смягчали.
Но вешки позади – крест за крестом
оставили в осоке, молочае.
Раздавленными лапищами в ночь
они хватали девок в деревеньках.
Вот так и дед, гоня усталость прочь,
нашёл мне бабку – Аграфену, Феньку.
Как началось всё? Царь – совсем без ног —
отдал монарх почти полночи балу…
Его державно-царственный сапог
по молотому кирпичу чертил устало
две директории. Чтоб рельсы шли
к Байкалу с западных вокзалов.
И чтоб навстречу им дорогу повели
от моря до подбрюшия Байкала.
Прадедушка Сергей и дед Степан
двенадцать лет уж на «Транссибе» строят.
Десятником наряд им сложный дан:
от сих до сих пускай тоннель пророют.
Там скалы. Надо скалывать кайлом.
Нависли вепрем. Не пускают скалы.
Тут можно, всех собравши, взять числом.
Но все рассредоточились помалу.
И что тут делать?! Я ищу кайло.
Но ведь нарвался я на идиота.
Кирку-железку дал куда ни шло.
А рукоять кирки не выдаёт он.
Я выстругал из ели рукоять.
Недаром дед мой был краснодеревщик.
На долгий путь благословила мать.
Нашёл на даче сапоги покрепче.
Я извернулся, чтоб попасть в те дни,
скостив у эры более столетья.
И вот ищу, а где же тут они?
Спешу. А ветви хлещут будто плети.
Поздней узнал. Прадедушка и дед
долбили, лицами ловя осколки.
Остановились, было, на обед.
А что жевать сегодня – шишки с ёлки?
Но тут вдруг улыбнулась им тайга.
Увидели нору среди гранита.
А там барсук, а может, – кабарга…
Прадедушка и дед туда проникли.
Там никого. Но как просторен ход!
И начали упорно прадед с дедом
прокладывать тоннель. Вперёд! Вперёд!
Трудились час за часом без обеда.
И так пошло раздольно и легко,
как будто под землёй им дали крылья.
И до того внедрились далеко,
что вот вдвоём они тоннель прорыли —
аж в сам Китай, в провинцию Фу-Чже!
Да так они в горах наворошили,
что через пару лет, без них уже,
КВЖД путейцы проложили.
Но здесь Китай! И вот уж малахай
просунулся в дыру: «Чи-то та-ко-е?
И я кричу: «Ведь это же Китай!
Деды»! Тоннель закройте за собою!..
А сами живо подавайтесь в лес —
к своим. Хоть через горы и болота!»
Но тут уже один десяток влез.
За ним другой, живут китайцы плотно.
А вот ещё и ладят короба,
всё с кофточками разного фасона.
В нору протискивают барабан.
Но нет ведь и не будет «Черкизона».
Кричу: «Прадедушка, родной, и дед,
мой милый! Нам пора обратно.
У вас же – не в один конец билет!»
Я вход киркой заделал аккуратно.
«Да. Будем мы с Китаем торговать.
Ещё когда-а-а наступит это время!
Ну а сейчас вас ждёт Россия-мать.
Скорее повстречайтесь с нами всеми!»
Потом был долгий путь на Баргузин.
И свет в конце тоннеля – добрый ангел…
И живы оба – и отец, и сын.
Вот рубят лес для дома на делянке.
Ст. Толбага. Здесь «золотой костыль»
забит. Ведь два строительных потока
здесь встретились! А вдоль путей – кресты
всем тем, кто жизни потерял до срока.
Стоит часовня в честь «Транссиба» здесь.
И дух витает ссыльных декабристов.
Год окончания прокладки – 1906.
И – в даль дорога, шпалами ребриста.
……
А помнишь ли Степана ты, «Транссиб»?
Он в Толбаге жил. Это на отшибе.
Как жаль, что деда я не расспросил,
а как же он работал на «Транссибе»?
О том, что прадед с дедом строили «Транссиб» —
сейчас я дам кусочек родословной
(перекрестившись: Господи еси…).
Поскольку коротко всё, приведу дословно:
 

Мой прадед Сергей Петрович Коновалов (1844 -1912гг.)

работал вместе со старшим сыном Степаном (это мой дед, 1864—1950 гг.) на стройке железной дороги в Сибири с 1894 по 1906 г.

Когда в 1906 году путь был проложен и произошла состыковка рельсов с запада и востока (на станции Толбага Читинской области, в честь этого здесь часовня), Сергей Петрович, оставив здесь сына Степана, уехал к младшему сыну Алексею в Татарию, в деревню Коноваловка, которую основали пять братьев Коноваловых (наш предок Иван Коновалов). Земля для деревни была этим жителям г. Мензелинска дарована около 1775 г., так как Екатерина I I была щедра после победы над Е. Пугачёвым, особенно к участникам подавления бунта.

По некоторым представлениям, борода увеличивает мудрость. На фото – автор «Транссиба», углубившийся в историю рода.

Гимнастка неба
РасСказка

 
Как услышишь: овации смолкли,
как уменьшишься ты без биноклей
и когда отзвучит регтайм,
оглядишь обречённо галёрку.
И подумаешь горько-горько:
никогда совершенной не стать!
 
 
И пускай рукоплещет полмира,
нарекут пусть «Девчонкой-кумиром»,
а билет на Пьерро не достать,
взлёт под купол, как страх и блаженство,
где же, где оно – совершенство?!
Птицу Рух никогда не поймать.
 
 
Коронуют «Гимнасткою неба»
и вручат «Золотого Феба».
Но никто ж не поймёт, никто:
маловат для полёта купол,
год – не тысяча лет и не гугл,
краток гибельный мир шапито.
 
 
Гениальность лишь совершенна?
И, взлетев, не понять совершенно
эволют, эвольвент и констант.
С блеском сделаешь «штопор» и «горку»
и подумаешь горько-горько
и того ещё горше: не-е ста-ать!
 
 
Молодые ребята, как листья,
в ноги падают эквилибристке.
«Я устала, пойду я спать».
На трапеции и на канате
вот она – в Аргентине, в Канаде.
На Земле совершенством не стать…
 
 
Все полёты – меж правдой и ложью.
И спасает лишь только лонжа.
Совершенный? Он не уязвим?
Сделать лучше! Всё лучше и лучше!
Вот он взлёт! Вот!! Эфиром летучим!!!
И листом, вниз летящим, сухим…
 
 
Не крутящимся тем, кленовым,
тополиным – пике! – в круг ковровый
упадёшь, не умея летать!
И партнёр закричит: «Малышка!
Как расширен зрачок! Ты слышишь?
«Не вставай!» «Попытаюсь встать.
Но… когда… совер… шенством… стать?»
 
 
С «крыши мира земного» – Памира
до крупнейшей звезды Альтаира
трюк-полёт ты сумеешь открыть.
Галактическая амплитуда…
Взгляд – на Землю. И мысль – оттуда:
Надо ли совершенством быть?
 
 
И под птичьи межзвёздные трели
будут ангелы целой артелью —
только ангелы – рукоплескать.
Сможешь выступить с аттракционом
в свете Мицера и Проциона —
совершенством межзвёздным стать.
 
 
Кастор с Поллуксом – кровные братья
рады будут держать на канате
вес твой наилегчайший вдвоём.
И, вглядевшись в полночное небо,
мы увидим меж Вегой, Денебом
на трапеции сальто твоё.
 
 
Сам Господь твоей спинки коснётся.
Сквозь ржаные усы улыбнётся:
«Сможешь ты, кем захочешь, стать!»
С головой в Мир Любви окунёшься.
Попытаешься, только очнёшься,
книгу жизни назад отлистать.
 
 
Ключ за пояс заткнёт Пётр-ключник.
Скажет: «Дева, ступай-ка ты лучше,
на Земле чтоб любимою стать.
В цирке снова начнёшь выступать.
Есть вопросы?»
……
К нам звездою упала циркачка.
Новый номер гимнасткой начат…
 

На фотоснимке – автор рисунка на обложке книги «Гимнастка Пьерро» внучка Саша ВЛАДЫКИНА (13 лет).