Kitabı oku: «Синдром пограничника», sayfa 4

Глава 4

Подойдя поближе, я понял, что шатёр лишь казался красочным. Вблизи стали ясно видны и многочисленные заплаты, и ещё более многочисленные прорехи, и общая потёртость потерявшей цвет ткани. Королевский цирк явно переживал не самые лучшие времена. А хмурая физиономия дежурящего у входа верзилы с дубиной усугубляла это впечатление.

– Кто вы такие? Я вас не знаю, – мрачно проворчал верзила. – Идите отсюда!

– Дядюшка Охт, ты ли это? – расплылся в приторно-слащавой улыбке Тед. – Неужели ты не узнаёшь старого товарища? Можно даже сказать, друга?

– Таких друзей – за нос и в музей, – дядюшка Охт сделался ещё мрачнее. – Тед, зачем ты припёрся? И что это за тип, которого ты с собой притащил?

– Это твой будущий зять, – не моргнув глазом, ответил Тед.

– ЧТО?! – возмущённо прорычали мы с дядюшкой Охтом.

– Возможный, возможный! – тут же исправился стражник. – Охт, ты же сам говорил, что хотел бы найти для Ю-ю хорошую партию, что хватит ей водиться с этим потаскуном управляющим, бухло ему таскать…

– Мне гадалка нагадала, что у Ю-ю будет прекрасный муж, – ещё сильнее помрачнел дядюшка Охт. – Но этот мозгляк совершенно непохож на прекрасного. Видимо, наврала, карга старая. Ну я ей покажу!

– Покажи лучше, где ваш управляющий обитается, – приказал Тед. – Есть к нему разговор.

– Агр! – догадался дядюшка Охт, становясь мрачнее тучи. – Ты хочешь пристроить этого молодца к нам в цирк! На моё место метишь? Чтобы моя плата, и так невысокая, ещё снизилась. Не пущу!

Дальше всё произошло очень быстро. Дубина дядюшки Охта описала туманный полукруг, заставив воздух взвыть от боли – но вместо Теда она рассекла пустоту. А потом дядюшка Охт отлетел в одну сторону, а его дубина – в другую.

– Так-то лучше, – проворчал Тед, потирая кулак. – Так что, проводишь нас? Или мы сами?

– Провожу, чтоб вы провалились, – буркнул дядюшка Охт, поднимаясь на ноги. – Иначе вы нам полцирка разнесёте, и мои доходы упадут.

– Простите, а ваше место – это какое? – я не удержался от вопроса. – Кем вы трудитесь в этом славном цирке?

– Кем-кем… Клоуном, – печально ответил дядюшка Охт и презрительно сплюнул.

– Не может быть! – изумился я. – Я думал, что клоуны такие… э-э-э… весёлые, что ли!

– Я же сейчас не на работе, – ответил дядюшка Охт. – Как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты стражник, дни и ночи ловишь злодеев. Потом хочешь отдохнуть, приходишь на пляж, а там – бандит на бандите сидит и бандитом погоняет!

– Но как вы могли подумать, что я претендую на ваше место? – меня внезапно охватил приступ возмущения. – Я что, похож на клоуна?

– Конечно, похож, – пробасил Тед и внезапно стукнул меня по спине. Да так сильно, что я не удержался на ногах, стукнулся об дверь. Распахнул её и ввалился в достаточно большое помещение.

– Эй, вы чего вламываетесь? Я занят! – из-за стола, заставленного бутылками всевозможных форм и расцветок, выкатился человечек.

Именно выкатился, потому что был он довольно невысокого роста даже по местным меркам, зато невероятно широк в плечах, напоминая кого-то, кого я видел совсем недавно. Да гнома же! Однако, вспомнив, как выглядели коротышки, я понял, что он не гном. Если тех можно было вписать лишь в квадрат, то этот поместился бы лишь в прямоугольник с соотношением сторон 4:3, то есть ростом он был повыше гномов, а в плечах поуже. Полугном. Похоже, именно тот, о котором рассказывал стражник…

– Привет, Бегемот, – прогудел Тед, войдя в комнату. – Чем это ты занят? Бухаешь?

– Я не бухаю! – взвинчено ответил Бегемот. – Я отдыхаю! Очищаю душу!

– Ты пойми, что бухло губит нас…

– Мы его тоже не жалеем!

– Ты хоть закусываешь? Или хотя бы запиваешь?

– Не надо гнать! Я смешиваю бухло с соком.

– С каким ещё соком?

– С желудочным, ясное дело, – ответил Бегемот. И немедленно выпил.

– Как ты вообще на сцену выходишь в таком виде? Как ты гирями жонглируешь?

– Это как раз проще всего. Десять рук и весь потолок в гирях!

Пикировка продолжалась, но я видел, что оба её участника спорят не всерьёз. Это была своего рода игра, ритуал при общении. Доставлявший всем, кроме дядюшки Охта, живейшее удовольствие.

– Так зачем ты явился, старый ты чурбан? – вежливо поинтересовался Бегемот у своего визави. – Жениться решил? Или напиться? В принципе, можно совместить. У нас тут, кстати, есть отличный спирт… Или желаешь чего-то покрепче?

– Нет уж, – Тед отрицательно замахал руками. – Как-нибудь обойдусь. А пришёл я, чтобы представить молодого человека, достойного во всех отношениях. Ты возьмёшь его к себе в цирк!

– И не подумаю! – рявкнул Бегемот. – У нас и так кризис. Нет у меня вакансий!

– Вижу, что у вас кризис, – Тед лениво катнул ногой пустую бутылку по полу. – Если так бухать, то проблемы неизбежны.

– Как же мне не бухать, когда у нас столько проблем? – нелогично возразил Бегемот. – Зритель покинул нас!

– И правильно сделал, – едва ли не зевнул Тед. – Ваши представления как успокоительные капли. У гимнастов номера скучные, дрессировщик постоянно угашенный в дрова (его звери не сожрали только потому, что боятся алкогольного отравления), клоун грустный и унылый…

– Я стараюсь! – возразил дядюшка Охт.

– Надо не стараться, а смешить! – отрезал Тед. – А иллюзиониста вообще нет! Стыд и позор!

– А где я возьму фокусника? – завопил Бегемот в ответ. – Магически одарённые люди не пойдут к нам горбатиться за пригоршню медных монет! Они одним движением руки могут наколд… намагичить себе больше денег, чем у нас за месяц выходит!

– Вот я и нашёл тебе человечка, который пойдёт! – Тед кивнул в мою сторону. – А ты ещё носом воротишь. Фу таким быть!

– В самом деле? – Бегемот прищурился и взглянул на меня по-новому. – Что же, в этом случае он, быть может, и подойдёт… Ладно, уболтал. Берём. Сегодня как раз выступление.

– Но я же не волшебник! – запротестовал я. – Я же не умею всех этих волшебных штук!

– У всех свои недостатки, – отрезал Тед. – Я же видел, как ты исцелил судью. Несколько штрихов, и дело сделано. Так что если захочешь жить – научишься.

– Но…

– Никаких «но»!

– Но ведь…

– Никаких «но ведь»! Иди, готовься к выступлению! Ю-ю тебя проводит.

Я обернулся. И в самом деле, прекраснейшая Ю-ю с бутылками в руках замерла у двери, не решаясь войти. Причём бутылок было так много, что некоторые из них она прижимала плечом и предплечьем к телу. И при виде этой картины внутри меня поднялось настоящее цунами негодования. Я не смог этого вытерпеть, и бросился к ней. Не слушая возражений, отобрал бутылки и водрузил их на пустую часть стола перед Бегемотом.

– Выпить подано, – ядовито процедил я.

– Я что, нанял грузчика? – заорал Бегемот, неожиданно для меня приходя в ярость. – Ты же волшебник, эльфы тебя дери! А ведёшь себя, как слуга, бутылки вместо бабы таскаешь? У тебя есть хоть капля самоуважения? Впрочем, сейчас проверим!

Бегемот схватил одну из бутылок. Проверил, что она пуста, и мощным ударом разбил её о край стола. После чего с хищным выражением лица двинулся ко мне. Мысли, как всегда в моменты смертельной опасности, ускорились. Было ясно, что он ждёт колдовства, а единственный его источник это ручка! Может, стоит её использовать?

Я выхватил из кармана ручку, направил её на Бегемота и нарисовал в воздухе косой крест. Обмирая от страха, что ничего не произойдёт, и агрессор до меня доберётся… Но реальность превзошла все ожидания. Неведомая сила приподняла Бегемота, и достаточно сильно шваркнула об стенку.

– Я волшебник, – холодно сообщил я Бегемоту, который тряс головой, пытаясь придти в себя. – Я веду себя так, как хочу. А кто попытается мне указывать – пожалеет.

Бегемот обессилено кивнул. Тед иронично приподнял бровь, но промолчал. Дядюшка Охт зато стал смотреть на меня чересчур пристально – видимо, всё-таки счёл меня достойным… Лишь Ю-ю не скрывала своих чувств – она повисла на мне, радостно хихикая и болтая ногами.

– Пойдём, отведу тебя в каморку иллюзиониста, – прошептала она мне на ухо. – Шутки-шутками, но надо же готовиться к выступлению.

Каморка мне понравилась – достаточно просторная и чисто убранная, лишь в углу стояли несколько ящиков с реквизитом, а напротив них возвышался массивный книжный шкаф.

– Спасибо, что привела, – поблагодарил я девушку.

– Не за что, – ответила она, глядя не на меня, а чуть в сторону.

– Ты так добра… – я шагнул к ней.

– Характер такой, – она отступила на шаг.

– И столь прекрасна… – я сделал ещё шаг.

– Хорошая наследственность, – холодно сказала она.

– Что-то не так? – спросил я, останавливаясь. – Я что-то не то сказал или сделал?

– Нет, всё в порядке, – грустно сказала она. – Просто у меня есть проблема. И я пока не могу думать ни о чём ином. Звёздочка заболела. Сильно. Лежит, не встаёт. И почти ничего не ест. Я так сильно о ней беспокоюсь, – Ю-ю всхлипнула.

– Пошли, посмотрим, – предложил я. – Вдруг я смогу помочь.

– О, это было бы чудесно! – от недавней печали Ю-ю не осталось и следа. – Идём скорее!

Я едва успел захватить с собой лист пергамента и последовал за нею, по пути размышляя, кто такая эта Звёздочка? Неужели дочка? Или племянница? Или взятая из жалости сиротка – в последнем мнении я укреплялся по мере того, как всё дальше мы отходили от обжитых помещений цирка, и всё сильнее пахло зверями. Точнее, даже откровенно воняло.

– Вот она, – Ю-ю распахнула дверь и просительно уставилась на меня. – Помоги ей.

– Но это же лошадь! – удивился я. – Неужели ты из-за лошади так переживаешь?

– Хорошая цирковая лошадь стоит очень и очень дорого, – отрезала Ю-ю. – Она мне необходима для выступлений. Гимнастка на лошади – это круто, гимнастка без лошади – это полнейшая дрянь и скукотища, какие коленца не выкидывай! Из-за её болезни мне урезали жалованье. Сильно урезали, если быть честной. Помоги ей, ты же волшебник!

– Попробую… – только и смог, что пообещать я.

Прислонив к стене лист, я принялся рисовать. Изобразить лошадь не так просто – весь секрет в невероятно-загадочном изгибе лошадиной шеи, который, если дастся творцу – позволит лепить лошадей хоть из пластилина, хоть изгибать из проволоки. А если нет – то картина так и останется мёртвой. И после ряда проб мне это удалось – лошадь на пергаменте вставала на ноги, и во всей её стремительной фигуре виднелась страсть к неудержимой скачке. Ручка рассыпала золотые искры, и я вложил в рисунок всё своё умение, силясь исполнить просьбу прекраснейшей девушки…

– Получилось! – воскликнула Ю-ю с сияющими глазами.

И в самом деле, Звёздочка, до того неподвижно лежащая в углу, поднялась на ноги, шагнула к гимнастке и с аппетитом захрустела предложенной ей морковкой.

– Я так счастлива! – с жаром воскликнула Ю-ю, и нежно обняла лошадиную шею. – Будь уверена, Звёздочка, мы с тобой скоро выйдем на арену! И мне наконец-то будут вновь платить как следует!

– Рад был помочь, – сообщил я, чувствуя, как в душе ощущение нежности к девушке сочетается с удовольствием от успешно выполненной миссии, которую она непременно оценит…

– Да, спасибо, – рассеянно ответила Ю-ю, даже не глядя в мою сторону и продолжая наглаживать лошадиную шею.

– Ю-ю, скажи, пожалуйста… – замялся я, но всё же нашёл в себе душевные силы продолжить. – А что ты делаешь сегодня вечером? После представления?

– Какой там вечер? После представления уже глубокая ночь! – фыркнула Ю-ю.

– Тогда что ты делаешь ночью? – продолжил я. – Не желаешь ли полюбоваться на звёзды? В моём, так сказать, обществе?

– Ночью я сплю, – отрывисто сообщила Ю-ю. – И не с тобой. Так что спасибо, мил-человек, и до свидания.

Я хотел что-то сказать. Даже приоткрыл рот. Но обнаружил, что мыслей в голове нет – все они разлетелись подобно вороньей стае, в которую бросила камень жестокая рука хулигана. Потому я молча развернулся и вышел. Теперь надо вспомнить, как добраться до каморки иллюзиониста…

– Ты на неё не обижайся, – посоветовал дядюшка Охт, внезапно вынырнув из-за поворота. – Она не со зла. Просто такой характер… вся в мать. Та тоже спешила жить на всю катушку, без малейших сожалений разбивая сердца недостаточно подходящим кавалерам…

– Но почему я неподходящий? – всплеснул руками я. – Я ей помог, я о ней позаботился. Я же ради неё…

– Можешь мне ничего не рассказывать, – оборвал меня дядюшка Охт. – Я подслушивал.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – честно признался я, ощущая внутри невероятную растерянность. – Что не так-то?

– Всё не так, – отрезал дядюшка Охт, став в этот миг невероятно похожим на свою дочку. – Ты всё сделал абсолютно неправильно. Оказанная услуга ничего не стоит. Вот если бы ты сперва выбил из неё обещание сходить с нею на свидание… а ещё лучше – не стал бы исцелять лошадь сразу, а заявил бы, что для этого надо несколько сеансов, между которыми тебе надо как следует отдохнуть. Как следует, понял? Вот тогда она была бы твоя. А так ты подобен продавцу, который швырнул в толпу весь товар и удивляется, почему ему никто из толпы денег не несёт.

– Но это же подло, – изумился я. – Добиваться девушки обманом и шантажом – это же ни в какие ворота!

– Это ты вошёл в неправильные ворота, паря, – с сочувствием сообщил дядюшка Охт. – И будешь один, если не поумнеешь.

– Да и хрен с ним! – раздражённо буркнул я, останавливаясь у дверей каморки иллюзиониста. – Дальше не надо меня провожать. Сам справлюсь.

Оказавшись в каморке и заперев на всякий случай двери, я первым делом ринулся к книжному шкафу. Увы, там меня подстерегала ожидаемая неудача – все книги, наверняка содержащие в себе немало информации о магических премудростях, были покрыты убористыми рунами, в которых я понимал не больше, чем пингвин в ядерной физике. Но вслед за неудачей и везение явило мне свой лик – между солидными толстенными томами я увидел тоненькую брошюрку. Видимо, она была предназначена для детишек, и потому текста содержала немного, зато изобиловала большим количеством рисунков.

Главным элементом каждого рисунка был некий предмет, который я условно назвал «волшебной палочкой» – именно с её помощью человек чертил различные узоры, после чего происходило что-то волшебное. Знаков было не так много, и я, неплохо разбиравшийся в семиотике, сумел их запомнить и классифицировать. Осталось дело за практическим воплощением. Я закатал рукава, взял наизготовку авторучку, и принялся экспериментировать.

* * *

– Дамы и господа! – торжественно провозгласил Бегемот, одетый в праздничный сюртук и невыносимо клетчатые брюки. – Сейчас перед вами выступит мегазвезда и супергений, выдающийся маг всех времён и народов инкогнито… – в этот момент в голову Бегемоту прилетела морковка (или нечто, очень на неё похожее), и он быстро свернул свои речи: – В общем, встречайте! Господин Ха!

– Мистер Икс, тупица! – проворчал я, выходя на сцену. – По пьяни всё перепутал!

– Улыбаемся и машем, – почти не разжимая губ, сообщил мне Бегемот. – Иначе они нас забросают аграрной продукцией по самые огурцы. Давай, жги!

Я остановился в центре сцены. Осмотрел зрительный зал, заполненный едва на треть. Зрители сливались в единую массу, лишь поблёскивали белки их многочисленных глаз. А в центральной ложе разместился сам принц Морфеус – весь обмотанный бинтами, со ссадинами на физиономии и донельзя удручённым выражением на ней же. И я не смог удержаться, чтобы немного не похулиганить.

– Скажи мне, любезный Бегемот, – осведомился я у клетчатоштаного управляющего цирком. – Как по-твоему, ведь народонаселение вашей Столицы значительно изменилось?

– Э-э-э… – проспиртованный мозг Бегемота завис, пытаясь осмыслить поступившую информацию.

– Да где там ему измениться! – выкрикнул кто-то из публики. – Как были люди говном, так и остались. Особенно Боженка с соседней улицы, которую вчера видели в компании двух гастарбайтеров…

– Куда там «не изменилось»! – ехидно возразили с другой стороны зала. – Гастарбайтеров понаехало – не продохнуть! А Боженка с ними гуляет, изменщица!

– Да она стабильно ему изменяет!

– Вот я и говорю! Измена это же изменение!

Устав слушать перепалку, я принялся колдовать. Это оказалось совсем несложно – я извлекал из коробка металлические шары, рисовал на их серых боках нужные знаки, и они взлетали к куполу, плавно меняя цвет и кружа в вышине, потом опускаясь на землю, отскакивая от неё и вновь отправляясь в полёт. И весь зал застыл, любуясь феерией красок. Я и сам ею залюбовался, хотя рисунки были совсем несложными – первый из них ослаблял воздействие гравитации, так что шары находились в воздухе минутами. А второй создавал на их поверхности тонкие плёнки различной толщины, преломление света в которых играло всеми цветами радуги.

И тут я заметил, что на сцене появились новые действующие лица. Дядюшка Охт, Бегемот и пятеро других циркачей калибром поменьше торжественно возразили на песок цирковой арены кресло с принцем Морфеусом. Причём физиономия у принца выглядела настолько перекошенной, словно у олигарха, которому предложили горящий тур в двухзвёздочный отель Турции.

– Решили полюбоваться поближе, ваше высочество? – спросил я у принца.

Принц ничего не ответил, лишь помрачнел ещё сильнее и заскрежетал зубами.

– Нет, он здесь не для этого, – на арену шагнул Тед. – Вылечи принца!

– Ты забыл волшебное слово, – проворчал я.

– Лечи его, мразь! – рявкнул Тед.

– Ладно, ладно, вылечу! – алебарда Теда выглядела очень острой, и мне совсем не хотелось познакомиться с нею поближе. – Только дайте мне пергамент… и отойдите подальше!

Получив желаемое, я принялся рисовать. Принц на рисунке получался гораздо лучше, чем в жизни – без вечнонедовольной гримасы, а открыто улыбающийся миру человек. И его лицо мне показалось знакомым – я точно его где-то видел. Причём часто видел… причём не в этом мире видел…

– Как это вообще работает? – не удержался от вопроса принц.

– Магия, – коротко ответил я.

– Я сам волшебник, – скептически заявил Морфеус. – И я о таком не слышал!

– Риcoвaть чeлoвeкa – это само по себе cpoдни вoлшeбcтву, – объяснил я. – Пpoникaeшь внутpь чeлoвeкa. Нe только в тело, но и в душу.

– Ладно, хватит, – принц Морфеус махнул перевязанной рукой. – Я так и знал, что ничего не получится. Да и ни к чему это всё.

– Ни к чему лечиться? – меня охватило чувство глубочайшего изумления. – Но почему? Вам нравится терпеть боль?

– Физическая боль – ничто по сравнению с болью в сердце из-за неразделённой любви! – эту фразу Морфеус изрёк настолько пафосным тоном, что её можно было намазывать на хлеб вместо паштета. – Ах Ольга, прекрасное создание, как ангел, и жестокое, словно демон! Знал бы ты, как сильно я её люблю, и сколь жестоко она со мной играет!

– Это же магия, – попытался я урезонить страдающего принца. – Эффект переселения в другой мир, все в неё влюбляются. Это не твоё чувство, оно навязано тебе извне!

– Мне без разницы! – взвыл принц Морфеус. – Я бы и без магии в неё втрескался по уши!

– Да ты же её вчера впервые увидел! – возмутился я. – И совсем не знаешь, что эта особа собой представляет!

– Это любовь с первого взгляда! – возмутился принц. – Да как ты смеешь? Я тебя сейчас!

Принц резво вскочил на ноги и ринулся ко мне, одной рукой шаря у себя за поясом, а другой замахиваясь для удара. Драться с ним мне не хотелось – он был весьма упитан, как кабанчик, и вполне мог задать мне хорошую трёпку. Но если бы даже всё сложилось иначе, и трёпку получил бы он – у меня бы после такого появилась наверное масса забот. Потому я решил пойти иным путём. Я внёс небольшие изменения в картине – подрихтовав разлюбезному принцу левое колено. И сработало! Принцу тотчас же взвыл, сбился с шага и рухнул наземь, пропахав носом песок арены. Зрители восторженно выдохнули. Они и представить себе не могли такого зрелища – что у них на глазах будет огребать не безымянный клоун, а брат короля!

– Мне больно, – выдержав длительную паузу, пожаловался принц Морфеус. – Гномы-экономы, очень больно!

– Вся жизнь – это боль, – философски ответил я. – Мы тонем в океане страданий, могильный холод ползёт по бледной коже. А счастье захлебнулось в бездонном океане отчаяния…

– Немедленно вылечи меня! – капризно потребовал принц.

– Разрешите бегом? – издевательски осведомился я. – Ой, простите, ваше высочество, не сейчас. Я шнурки забыл погладить. Вот как только – так сразу! Ладно, я пошутил. Не дуйся.

– Да будь ты человеком! – в голосе принца наконец-то стали пробиваться настоящие, искренние эмоции. – Пожалуйста…

Я потратил несколько секунд на то, чтобы штрих поперёк ноги принца превратился в затейливую деталь одежды.

– Всё, готово, – сказал я.– Можешь вставать.

Принц Морфеус осторожно встал. Топнул ногой, потом второй – сперва осторожно, а потом со всей силы.

– Принимайте работу, – слегка склонил голову я. – Вы исцелены, мой добрый принц!

– А кто сказал, что я добрый? – Морфеус явно не читал Гамлета, и истолковал цитату по-своему. – Ты сейчас поплатишься за всё! Узри мощь настоящей магии!

Далее принц занялся какой-то достаточно странной акробатикой. Он принялся шарить у себя за поясом, а потом и в карманах – сперва одной рукой, а потом и двумя, и движения его становились всё более дёрганными, хаотичными и неуверенными.

– Нет… – стонал принц Морфеус. – Только не это, нет, нет, нет, не может быть!

– Странная какая-то магия, – изрёк я, когда принц обхватил голову руками и застонал особенно жалобно. – Но должен предупредить: я был женат, и потому магия слёз на меня больше не действует…

– Врёшь ты всё, – на арену шагнул Тед. Брови его хмурились, а алебарда оказалась недвусмысленно направлена в мою сторону. – Никогда ты не был женат.

– С чего это ты взял? – оскорбился я.

– Нет среди людей такой дурынды, которая бы за тебя пошла, – безапелляционно заявил Тед. – А теперь ты похитил у принца палочку!

– А колбочку не похитил? – почему-то я подумал про светочувствительные рецепторы глаза. – Или погодите, погодите… речь о…

– О волшебной палочке! – взвыл принц. – О средоточии моей магии! Её нет! И магии тоже нет! А кто я без моей магии?

– Гений, миллиардер, плейбой, филантроп… – я попытался его приободрить. – К тому же брат короля! Так что не переживай, высочество! Найдём мы твоего воришку.

– Правда? – с надеждой уставился на меня принц.

– Ещё какая, – пафосно заявил я. – В конце концов, тварь я колдующая или право имею? Давайте сюда этих носильщиков.

– Кого-кого?

– Тех, кто тебя несли, – пояснил я. – Только у них была возможность незаметно украсть палочку.

Вскоре предо мною выстроилось семь человек… точнее, шесть человек и один полугном. Я взял мешок, в котором принёс шары, поймал один из них, нарисовал на нём извилистую руну и бросил шар в мешок.

– Это новейший πριδορ… тьфу ты! – опять отсутствующее в языке слово едва не прервало пафосность речи. – В общем, это антиворовская магия. Вам нужно сунуть руку в мешок и коснуться шарика. И если вы не трогали палочку, то с вами ничего не случится.

– А если трогали? – спросил дядюшка Охт в своём глупейшем костюме клоуна. – Мы умрём?

– О нет! – рассмеялся я. – По крайней мере, не сразу. Тут вы получите всего лишь небольшой ожог. А уж потом вами займутся королевские палачи. У вас же есть палачи? Хотя если слово такое есть, то должны быть!

– Есть, наверное, – принц Морфеус задумчиво потёр лоб. – Я как-то не интересовался этой стороной бытия. Но ради такого дела – найдём!

– Давайте! Кто первый? – я протянул мешок к семёрке.

– Дайте я. – дядюшка Охт засучил рукава, поплевал на ладони и решительно опустил руки в мешок. – Холодный!

– Ты не вор! – констатировал я. – Следующий!

Остальные подозреваемые по очереди подходили к мешку, засовывали в него руки и провозглашали «холодный!». И когда это слово прозвучало в седьмой раз, принц Морфеус горестно поник, Тед нахмурился, а я рассмеялся.

– А теперь протяните руки ладонями вверх! – скомандовал я. – Живее!

Они подчинились, и предо мною возникла вереница из двенадцати грязных и двух чистых ладоней.

– На самом деле я вас обманул, – сообщил я уставившимся на меня людям. – Шарик не выявлял вора. Он просто был вымазан чернилами. И любой, кто к нему прикасался, пачкал руки. Не испачкал их лишь один человек… а точнее, полугном. Где палочка, Бегемот?

– Я отдам… всё отдам… – Бегемот подошёл к морковке, которая чуть раньше стукнула его по лбу, а нынче скромно валялась в углу. И извлёк из неё волшебную палочку.

– И что ты собирался с нею делать? – с любопытством спросил я. – Продать, наверное. Ведь цирк денег не приносит, а выпить хочется всегда… А теперь вопрос на миллион. Кому ты её продать собирался?

Бегемот затравленно огляделся и внезапно бросился бежать. Я выхватил авторучку, но не успел. Туманным полукругом взвизгнула алебарда, и по арене покатился небольшой круглый предмет. Это была отрубленная голова Бегемота.

Зал выдохнул от ужаса, и через миг взорвался громом оваций. Тед с довольной улыбкой раскланялся, нежась в лучах славы. А мне почему-то снова захотелось ему врезать.