Kitabı oku: «Две сказочные истории для детей», sayfa 3
Глава десятая. В поисках жилья
Пёс Каспар потрусил назад и, не долго думая, снова задремал на своём посту. Прилепа беспомощно оглянулась.
– В саду столько обитателей, и все где-нибудь живут, – твердила себе она.
Конечно, так оно и было. И вообще, в любом месте кто-нибудь да живёт. Одна живность обитает под гнилой доской, а другая – в пузырьке пены или на кончике травинки. Но совершенно очевидно, что не всякое жильё годится для девочки, к тому же переодетой мальчиком.
В конце концов, она заметила у стены поленницу дров и сообразила, что здесь должны быть сухие помещения. Прилепа вспомнила, что их занимает одна-единственная обитательница – вдова Ежиха.
Прилепа постучалась. Вдова Ежиха вышла из дома.
– У вас сдаётся комната? Вы разрешите мне её осмотреть? – попросила Прилепа.
– Все, какие хотите, – ответила вдова Ежиха. – Для того я здесь и нахожусь.
Но этот ответ оказался сплошным недоразумением.
Дело в том, что вдова Ежиха посвятила свою жизнь памяти мужа, всемирно известного Ежа, и водила экскурсии по комнатам, в которых проводил свои дни покойный.
– Для начала осмотрим Ореховый погреб, – объявила она. – В этом просторном, как парадный зал, помещении мой супруг обдумывал планы своих великих деяний. Следующее помещение называется Берёзовой комнатой.
– Мне здесь нравится, – сказала Прилепа.
– Да, – согласилась вдова. – Здесь всем нравится.
С этими словами она открыла следующее помещение.
Спугнув какую-то паучиху, которая поспешила убраться от греха подальше, вдова продолжала:
– Буковый покой! Здесь вы можете увидеть иголку, принадлежавшую лично знаменитому Ежу. У меня есть свидетельство её подлинности, подписанное одним профессором.
– И вы живёте в таком огромном доме совсем одна? – спросила Прилепа.
– Совсем одна, – подтвердила вдова.
«Это удобно», – подумала про себя Прилепа.
– Совсем одна, – сказала вдова. – С духом бессмертного гения. Следуйте за мной наверх по Кедровой лестнице на Тополиный чердак, где знаменитый Ёж имел обыкновение сушить яблочные чипсы. Образец чипсов выставлен в витрине, но, разумеется, это не подлинник. Это копия, хотя и очень точная. Примыкающее к чердаку помещение называется Ясеневой спальней. Здесь знаменитый Ёж отдыхал от своих забот. Тапочки из войлока – подлинник.
– Собственно говоря, – сказала Прилепа, – я хотела у вас спросить, нельзя ли на короткое время снять одну из ваших прелестных комнат?
– Снять! – воскликнула вдова. – И думать не смейте! Вы находитесь в мемориальном учреждении!
– А чем так прославился знаменитый Ёж? – поинтересовалась Прилепа.
– Тем, что о нём все говорили, – пояснила вдова. На некоторое время она мечтательно погрузилась в созерцание прошлого, а потом вдруг прибавила. – Он был герой.
Прилепе не оставалось ничего другого, как поблагодарить вдову Ежиху за доставленное удовольствие. И она снова оказалась за дверью, у стены с дровяной поленницей, под открытым небом.
Но тут она заметила какую-то раскалённую от полуденной жары кучу камней, громоздившихся на обочине дороги.
«Зато внутри, наверное, прохладно», – подбодрила она себя.
Она вошла в это жилище сквозь щель между двумя булыжниками. Обогнув несколько углов, она оказалась в роскошной зале, стены которой были отшлифованы до блеска. На полу, выложенным плитами цветной мозаики стояла кадка с пальмой. Над стойкой во всю длину красовалась вывеска с надписью:
«Жабий отель. Администрация».
«Так и быть, – доверчиво подумала Прилепа. – Хоть я и не жаба, но это всё-таки отель».
Она подошла к столу администратора, за которым какая-то Огненная саламандра оживлённо болтала с Жабёнком. Саламандра была одета в сияющую униформу, а Жабёнок щеголял в зелёном фартуке. Судя по тому, что он зажимал под мышкой не меньше пяти чемоданов, он явно работал здесь лакеем.
– Есть у вас свободные номера? – обратилась Прилепа к саламандре.
– Сколько номеров вас интересуют?
– Один.
– На сколько персон?
– Для меня.
– Один номер на одного, – кивнула саламандра. Отлично. Будьте любезны, подождите секунду.
Прилепа опустилась в кресло. Саламандра-администратор продолжала шептаться с Жабёнком целых десять минут, пока, наконец, лакей с чемоданами не удалился.
– Теперь займёмся вами, сударь, – извинилась саламандра. – Должна вам сообщить, что свободных номеров нет. Всё занято. В номере на втором этаже проживает Ломкая веретеница.
– А на первом?
– Также Ломкая веретеница.
– Может быть, у вас свободна мансарда? – взмолилась Прилепа.
– Все мансарды, – посочувствовала ей саламандра, – заняты Ломкой веретеницей.
– Но ведь одной гостье не могут понадобиться столько номеров! – воскликнула Прилепа.
– А этой могут, – терпеливо возразила саламандра. – Если важная особа занимает несколько номеров, то их называют апартаментами. Самое обычное дело.
– Кто бы подумал, что найти пристанище так трудно, – сказала Прилепа.
– Если позволите, я могу рекомендовать вам более скромный приют, – сказала Огненная саламандра. – Попытайтесь поселиться в «Трёх рыцарях». Там тесно, убого, еда тошнотворная, так что для вас вполне сгодится. Отсюда недалеко, пройдётесь пешком.
Отелем «У трёх рыцарей», маленьким семейным пансионом, на самом деле управляли три рыцаря: Рыцарь жала, Рыцарь зловония и Рыцарь подкопа. Каждый носил на поясе меч, потому что они происходили из рода Шершней, и их домом было Осиное гнездо.
Как и многие современные дома, пансион был построен из картона. Картонные дома в наши дни встречаются всё чаще.
Господа Шершни отличались женоподобной внешностью, округлым брюшком и настырным характером. Они зудели по каждому поводу. Но в саду к ним относились терпимо. Они уничтожали гнилую клубнику и червивые груши, и за это им охотно прощали назойливость.
Они немедленно исполнили просьбу Прилепы и, разумеется, при этом зудели.
– Какой миленький постоялец! – зудел Рыцарь подкопа.
– У нас в отеле вам будет покойно, – зудел Рыцарь зловония. – Кроме вас в пансионе проживают одни личинки.
А Рыцарь жала прозудел:
– Мы отведём вам номер 5001. Он вам подойдёт, у нас он самый лучший.
Прилепа с трудом нашла номер 5001. Ей пришлось блуждать по бесконечным коридорам. И когда она, наконец, его обнаружила, ей показалось, что он ничем не отличается от остальных номеров. Это была крохотная каморка, в середине продольных стен был как бы излом, так что, стоя у поперечной стены, Прилепа видела перед собой шестигранник.
Но это её не смущало. Главное, у неё была крыша над головой.
Устраиваясь на ночлег, она разговаривала сама с собой о Миловзоре и страшно ругала его за глупое поведение. Отведя таким образом душу, она пришла к выводу: «Всё будет хорошо».
В то же мгновение картонную стенку проткнуло острие меча.
Потом острие исчезло, показалось снова и стало вращаться так быстро, что в стене образовалась круглая дыра.
«Что бы это значило?» – спросила себя Прилепа.
И тут она услышала доносившиеся из дырки голоса. Голоса зудели друг на друга, и Прилепа услышала:
«Теперь мы подслушаем, что он скажет. Я ничего не слышу! – Да он ничего и не говорит. – Почему он ничего не говорит? – С кем ему говорить, раз он там один?»
«Но я-то сама слышу каждое слово, – подумала Прилепа. – Неужели эти Шершни такие дурачки, что не учили этого обстоятельства?»
Сразу видно, что Прилепе не хватало жизненного опыта.
Они были именно такие дурачки.
Глава одиннадцатая. Английский газон
Миловзор чуть было не опоздал на место сбора.
Он далеко не сразу сумел растолкать спящего Каспара. Миловзор орал ему в ухо, пинал его в зад, но пёс, казалось, оглох и потерял всякую чувствительность.
Наконец, Миловзор ущипнул его за хвост.
– Когда-нибудь, – проворчал Каспар, – днем или ночью, мне дадут поспать? – После чего живо вскочил и побежал по дороге, то и дело оборачиваясь и спрашивая. – Ну, где вы там?
Потом они зашли в дровяной сарай за лопатой. На черенке лопаты головой вниз, сложив крылья, висела Летучая мышь.
– Прошу прощенья, – обратился к ней Миловзор, – но мне нужен инструмент.
– Нужен отдых зверю каждому, – упёрлась Летучая мышь.
– Что вы изволили сказать? – осведомился Миловзор.
– Летала ночь всю я, – сообщила Летучая мышь.
– Да вы говорите всё задом наперёд, – сказал Миловзор.
– Головой вниз вишу я что потому.
Понадобились долгие уговоры, прежде чем Миловзор убедил Летучую мышь провести свой дневной отдых в другом месте. Она расправила перепончатые крылья, перелетела на стенной крюк и повисла на нём снова вниз головой.
Приятных снов! – пожелал ей Миловзор, хватая лопату.
– Жизни в дня худшего проводила не быть может я, – сказала Летучая мышь. Но Миловзор уже её не слушал.
У колодца собралось много обитателей сада. Прискакали три Белки, прилетели три Шершня, кружившие и зудевшие над местом встречи, даже вдова Ежиха пожаловала. Прилепа держалась немного в стороне, ведь ей приходилось делать вид, что она здесь впервые и ни с кем не знакома.
– Его зовут Георг, – объявил собравшимся Миловзор. – Он учится на садовника. Он мой друг и готов разделить наши труды. Спасибо ему и всем вам. Давайте сегодня приведём в порядок Английский газон. Порядок внутри – лучшая защита от нападения извне.
– Кто станет на нас нападать? – спросил Лягушонок, сидевший рядом с Огненной саламандрой.
– Фея Гризла, разумеется, – сказал Миловзор. – Она сама об этом написала.
– Написала, – сказала Саламандра, но не сделала.
– У нас тут не говорильня, – сказал Миловзор, – а Общая Трудовая Тусовка. Мы будем работать или нет?
– Что ж, – сказали обитатели сада. – Придется поработать, раз уж мы все тут собрались.
И они построились колонной и зашагали через сад. Впереди летели и зудели Шершни, придавая процессии радостный колорит.
И вот они дошли до Английского газона.
То, что они там увидели, было ужасно.
Английский газон был взрыхлён так глубоко, что Миловзор увяз в нём по самые икры. Многие травы уже зацвели, и на разрытой земле проступали бледно-зелёные островки маргариток, одуванчиков и белого клевера. Не газон, а дикий луг. Конечно, и дикие луга можно считать красивыми. Но разница между коровьим выгоном и английским газоном всё-таки остаётся.
– Куда, к чёрту, подевалась Овца? – зарычал Миловзор, выходя из себя.
– Я его пригласить, он не приехать, – сказала Французская белка.
Что значит: Я его пригласить? – спросил Миловзор. – Вы её пригласили или только собирались?
– Certainement, – подтвердила Белка. – Конечно.
Тем временем Прилепа успела разровнять цепочку земляных холмиков, протянувшуюся через весь газон. «Только этого не хватало», – бормотала она про себя. Она разравнивала один холмик за другим, как вдруг из одного холмика послышалось: «Друг или враг?»
– Это мы, – ответил Миловзор.
Верхушка кучи раскрылась, оттуда высунулся Крот, правда, до половины, и заморгал полуслепыми глазами.
Что вам здесь понадобилось? – властно спросил Миловзор.
– Я считал, что нахожусь на гороховой грядке, – печально сказал Крот. – Вы сами просили меня прибрать её. Вероятно, я из-за своей близорукости не туда попал. Но тактично ли ставить мне в вину моё физическое увечье?
Ну, посмотрите, убеждал его Миловзор, – вы же разрушаете газон!
– Газон? – удивился Крот. – Хоть я почти уже ничего не различаю, но посудите сами: разве всё это не похоже на неприбранную гороховую грядку?
Увы, намерения у него были самые лучшие, и не стоило с ним спорить. Миловзор и Прилепа продирались сквозь сорняки, пока не упёрлись в Буковую изгородь. Здесь их ожидало самое худшее.
Фея Гризла из Скверного сквера заслала на их территорию целые отряды камышей, крапивы и хвоща.
Эти ужасные растения росли вдоль всей живой изгороди. И легко перемещались, благодаря своим длинным корням. И всегда, когда такой подвижный корень перемещался на некоторое расстояние, из него вырастал высоченный сорняк и сразу же пускал собственные корни на непостижимую глубину.
Вот какую тайную, опасную и стремительную войну вела с ними фея Гризла.
Прилепа страшно расстроилась.
– Даже если Овца и прибыла бы вовремя, – сказала она, – крапивой и камышом она не питается. Она просто аккуратно щиплет травку, обходя сорняки.
– Так оно и есть, – подтвердил Миловзор. – С этим мы должны справиться сами.
И он спокойным тоном начал отдавать приказы.
Против самого опасного сорняка поможет лишь моя лопата, – сказал он. – Сорняками попроще займётся Георг, у него есть садовый нож. Белки соберут все жёлуди, потому что даже маленькие жёлуди – сорняк. А тем временем Огненная саламандра и Лягушонок избавят нас от червивости корней. К несчастью, даже яблоня сбросила гнилые яблоки, и я прошу вдову Ежиху удалить падалицу с Английского газона.
Это были дельные распоряжения (Прилепа вообще обожала Миловзора за его силу и спокойствие). Но вдова Ежиха не снизошла до порученной работы.
– Я пришла на тусовку, – заявила она. – Я вдова знаменитого на весь мир Ежа, который был герой, и вовсе не желаю пачкать свои иглы.
– А вообще-то вам известно, каким именно героем был ваш супруг?
Героем и всё, – сказала вдова. – Разве этого мало?
– Он был героем труда, – раскрыл тайну Миловзор. – Он получил это высокое звание за выдающиеся успехи в деле удаления падалицы.
– Неужели? – восторженно вскричала вдова.
– Не сойти мне с этого места, – заверил её Миловзор.
– Тогда я сию же минуту отправлюсь в мемориал и продлю время работы на несколько экскурсий, – во всеуслышание объявила вдова. – Герой труда! Кто бы мог подумать!
Она засеменила прочь и исчезла из виду прежде, чем её успели остановить.
К счастью, за неё немедленно вступились три рыцаря.
– Мы возьмём яблоки на себя, зудели Шершни. – Ради отечества и на погибель врагу!
– Порядок! – сказал Миловзор. – Спасибо. А теперь все по местам!
Он направился к живой изгороди и принялся безжалостно орудовать лопатой в зарослях сорняков. Прилепа тоже схватила нож. Воткнув его в землю рядом с каким-то одуванчиком, она выдернула сорняк вместе с корнем.
Тут же прибежал Каспар.
– Может, нашлась косточка? – спросил он, с надеждой обнюхивая корень. – Косточкой здесь и не пахнет.
И он разочарованно удалился.
Прилепа принялась за чертополох. Тут же снова явился Каспар и снова начал мешаться под ногами и принюхиваться.
Опять никаких костей, – неодобрительно заметил он.
Я вовсе не выкапываю кости, – сказала Прилепа.
– Только сумасшедший, – презрительно сказал Каспар, – станет искать в земле что-нибудь, кроме костей.
Но он всё никак не мог поверить Прилепе. Стоило ей встать на колени и вытащить что-то из земли, как он тут же прибегал и принюхивался, желая убедиться, что у него не отняли его кости.
Сделав работу, Миловзор вернулся на место сбора, весь в царапинах и изорванной одежде.
– Где народ? – спросил он.
– Кажется, – ответила Прилепа, – все разошлись по домам.
– Они не верят ни в какую опасность, – опечалился Миловзор. – Иногда я жалею, что фея Гризла ещё не напала на нас. Наши поверят только тому, что увидят собственными глазами. Такие уж у них мозги. А мы отвечай за всё. Давай устроим перерыв, Георг, и я покажу тебе моё самое любимое растение.
– Голубой алтей?
– Верно! – изумился Миловзор. – Откуда ты знаешь?
– Я не знаю, – сказала Прилепа. – Я только надеюсь.
Они подошли к своему алтею, но не узнали его, так печально он выглядел. Листья пожухли, огромные воронки цветов свернулись в блеклые, липкие трубочки. А когда Прилепа попыталась прислониться к стволу, он сразу упал.
У голубого алтея не осталось ни одного корня.
Дерево было обглодано и заканчивалось уродливой голой культей. А на том месте, где раньше были сильные и здоровые корни, теперь виднелась глубокая дыра, которая уходила далеко в землю в направлении Скверного сквера.
– Это козни феи Гризлы, – сказал Миловзор Прилепе. – Уходи отсюда, Георг, и возвращайся только к вечеру. Всё это мероприятие было ошибкой.
Его лицо стало серьёзным. Прилепа подчинилась приказу и ушла.
Но едва она ушла, как Миловзор кинулся на землю, сложил руки рупором и, приложив их ко рту, громко крикнул в подземную дыру:
– Ты побывала в моём владении, фея Гризла, и я достану тебя из-под земли. Я приду завтра в обеденный перерыв. Жди меня, если не струсишь!
Он встал и стряхнул с рук грязь.
Из подземной глубины донёсся мерзкий голос, который с издёвкой произнёс:
– Милости просим!
Глава двенадцатая. Измена
Прилепа с трудом добралась до постели в пансионате «У трёх Рыцарей».
Её так измучила возня с сорняками, что она лежала без сна, напрасно пытаясь заснуть. Но вдруг вскочила и сказала себе: «Здесь рядом разговаривают какие-то мужчины. Или мне почудилось?»
Но ей не почудилось.
Она и вправду услышала мужские голоса. «Нужно, чтобы этот противник никогда не достиг своей цели», – безапелляционно заявил один из собеседников.
И тут она вспомнила о дырке в картонной стене, которую просверлили Шершни. Набравшись смелости, она заглянула в соседнюю комнату. И увидела какого-то очень важного господина в полосатом сюртуке, перед которым в почтительных позах склонились Шершни.
– Её шестиногое величество, – говорил Колорадский жук, – повелевает вам провести час перед обедом в кустах и беспощадно ужалить его насмерть. Лучше сзади, чем спереди, потому что он смелый.
– Как фея прикажет, – сказали Шершни. – Мы к её услугам.
– Ты, Рыцарь подкопа, – продолжал Колорадский жук, – занимаешь позицию у Грязной лужи. Ты, Рыцарь зловония, сидишь в засаде у Гнилой горы. А Рыцарь жала прячется в Болотной пустоши. И горе вам, если этот человек улизнёт от вас.
– Не извольте беспокоиться, – заверили его Шершни. – Он от нас не уйдёт.
– Хорошо, – сказал Жук. – Совещание закрыто.
Он собрался уходить, но внезапно вскрикнул:
– Стоп! А что это за дырка в стене?
Прилепа не на шутку испугалась. Если они её обнаружат, ей грозят большие неприятности. Но Шершни с хихиканьем прожужжали.
– Ха-ха! Мы сами проделали эту дыру. Это наше подслушивающее устройство. С его помощью мы подслушиваем маленького садовника и узнаём всё, что он замышляет.
– Очень ловко придумано, – одобрил Колорадский жук, И они все вместе покинули комнату.
«Ну и дела, – сказала себе Прилепа, – сколько новостей зараз! Во-первых, они – рыцари из свиты феи Гризлы. Во-вторых, они готовят убийство. Но кое-что всё-таки неясно. Кого они хотят погубить? И где они собираются это сделать? Грязная лужа? Гнилая гора? Болотная пустошь? Неужели на свете бывают места с такими названиями? Всё это очень странно, но история всё равно интересная, и Миловзор удивится, услышав её».
И она отправилась к Цветочному горшку, где её уже с нетерпением дожидались Миловзор и Каспар.
– Хотите узнать самые последние новости? – сказала она.
– Самые последние новости, – сказал Миловзор, – вы оба сейчас узнаете от меня. Я вызвал фею Таракании на поединок.
Прилепа побледнела. А вдруг как раз Миловзор и есть тот человек, которому грозит покушение?
– Конечно, дело очень рискованное, – сказал Миловзор. – И, может быть, это – не самый правильный способ устранять из мира противоречия. Но настроение в нашем саду слишком безрадостно, а народ слишком малодушен, чтобы противостоять Скверному скверу. Так что придётся мне одному выйти на поединок. Завтра в полдень я выступаю.
«Завтра в полдень! – с ужасом подумала Прилепа. – А часом раньше устроят засаду Шершни. Это не случайное совпадение».
– Через границу есть только одна дорога, – продолжал Миловзор. – Она отвратительна, и идти по ней очень противно. Она ведёт через Грязную лужу, по Гнилой горе в Болотную пустошь.
Теперь всё прояснилось. Такие места бывают, и каждое из них – западня.
Фея приняла вызов, сказал Миловзор. – Скоро всё решится: или мы будем спокойно жить дальше – или погибнем.
«Ах ты, зловредная, коварная фея! – пришла в ярость Прилепа. – Обещаешь честный поединок, а сама подсылаешь к моему Миловзору наёмных убийц! Чтобы они подкарауливали его на дороге! Но мы тебя раскусили, а ты на это не рассчитывала!».
Но только она открыла рот, чтобы сообщить Миловзору о заговоре, как услышала его замечание: Хорошо, что я вовремя отослал Прилепу. Она бы нам и впрямь помешала.
Тут Прилепа закрыла рот и, так сказать, проглотила своё сообщение, не промолвив ни единого словечка.
Глава тринадцатая. Прилепа скрывает тайну
Вместо этого она спросила:
– Вы не любите Прилепу?
– Любил, – сказал Миловзор. – Но не хочу о ней говорить.
– Ну и не надо, – сказала Прилепа.
– Без неё мне свет немил, – сказал Миловзор. – Я и по сей день, увидев особенно красивый цветок, сразу думаю: «А Прилепа всё равно красивее тебя». И весь сад кажется мне безжизненным и пустым. Но не стоит говорить о ней.
– Конечно, не стоит, – сказала Прилепа.
У неё была привычка, – сказал Миловзор, – прежде чем на что-то сесть, высоко задирать юбку. Мне это ужасно нравилось, хотя и было немного смешно. Но давай не будем говорить о ней.
– Не будем, – сказала Прилепа.
– Женщина, – сказал Миловзор, – это нечто бесконечно лучшее, чем мужчина. Вопрос лишь в одном: для чего она лучше? Для сколько-нибудь серьёзного задания она не подходит. Она – подарок небес, но, как это ни глупо, большинство подарков ни к чему не пригодны.
Теперь-то Прилепа поняла, в чём дело. Дело в том, что она любима, но ни к чему не пригодна. И она решила, что закроет рот на замок и ни за что не выдаст своей тайны.
Она покажет Миловзору, к чему она пригодна.
А Миловзор тем временем поднялся и сказал:
– Господа, я прошу вас быть моими секундантами.
– А господа – это кто? – поинтересовался Каспар.
– Господин Георг и вы сами, милостивый государь мой.
– Я – ваш милостивый государь? – не понял Каспар. – Что за ерунда! Какой же я вам милостивый государь? Это вы мне хозяин!
Пускай ерунда, – возразил Миловзор. – Но так принято. Секундант – почётная должность и требует определённого достойного поведения.
Ладно, буду секундантом, согласился пёс. – Терпеть не могу насекомых, особенно мух. Жужжат и жужжат, а ни одну не поймаешь: только ухватишь кость, а они уже сидят у тебя на носу. Они всегда так делают, назло.
– А это здесь причём? – рассердился Миловзор.
– А вы попробуйте поймать хоть одну, – подковырнул Каспар. – Я притащу вам свою кость, но, конечно, взаймы.
– Но это уж слишком глупо, – заметила Прилепа. – Могу поспорить, стоит мне взять полную чашку чая, как тут же прилетит муха и сядет на руку.
– Особенно в августе, – добавил Каспар.
– В августе, – подтвердила Прилепа, – но иногда вплоть до конца октября.
– Я был бы вам весьма признателен, – в отчаянии произнёс Миловзор, – если бы вы высказались по моему делу.
Прилепа поднялась и, в свою очередь, торжественно объявила:
– Я соглашаюсь быть вашим секундантом.
Обожаю, когда меня зовут в секунданты, – сказал Каспар. – Держишься с достоинством, но ни во что не вмешиваешься, разве что немного жульничаешь, вы сами говорили. Эта тараканья султанша, её насекомая светлость, ещё пожалеет, что связалась со мной. Положитесь на меня. Раз уж я секундант, буду смотреть в оба, меня вокруг когтя не обведёшь.
– Благодарю вас, господа, – сказал Миловзор. – Буду ожидать вас без четверти двенадцать.
– А не рановато ли? – вздохнул Каспар.
После чего все распрощались, и Миловзор остался один.
Отойдя подальше, Прилепа сказала:
Каспар, ты встанешь ещё на целый час раньше.
– И что будет? – недоверчиво спросил Каспар.
– Мы должны спасти Миловзора, – сказала Прилепа. – Я сама слышала, что фея приказала Шершням погубить его по дороге на дуэль. Поэтому мы с тобой подстережём этих негодяев и расправимся с ними.
– Эта идея не по мне, – сказал Каспар.
– Ты отказываешься? – спросила Прилепа.
– Решительно, – сказал Каспар.
Прилепа показала пальцем на цепочку следов на тропинке. Это были отпечатки собачьих лап, но не четырёх, а двух, как будто прошёл человек.
– По-твоему, это что? – спросила она.
Каспар тщательно обнюхал тропинку и заявил:
– Это след двуногой собаки.
– Или след собаки, которая залезла передними лапами в молочную миску вдовы Ежихи.
– Так. Вы хотите меня выдать, – сообразил Каспар.
– А что мне остаётся? – возразила Прилепа.
– А если я вас выдам? Вот возьму и проболтаюсь, что никакой вы не посторонний парень, а Прилепа? – коварно спросил Каспар.
Из прекрасных глаз мнимого Георга брызнули потоки слёз.
– Ты этого не сделаешь, Каспар, – рыдала она. – Девочек не выдают.
– Ладно уж, – проворчал Каспар.
Прилепа просияла от радости.
– Наконец-то у тебя есть возможность отплатить хозяину добром за добро., – сказала она. – Кажется, нам предстоит неплохое приключение.
– Бедный я, несчастный! – сказал Каспар. – Ей-богу, собачья жизнь и без того тяжёлая. Каждый, кому не лень, подзывает меня, а когда надоем, посылает куда подальше. Я уж не говорю о злобности мух. Но больше всего на свете я ненавижу приключения. Никогда не знаешь, чем они закончатся. Разве в этом смысл жизни?
Что такое смысл жизни? – заинтересовалась Прилепа.
– Смысл жизни в том, – доходчиво объяснил Каспар, – чтобы в прохладный день лежать на солнце и спать. Не знаю ничего прекраснее.
– А что ты делаешь в жаркий день? – спросила Прилепа.
И Каспар доходчиво объяснил:
– Тогда я сплю в тени.
