Kitabı oku: «Конец пути», sayfa 2
ГЛАВА 3. Верхний Манхэттен
Верхний Манхэттен представлял собой сплошную зону боевых действий. Районы с высоким уровнем преступности располагались в Центральном Гарлеме и Вашингтон-Хайтс, испещрённые полуразрушенными зданиями. На заброшенных участках валялись обрушившиеся кирпичи, разбитые стёкла и выброшенные героинщиками шприцы.
Преследовать подозреваемого по таким участкам было всё равно что бегать по минному полю. Когда мои ботинки касались тротуара, я благодарил Бога и проверял, не пробило ли стекло ботинок и не вонзилось ли оно в ступню.
Часто стреляли в нескольких сотнях метров впереди или позади меня. Звук выстрелов был обычным делом в моей жизни как полицейского из жилищного управления. Зайти в лифты жилых домов означало встать в лужу мочи с таким сильным запахом, что хотелось блевать. К сожалению, в конце концов я привык, и запахи в лифтах меня уже не беспокоили.
Мой первый обход дома в Гарлеме состоялся осенью 1988 года. Это была смена «4—12», которая обычно считалась самой загруженной. Я дежурил по сменам в восемь с половиной часов: неделю работал с семи утра до трёх дня («7—15»), следующую – с четырёх дня до полуночи («4—12») и, наконец, «вампирскую» смену с полуночи до восьми утра («12—8»).
Ночные смены всегда были насыщенными, и любой, кто выходил на улицу после полуночи, скорее всего, был не в лучшей форме. Тогда судебная система работала круглосуточно. Я получал кучу сверхурочных, от двадцати до сорока часов в месяц.
В мой первый день на РПС-6 мне назначили в пару офицера Хондо. За неделю мы стали постоянными напарниками. Хондо был очень правильным полицейским. Он хорошо включался, когда дело касалось процедур из патрульного Руководства, поэтому его партнёрство было значительным преимуществом: я никогда не беспокоился о неправильном оформлении документов. Но соблюдение правил затрудняло достигнуть цели – попасть в подразделение полицейских, работавших в штатском.
За месяц я так на Хондо повлиял, что он начал приспосабливаться к моему образу мыслей и к тому же стал больше производить арестов. Мы получили постоянное назначение и автомобиль со всеми условиями. Мы контролировали одновременно пятый и шестой каналы, которые покрывали весь Верхний Манхэттен – от шоссе Рузвельта до реки Гудзон и от 116-й улицы до оконечности Манхэттена в Вашингтон-Хайтс. Мы патрулировали в общей сложности шесть участков, с двадцать пятого по тридцать четвёртый, каждый из которых, казалось, был хуже предыдущего. Все они считались очень загруженными домами, и мы обрабатывали двадцать пять – пятьдесят вызовов за ночь. Пятьдесят процентов вызовов касались тяжких преступлений. За одну такую смену мне приходилось вынимать оружие из кобуры пятнадцать – двадцать раз, и я готов был стрелять, если бы возникла соответствующая ситуация. Большинству полицейских даже не приходится вынимать оружие из кобуры.
Став полицейским, вы могли попасть в элитную группу, известную как «Пять процентов». Эти копы должны были делать лишь одно – производить как можно больше арестов за тяжкие преступления. Я искал преступления: те, которые фактически происходили, и те, которые вот-вот должны были произойти, – и старался давить на преступников до конца.
Иногда это срабатывало, иногда нет. Я считал, что люди, совершившие тяжкое преступление и расхаживающие теперь на улице, являются частью преступного сообщества, поэтому кто-то должен уравнивать правила игры. Полицейские пытаются сделать улицы безопаснее для законопослушных граждан.
Мы с Хондо обеспечивали безопасность семнадцати жилых комплексов, всего сто шестьдесят четыре дома. Патрулировать было нелегко, но для нас это означало лишь ещё несколько дополнительных крыш, с которых можно было сидеть и наблюдать.
Это была идеальная площадка для наблюдения за бандами наркодилеров и за их действиями.
Не было двух одинаковых банд; у каждой – свои правила. Большинство банд наркодилеров работали как хорошо отлаженная машина – с продавцами обоих полов и наблюдателями на каждом углу.
«Менеджер» раздавал уличным дилерам ампулы крэка или героина. Дилер продавал товар покупателям.
Помощник босса следил за повседневными операциями, чтобы никто не пытался присвоить наркотики или снять дополнительные деньги, обойдя интересы команды. Помощник босса ещё отвечал за своевременное снабжение «менеджеров» ампулами крэка в их тайниках.
Наблюдателями обычно были подростки, которые пытались быстро заработать или заранее застолбить себе место в банде. Дилеры получали определённый процент с каждой проданной упаковки. Они могли зарабатывать десять – двадцать долларов за упаковку, от десяти до двадцати упаковок в час. В каждой обычно сорок – пятьдесят ампул. Хорошим рабочим днём для большинства банд, специализировавшихся на крэке, считалось отдать от трёхсот до пятисот связок. При цене в три доллара за ампулу получалось сорок тысяч долларов в день, или двести семьдесят тысяч долларов в неделю.
Героин продавался между 116-й и 118-й улицами, а ещё между Первой и Третьей авеню. Реализовывался он и на отрезке со 122-й по 126-ю улицы вдоль Парк- и Лексингтон-авеню. На каждом пластиковом пакетике героиновые банды оттискивали свой товарный знак, идентифицируя себя. В пачке героина было десять пластиковых пакетиков; «кирпич» состоял из десяти таких пачек.
В начале моей карьеры бо́льшая часть арестов, произведённых мной, приходилась на операции по крэку в том или ином районе. Героином торговали в основном за пределами «Домов…», что связывало мне руки. Некоторыми из таких точек управляла итальянская мафия, и я хорошо знал, чем может обернуться противостояние мафии. Когда я работал в РПС-6, у меня всё же была кое-какая доля героиновых арестов.
Первыми, на ком я сосредоточился, были «Дома Линкольна» и «Дома Вагнера». Во время смены «4—12» в середине января я сказал Хондо, что надо бы произвести арест, и мы направились к «Домам Линкольна». На 132-й и Мэдисон-авеню наркодилеры открыто торговали, работая перед небольшим продуктовым магазином, открытым круглосуточно.
Мы взобрались на крышу соседнего здания по Мэдисон-авеню, чтобы вести наблюдение. Хондо на крыше прослушивал ещё и оба радио.
Судя по тому, что я увидел, были четыре смотровые позиции в разных концах Мэдисон-авеню, с которых можно предупредить дилера и покупателей о патрульных машинах в районе с помощью специального вызова «пять-ноль». Он останавливал передачу наркотиков, и покупатели делали вид, что собрались здесь только для того, чтобы закупиться в продуктовом магазинчике.
Руководил операцией огромный темнокожий парень лет двадцати в чёрной отороченной мехом куртке и чёрных джинсах, которые висели у него на заднице прямо поверх спортивных штанов. Он приказал темнокожей женщине в пуховике и шерстяной шапке открыть мусорный бак. Та, вытащив оттуда коричневый бумажный пакет, кивнула наблюдателям на одном из углов. Они в свою очередь начали подзывать потенциальных клиентов – «розовые колпачки открыты».
– Ну вот мы и дождались, напарник, – обратился я к Хондо.
Покупатели стали приближаться к женщине-продавцу, и вскоре в очереди стояли не менее дюжины человек. Дилерша обменивала ампулы с крэком на наличные. Я не сводил глаз с совершаемых сделок и следил за количеством завершённых обменов. «Менеджер» прошептал что-то на ухо дилерше, жестом попросив её поторопиться. Та передала последние ампулы крэка последнему покупателю, и деньги перешли в руки «менеджера».
Я жестом показал Хондо: «Давай перехватим их». Кроме того, у меня появилась мысль устроить облаву на дозорных.
Когда мы подходили к машине, моя кровь качалась, заставляя сердце бешено колотиться. Так происходило всегда, когда я собирался арестовать кого-то за продажу наркотиков.
Мы поехали вдоль Мэдисон-авеню, надеясь, что времени стоять на красный свет у нас будет как раз столько, чтобы поймать дилершу и «менеджера» одновременно.
– Хондо, я возьму «менеджера», ты берёшь дилера.
– Понял, напарник.
Мы рассчитали всё идеально. Они понятия не имели, что мы собираемся их схватить. Хондо быстро перевёл машину в парковочный режим; моя дверь уже была приоткрытой. Я выскочил наружу и врезался в «менеджера», прижав его к стенке продуктового магазина. Мне удалось подсечь и повалить его на землю. Я несколько лет практиковал искусство айкидо, но знал, что не выиграю схватку стоя. Он был здоровый как бык.
Я смог надеть на него наручники, не причинив вреда ни ему, ни себе. Вскоре и Хондо надел на девушку наручники и усадил её на заднее сидение машины, к «менеджеру». Им предстояло провести длинные выходные в следственном изоляторе.
Я связался по рации с Центром:
– 9779: двое задержанных на углу Мэдисон и 132-й. Попросите сержанта жилищного управления связаться с нами в точке нашего местонахождения.
– 10—4, 9779.
Босс прибыл на место очень быстро. Я уже проверил мусорный бак, стоявший на углу, и нашёл в нём четыре коричневых бумажных пакета, в каждом из которых было по сто розовых ампул с крэком на уличную стоимость в тысячу двести долларов.
Почему-то летом 1988 года никто из дилеров не работал на улицах через дорогу от «Домов Линкольна». Я задавался вопросом: «Куда, чёрт возьми, они все делись?» Я знал, что они всё ещё сдавали товар, потому что тротуары и коридоры внутри жилых комплексов усеивали розовые и синие колпачки. Я стал внимательнее искать возможные места операций с наркотиками и решил попробовать несколько нетрадиционную для обычного полицейского тактику.
Сидя на крыше напротив 132-й улицы между Парковой и Мэдисон, я заметил, что предполагаемый покупатель остановился у стены заброшенного сгоревшего здания. В бинокль я увидел в стене дыру размером с бейсбольный мяч. Покупатель засунул в неё немного наличных. Через несколько секунд оттуда показались два пальца, которые сбросили в руку покупателя ампулы с крэком. Я понаблюдал за несколькими такими сделками, затем решил спуститься, чтобы подойти к зданию поближе. Мне нужно было проверить заброшенные рядом с ним стоянки, чтобы выяснить, как дилеры попадают внутрь. Я искал потенциальные пути отхода и любые возможные растяжки внутри.
Мы с Хондо встретились после работы, чтобы обсудить то, что я увидел, и то, что я планировал сделать во время нашего следующего обхода, который мы решили провести вместе с Пятой бригадой. Кроме того, мне удалось поговорить с полицейским по прозвищу Би-Дог, опытным в аресте подозреваемых ветераном. Он был как тот кирпичный нужник – такой парень, которого вы хотели бы видеть рядом, если дела пойдут совсем плохо и, как у нас говорят, если дерьмо разлетится по всем углам. Его напарник, Томми Би, тоже был опытным ветераном, который позже перешёл в пожарное отделение Нью-Йорка.
На следующий день, купив кувалду в одном из хозяйственных магазинов Бруклина и положив её в багажник патрульной машины, я и Хондо встретились с Би-Догом и Томми Би. Я сказал им занять позиции на заброшенной стоянке, а сам стал ждать через улицу напротив. Через несколько минут покупатели выстроились вдоль той самой дырявой стены, на сей раз их было намного больше. Похоже, дела у банды, продававшей ампулы с синими колпачками, шли хорошо.
Я предупредил напарников, чтобы они переключились на восьмой канал, который Центр не контролировал, и сообщил им, что направляюсь прямо к стене. Медленно подкравшись к дыре, я хорошо размахнулся и ударил кувалдой по шлакоблоку. Чтобы пробить его и цементный барьер, потребовалось несколько хороших ударов. Дилер бросился к выходу, но не тут-то было: там его поприветствовали мои напарники, которые надели на него наручники. Я продолжал крушить шлакоблоки до тех пор, пока не проник внутрь. Мы обнаружили несколько упаковок с крэком, в которых было порядка тысячи ампул с синими колпачками.
Так я впервые столкнулся с бандой Моргана. Я хотел тогда стать одним из ведущих полицейских в команде, и у меня было только одно желание – переодеться в штатское, перейдя в подразделение по борьбе с преступностью.
ГЛАВА 4. Бэтмен
В конце лета 1988 года во время душной смены «4—12» мы с Хондо ехали по Мэдисон. Улицы заполонили дети, которые охлаждались под работавшими гидрантами. Я сказал напарнику, что ночью собираюсь найти какого-нибудь правонарушителя под арест, и спросил:
– Ты ведь тоже будешь искать, брат?
Хондо показал мне поднятый большой палец. Это была наша первая смена после трёхдневного РВД1, и мы хотели быстро произвести два ареста, которые гарантировали бы нам явку в суд в следующий выходной.
В ту ночь на углах Мэдисон- и Парк-авеню очень оживлённо торговали наркотиками. На противоположных углах стояли дозорные. Отпускал товар афроамериканец в чёрных шортах и белой футболке. Мы решили провести вертикальную слежку на Мэдисон, 2150, потому что здесь было идеальное место для наблюдения с крыши.
Я перегнулся через выступ крыши с биноклем в руках. Было видно, как дилер пытается накачать2 «синие колпачки». Но я не видел ни его тайника, ни «менеджера», который подносил бы новые связки. Мы пробыли на крыше ещё немного и всё равно решили перехватить дилера. Если повезёт, у него при себе останется несколько ампул.
Когда мы подъехали к дилеру, он замер, словно олень в свете фар. Обыск его не дал результата: у него не было при себе ничего, даже долларовой банкноты, которая доказывала бы, что он проводил операции. Ни одной ампулы с синим колпачком. Мне не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его.
Пожилой мужчина, стоявший рядом с дилером, сказал:
– Ты кого из себя вообразил? Бэтмена? Я видел, как ты на крыше следил за нами.
Я улыбнулся и ответил:
– Верно. Пусть твои друзья знают, что Бэтмен за ними присматривает.
Сев в патрульную машину, я, засмеявшись, повернулся к Хондо:
– Ты знаешь, это делает тебя Робином, чудо-мальчиком.
– Очень смешно, Пит.
Так я стал известен в Гарлеме как Бэтмен. Это имя следовало за мной от шоссе Рузвельта до реки Гудзон.
Осенью 1988 года я работал с полицейским по имени Джим. Мы росли в одном районе и дружили с детства больше пятнадцати лет. И вот мы ехали осенней ночью, и он вдруг спросил:
– Ты сегодня вечером что-нибудь планируешь?
– Чёрт, конечно да, брат! Хочу сделать один арест и получить сверхурочные.
Мы изучили наш рабочий журнал, прежде чем отправиться на крышу и приступить к наблюдению. Я выбрал здание в «Домах Вагнера». В ту ночь Вторую авеню заполонили люди, пришедшие за крэком, который продавался на нескольких углах одновременно.
Здание, которое я выбрал, находилось напротив места, где бойко торговали наркотиками прямо перед мелким продуктовым магазином на Второй авеню. Магазин был весь в строительных лесах, что несколько блокировало обзор, но я всё равно видел, какая велась активность вокруг наркотиков.
Осенний ночной воздух был свежим и холодным. Торговавший на углу мужчина латиноамериканского происхождения, одетый в толстый жёлтый пуховик, прошёл сзади ледогенератора, стоявшего за продуктовым магазином, чтобы достать из коричневого бумажного пакета несколько ампул и сунуть их в карман. Я бросил Джиму ключи:
– Давай быстрей к нему, подъедем и схватим.
Я держал дверцу машины приоткрытой, готовый выпрыгнуть. Джимми слегка притормозил у тротуара, но мы всё ещё катились, когда я выскочил. Дилер побежал, но я поймал его сзади и прижал к ледогенератору. Преступник сопротивлялся. Мы наскакивали друг на друга минуту-две, пока я не заставил его подчиниться. Надев на него наручники, я развернул его, чтобы проверить карманы на наркотики, и увидел огромную рану на его носу, из которой сильно шла кровь. Мне нужно было срочно оказать ему медицинскую помощь, но сначала пришлось закончить его обыск.
В кармане его пуховика были крэк и пачка денег. Заглянув за ледогенератор, я обнаружил ещё тысячу триста ампул крэка. Всего у него было тысяча триста семьдесят пять ампул.
Слава богу, на углу во время ареста было не так много людей: ситуация могла бы быстро перерасти во что-то некрасивое.
Дилера обвинили в преступной торговле наркотиками, тяжком преступлении второй степени и сопротивлении аресту. Я посоветовал Центру оказать преступнику медицинскую помощь перед тем, как заняться его делопроизводством, и срочно отправил его в медицинский центр на Метро-Норд, чтобы его там зашили.
Наш новый сержант отделения ждал меня на выходе из больницы. Он был очень зол, потому что раньше, в этот же день, он отвёл меня в сторону и сказал:
– Никого не избивать! Не люблю заниматься таким дерьмом.
Я заверил его:
– У вас не будет проблем со мной, сэр.
Но прошло всего несколько часов, и вот на тебе.
Он не был большим поклонником ни меня, ни моих арестов. Если бы у него появился шанс, он переназначил бы меня на пеший пост, что лишило бы меня патрульной машины, связав руки при аресте кого-нибудь за наркотики. Слава богу, больше месяца в нашем командовании он пробыть не смог.
Осенью 1988 года ситуация в «Домах Вагнера» вышла из-под контроля – на территории комплекса и за его пределами началась настоящая эпидемия крэка и героина. Банда «чёрных колпачков» вела операции на 119-й улице между Первой и Второй авеню. Внутри самих «Домов Вагнера» несколько банд поменьше проводили героиновые операции для итальянцев, которые контролировали Паладино-авеню. Банда «розовых колпачков» размещалась на 118-й, а «жёлтых колпачков» – на 124-й улице. Эти две опасные наркобанды контролировали территорию в радиусе пяти кварталов на Второй авеню. Банда, известная как «Пурпурный город», была, безусловно, самой опасной из всех, контролируя 122-ю и 123-ю улицы между Второй и Третьей авеню. Банды держали весь район в полном страхе. Самое дикое было то, что у «Ангелов ада» был клуб на 124-й между Второй и Третьей авеню. Ни одна банда наркоторговцев не осмеливалась ступить на эту сторону улицы.
Я начал стабильно выходить в ночную смену, что давало мне свободу арестовывать тогда, когда хотел. Новым сержантом нашего отделения стал мой хороший друг Гувер, который сразу же дал мне полную свободу действий.
В первый ночной выход я пробрался на автобусную станцию и спрятался в автобусе, откуда открывался прекрасный вид на Вторую авеню. Я увидел высокого тощего чернокожего в чёрном пальто, предлагавшего покупателям ампулы. Я позвонил Хондо и сказал, чтобы он подъехал.
На авеню стояли несколько человек. Мы подъехали к дилеру прежде, чем тот среагировал. Когда я схватил его, он стал сопротивляться. Я смог ударить его ногой сзади колен, и он присел на тротуар. Он был очень жилистый и быстро вскочил на ноги. Он бросился вперёд и попытался схватить меня. Я ударил его ногой в висок, мгновенно нокаутировав, и быстро надел на него наручники. Дилер лежал как куль и казался безжизненным. В панике я подумал, что убил парня… Он был настолько высокий, что мы еле впихнули его в машину. Люди начали окружать нас с напарником. Ситуация становилась чрезвычайно опасной. Разъярённая толпа кидала в нас бутылки и всё, что попадало под руку, и это сильно затрудняло наш отход.
Хондо завёл машину, крича:
– Ты убил этого парня! Что нам делать, если он окажется мёртв?
– Заткнись, чёрт возьми! Езжай на Паладино-авеню. – Если парень мёртв, сброшу его в Ист-Ривер.
Мы припарковали машину в тупике. Я сказал Хондо:
– Выходи из машины.
У меня был баллончик со слезоточивым газом. Небольшую дозу его мне удалось ввести в ноздри дилеру, надеясь, что это сработает как нюхательная соль. И сработало. Дилер не понимал, что случилось и почему его арестовали. Я разъяснил:
– Ты продавал крэк на 124-й улице.
Говоря с французским акцентом, он сказал:
– Я просто навещал друга.
– Что ж, тебе следует выбирать корешей получше, мой друг.
Я обыскал его в патрульной машине. У него в карманах была пачка наличных и семьсот ампул с жёлтыми колпачками. Я зарегистрировал его в системе и позже привёз в следственный изолятор. Не думаю, что мистер Француз скоро вернётся в Верхний Манхэттен.
ГЛАВА 5. Тёмный Рыцарь
В начале зимы 1988 года чёрный парень в красной лыжной куртке быстро передавал наркоту из рук в руки на пересечении 120-й улицы и Второй авеню. Когда я схватил его, у него оставалось ещё четыре ампулы с чёрными колпачками и несколько долларовых купюр. Когда я вёл его к машине, моя рация передала сигнал тревоги. Копы из Двадцать пятого участка сообщали:
– Мы преследуем машину. Стреляли в офицеров, Центр.
Несколько выстрелов эхом отозвались в воздухе, когда полиция Двадцать пятого участка преследовала синюю «Тойота-Короллу» прямо по 120-й улице в моём направлении. Я ещё не сообщил Центру о преступнике, которого взял под стражу, поэтому решил освободить его. Это была не та ситуация, в которой непременно нужно было арестовывать подозреваемого, поэтому неожиданно для него день закончился удачно.
Я крикнул Хондо:
– Они едут прямо в нашу сторону!
Встав на углу улицы и прислонившись спиной к кирпичной стене, я вытащил револьвер из кобуры.
«Тойота» спустилась вдоль 120-й улицы и резко повернула направо на Вторую авеню. Увидев меня, водитель через руль нацелил в мою сторону девятимиллиметровый пистолет, который держал в правой руке, и два раза выстрелил.
Пуля, просвистев над моей головой, ударила в стену, присыпав шею осколками кирпича.
Вскинув оружие, я выстрелил в «Тойоту» четыре раза, два из которых пришлись на дверь водителя. Он, запаниковав, рванул машину через две уличные полосы и остановился на левой стороне Второй авеню.
Подъехавшая полицейская машина тоже вступила в перестрелку с преступниками в «Тойоте», освещая ночное небо вспышками выстрелов.
Хондо закричал:
– В тебя попали, напарник?
– Нет, не похоже, что задело. Но есть что-то в области шеи, кажется, кусок кирпича.
– Давай быстро в машину.
Я отмахнулся от него и сказал:
– Следуй за патрульной машиной. Я же пойду напрямик через участок на 118-й.
Хотя я чувствовал осколок кирпича, застрявший сзади в шее, мне некогда было о нём беспокоиться, пока суета вокруг не закончится. «Тойота» проехала по Второй авеню и попыталась свернуть на 118-ю улицу, но ехала слишком быстро, чтобы вписаться в поворот. Водитель не справился с управлением, и машина несколько раз перевернулась, пока наконец не приземлилась на свою крышу. Я побежал через заброшенный участок между 119-й и 118-й улицами, полный битого стекла и осыпавшегося кирпича.
Двое латиноамериканцев, одетые во всё чёрное, вылезли из разбитой машины и побежали. Водитель, всё ещё с пистолетом в руке, оглянулся и заметил меня, бежавшего через участок.
Я крикнул:
– Стой, иначе буду стрелять!
Он направил оружие на меня, и я разрядил револьвер в его сторону. Оба преступника бежали к 117-й улице, срезая путь через переулок, ведущий к 116-й. Вбежав в квартиру на втором этаже одного из домов, они взяли в заложники семью. К несчастью для них, сосед на том же этаже, услышав крики, вызвал полицию. Через двадцать минут сотрудники службы экстренной помощи (СЭП) взяли преступников под стражу, обнаружив их прячущимися в ванной.
Немногим раньше представители полиции Нью-Йорка ограничили доступ к «Тойоте» на 118-й улице, оградив участок как место преступления. Внутри машины мы обнаружили два пистолета, полуавтоматический пистолет TEC-9, запасные патроны, газовый баллончик, электрошокер, клейкую ленту и верёвку, а ещё две чёрные лыжные маски. Мы нашли и пару пакетов кокаина и несколько тысяч долларов наличными.
Выяснилось, что преступники грабили доминиканских наркодилеров в Вашингтон-Хайтс. Полные безумцы: игры с доминиканскими наркокартелями плохо заканчиваются. Парням повезло, что их поймала полиция Нью-Йорка, потому что, если бы это сделал картель, их бы пытали.
Позже той же ночью я прошёл медицинское освидетельствование. Хотя у меня на шее красовалась рана от кирпича, в остальном я был цел, только излишне возбуждён. Это была моя первая ситуация с применением оружия, и ощущение было весьма сюрреалистическим. Я давно не носил бронежилет, потому что он постоянно тёрся о горло, вызывая сильное раздражение. Однако с того дня я всегда носил его во время патрулирования.
Сержант Гувер приставил меня к получению Боевого Креста – второй по значению медали, присуждаемой в нашем отделении. Такая награда сама по себе была отличной рекомендацией, и я думал, что получу её наверняка. Но вышестоящее командование решило иначе, понизив значение награды на два уровня – до благодарности от руководства.
Позже на той неделе нас с Хондо вызвал в кабинет начальник, чтобы поблагодарить за участие в операции. Инспектор спросил, что́ департамент может для нас сделать. Хондо попросился в Академию преподавателем. Я же хотел, чтобы меня перевели в отдел, где работали полицейские в штатском. В последующие месяцы просьбу Хондо удовлетворили. Мне же сказали, что для перевода нужно больше времени пробыть на улице. Честно говоря, я тогда изрядно разозлился на них за такое решение, потому что ненавидел ходить в полицейской форме.
Весной 1989 года я производил от трёх до пяти арестов в неделю. Проблема заключалась в том, что большинство из них я произвёл вне территории жилищных комплексов, то есть ловил преступников на улицах, а не внутри того или иного «Дома…». Мой командир, капитан Браун, не был большим поклонником полицейских, специализирующихся на арестах, особенно вашего покорного слуги.
Моя проблема заключалась в том, чтобы оставаться незамеченным с моими арестами вне комплексов. Аресты раздражали всё моё начальство – от командного состава до кабинета шефа. Я получил сразу несколько жалоб – от Совета по рассмотрению жалоб гражданского населения (СРЖГ) и Управления внутренних дел (УВД), полиции, которая расследует дела полицейских, патрулирующих улицы. Мои отношения с этими двумя подразделениями стали решающим фактором того, что я стал делегатом Благотворительной ассоциации патрульных (БАП).
Однажды ночью капитан, пересмотрев состав, занятый на дежурстве «4—12», убрал меня с Хондо с «Домов Одюбона». Хондо патрулировал на скутере.
Лейтенант Кларксон, наклонившись над столом, сказал:
– Офицеры, сегодня никаких арестов вне комплекса, иначе у нас с вами возникнут большие проблемы.
Я отдал честь под козырёк, а сам подумал: «Хорошо, придурок». Ходили слухи, что Кларксон в 1960-х был членом организации «Чёрная пантера» прежде, чем стать полицейским жилищного управления. У него в машине на зеркале заднего вида даже висела чёрная пантера.
Я запрыгнул на скутер Хондо, и он подвёз меня к «Домам Одюбона». Я сказал ему:
– Оставайся неподалёку. Я всё-таки пойду и кого-нибудь арестую.
Некоторое время спустя я уже вёл наблюдение с крыши одного из зданий «Домов Одюбона». Я положил фуражку на воздуховод и перегнулся через стальную ограду, высматривая на Амстердам-авеню любую незаконную деятельность, связанную с наркотиками. Двое латиноамериканцев, прислонившись к машине, стояли перед зданием. Они посмотрели на меня. Я помахал им, они помахали в ответ. Я переместился на пару метров левее, чтобы лучше видеть всё, что могло происходить на авеню, не заметив, как мой ботинок проскользнул под стальную ограду и сбросил гравий с крыши на тротуар.
Я снова перевёл взгляд на улицу и увидел, как те двое показывают мне средний палец. Я не преминул ответить на комплимент тем же. Они дёрнулись, намереваясь подняться на крышу. Я, если эти два идиота всё-таки решат прийти, встал у стены так, чтобы меня не было видно со стороны входа на крышу; спрятал фуражку. Через несколько минут послышались шаги на площадке перед входом на крышу. Я слышал голоса, но не понимал, о чём разговор, потому что общались они по-испански. Чёрт возьми, они действительно поднялись на крышу! Открылась дверь. Один из них, в белой куртке, держал пистолет двадцать пятого калибра. Второй был безоружен.
Присев на колено, я крикнул:
– Полиция! Не двигайтесь! – Когда они повернулись, я добавил: – Брось пистолет!
«Белая куртка» бросил оружие.
Я подошёл, отшвырнул пистолет подальше и приставил обоих к стальному забору. Сначала надел наручники на «белую куртку», затем, протянув наручники через забор и обмотав цепью ограду, приковал к забору второго парня. По рации я сообщил в Центр:
– У меня двое арестованных. Контрольная группа, попросите начальника Полиции жилищного управления немедленно ответить и организуйте транспорт.
Хондо прибыл на место происшествия первым и помог мне с арестом.
Я проверил пистолет: пуля в патроннике, обойма полная. Когда я привёз подозреваемых, Кларксон, стрельнув в меня взглядом, сказал:
– Я думал, что довольно ясно сказал: никаких арестов вне комплекса.
– Босс, они были на крыше одного из зданий «Домов Одюбона» с заряженным оружием. Вы хотели бы, чтобы я оставил их, дав пять?
Кларксона моя тирада явно не удовлетворила, но связала руки.
Я оформил два ареста и стал допрашивать подозреваемого в белой куртке.
– О чём, чёрт возьми, ты думал, поднимаясь на крышу?
Он ответил:
– Вы забросали нас гравием. Я решил, что вы кабельщик, который что-то возомнил и решил перед нами повыступать.
– И вы поднялись на крышу, чтобы застрелить меня?..
Всё, о чём я думал в ту минуту: как же ополоумел город, раз один собирался убить другого только из-за упавшей рядом гальки!
