Kitabı oku: «Подводные тайны», sayfa 2

Глава 2

– Это мне! – отозвался Роберт, у которого от волнения даже живот скрутило. – Таунсенд – это я! – И он отодвинул рождественские угощения в сторону.

Механический бортпроводник подъехал к друзьям. Громкий скрип колес заглушал разговоры остальных гостей.

– Прошу вас, сэр, – сказал проводник и подал мальчику телеграмму с серебряного подноса.

Роберт осторожно взял ее.

– Спасибо-с-праздником-вас-и-хорошего-дня, – протараторил проводник, прижал поднос к груди и покатился к двери в дальнем конце столовой.

Роберт разорвал конверт и пробежал телеграмму взглядом. Неприятное ощущение в животе улеглось, а сердце перестало так бешено колотиться. Это была телеграмма от мамы. Мальчик зачитал ее вслух:

Лили почувствовала облегчение. Хорошо, что в телеграмме не оказалось очень уж плохих вестей.

– Конечно, жаль, что твоя мама и Кэдди задержатся на целый день, но ты все равно успеешь провести с ними много времени, – успокоила она Роберта.

– Интересно, что значит: «У меня для тебя кое-что есть»? – спросил Роберт.

– Даже не знаю. – Лили впилась зубами в индейку. – Может, она просто приготовила для тебя славный рождественский подарок?

– Ага, сопливый носовой платок, например, – подхватил Малкин, бесцеремонно просунув голову между ног Роберта. – Люди ведь зимой всегда носят их в кармане.

Джон поднял глаза на ребят.

– Не стоит искать двойное дно в столь коротком сообщении, Роберт.

– Папа прав, – кивнула Лили, жуя брюссельскую капусту. – Ты всегда чересчур тревожишься, когда получаешь письма от мамы.

– Да. – Малкин ткнулся носом в ногу Роберта. – Не переживай так из-за будущей встречи.

Роберт внутренне согласился с ними. Мальчик сжал висевший у него на шее лунный медальон, который достался ему от мамы, и погладил пальцем инкрустацию из слоновой кости – он всегда так делал, когда беспокоился о матери. Чем ближе становился день встречи с мамой и сестрой, тем сильнее волновался Роберт. Они увидятся всего лишь второй раз, однако, несмотря на то что мама и сестра очень отличались от него, Роберт скучал по общению с ними. Он хотел, чтобы праздники прошли как по маслу.

– Кажется, я и правда слишком уж переживаю, – сказал Роберт. – Просто хочу быть готовым ко всему. Даже к тому… – Он осекся, а потом тихо продолжал: – Даже к тому, что мы можем не найти общего языка…

* * *

Путешествие через Атлантический океан заняло еще три дня. Все это время Роберт и Лили объедались рождественским пирогом, разглядывали воздушные корабли, пролетавшие мимо по вечерам, и играли в вист и криббедж³ (Малкин был бы рад присоединиться к ребятам, но не мог удержать игральные карты в зубах).

Каждый вечер перед сном друзья по очереди читали вслух книгу Джона под названием «Общий путеводитель Эпплтона по Соединенным Штатам и Канаде»⁴. В книге был иллюстрированный раздел с множеством интересных фактов о Нью-Йорке.

Наконец днем двадцать восьмого декабря трое друзей, предвкушавших скорое прибытие, приникли к иллюминатору купе и выглянули наружу, ожидая увидеть внизу город. Однако увидели они только округлую тень «Светлячка», который плыл над океаном.

– Всюду это море, не на что смотреть! – простонала Лили. – Зря только наряжались!

Готовясь к предстоящему прибытию в Нью-Йорк, Лили надела шляпку с изумрудными лентами и красивую вельветовую куртку. Малкин был в новеньком зеленом свитере, который теперь почти не снимал. Роберт по обыкновению надел кепку и шерстяное пальто, когда-то принадлежавшее его отцу. Оно уже изрядно поносилось, но это была одна из последних вещей, которые папа подарил Роберту перед смертью. Мальчик очень любил это пальто.

– Четыре пятнадцать. – Лили сверилась с карманными часами, которые теперь показывали время по Нью-Йорку.

– Мы должны уже быть совсем рядом, – сказал Роберт. – Скоро покажется берег.

– Не похоже. – Малкин зацепился передними лапами за край иллюминатора и прижался носом к стеклу. – Этот дирижабль, турбийон его подери, летит так медленно, что, пока мы прибудем, праздники уже закончатся!

Лили разочарованно вздохнула и заправила в карманы куртки концы своего длинного оранжево-черного полосатого шарфа. Шарф ей подарила миссис Раст, тогда только-только начавшая вязать. Малкин говорил, что Лили в нем похожа на жирафа, но девочке казалось, что она больше напоминает тигра, а это самый подходящий образ для поездки в Нью-Йорк.

И тут в купе вошел папа. Он тоже приготовился к выходу – надел серое пальто и обернул шейный платок вокруг высокого воротника.

– Лили, Роберт, скорее на смотровую площадку! – позвал он. – Капитан говорит, через пять минут начнем снижение. Когда пересечем бухту, то будем пролетать над статуей Свободы и увидим весь город!

Лили снова выглянула в иллюминатор и с радостью поняла, что папа прав. Пока они болтали, впереди показалась темная полоска побережья.

– А как же я? – спросил Малкин.

– Придется любоваться городом из купе, – ответил Джон. – Зоомеханоидам на палубу нельзя.

– Дурацкие правила, – пробормотал лис, сердито виляя хвостом.

– Знаете, я тоже не пойду, – вдруг сказала Лили. – Мне и отсюда все будет хорошо видно.

Разумеется, девочка очень хотела как следует разглядеть статую Свободы, но она боялась, что зеваки, читавшие статью о механическом сердце, испортят ей впечатление.

Папа, видимо, понял причину ее беспокойства: он обнял дочку и прижал к себе.

– Обещаю, никто на смотровой площадке не станет на тебя пялиться, Лили. Все будут увлечены городским пейзажем.

– Пойдем, Лил, – улыбнулся Роберт. – Без тебя будет совсем не весело.

– И то правда. – Лили стало чуть легче.

– Вот и славно! – Джон потащил ребят к выходу. – В путь, к «Вороньему гнезду»!

Лили подхватила плетеную корзинку и посмотрела на Малкина.

– Жаль, что тебя с нами не будет.

– Еще как будет, – прошептал Роберт, и, заметив, что Джон отвернулся, Малкин запрыгнул в корзинку.

Роберт накрыл ее одеялом, и трое друзей последовали за Джоном на смотровую площадку.

* * *

Они прошли по коридору, который тянулся вдоль пронумерованных пассажирских купе, и принялись подниматься по винтовой лестнице в центре оболочки корабля. Это был долгий путь мимо многоугольных рам – частей гигантского каркаса, который удерживал материю оболочки, а также пустых баков из-под масла, газовых баллонов и кожаных мешков для воды, которые свисали с балок. Все это время восторг Лили по поводу скорого прибытия в Нью-Йорк только рос.

Наконец они добрались до последних ступенек и через люк вышли на крышу дирижабля. В животе Лили завязался узел, а сердце нервно затикало в груди. Дышалось наверху с трудом, а еще здесь дул пронизывающий ветер, от которого ей стало холодно, даже несмотря на теплые шерстяные чулки. Дирижабль пересекал Нью-Йоркскую бухту. Вдали, за тяжелыми облаками, уже садилось солнце.

Лили втиснулась между Робертом и папой, уже стоявшими у перил смотровой площадки, и вдруг услышала шуршание у себя в ногах. Это Малкин поднял голову из корзинки. Он высунул язык, чтобы попробовать морской воздух на вкус, положил мордочку на нижний поручень и выпучил черные глаза, чтобы рассмотреть все как следует. Уши его хлопали на ветру.

Прислонившись к перилам и придерживая шляпы, чтобы те не улетели, остальные пассажиры разглядывали лежавшие внизу острова, которые отсюда казались совсем маленькими. Папа и Роберт были правы: никто и не думает коситься на Лили, всем гораздо интереснее рассматривать бухту.

Когда Лили увидела статую Свободы, ее страх и беспокойство как рукой сняло. Папа уже любовался исполинской стальной дамой, немного заслоняя глаза рукой. Лили потрясла Роберта за плечо и легонько постучала Малкина по голове, пытаясь обратить их внимание на статую.

Совсем одна на своем острове, окруженном бушующими волнами, статуя казалась маленькой и хрупкой под растущими серыми тучами. Но когда дирижабль, под громкие возгласы пассажиров, подлетел ближе, она будто бы выросла у них на глазах.

Вскоре Лили могла различить каждую складку на ее хитоне, каждую заклепку на ее медной коже. Они пролетали совсем рядом с поднятой рукой статуи – так близко, что Лили показалось, будто, перевесившись через перила, она сможет потрогать ее ладонь.

Статуя стояла спиной к неспокойному океану и с тревогой смотрела на город-остров. Лили проследила за ее взглядом и увидела тысячи окон, мерцающих, как упавшие на землю звезды.

Пошел снег. От мороза у Лили закололо щеки. Она высунула язык и проглотила свою первую нью-йоркскую снежинку – у нее был вкус холода и восторга.

Когда «Светлячок» приблизился к южной оконечности Манхэттена, Лили, Роберт и Малкин обменялись радостными взглядами, предвкушая новое приключение…

Глава 3

Лили сделала глубокий вдох, ощутив терпкий запах городского смога, и шагнула на трап дирижабля.

Роберт последовал за ней, низко надвинув кепку на глаза и запахнув воротник. Он хлопнул в ладоши и выпустил изо рта облачко пара. На холодный зимний город уже опустились сумерки, но из складских зданий на пристани еще доносился шум работы и разговоров.

Внутри открытого трюма «Светлячка» суетились механические носильщики в красных шляпках-таблетках. Они разгружали чемоданы и везли их по белой слякоти к складу, где уже ждали строгого вида таможенники в синей форме с накрахмаленными воротничками.

Здесь было так много людей, что у Роберта даже закружилась голова. Хорошо, что Лили – девочку в ярком полосатом шарфе и с корзинкой, откуда торчит рыжий хвост Малкина, – среди них не потеряешь.

Пока Лили и Роберт шли за Джоном сквозь толпу, никто и не посмотрел в сторону Лили, и девочка ликовала от того, что тут не знают, кто она, и не интересуются ее секретами.

Здесь, в Нью-Йорке, она наконец свободна.

– Малкин, – сказала Лили, пряча лисий хвост обратно в корзинку, – лучше не вылезай. Если из-за тебя разгорится международный скандал, нас отправят домой еще до того, как мы заселимся в гостиницу.

– Как будто я на такое способен! – Малкин высунул блестящий нос с другого края корзинки, пытаясь унюхать все, что встречалось по пути. – Ты же меня знаешь. Я сама осторожность.

* * *

На таможенном складе строгие чиновники в синей форме по очереди осматривали чемоданы и засыпали их владельцев вопросами. Роберт понадеялся, что ему не придется разговаривать с таможенниками: он вечно терялся в таких ситуациях и не мог связать двух слов.

Они нашли свой багаж – три больших дорожных чемодана ростом с Роберта – и принялись ждать, пока к ним подойдут для проверки паспортов и других бумаг.

Наконец, сверившись с документами на своем планшете, к ним обратился таможенник:

– Здесь сказано, что вы привезли зоомеханоида?

– Верно, – кивнул Джон. – Это механический лис.

Малкин попытался высунуть мордочку из корзинки, но Лили затолкала его обратно. Таможенник бросил на девочку недовольный взгляд.

– Вы должны были перевозить его в чемодане. Надеюсь, у вас есть все необходимые бумаги на транспортировку.

– Разумеется, – ответил Джон.

– Хорошо. – Таможенник поставил галочку в документах на планшете. – Как вы знаете, ввозить в страну незарегистрированных зоомеханоидов запрещено. – Опустив планшет, он блекло улыбнулся. – Ладно, у меня все. Вы прошли досмотр. Можете идти.

Когда он ушел, Джон подозвал механического носильщика и попросил отвезти чемоданы в гостиницу. Механоид дал ему медный жетон и согласился получить оплату потом.

– Смотри-ка. – Роберт потянул Лили за рукав и жестом указал на пассажиров, прилетевших третьим классом. Таможенники вели их к парому на краю причала. – Как думаешь, куда их повезут?

– Не знаю, но ничего хорошего это не предвещает.

– Их везут на Эллис-Айленд для оформления документов, – объяснил Джон. – В отличие от нас, они приехали в Штаты навсегда, поэтому их нужно как следует проверить, перед тем как пустить в страну.

– Они так бедно одеты… – шепнула Лили Роберту.

Мальчик тоже это заметил. Люди, которым таможенники легко одобряли въезд, выглядели состоятельнее.

– Видимо, для богачей одни законы, а для всех остальных – другие, – тихо сказал он Лили, и та кивнула в знак согласия.

* * *

Зал прибытия был битком забит людьми всех возрастов и рас, одетыми в самые разные костюмы. Родственники и друзья наконец воссоединялись после долгой разлуки, и их лица сияли от счастья в теплом электрическом свете. Зал наполнял гул радостных голосов, смесь многообразных акцентов, языков и диалектов. Роберт различил обрывки французской речи и, кажется, итальянской. И еще польской, немецкой и… ирландской, что ли?..

Лили восторженно озиралась, вертя корзинкой во все стороны. Малкин то и дело высовывал из корзинки то голову, чтобы оглядеться, то виляющий хвост. Роберту, который шел за Лили, приходилось незаметно запихивать лиса обратно.

Они пересекли вестибюль и прошли через вращающиеся стеклянные двери, которые вели к оживленным городским улицам. Над усыпанной снегом шумной мостовой висели свинцовые облака.

– Залезайте. – Джон остановил электротакси и озорно подмигнул друзьям. – Прокатимся по Нью-Йорку!

* * *

Новенький электромобиль тронулся. Все молчали, слишком увлеченные пейзажем за окном. Роберт прежде не видел ничего подобного, и Лили, кажется, тоже. Она наклонилась к корзинке и достала Малкина – вскоре он тоже прижался носом к стеклу, покрытому копотью и пылью.

– Смотрите! – воскликнул лис, увидев что-то за падающими хлопьями снега.

Роберт вытер запотевшее окно. Оказалось, что они едут под железным мостом, нависавшим над улицей.

Над ними промчался поезд. Роберт догадался, что это знаменитая надземная железная дорога, проложенная на эстакаде в нескольких метрах от земли.

Из трубы паровоза поднимался дым, и на крыши невысоких многоквартирных домов у самых путей летела догорающая зола. Позади этих домиков виднелись более высокие здания, и казалось, что за ними раскинулся целый лес из кирпича, бетона, стекла и электрического света, который струился из каждого окна. В сиянии городских огней блестели камни на мостовой и холмики тающего снега. При виде этого Роберт почувствовал, как сердце его наполняется радостью.

Город представлялся бесконечной чередой перекрестков и развилок. Электромобиль миновал несколько переулков, над которыми висели пустые замерзшие бельевые веревки, и проехал мимо высокой, не достроенной еще башни на краю какого-то парка – ее верхние этажи, скрытые строительными лесами, будто бы касались облаков.

Роберт показал на башню:

– Это Парк-Роу-билдинг.

– Откуда ты знаешь? – Глаза Лили сверкали в свете городских огней.

– Мы же читали об этом в «Путеводителе Эпплтона», разве не помнишь?

– Ты прав, – кивнул Джон. – Когда закончатся строительные работы, это будет самое высокое здание в Нью-Йорке. Из-за этого его прозвали небоскребом.

– Выглядит внушительно, – отозвалась Лили, и вполне искренне, ведь Парк-Роу-билдинг ничем не напоминал приземистые домики, которые она привыкла видеть в Бракенбридже.

И тут за окном, в просвете между ушами Малкина, мелькнул Бруклинский мост. Гигантская паутина из стальных тросов впечатлила Лили еще сильнее, чем небоскреб.

Через десять минут такси свернуло на перекрестке и остановилось перед роскошным восьмиэтажным домом. Вдоль улицы перед зданием тянулись припорошенные снегом деревья, а высокие башенки-пирамиды на крыше дома были будто покрыты сахарной пудрой. На электрическом указателе над главным входом мерцали слова:

– Мы будем жить здесь? – У Лили даже дыхание перехватило.

– Да, – кивнул папа. – Я забронировал нам люкс.

– Вот это да, – пробормотал Роберт, глядя на здание широко раскрытыми глазами. Оно походило на дворец. – Я даже в обычной гостинице никогда не останавливался, а тут такая…

– Красотища? – подхватил Малкин.

Все трое с восторгом посмотрели сначала на дом, а потом друг на друга. Джон постучал по крыше такси, давая знак водителю, чтобы тот остановился.

– В гостиницу, друзья! – скомандовал Джон, когда такси притормозило, потом открыл дверцу такси и выскочил наружу.

С еще открытым от удивления ртом Роберт поспешил за ним.

Лили велела Малкину прыгнуть обратно в корзину и, полная радостного волнения, тоже вышла из машины.

Глава 4

– Раз сюда не пускают зоомеханоидов, значит, не всем постояльцам здесь рады, – пробурчал Малкин, высунувшись из своей корзинки. – Я бы даже сказал, что это дискриминация.

– Тихо, Малкин! – Лили затолкала лиса под одеяло и понадеялась, что никто из персонала гостиницы его не заметил. – Не будем закатывать сцен.

– По крайней мере, пока не заселимся! – весело сказал Роберт и сунул кепку в карман.

Джон уверенно пошел на другой конец мраморного вестибюля к носильщику, уже стоявшему с чемоданами под роскошной хрустальной люстрой, в которой ярко сияли лампочки. Пока Джон расплачивался с механоидом, Роберт и Лили осматривались.

Слева от них виднелись два лифта с решетчатыми дверьми. Над каждым лифтом можно было различить полукруглый циферблат и стрелку, которая показывала этаж. Рядом с лифтами стояли две стеклянные будки с передатчиками, куда надо было говорить, и приемниками, откуда поступал звук. Роберт и Лили, конечно, слышали о телефонах, но видели их впервые.

Справа от телефонных будок стояла величественная рождественская елка – выше, чем самая высокая сосна в Бракенбриджском лесу. Елка была украшена стеклянными шарами, полосатыми леденцами и длинными красными свечками, которые вспыхивали каждый раз, когда открывалась входная дверь.

Роберт потрогал хвойную ветку и поднес руку к лицу. Пахнет Рождеством. Лучший запах на свете.

– Вот так местечко! – шепнул он Лили.

– Да, в этой гостинице могла бы остановиться сама королева Виктория, приедь она в Нью-Йорк! – ответила девочка.

– Определенно! – хитро улыбнулся Джон, уже распрощавшийся с механическим носильщиком. Он положил руки ребятам на плечи. – Но бьюсь об заклад, тут еще есть на что посмотреть! Не стойте, детишки, – вперед, за ключом!

Перед длинной мраморной стойкой регистрации уже стояла другая посетительница отеля – сурового вида женщина с короткими, зачесанными назад волосами. К ее ладони, затянутой в перчатку, был наручником пристегнут тяжелый деревянный ящик. На боку ящика Роберт заметил рисунок свернувшейся в кольцо змеи, которая кусала себя за хвост. При виде этого по спине мальчика пробежала дрожь.

ДИНЬ!.. ДИНЬ!.. ДИНЬ!

Женщина трижды позвонила в звонок на стойке регистрации.

– Добрый день! Есть здесь кто-нибудь? Обслужите нас! Мы хотим заселиться! – с ярко выраженным нью-йоркским акцентом сказала она.

На воротничке ее платья, который выглядывал из-под пальто, виднелась серебряная брошь в форме молнии. Она напомнила Лили золотой значок-шестеренку, который носил ее отец на лацкане пиджака, – символ Гильдии механиков.

Рядом с женщиной стояла механическая дама с квадратным подбородком и с нарисованным на груди красным крестом, похожая на медсестру. Одной рукой она держала два громадных кожаных чемодана, а другой крепко сжимала запястье угрюмого мальчика.

– Бесполезно ругаться, профессор, – сказала медсестра. – Механоиды редко реагируют на крики.

– Ошибаетесь, Бакл, – ответила женщина. – Конструкция механических слуг отличается от вашей. Если их не отчитывать, они не будут выполнять свою работу.

Мальчик ничего не сказал – лишь медленно поморгал, будто вот-вот заснет.

Лили внимательно оглядела мальчика. На вид ему было столько же лет, сколько ей и Роберту, может, на год меньше. В руках он держал клетку, закрытую бархатной тканью. Лицо его было белее бумаги и выражало смертельную тоску. Казалось, будто он смотрит прямиком в космическую бездну, в великое Ничто. Выглядел он не по годам серьезным, словно многое в жизни успел повидать.

Вдруг Лили заметила, как из нагрудного кармана на пиджаке мальчика высунулся маленький белый мышонок. Он поводил носом, огляделся и посмотрел на Лили. Он вел себя так спокойно, что девочка даже не поняла, живой ли он или механический.

Мышонок спрятался обратно в карман, но Роберт тоже успел его увидеть. Они с Лили тепло улыбнулись мальчику. Даже Малкин показался из корзинки и лукаво ухмыльнулся.

Глаза мальчика заблестели, когда он заметил механического лиса, но вскоре на лицо его снова легла тень печали, которая, казалось, почти никогда не покидала его.

«Что же его так беспокоит? – подумала Лили. – Есть ли у него друзья, с которыми можно поделиться своими тревогами? Он выглядит таким одиноким…»

– Чем могу помочь, мэм? – В дверном проеме за стойкой появился механический консьерж, по виду не дружелюбнее дверного молотка.

– Мы только что прибыли. Хотим заселиться. Забронировали пару тихих комнат. Услуги горничной не понадобятся. – Женщина кивнула на механическую медсестру и мальчика. – Мой племянник болен. Ему требуются тишина и покой. Заходить к нам не нужно. Разговаривать с ним тоже. Известите остальной персонал. Буду очень признательна.

Механический консьерж доброжелательно улыбнулся мальчику, а потом мрачно посмотрел на его тетю.

– Разумеется. Напомните, пожалуйста, вашу фамилию.

– Я ее и не называла. Моя фамилия Милксоп. Профессор Матильда Милксоп.

Джон, все это время изучавший «Путеводитель Эпплтона», вдруг поднял глаза и радостно воскликнул:

– Профессор Милксоп, неужели это вы? Какой приятный сюрприз!

Женщина не сразу поняла, что к ней кто-то обращается. Она обернулась и посмотрела на Джона неузнающим взглядом.

– Сэр, мы с вами где-то встречались?

– Профессор Джон Хартман. – Он горячо пожал ей руку. – Мы встречались на конференции в Швеции несколько лет назад. Вы тогда работали над прототипом подводной турбины, генерирующей электроэнергию.

– Точно. Приятно снова видеть вас, Хартман. Очень рада. – Профессор Милксон холодно улыбнулась и высвободила ладонь.

Из-под рукава ее пальто показалось запястье с татуировкой черного кольца. Точнее, с тревогой поняла Лили, той же змеи, что была изображена на ящике.

– Что привело вас в Нью-Йорк? – спросила профессор Милксоп.

– Меня пригласили выступить с речью в Гарварде, на Ежегодной американской конференции механиков и электротехников. Она состоится в январе. Праздники же я проведу с семьей. Знакомьтесь, это Роберт Таунсенд, а это моя дочь Лили…

Глаза профессора Милксоп расширились.

– О, я читала о ней! И ее сердце. В «Нью-Йоркском механическом вестнике», как ни странно. Там говорилось, что это вы изобрели сердце, Хартман. И что Лили и ее друг сбежали из цирка уродов, где их держали против воли. Занимательное чтиво.

Лили накрыло волной разочарования. Она-то надеялась, что останется в Нью-Йорке инкогнито, но оказалось, что и местные уже знают ее историю.

– Это ваш племянник? – Джон посмотрел на мальчика, а затем перевел взгляд на механическую медсестру.

– Да. Его зовут Дэйн. К сожалению, он не вполне здоров. Он не общается с незнакомцами. Это обусловлено его болезнью.

– О боже! Мне очень жаль. А чем он болеет?

– Его болезнь не заразна, – заверила Джона профессор Милксоп. – Это нечто вроде задержки речевого развития. Но рано или поздно… все будет хорошо. – Она посмотрела на потерянного Дэйна, который будто бы и не слышал всего этого разговора. – А сейчас ему нужен отдых. За ним приглядывает мисс Бакл. Она мастерица своего дела.

Механическая медсестра со сдержанным дружелюбием кивнула.

– Ну, это уже хорошо, – сказал Джон и после короткой паузы добавил: – Не хотите присоединиться к нам за ужином? Мы будем готовы сразу после того, как заселимся и разложим вещи. Даже если ваш племянник не может говорить, ему все равно будет приятна компания детей его возраста.

– К сожалению, у нас не получится. У Дэйна слабый организм. Он вряд ли сможет высидеть целый ужин, пока мы будем заняты разговорами. – Профессор Милксоп сунула руки в карманы пальто и нервно покачалась с пятки на носок. Судя по всему, она и сама с трудом переносила светские беседы.

Тут, к ее заметному облегчению, у стойки снова возник механический консьерж с ключом в руке.

– Прошу вас, мэм. Номер сто, третий этаж. Можете подняться на лифте. Наш портье вас проводит.

– Это вовсе не обязательно. – Профессор Милксоп выхватила ключ из его рук. – Мы и сами справимся. Что ж, – обернулась она к Джону, – у нас много дел. Пора идти. Была рада встрече, Хартман.

– Взаимно.

– Еще увидимся. – Положив ключ в карман, Матильда Милксоп скомандовала: – Бакл! Возьмите чемоданы, будьте любезны!

Она не дождалась ответа механической медсестры и бодро зашагала к лифтовому лобби, крепко прижимая к себе деревянный ящик. Мисс Бакл покорно двинулась следом, волоча за собой Дэйна и чемоданы.

По дороге к лифтам Дэйн быстро обернулся на Лили и беззвучно произнес два слова. Два коротких немых слова. Она не сразу поняла, что это была за фраза…

Помоги. Мне.

* * *

– Какие они чудные, – сказал Роберт, когда профессор Милксоп, Дэйн и мисс Бакл скрылись из виду.

– И невежливые, – добавил Малкин.

– Странно, – почесал в затылке Джон. – Я запомнил профессора Милксоп совсем другой. Интересно, чем она занимается в Нью-Йорке? Последнее, что я слышал: она изучала свойства бриллиантов, которые были нужны ей для сооружения некой электрической машины. Но потом один финансовый магнат – Натаниэль Шэдоу-Си, если не ошибаюсь, – пригласил ее проектировать подводную лодку или что-то вроде того.

Роберт подумал, что Матильда Милксоп напоминает крысу, попавшую в мышеловку. Дэйн производит еще более удручающее впечатление. Что-то с ним неладно. Он будто не в себе.

Мысли Роберта прервал механический консьерж, спросивший Джона:

– Чем могу помочь, сэр?

– Я профессор Хартман. Мы тоже хотели бы заселиться.

– Разумеется. – Консьерж сверился с журналом учета, а затем принес ключ из маленькой комнаты за стойкой. – Номер девяносто девять. Люкс с тремя спальнями на третьем этаже.

Лили вздрогнула. Они с Милксопами соседи!

– Наш портье вас проводит. И еще кое-что… – Консьерж пристально посмотрел на корзинку под мышкой у Лили. – Проживание с животными – настоящими или механическими – запрещается. Надеюсь, вас это не смущает?

– Совершенно не смущает, – ответила Лили, даже не покраснев.

– Отлично. Если вам что-то понадобится, звоните, мы обязательно поможем. Надеюсь, вам у нас понравится.

Консьерж махнул портье в зеленой ливрее, расшитой золотом. Тот коротко кивнул и подошел к гостям.

У лобби их встретил мальчишка-лифтер. Он приподнял фуражку, под которой оказалась каштановая грива волос, и улыбнулся. В отличие от остальных членов персонала, которых Лили видела до этого, это был самый обыкновенный человек.

– Какой вам этаж? – спросил лифтер.

– Третий, – ответил портье.

Лифтер закрыл решетку и повернул рычаг.

По пути Лили размышляла о Дэйне, грустном племяннике профессора Милксоп, который прятал мышь в кармане. Неужели он действительно сказал: «Помоги мне»? Или ей показалось? Папа всегда говорит, будто у нее чересчур бурное воображение из-за того, что она читает слишком много ужастиков. Она еще раз припомнила тонкие опущенные губы Дэйна, которые беззвучно произнесли слова…

Нет, он точно сказал: «Помоги мне».

Но значит ли это, что он действительно в беде? Или он просто саркастично пошутил, имея в виду, что вредная тетка уже сидит у него в печенках?

Точно ответить было нельзя, и все-таки Лили чувствовала странную связь с Дэйном. Разумеется, не только потому, что они оба пронесли животных в гостиницу, – нет, их объединяло нечто большее, хотя Лили и не могла понять что. Ей казалось, что за свою недолгую жизнь Дэйн успел пройти множество испытаний. Что он повидал всякое. Как и Лили.

Она обернулась на Роберта, который стоял в углу лифта. Если кто и придумает, как выручить Дэйна, так это Роберт – ведь именно он помог Лили распутать тайну механического сердца, спас ее от злобных циркачей и сумел узнать секреты собственного прошлого. Лили была уверена: заручившись поддержкой Роберта и Малкина, она сможет помочь Дэйну, что бы его ни беспокоило. Как только трое друзей окажутся одни, Лили обязательно передаст остальным беззвучное послание Дэйна.