Kitabı oku: «Стихотворения», sayfa 2

* * *

 
Целует клавиши прелестная рука;
И в сером сумраке, немного розоватом,
Они блестят; напев, на крыльях мотылька
(О, песня милая, любимая когда-то!),
Плывет застенчиво, испуганно слегка. —
И все полно ее пьянящим ароматом,
И вот я чувствую, как будто колыбель
Баюкает мой дух, усталый и скорбящий.
Что хочешь от меня, ты, песни нежный хмель
И ты, ее припев, неясный и манящий
Ты, замирающий, как дальняя свирель,
В окне, растворенном на сад вечерний, спящий?
 

* * *

 
По тоске безмерной,
По равнине снежной,
Что блестит неверно,
Как песок прибрежный?
Нет на тверди медной
Ни мерцанья света,
Месяц глянул где-то
И исчез бесследно.
Как сквозь дым летучий,
На краю равнины
Видятся вершины
Бора, словно тучи.
Нет на тверди медной
Ни мерцанья света.
Месяц глянул где-то
И исчез бесследно.
Чу! Кричат вороны!
Воет волк голодный,
Здесь в степи холодной
Властелин законный!
По тоске безмерной,
По равнине снежной,
Что блестит неверно,
Как песок прибрежный?
 

* * *

 
Деревьев тень в воде, под сумраком седым,
Расходится как дым.
Тогда как в высоте, с действительных ветвей,
Рыдает соловей.
И путник, заглянув к деревьям бледным, – там
Бледнеет странно сам,
А утонувшие надежды и мечты
Рыдают с высоты.
 

ПРОСТАЯ ФРЕСКА

 
Зеленовато-красны
Холмы и склоны эти
В вечернем полусвете
Все контуры неясны
Вот золото стремнины
Все более багрится,
На вазе без вершины
Чуть слышно свищет птица
Осенний день тускнеет,
Мечты мои бессвязны,
И грусть мою лелеет
Напев однообразный
 

ЗЕЛЕНЬ

 
Вот ранние плоды, вот веточки с цветами,
И сердце вот мое, что бьется лишь для вас.
Не рвите же его лилейными руками,
Склоните на меня сиянье кротких глаз.
Я прихожу, еще обрызганный росою,
Что ветер утренний оледенил на лбу.
Простите, что опять я предаюсь покою
У ваших ног, в мечтах благодаря судьбу.
Еще звенящую последним поцелуем,
Я голову свою вам уроню на грудь.
Пусть буря замолчит, которой я волнуем,
А вы, закрыв глаза, позвольте мне уснуть!
 

* * *

 
На улице, в оправе тесной,
Река, возникшая чудесно
За пятифутовой стеной!
В предместье мирном, ты небыстро,
Без шума протекаешь – чистой,
Но непрозрачною струей.
Шоссе широко, и, безмолвны,
Желты, как мертвый облик, волны
Один туман лишь отразят,
В тот даже час, когда, вставая,
Заря сияет, зажигая
Коттеджей черно-желтый ряд.
 

* * *

 
– Что скажешь, путник, ты про страны и вокзалы?
Собрал ли скуку ты (она давно зрела),
Плохой сигары дым пускающий, усталый,
Ты, чья нелепо тень на стену налегла?
Ах, после всех дорог, твой взор все так же мрачен,
Твоя усмешка та ж, та ж грусть в лице твоем:
Так месяц, между мачт, по-прежнему прозрачен,
Так море старое все то же, с новым днем.
Так кладбище все то ж, хотя могилы новы!
Но расскажи нам то, что видно и без слов:
Разочарованность твоей души; суровый
И горький приговор мечтам былых годов!
И ужас не забудь дней, сердце истомивших:
Зла – всюду, и Уродств – везде, на всех путях;
Политики позор и стыд Любви, заливших
Потоками чернил кровь на своих руках.
И не забудь себя: как груз своих бессилий,
Всей слабости своей, всей простоты своей
Ты влек на поле битв, где бились, где любили,
Безумней – что ни день, и что ни день – грустней!
Вполне ль наказан ты за глупую наивность?
Что скажешь? – Люди злы. – А женщины? О, кто ж
Пил влагу слез твоих? С кем знал ты неразрывность
Судьбы? И ласка чья не оказалась ложь?
Как ты доверчив был! Как грубой лести верил!
Ты помнишь ли, как ты мечтал когда-то сам
О смерти сладостной? – Теперь ты скорбь измерил.
О, ангел, падший ниц, конец твоим мечтам!
Куда ж теперь пойдешь? Скажи о новых планах?
Иль, столько плакавши, ты весь душой размяк?
По твердости коры мы судим о каштанах,
А как уныл твой вид, как твой неверен шаг!
Так чем же будешь ты? Идилликом усталым,
На небо глупое глядящим сквозь окно
Глазами демона и взором одичалым?
Не значит ли – совсем упасть на дно?
Довольно ли с тебя такой простой развязки
Романа? Кто другой (смышленей, может быть),
За скрипки заплатив, хотел бы видеть пляски
И не боялся бы прохожих раздразнить.
Поройся в уголках своей души. Нельзя ли
Оттуда выхватить блистательный порок,
Красивый, дерзостный, как саблю доброй стали,
И в небо устремить блистающий клинок?
Быть может, не один, а несколько? Отлично!
Иди же на войну и без разбора всех
Рази! Личиной скрыв беспечности приличной
Неутоленный гнев и безнадежный смех!
Не надо быть глупцом в сей жизни пустозвонной,
Где в счастье ничего пленительного нет
Без грез порочности, немного извращенной!
И злом за зло платить, – да будет твой завет!
– Людская мудрость? Ах! Мечты иным согреты!
В том прошлом, что сейчас ты мне изобразил,
Давая горькие и строгие советы, —
Я помню лишь то зло, что сам я совершил!
Из всех случайностей моей бродячей жизни,
Из всех жестоких "бед", из всех моих дорог,
Из голосов вражды и злобной укоризны
Я помню лишь одно – как милосерд был Бог!
Мои мучения все были справедливы,
Никто не виноват, что лил я много слез,
Но, может быть, и я познаю в день счастливый
Прощение и мир, что всем дает Христос!
Да, жалко быть глупцом в сей жизни преходящей,
Но лучше в вечности венец свой заслужить,
И нам гласит закон единый, настоящий:
Не злом за зло платить, но всех и все любить!