Kitabı oku: «Стихотворения», sayfa 4

* * *

 
Законы, числа, краски, ароматы!..
Слова бегут в испуге, как цыплята.
Рыдая, Тело никнет на кресте.
Нога, ты топчешь грезы, а не травы!
И зов толпы, прельстительно-лукавый,
Звучит вокруг в немолчной суете.
О небо, где плывут надежды наши!
Цветы, что никогда не будут чаши!
Вино, и вдруг – жест проскользнувший твой!
Грудь женщины с ласкающей игрой!
Ночей ленивых ложа голубые!..
– Что этот бред пленительных услад?
Что этих пыток бесконечный ряд?
И что – мы, грешники, и вы, святые?
 

* * *

 
Охотничий рожок рыдает у леска
Печальной жалобой, как будто сиротливой.
И молкнет этот звук над опустелой нивой,
Сливаясь с лаем псов и свистом ветерка.
Но вскоре новый стон звучит издалека…
Не волчья ли душа в нем плачется тоскливо?
А солнце за холмом, как будто бы лениво,
Скрывается; кругом – и сладость и тоска!
И, чтоб усилить миг подавленной печали,
Вуалью белой скрыв огни багряной дали,
Как нити корпии, снег реет на поля;
И воздух – словно вздох осенний, утомленный.
Но кроток без конца весь вечер монотонный,
В котором нежится усталая земля!
 

* * *

 
О человечества безмерность,
Былые дни, благой Отец,
И верных доблестная верность! —
Путь обретенный наконец!
Здесь все громадней и могучей,
Чем однодневка-человек,
И черны, как завесы, тучи,
Закрывшие идущий век.
Вожатаю сей жизни грешной —
Повиновенью – дух предай!
О, в поле, вспаханном успешно,
Единой Церкви урожай!
 

* * *

 
Прекраснее море,
Чем наши соборы,
На вольном просторе
Немолчные хоры,
Могучей стихии —
Гимн Деве Марии!
То яростный гром,
То нежный напев,
Сливаются в нем —
Прощенье и гнев.
В безмерности вод
Ни дум, ни забот.
О! Ты терпеливо
И в буре мятежной!
Поешь ты призывы
Так вкрадчиво-нежно:
"Кто чужд упований,
Умри без страданий!"
Средь песен земных
Нет песни милей
Стальных, голубых,
Зеленых зыбей.
Твое торжество —
Прекрасней всего!
 

* * *

 
То – празднество хлебов, то – светлый праздник хлеба,
В моей родной стране, что вновь я увидал!
Природа, люди, шум в потоках света с неба,
Столь ярко-белого, что тени отсвет – ал!
Колосьев золото под взмахом кос ложится,
И отражает блеск мелькающая сталь.
Людьми покрытая, спешит перемениться
И новый лик принять ликующая даль.
Все – впопыхах, все вкруг – усилье и движенье,
Под солнцем, что палит снопов встающий ряд,
И, неустанное, на склонах, в отдаленье,
Вливает сладкий сок в зеленый виноград.
Трудись, о солнце, лей на гроздья и на нивы
Свой свет! Людей пои ты молоком земли
И в чашах им давай забвенья миг счастливый!
Жнецы! Работники! Вы счастье обрели!
Не явно ль с вами Бог в труде большом и мерном,
И в винограднике, и на полях с серпом?
Сбирает Он, Он жнет, распределяя верным
И Плоть и Кровь Свою в причастии святом!
 

ИСКУССТВО ПОЭЗИИ

 
О музыке на первом месте!
Предпочитай размер такой,
Что зыбок, растворим и вместе
Не давит строгой полнотой.
Ценя слова как можно строже,
Люби в них странные черты.
Ах, песни пьяной что дороже,
Где точность с зыбкостью слиты!
То – взор прекрасный за вуалью,
То – в полдень задрожавший свет,
То – осенью, над синей далью,
Вечерний, ясный блеск планет.
Одни оттенки нас пленяют,
Не краски: цвет их слишком строг!
Ах, лишь оттенки сочетают
Мечту с мечтой и с флейтой рог.
Страшись насмешек, смертных фурий,
И слишком остроумных слов
(От них слеза в глазах Лазури!),
И всех приправ плохих столов!
 

АЛЛЕГОРИЯ

 
Слепое, тяжкое, властительное лето!
Как деспот праздный ты, следящий пыток ряд,
С своим сообщником, потоком ярким света!
Устав, зеваешь ты. А люди грузно спят,
Покинув все труды. И жаворонок звонкий
Не пел. Ни ветерка, ни облачка, все спит.
Натянута лазурь, как некий завес тонкий,
И в неподвижности молчание скользит. —
Кузнечики в траве молчат в изнеможенье.
По пестрым камешкам не скачут ручейки,
Полуиссохшие, и не поят реки.
Лишь неустанное и яркое вращенье
Муара движется, в обманчивой дали,
И, черно-желтые, проносятся шмели.
 

ГОСТИНИЦА

 
Под кровлей красною гостиница! Отрада
Для всех, кто долго шел по пыли в знойный день:
Гостиница "Восторг"; из ближних деревень
Вино, и мягкий хлеб, и паспорта не надо!
Здесь курят, здесь поют, здесь можно ночевать.
Хозяин – старых дней солдат; но молодая
Хозяйка про любовь болтает, поспевая
Пяток своих ребят поить, кормить, чесать.
Со стен бревенчатых "Малек Адель" и "Маги"
Приветствуют гостей, исполнены отваги,
И в комнате стоит приятный запах щей.
Чу! Слышишь мерный шум? То голосом гудящим
Завторил котелок с плиты – часам хрипящим…
В открытое окно глядит простор полей.
 

ПРОЛОГ

 
Все это – сумрака созданья,
Виденья ночи пред концом.
О Истина, твое сиянье
Лишь первым светит им лучом!
В них все так бледно, все так хило,
Что взором кажется скорей:
Их не луна ли сотворила
Под зыбким ужасом ветвей.
Иль эти сумрачные тени,
Вдруг облик восприяв живой,
Смешаются с семьей творений
На светлой сцене мировой
И будут громко славить Бога
В напевах чистых и простых,
Под ярким солнцем, до порога
Небес нетленно голубых.