Kitabı oku: «Маленькие, большие, страшные. Сборник рассказов», sayfa 2
Бункер
Будильник прозвенел, когда часовая и минутная стрелки встретились на шести часах утра. Джон разлепил глаза и зевнул, лениво перевернувшись на бок и ожидая, когда с него слетят остатки сна, попутно нащупывая и выключая будильник.
Утро началось по заведенному порядку – зарядка, почистить зубы. Приготовить себе завтрак. Проверить запасы, зафиксировать все это в журнале.
С того момента, как Джон спустился в бункер, прошло уже почти пять лет. Если быть точным – четыре года четыре месяца и тринадцать дней. Он отмечал все даты в календаре, чтобы не терять чувства времени.
Джон был из тех, кого в прошлом мире называли «выживальщиком». Все эти горячие новости, конфликты между государствами – все это говорило о том, что вскоре случится неизбежное. И оно случилось. Джону было жаль своих друзей и жену, которые не успели спуститься в бункер, но он уже ничего не мог поделать. Как только он увидел предупреждение о ракетной атаке со стороны враждебного государства, он даже не предупредил Мери – собрал необходимые вещи и прыгнул в свой пикап. Он благоразумно не стал размещать бункер где-то поблизости от дома, но сделал это так, чтобы успеть добраться до него за пятнадцать минут.
А уж Джон знал толк в этом. Он никому не говорил о бункере – только пару раз обмолвился жене, но та не приняла его слова всерьез. Только посмеялась.
Вот дура!
Теперь гниет там с остальными, а он тут – живой и здоровый.
Джон самодовольно усмехнулся себе под нос. О, нет, его нельзя было назвать жестоким человеком. Просто он смотрел на вещи трезво. Мери никогда не относилась к факторам угрозы войны серьезно – все говорила о том, что этого никогда не случится. Во всяком случае, на ее веку. Легкомысленная курица!
Его друзья, хотя он относился к ним просто как к хорошим знакомым, тоже выеденного яйца не стоили. Лишь бы гульнуть после работы, сходить на пикник или барбекю, а вот об угрозах – никогда не думали.
Но иногда Джону жены очень не хватало. Сегодня дел было не так много – он проверил теплицу. Убедился, что все исправно работает, и у него было немного свободного времени. Почему бы и не вспомнить о тех, кто когда-то был ему близок?
Мери, Мери…
Джон работал региональным менеджером в компании по производству и продаже насосного оборудования. И там же познакомился с будущей супругой. Он всегда был рационален, поэтому, оценив достоинства и возможность девушки родить ему здоровых наследников, он сразу сделал предложение и со свадьбой оттягивать не стал.
О том, что война будет, он знал всегда. Но решил, что подстраховка в виде семьи ему не помешает, и запасы делал из расчета, чтобы можно было прокормить как минимум четырех человек. Конечно, потом возникнут проблемы с восстановлением человеческого рода, но он поддерживал связь с несколькими другими людьми, которые тоже были в курсе политических проблем, так что доподлинно знал, что будут и другие выжившие.
Джон уселся перед телевизором и включил какой-то легкий, ненавязчивый фильм, погружаясь в свои мысли все глубже. Он слабо знал тему по радиации – конечно, читал кое-что и знал, сколько примерно времени понадобится, чтобы наверху стало безопасно. Счетчик Гейгера у него был, но на такой глубине он показывал стандартные значения.
Мужчина умиротворенно вздохнул, прикрывая глаза и проваливаясь в сладкую дрему, из которой его резко вырвал дикий скрежет откуда-то сверху. Он подскочил, в изумлении смотря на потолок и открыв рот. Скрежет повторился, теперь уже намного громче, словно гигантский зверь царапал когтями крышу его бункера. Но это было невозможно! Бункер находился на глубине десяти метров, специально, чтобы никто не смог добраться до него!
Джон старался не паниковать, но скрежет снова повторился – медленный и сводящий его с ума. Но Джон был готов к такому повороту событий. Это был крайний вариант, но он знал, что в случае чего ему придется применить это.
Скрежет утих, как выяснилось, до следующего дня, и у мужчины было время обдумать все это. Кто бы это ни был – там, наверху, он вскроет бункер как консервную банку, вопрос был только в том, сколько времени ему на это понадобится. Когда скрежет снова появился, Джон уже сидел в своем любимом кресле, смотрел любимый фильм про двух чудаков и пил крепкий, сладкий кофе.
На его коленях лежал заряженный пистолет.
***
– Макс, стоп! Что за чертовщина! – бригадир выругался, спрыгивая в яму и стукнув каблуками сапог по металлической поверхности. Парк Гроуз Хиллс был перемещен на новое место, а это – старое – планировалось застроить новым жилым комплексом. Бригада Сэма была первой. Они же и начали производить первые работы, например – рыть котлован для первого здания. И вот в самый разгар работы экскаваторщик пожаловался на то, что у него появилось препятствие в виде какой-то металлической поверхности.
– Что там, босс?
– Какая-то хрень. – Сэм сплюнул и зло топнул. – Тут ведь не должно быть других построек, мать твою! Какого хрена!
– И что будем делать? – Экскаваторщик закурил, ожидая решения Сэма.
– Согласую с руководством, но, скорее всего, взрывать будем. Может, какую цистерну в незапамятные времена тут прикопали.
Сэм свое начальство знал великолепно, так что знал, чего именно от них следовало ожидать.
– Так что готовьтесь. Надеюсь, что разберемся с этим поскорее.
Он снова сплюнул.
Зверь снаружи
Михаилу нравилось работать в лесничестве. Он любил одиночество, любил природу и свежий запах леса. С людьми он виделся раз в год – когда приезжала проверка, да привозили дефицитные продукты. Отчитывался он по спутниковой связи – дерьмовая и с плохой слышимостью, но в большем он и не нуждался.
Зима в этом году пришла рано и очень снежная. Пока за окном свирепствовала вьюга, он грелся у камина и читал книги, которые ему привозили в изобилии. А еще, чтобы не страдать совсем от недостатка общения, он вел дневник наблюдений – зимой дел не так уж и много, надо же себя как-то развлекать, телевизора нет.
Это началось после Нового года – в середине января, когда зима перестала сжимать белыми ледяными клыками замерший во сне лес.
Следы. Миша нашел возле сарая с козами следы. Крупные, похожие на волчьи – четыре четко отпечатавшихся пальца, но они были огромные. Нереально огромные, волки такими крупными не вырастают. Михаил нервно сглотнул, припоминая, когда в последний раз чистил ружье, и, проверив живность и убедившись, что козы живы и меланхолично жуют сено, поспешил заняться чисткой и приведением в порядок оружия, после чего снова вернулся и пристально рассмотрел след, пока его не запорошил снег.
Он надеялся, что это след медведя, и в потемках он просто перепутал, но только лишний раз убедился в том, что глаза его не обманули – он не знал этого следа. Миша испугался.
Впервые в жизни его нутро начал заполнять липкий, мерзкий страх и начал растекаться по жилам гадостным предчувствием беды. Лесник засыпал след снегом и решил, что будет лучше на время забыть об этом. Но ружье теперь держал в непосредственной близости.
***
Прошла неделя, ничего не происходило, и Михаила начало отпускать липкое и неприятное чувство, но, как оказалось, совершенно зря.
Утро радовало солнечным светом, и лесник встал с великолепным настроением – не спеша позавтракал, почитал немного и отправился кормить свою живность. Как только он открыл дверь, он замер, смотря на сарай – выломанная дверь сарая покачивалась на одной петле, и прямо у крыльца лежала демонстративно выпотрошенная козья туша. Михаил сглотнул и попятился обратно в дом, хотя, судя по всему, перед невиданным зверем ни одна дверь не устоит.
Он загасил в своей душе ростки паники и шагнул обратно в дом, захлопывая дверь и поворачиваясь всем телом к столу, на котором лежал телефон.
Собраться. Выдохнуть.
Связь, как обычно, была дерьмовой, но он смог добиться от диспетчера, что вертолет смогут выслать только через месяц. И пусть он там держится. Больше ничем они не смогут помочь. Месяц!
Если зверь нападет, он не продержится и пары часов!
Перекушенная пополам одним укусом козья туша прозрачно на это намекала.
***
Через пять дней зверь снова заявил о себе. Ночью, когда выла вьюга, раздался дикий, полный ярости и беспочвенной злобы вой. Миша проснулся, подскакивая на кровати и хватаясь за ружье. Вой длился, пока не стихла вьюга, и лесник не спал, расширенными глазами смотря в маленькое темное окно.
Страх пробрался в сердце и сжимал его ледяными тисками.
Утром он вышел и сразу наткнулся на следы. Много следов – все вокруг дома было вытоптано, валялось несколько трупов, наполовину сожранных животных, и Михаил подумал о том – той частью мозга, которая не была поражена страхом, – что зверь садист и издевается намеренно. Запугивает.
Демонстрирует силу.
Но был главный вопрос – зачем? Михаил поднял взгляд в сторону леса – темного частокола деревьев. Ледяная, белая тишина окутывала его, неловкими пальцами робко царапала гладко выбритые щеки лесника. Он медленно обвел глазами плотный строй деревьев и нахмурился, когда ему почудилось среди темных стволов движение.
Посмотрел еще раз и убедился, что ему это только показалось.
Мише оставалось только убрать бардак, который причинил невиданный зверь, и обойти участок, успокаивая себя глубоким дыханием и попытками вернуть себе утраченное душевное равновесие. Ружье висело на плече и как-то придавало ему хоть немного, но уверенности.
Вокруг царило белое безмолвие.
***
Зверь активизировался через два дня. Снова вой в ночи и шаги под маленьким оконцем. Михаил уже привык к страху внутри него и просто ждал. Была мысль убежать, но она была такой смешной, что он действительно рассмеялся, невзирая на вой за окном.
Смеялся он громко, сбрасывая груз нервов с души, хотя это и слабо поможет, как он поймет впоследствии, но смеялся он громко и немного истерично.
Убежать… куда? Вокруг лес, много километров девственного, чистого леса, нет дорог, коммуникаций, и с такими сугробами проще на вертолете, конечно.
Смех человека прервал громкий удар в стену дома. Дом был сложен хорошо – крепкий сруб, отличная крыша, и такой удар ему был нипочем.
Михаил резко сел на кровати, хватая ружье, которое было прислонено к изголовью кровати, и настороженно прислушиваясь. Рык зверя пробрал дрожью вдоль позвоночника, и зверь начал обходить дома снова, и снова последовал удар.
Мишу осенило – он пробовал! Искал слабое место! Но почему в сарае сразу выломал дверь? Сарай был проще устроен? А тут дверь тоже добротная, тяжелая, и если бы не ручка, то и от стены не отличишь.
Зверь исчез с рассветом, и лесник, привалившись к стене спиной, позволил себе задремать. Немного поспав, он принялся размышлять, перечитывая свои заметки. Что он знает об этом звере? Следы – он зарисовал их – большие, но принадлежат кому-то из псовых, крупнее волчьих раз в пять, и если на этом основании строить свои догадки о размере зверя, то картина вырисовывается воистину ужасная. А если еще и добавить следы огромной пасти на тушах, то страх в Михаиле заполнял его душу без остатка.
И что-то ему подсказывало, что зверь подобрался совсем близко, и с ночи на ночь следовало ожидать нападения.
Мужчина откинулся, задумчиво смотря в окно на крупный, пушистый снежок, медленно падающий на землю, и стараясь не подчиняться истеричным порывам.
Вертолет будет еще нескоро. Но ему нужно продержаться, любым способом, лесник совершенно не хотел расставаться с жизнью. Михаил подумал еще немного и решительно встал, одеваясь и беря топор. Против зверей есть одно древнее средство.
***
Заготовка дров заняла у него весь день. Темнело очень рано, и Михаил торопился заготовить как можно больше дров – если правильно сложить, то будет гореть очень долго и ярко, и это то, что ему нужно сейчас.
Как только на лес начали опускаться серые сумерки, он вернулся в дом, делая последнюю подготовку. Судя по поведению зверя, то, что он подготовил в первую очередь, вряд ли остановит. Жаль, что он столько времени потратил впустую. Интуиция подсказывала ему, что эта ночь будет последней.
Зверь, как и ожидалось, пришел с наступлением ночи. Ходил вокруг дома и злобно рычал – прямо перед дверью ярко и жарко горел сложенный Михаилом костер, и это зверя просто безумно злило – рык переходил в злое взлаивание, но зверь не рисковал соваться к огню, продолжал кружить, желая добраться до соблазнительного куска мяса, с которым было так занимательно играть. Он чувствовал страх, который пауком расположился в доме, раскинув свои мохнатые лапы, и нависал над человеком.
Но Михаил сдерживался и ждал, прислушиваясь к топтанию. Время текло сладкой патокой сквозь пальцы, ходики на стене отсчитывали минуты, вместе с ударами сердца лесника, и когда с улицы раздался гневный взвизг и дверь сотряс удар, он был к этому готов. Зверь бился крупной башкой, неистово и злобно рыча при этом – он плохо чувствовал боль, и им двигало стремление добраться до добычи, которая была там, внутри, сладкая, желаемая, пропитавшаяся страхом достаточно, чтобы приобрести чуть горьковатый вкус.
Михаил смотрел на дверь и вздрагивал с каждым ударом, сжимая ружье в холодных ладонях. Липкий холодный пот тек между лопаток по позвоночнику, а леснику просто оставалось ждать. В том, что зверь сломает дверь, он нисколько не сомневался. Он понял это тогда, когда увидел огромные следы у сарая, и инстинкты подсказывали ему. Те древние, животные инстинкты, благодаря которым его предки выживали в пещерах, сейчас пробудились и работали на полную катушку, нашептывая на ухо человеку, что спасения нет, и нужно продать свою жизнь как можно дороже. Чтобы зверь запомнил это и не смел больше соваться к людям.
С каждым ударом зверь зверел и ломился еще сильнее, пользуясь толщиной своего черепа. Дверь затрещала на десятом ударе – дерево не выдерживало такого напора. Но стоило отдать честь строителям – дверь держалась до последнего.
Миша забился в противоположный угол и, когда полетели щепки, вскинул ружье, дожидаясь подходящего момента. Иллюзий он не питал – вряд ли он сможет с ходу пристрелить зверя – двенадцатый калибр, конечно, но это хорошо на кабана ходить, а дверь ему ломал явно не кабан. Дверь жалобно заскрипела, когда зверь выломал дыру и сунул в нее морду.
Похож на волка, похож, но волки такими не бывают!
Михаил старался дышать глубоко и не поддаваться панике, и только небо знало, сколько выдержки ему приходилось применять, чтобы удержать свой разум на границе бездны безумия. Оскаленная пасть раззявилась, оглашая маленькую хижину диким рыком, с белых клыков на пол закапала пена, и Миша отстраненно подумал, что зверь все-таки, наверное, бешеный. Хотя сейчас это было совершенно неважным фактом.
Михаил дождался, пока зверь не начал протискиваться в дыру, обдирая шкуру о жесткие щепы, и выстрелил, стараясь целиться в глаза, и сразу же нажал на курок второй раз, начиная лихорадочно перезаряжать двустволку.
Зверь взревел, рвясь к человеку, но дыра для него была маловата, и сильное тело просто застряло, невзирая на дикие рывки. Маленькие злые пчелы впились ему под глазом и в переносицу, и зверь взбесился еще сильнее, одной лапой царапая пол перед собой, рвясь к человеку – запах страха перевозбуждал, мотивировал впиться клыками в мягкую и горячую плоть.
Михаил перезарядил ружье и снова вскинул его. После второго выстрела зверь выломился из своей ловушки. Еще одна злая пчела впилась ему в глаз, и зверь взревел, кидаясь вперед, не чувствуя, как вторая пуля ударила прямо в подбородок, дробя кость челюсти. А потом, когда он был уже над человеком и готовился вонзить свои клыки в его тело, грудь разорвало острой, ни с чем не сравнимой болью. Он никогда не ощущал такого, даже в драке с другими, более слабыми, никто не мог прокусить его крепкую шкуру.
Человек был так близко, пах страхом и ужасом, но разрывающая боль не давала ему добраться до человека.
Кровь зверя лилась прямо на его руки, но лесник, уперевшись спиной в стену, держал импровизированное копье – зверь в своей тупой ярости насадился прямо на него и продолжал насаживаться – Михаилу приходилось уворачиваться от оскаленных клыков и когтей.
