Kitabı oku: «Лето одного города», sayfa 2
Патриаршие пруды
До начала воскресенья оставалось сорок пять минут, когда мы оказались на Патриарших прудах. Пробка из дорогих машин и не планировала уменьшаться, а на верандах сидело столько людей, что казалось, здесь собралось полгорода. Одетые со вкусом и без, собравшие лучшее из своего гардероба девушки и парни смеялись, танцевали, шумели и наполняли улицы.
Мало кто из них знал, что еще сто лет назад этот район уж никак нельзя было назвать престижным. Вырытые для разведения рыбы пруды были заброшены, как и Патриаршая слобода. Тем не менее рыба в них еще водилась, ей и торговали, а вокруг стояли деревянные избы с огородами. Именно в этом месте находился водораздел ручья Черторыя, который протекал через Никитские и Арбатские ворота, бежал по Пречистенке и Соймоновскому проезду, а компанию ему составляли Кабанка и Бубна, впадающие в Пресню.
На карте Москвы без труда находился этот «шрам», оставшийся от воды, позже заточенной в трубы. В самых заболоченных местах, к юго-востоку от Малой Бронной, плотность застройки была гораздо ниже.
Жили же там студенты и бедняки, а дома Козихинского, или «Чебыши», в конце XIX века и вовсе прозвали «адом» за атмосферу полной нищеты. Удивительным образом они соседствовали с дорогими квартирами, хотя и те и эти стали коммуналками в 20-е годы. Исчезли они только к 80-м, когда в районе селилась партийная, творческая и научная элита страны.
Я стал уставать, поэтому эти мысли заслонили собой шум новой «элиты» и рассказ Нины о том, как она сидела здесь с подругами на прошлых выходных. Единственное, что я услышал и в чем был абсолютно солидарен, так это в том, что сесть здесь было абсолютно негде.
В итоге мы пристроились на улице и заказали бутылку вина и брускетту. Взмыленный официант недвусмысленно намекнул, что до закрытия бара остается меньше получаса, поэтому я рассчитался с ним заранее, оставив чаевые еще до того, как мы ушли.
Заказ несли еще минут двадцать, в то время как Нина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, показывая свою усталость. Она откусила кусочек брускетты и крикнула мне, прорываясь сквозь музыку:
– Тебе здесь нравится?
– Что?
– Я говорю, тебе здесь нравится? – попыталась говорить громче Нина и закашлялась.
Я подлил ей вина и крикнул максимально громко:
– Нет, здесь очень шумно, и я бы хотел сесть. А ты?
Она утвердительно закивала головой и взяла бутылку.
– Пойдем отсюда?
– Ты хочешь уйти? – переспросил я.
– Да, да, – кивала мне Нина и быстро складывала остатки брускетты в свою бездонную сумку. Туда же отправилась и бутылка вина.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил я ее, когда мы вышли на Большой Козихинский переулок, где было явно тише.
– Не знаю, – замялась она. – Куда-то, где не так шумно и можно посидеть. Я думаю, что все уже закрываются, поэтому у меня никаких идей. Что скажешь?
– Я знаю, куда можно пойти, – ответил я и повел ее в сторону «Аквариума». – Кстати, какую ты музыку слушаешь?
– Разную, от современного до какого-то ретро. Все зависит от настроения.
– Какое у тебя обычно?
– Вчера были восьмидесятые.
– Тогда тебе там понравится, – удовлетворенно заметил я и ускорил шаг.
Сад «Аквариум»
Все это время Нина шла со мной за руку, то и дело поправляя свободной сумку с нашим провиантом и еще с кучей мелочей, которые она таскала с собой.
– У тебя там Нарния, что ли? – спросил я, когда она в очередной раз поправила спадающую лямку.
– Я бы предпочла Заклятие незримого расширения, как у Гермионы, – улыбнулась мне Нина. – Кстати, почему мне понравится там, куда мы идем? И куда мы идем?
– Ты же сказала, что вчера слушала восьмидесятые, а значит, там была хотя бы пара песен Depeche Mode. Веду тебя на место сходок депешистов – в сад «Аквариум».
– Никогда не слышала о депешистах, – удивилась моя собеседница и сморщила свой нос. – Звучит как название секты.
– Мне кажется, так оно и было. Они очень старались одеваться в стиле любимой группы, чем очень пугали несведущих прохожих. Сейчас фанаты сидят на форумах, потому что им уже где-то под пятьдесят.
– Только не говори, что ты один из них, – засмеялась Нина.
– Я похож на человека, которому скоро будет пятьдесят? Нет, после рабочей недели возможно, но сейчас все не так плохо, – возразил ей я. – Можно подумать, ты не состояла ни в каких фанатских группах, когда была школьницей!
Нина задумалась и закусила губу.
– Пожалуй, нет, а ты?
Тут уже задумался я, потому что меня нельзя было отнести к какой-то субкультуре или к фанатам групп.
– Нет, но что ты скажешь на то, что в шестнадцать лет я весь год проходил с черными волосами?
– Какой ужас! – засмеялась во весь голос Нина. – Тебе это ужасно не шло, я уверена! Почему тебе никто об этом не сказал?
– Мне сказала об этом мама, но я ей не поверил. Не знаю ни одного человека, который в таком возрасте верил бы родителям.
Нина замолчала и уставилась на свои кеды.
– Я бы и сейчас им не особо верила.
Я хотел было развить эту тему, но она тут же спросила:
– Мы уже пришли?
Я повернул направо, сразу же оказавшись в саду. Удобно расположившись у фонтана, Нина развернула оставшуюся брускетту и достала вино.
– Надеюсь, нас не загребут, – заговорщически прошептала она, делая глоток из бутылки.
– Надеюсь, что нет, – прошептал я в ответ, как будто прямо за кустами нас караулила полиция. – Если что, вали все на меня.
– Да вы джентельмен, – хихикнула Нина и стряхнула крошки на дорогу.
– Стараюсь им быть, – ответил ей я, и даже не соврал.
Спустя несколько минут с нашим поздним ужином было покончено, а улики надежно спрятаны. Я по-прежнему сидел на скамейке, а за поступки Нины явно отвечало вино, потому что она спокойно легла мне на колени.
– Расскажи мне про сад, – попросила она.
Определенно она знала, как потешить мое самолюбие.
– Не хочу грузить тебя подробностями давнего прошлого этого места, – отмахнулся я. – Если вспомнить что-то интересное, то когда электричество добралось и сюда, то именно здесь произошел первый публичный киносеанс в городе. Сад был намного больше, но потом его «съело» Садовое кольцо. К сожалению, это один из районов, которые не пощадило время.
– И что же «съело» кольцо? – удивленно спросила Нина, смотря на меня снизу вверх.
Я оглядел остатки сада и попытался вспомнить:
– Вроде как раньше здесь были цеха завода, один из которых потом перестроили в театр. Забавная метаморфоза! Если ты захочешь его найти, то у тебя ничего не получится. На его месте стоит эта махина, – указал я рукой на театр им. Моссовета. – Сначала там были только летние представления, но позже его перестроили, и он был готов принимать гостей и в холодное время года.
– И в нем построили аквариум? – услышал я догадку, но поспешно опроверг ее.
– Нет, это, кстати, из-за одного француза! Имени не вспомню, но он арендовал сад и назвал его «Аквариум», поставив в нем настоящий, заодно сделав искусственную речку и мостик. Француз не был бы французом, если бы не принес что-то свое. Так появился летний, или новый, театр, на который потом рухнула стена, отделявшая его от училища. Новые владельцы сада построили новое здание, которое еще могли застать наши бабушки и дедушки.
– Интересно, они ходили туда? – мечтательно сказала Нина и закрыла глаза.
– Я у своих уже не могу уточнить, но вопрос интересный. Я думаю, они много могли бы рассказать об этом месте. В любом случае сад они таким не застали, потому что перед войной часть была уничтожена в угоду Садовому кольцу. Потом в старый театр попала бомба, был построен современный, а летний в 60-х вообще сгорел. От прежнего сада ничего не осталось, кроме купола Театра Сатиры, который тогда был цирком. Вот и вся история.
– Очень грустная, – в очередной раз зевнула Нина. – Получается, что мы совершенно не знаем город таким, каким его видели люди еще несколько десятилетий назад?
Она не стала дожидаться моего ответа и спросила о том, какой фильм показывали в кинотеатре на первом показе.
Я был очень горд тем, что меня так внимательно слушали, потому что столько информации о столице можно было выдержать только на лекциях. Пусть я и старался рассказывать все живо и сжато, но мне казалось, что я перебарщиваю.
– Не знаю, – честно признался я и потянулся за телефоном. – Могу попробовать узнать.
– Нет, не нужно. Попробуем представить. Это должен был быть черно-белый немой фильм, где все так смешно быстро бегали. О чем он мог бы быть?
– Я бы предположил, что это была какая-то комедия или что-то про любовь, но уверен, я ошибаюсь.
Нина заерзала на моих коленках и кивнула.
– Да, думаю, мы оба здесь ошибемся, поэтому придумай что-то свое.
Я откинул голову назад и попытался представить себя в таком фильме. Ничего путного в голову мне не приходило, в особенности после вина. Поэтому я закрыл глаза и начал придумывать на ходу:
– Действие было бы в моей квартире, где я быстро бегал бы и собирался на работу. Обычно я делаю это медленно, но ты верно заметила, что те фильмы были в ускоренном режиме. Я бежал бы через дорогу, а там бы были кони. Не спрашивай, почему кони! Это же фильм про прошлое. Затем я пришел бы на кафедру, хотя я не преподаватель, и там бы долго рассказывал лекцию про градостроительство. Долго для студентов, но быстро для зрителя. Иногда на экране возникали бы реплики или озвучка по типу «Оболтусы!» или «Аплодисменты». После этого я бы опять бежал по улице и встретил бы цветочницу, – тут я остановился. – Мне кажется, я сейчас начну пересказывать «Огни большого города» с Чарли Чаплиным. Что думаешь?
Нина уже ничего не думала и наверняка не услышала концовку моего фильма, потому что глаза ее были закрыты, а дыхание очень спокойно.
Любой бы поступил так на моем месте, а я, как уже отметила Нина, был джентельменом, а по моему мнению, лишь старался им быть, но я не нашел ничего лучше, чем наклониться к ней и поцеловать.
1-я Тверская-Ямская
Неудивительно, что Нина ответила мне на это, и следующие два часа мы практически не разговаривали, а целовались, пока окончательно не продрогли от холода. К тому моменту, когда я перестал чувствовать пальцы рук, которые, тем не менее, пытались согревать ладони Нины, мои часы показывали четыре утра. Я решил, что все идет как нельзя лучше, поэтому предложил поехать на такси ко мне.
– Нет, – резко ответила Нина и встала со скамейки.
В эту секунду меня будто облили кипятком, потому что я тут же почувствовал себя красным и пристыженным непонятно за что. Возможно, мне стоило понять ее действия как-то иначе, но разум, а точнее его остатки, разбавленные, вероятно, двумя бутылками вина практически на пустой желудок, считал, что именно это мне стоит сделать на Садовом кольце в четыре утра.
Она тут же села и обняла меня, давая понять, что переборщила с резкостью.
– Я хотела сказать, не сейчас. В смысле я едва знаю тебя, и это все очень здорово, но если это действительно того стоит, то давай увидимся снова, а там решим, – предложила она и поцеловала меня в щеку.
Я прижал ее руку к себе и согласился. В конце концов, мог ли я возражать и настаивать? Сомневаюсь, если я хотел увидеться еще, а мне этого хотелось.
– Тебе вызвать такси? – перевел я тему и мысленно желал, чтобы она согласилась, а я прошелся один и подумал о том, что же сегодня произошло.
Неожиданно Нина отказалась, хотя я был уверен, что после этого она тут же захочет уехать куда подальше в своей гордости и неприступности.
– Скоро уже поедет первый автобус, поэтому давай выпьем кофе и поедем по домам. Не хочу ехать в такси и так резко сбегать.
– Не уверен, что мы сейчас найдем где-то здесь кофе, – мягко возразил я.
Нина уже искала что-то в телефоне и через минуту взяла свои вещи со словами:
– «Азбука вкуса» в пятнадцати минутах отсюда, пойдем?
Я встал и почувствовал, как гудят мои ноги. Делать было нечего, поэтому, помахав конечностями в разные стороны, я согласился продолжить нашу прогулку.
Едва мы дошли до Триумфальной площади, как Нина села на большие качели.
– Никогда не видела их свободными, а ты? – крикнула она, пытаясь раскачать их посильнее.
Я устало подошел к ней и стал помогать.
– Кстати, еще один интересный факт: если ты посмотришь направо, на гостиницу «Пекин», то именно там стоял прародитель «Современника». Ну а то, что у памятника Маяковскому читали Рождественский и Вознесенский, ты наверняка знаешь.
– Вовсе нет, – возразила Нина и попыталась затормозить. – В моей голове не умещается столько знаний. Если твои дела будут совсем плохи, ты можешь водить экскурсии по Москве.
– Только в твоей компании, – ответил я, помогая ей слезть.
– Иначе и нет смысла, дорогой, – улыбнулась Нина и взяла меня за руку.
Через десять минут мы уже заказывали кофе ровно на том повороте, откуда началось наше путешествие длиной в целое лето. Тогда я об этом не знал, но, когда двери первого утреннего автобуса закрылись, я подумал, что обязательно увижусь с Ниной снова. Во-первых, она меня слушала, а во-вторых, с ней было приятно целоваться.
В переулках 1905 года
Утром я проснулся в отличном настроении. Солнце поблескивало в окне, несмотря на толстый слой пыли, которым были покрыты стекла еще с осени. Ветер колыхал занавеску, извещая о прохладной погоде на улице, откуда слышался шум глохнущей машины.
Я перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Воспоминания о прогулке отдавались приятными мыслями в голове и неприятными ощущениями по всему организму. Было сложно вспомнить количество выпитого и сказанного, поэтому я решил спать дальше.
Моим планам было не суждено сбыться, так как от автомобиля у подъезда до моего окна было ровно три этажа. Пятнадцать минут борьбы водителя с двигателем и меня с водителем закончились поражением всех сторон, поэтому, героически сбросив одеяло, я прошел в ванную.
Свет упал на человека не самой первой свежести, помятого долгой прогулкой и не менее долгим сном. Темные волосы торчали в разные стороны и начали завиваться, из чего я сделал вывод, что пришло время посетить парикмахера. Щетина непонятно какого дня прибавляла мне несколько лет и лишние пятнадцать минут сна каждое утро, но я решил, что раз уж я выспался, то сегодня у меня найдется время для бритья.
Из душа быстро полилась горячая вода, и я в который раз поблагодарил двоюродную тетку за то, что предоставила в безвозмездное пользование свою квартиру, пока я не решусь приобрести свою. Сама она жила уже пятый год за городом и возвращаться не планировала. Родственников у нее, кроме моей матери, не осталось, поэтому мы совершили честный обмен квартиры на мое время и заботу о ней, как сын заботился бы о своем родителе.
Отличительной чертой квартиры был газ, который на долгое время закрыл для меня вопрос холодной воды, но открыл много новых во время косметического ремонта. Дом был построен еще в 1928 году, поэтому в нем то и дело что-то разваливалось, а из щелей зимой нещадно дуло. Тем не менее холодно у меня не бывало, а если предлагать гостям тапочки, то те вообще считали, что мне с жильем крупно повезло.
Я был с этим согласен и всячески сохранял эту атмосферу Москвы прошлого века, созданную тетушкой в течение нескольких десятилетий ее жизни в столице. Единственное, в чем я никак не мог ей уступить, так это в нормальной кровати, диване и холодильнике, поэтому эти предметы резко выделялись на фоне остального интерьера комнат.
Так что вверенная мне квартира уж явно не подходила под описание «бабушкин ремонт». Никаких ковров на белых стенах и отлично сохранившийся благодаря супругу тетушки паркет «елочкой». Разумеется, никакого чрезмерного количества мебели, продавленного дивана и покосившихся кухонных шкафов. Последних просто не было, поэтому я взял банку кофе с открытой полки над столом и поставил на плиту турку. Теперь нужно было найти телефон.
Одно из двух: под подушкой или в коридоре. Если бы он был в первом месте, вместо душа я бы часа два листал ленту новостей, так что вторая догадка оказалась верной. Разрядился.
Я оставил его в спальне, а сам вернулся на кухню, где мне едва ли удалось спасти кофе от побега. Возможно, я не был хорошим кулинаром, но кофе всегда получался неплохим. Желудку такой завтрак не понравился, поэтому я решил дождаться хотя бы 40 % на смартфоне и зайти в «Овсянки» за приличной едой.
Улица встретила меня свежим воздухом и изумрудной листвой, которая бывает только в мае или в начале июня. На Малой Грузинской было какое-то оживление: вероятно, закончилась литургия. Старый католический собор неизменно притягивал немногочисленных прихожан, туристов и любителей красивых мест. Я часто приходил в него послушать музыку и орган.
Глядя на красиво одетых людей, выходящих из собора, было сложно представить, что совсем недавно, в 90-е годы, он был пристанищем сомнительных контор. Тем летом об этом могли напомнить разве что старожилы района.
Я снова повернул и оказался на Столярном переулке, названном так из-за близкого нахождения к мастерской мебельной фабрики торгового дома «Мер и Мерилиз», который располагался на Петровке. Здание с зеркальными витринами, облицованные мрамором фасады, гранитный цоколь, вращающиеся двери, или… ЦУМ. До того, как он стал им, в торговом доме можно было купить не просто мебель, а готовый интерьер. Получается, IKEA не такой уж и новатор! В любом случае после революции здание было передано машиностроительному заводу «Рассвет».
Все эти факты о непримечательных зданиях делали для меня район не просто пересечением улиц, а живым существом со своими историями, потерями и приобретениями. Некогда чужая мне Пресня год за годом становилась мне близкой и понятной.
«Рассвет»
Деловой квартал «Рассвет» занял место завода, который начал с производства винтов и лыж для аэропланов, а закончил деталями для всех известных советских самолетов. В этом веке производственный квартал превратился в деловой, а здания бывшего завода, все еще напичканные отголосками великого прошлого, начали сдаваться в аренду.
Именно там расположилось кафе «Овсянки», куда я часто наведывался в то время. Вместе с плотным завтраком и еще одним кофе я разместился за одним из уличных столиков и достал телефон.
Ни одного пропущенного вызова в эру людей, ненавидящих звонки. Три рабочих чата с новыми сообщениями, открывать которые я не собирался до следующего утра, два сообщения от Миши: «Эй, ты добрался?» и с утра странный мем про путешествия.
Я написал ему: «Ты все равно никуда не поедешь этим летом» и открыл ленту новостей.
Не сказать, что я был активным пользователем социальных сетей. Я не делился фотографиями с собой или друзьями, но мне нравилось публиковать короткие заметки о моей работе. Два новых подписчика, спам и… Нина?
Она смотрела на меня с последней фотографии серьезными глазами. В руках у нее была большая стопка французских учебников, а текст призывал к изучению иностранного языка в школе, где она работала. Еще раньше она публиковала фотографии себя и подруг в неизвестном мне кафе, фото кофе и красиво разложенных тетрадей, чей-то кот, возможно, ее и много снимков с моря. Вероятно, она ездила туда на майских праздниках. Я проверил дату и понял, что не ошибся, после чего зашел в отмеченные фотографии и увидел Нину на том же берегу моря, в компании подруги и парня, который обнимал ее явно не как хорошую подругу. На том кадре она счастливо улыбалась и закрывала лицо рукой от солнца.
Я закрыл приложение, не став подписываться в ответ. Девушка в отношениях совершенно не входила в мои жизненные планы, а выяснять, точно ли она в них была, мне не хотелось.
После завтрака я решил заглянуть в небольшой книжный, но стоило мне встать, как телефон в руке завибрировал. В мире было только три человека, которые не писали мне, а звонили сразу: мать, отец и мой друг детства Дима.
– Слушаю, – нехотя ответил я, дожевывая булку.
– Привет, – раздался радостный голос на другом конце. – Я думал, ты не ответишь, как всегда!
– Не хотелось, конечно, но вдруг что-то случилось, – ответил я без всяких оправданий.
– Нет, все в порядке. Просто звоню спросить, как дела, – засмеялся Дима.
– Нормально, – пожал плечами я, хотя друг этого и не видел. Я уже вставил наушники, и руки были свободны. – Вчера виделся с Мишей и Никой, они отмечали новоселье. Мне кажется, я еще долго не буду пить.
– Новоселье? – удивился Дима. – Он же еще недавно звонил мне, чтобы спросить о том, где я покупал ванную. Видимо, она очень приглянулась Нике, Миша бы и не обратил на такое внимания. Уже новоселье, быстро они. Меня не позвали, я ему припомню, – пригрозил он, но в его голосе слышался смех, и я знал, что он не злится.
– Ты же знаешь, он организовался за день или два, а бедная Ника помогла его планам сбыться, – объяснял я, рассматривая кирпичную кладку завода. – Мы просто посидели вчетвером, буквально пару часов.
– Вчетвером? – оживился Дима. – А кто еще был?
– Ты ее не знаешь, ее зовут Нина, – замялся я и хотел свернуть с этой темы. – А как твои дела? Ты закончил с проектом для систем?
Под этим я подразумевал целый год работы Димы в сфере IT, в течение которого он разрабатывал систему распознавания лиц на разных операционных системах и платформах. Он так часто рассказывал нам об этом, что я выучил формулировку наизусть.
– Шутишь? – удивился он. – Конечно знаю, это подруга Ники.
Тут уже пришла моя очередь удивляться:
– Да, она, – пробормотал я. – Просто мы вчера познакомились, а до этого мы ни разу не виделись, поэтому я решил, что это новое лицо в нашей компании.
– Друг, ты выпал из нее на целый год и много пропустил, – снова засмеялся Дима. – Я знаю Нину уже больше полугода, она классная, но с тараканами. Оле она сразу не понравилась.
– Твоей девушке никто не нравится, – отрезал я.
– Ей нравлюсь я, а это главное, – даже не подумал обидеться Дима. – Но соглашусь, ей бы не помешало быть не такой придирчивой. Возможно, у нее появились бы друзья.
– Ты успешно ей их заменяешь, – подколол я друга. – Еще не ходите вместе на маникюр?
– Да пошел ты, – резко ответил Дима. – Предлагаю вместе сходить сегодня в бар.
– Я же сказал, у меня временная размолвка с алкоголем.
– А сидеть в ресторане и пить что-то другое ты можешь? – не сдавался мой собеседник.
– Да, но тебе не кажется… – начал я.
– Ну тогда в семь увидимся, я скину тебе адрес. Договорились? – быстро протараторил Дима, зная, что я захочу найти причину, чтобы не пойти.
– Может, у меня планы?
– Спорю на что угодно, что ты сейчас где-то у дома пьешь кофе, – услышал я серьезный голос.
– Ты выиграл «что угодно», – не стал отрицать я, проигрывая ему в эту давнюю игру. – Скидывай адрес, но только не опаздывай.
– На связи, – коротко ответил Дима и отключился.
На часах было двадцать минут четвертого. Я решил, что оставшееся время до встречи могу провести на диване.
С этим намерением я бодро зашагал в сторону дома. У подъезда меня поймала местная активистка – пенсионерка с ярко-рыжими волосами и любовью к нарушению личного пространства. Я старательно избегал ее и иногда даже смотрел в окно подъезда, не стоит ли она у двери. Она часто занимала этот пост, чтобы отлавливать полезных, по ее мнению, людей, одним из которых я умудрился стать.
– Молодой человек, подождите-ка, – сказала она мне и схватила за руку.
Я покосился на ее цепкую хватку и улыбнулся ей так вежливо, как только мог:
– Инна Георгиевна, чем могу вам помочь?
С этими словами я попытался выбраться, но она широко улыбнулась и взяла меня под руку.
– Понимаете, у нас в чате было обсуждение, а вы, как всегда, воздержались.
– Я всегда воздерживаюсь, я же не собственник, вы это знаете, – вздохнул я.
В чат дома я попал лишь только из-за того, что меня начали топить сверху и мне пришлось познакомиться с соседями. Ими оказалась милая семья с ребенком, который любил играть с краном так сильно, что его в один момент сорвало. После того инцидента меня добавили в чат, где я мог найти любого жильца, а те могли обратиться ко мне. Такой возможностью они стали пользоваться часто, стоило лишь Инне Георгиевне нанести мне визит и допросить с пристрастием о том, кто я, что я и чем занимаюсь. Моя профессия поставила меня в один ряд с сотрудниками управляющей компании.
Они, как им и полагается, работали неохотно, поэтому все проблемы стали уточняться у меня. Вежливость не позволила отказать сразу, а первые несколько вопросов решались парой звонков и заявлений. Прошел уже год, но жители района, а особенно Инна Георгиевна, продолжали видеть во мне оплот надежды. Моя тетка, услышав это, долго смеялась, вспоминая свою соседку и ее бурную деятельность, которая началась задолго до распада СССР.
– Понимаете, – начала активистка, – дело в мусорных баках.
– А что с ними? – удивился я.
– Вы точно не смотрели чат, – с укоризной заметила пенсионерка. – Даже я в своем возрасте нахожу возможность, чтобы прочитать новости дома и поучаствовать в его судьбе.
Я хотел заметить, что будь я в ее возрасте и без работы, я бы тоже мог тратить на это время, но вслух произнес другое:
– Да, у меня было очень много работы, понимаете? —спросил я и попытался освободиться от ее руки. – Так что там с баками?
– Что вы, конечно понимаю! – воскликнула Инна Георгиевна и одобрительно похлопала меня другой рукой. – Я в ваши годы работала от заката до рассвета! Когда, как не в таком возрасте! Дальше только хуже, вот сейчас даже к внукам поехать – целая задача. Ноги уже не те, голова болит от перемены погоды. Вот сегодня видели, снова прохладно, а обещают жару. Голову сжимает обручем…
Я огляделся вокруг на прохожих в легкой одежде. По моим ощущениям, на улице было не меньше 25 градусов.
– Инна Георгиевна, баки! – напомнил я, выходя из себя.
– Ах да! – очнулась пенсионерка. – Вы не заметили, их стало меньше? – возмутилась она. – Людей все больше, а баков меньше! Куда нам выбрасывать мусор?
– В мусоропровод? – предположил я.
– Молодой человек, – возмутилась Инна Георгиевна,– мусор вывозят не так часто, у многих он габаритный. Это почти центр города, тут крысы появляются на раз-два! Баков должно быть больше!
– И что же я могу сделать? – удивился я.
– Как что? – задыхаясь от негодования, ответила активистка. – Верните нам наши контейнеры!
Тут я понял, что что бы я ни ответил, она будет уверена в том, что я способен на такой подвиг, поэтому я предпринял еще одну попытку высвободиться из ее цепких рук, после чего прокричал ей, удаляясь в сторону подъезда:
– Я понял вас, Инна Георгиевна! Сделаю все, что в моих силах. Вечером же напишу в управу района!
– Вы не дадите крысам расплодиться у нашего дома?– кричала она мне в ответ.
– Конечно не дам, – заверил я ее, совершенно не уверенный в своих возможностях.
С этими словами я забежал в подъезд и побежал к лифту, пока соседке не пришло в голову поделиться еще одной проблемой, которую я гарантированно мог решить.
