Kitabı oku: «Деда», sayfa 4

Юбка для Ирки

– Здравствуйте, тётя Надя!

Натка скромно вошла в квартиру на втором этаже. В многоэтажных домах пахнет по-особенному. Заходя в подъезд, можно уловить приятный дух современных домов. В собственных домах может пахнуть по-разному: цветами, туалетом, гарью, едой. В пятиэтажках пахнет исключительно едой, которую готовят за дверями многочисленных квартир, и ещё чем-то тёплым, ласковым, незнакомым Натке.

– Здравствуй, Наташа, заходи. Света уже ждёт.

У тёти Нади, несмотря на приветливый голос, лицо расстроенное, как будто она плакала. Не Наткино дело, и у взрослых бывают причины для слёз. Её собственный дед в последнее время, чуть что не по его, нервничает и слезу пускает.

– Проходи, проходи, она в дальней комнате. Не обращай внимания на беспорядок, – некогда Свете уборкой заниматься, друзья на первом месте. Наточка, это к тебе не относится.

Натка прошла в комнату, где Света сидела за столом и что-то строчила на автоматической швейной машинке. Из-под рук плавно выплывала толстая зелёная в полоску ткань. Комната большая, устланная настоящим персидским ковром: тяжёлым, ярким, но о его цвете можно только догадываться, – весь облеплен нитками и мелкими лоскутками. Натке захотелось его немедленно пропылесосить.

– Вот, сидит второй день, для Иры юбку шьёт, – видите ли, та попросила. Ни стыда, ни совести у людей нет, – тётя Надя недовольно закрыла дверь и ушла на кухню.

– Мама! Ну сколько можно! Проходи, Наташа, я сейчас, немного осталось. Ты как? Ирка вот юбку попросила сшить. Не знаю, понравится ли ей. Потом убираться буду. Побудешь у меня? Мама пельмени варит, пообедаем. Что у тебя нового? Кого-нибудь видела? Рассказывай, я скоро.

Натка рассматривает себя в отражении большого полированного шифоньера. Деда пообещал сшить ей брюки клёш, модные сейчас. Натка не любит возиться с шитьём, – может быть, потому, что у деда, даже парализованного на правую руку, это получается отлично. Он всё делает левой, а правой немного придерживает. Всем соседям что-то шил уже. Особенно часто – мужские трусы. В магазине всё в дефиците. Из старой одежды может новую сшить.

Света – мастерица. Творческая, изобретательная. А Натке пианино вполне хватает, надо к экзаменам готовиться, скоро выпускной. Диадор Николаевич сначала просто предложил, а теперь уговаривает поступать после седьмого класса в музыкальное училище. Наташка тайком удивляется: ну какая из неё пианистка? Петь почти никак, только в бане, где все громко разговаривают или поют. Руки большие, а не тонкие с длинными пальцами. Хотя удивительно, как раз это Мельникову и нравится. Сольфеджио… Протеже говорит, что это не препятствие, – он всё устроит, Натка легко поступит.

– Ты сама ничего не понимаешь в своих данных! Поверь мне!

Наташа уважает педагога и обещает подумать. Впереди государственный экзамен по специальности.

Плотненько пообедав пельменями, купленными в центре города и сваренными Светиной мамой, девчата отправились в кружок художественного чтения. Натке, что неудивительно, это в тягость, но дружба есть дружба, – как бросить Светку, которая не может жить без стихов и сцены? Она даже собралась поступать в театральный. В этот же кружок, расположенный напротив школы, ходит Оля. Та вообще чтец! Её очень ценит руководитель. Готовят «Реквием» Роберта Рождественского.

– Есть великое право: забывать о себе!

– Есть высокое право: пожелать и посметь!

Наташа сердцем чувствует слова, которые ей нужно произнести, но всё как-то не то, не так. То громче бы надо, то акцент не на то слово. Вот у девчонок сразу получается выразительно, убедительно. Наташа не поймает никак этот настрой, состояние. Кое-как получилось, слава богу, даже настроение поднялось. Но девчонки носы задрали, ведь они так здорово читают. Какие они талантливые! Натка поймала себя на мысли, что, если у неё была рядом подружка, читающая хуже, она бы сказала ей, что та читает лучше её. Натка придумщица ещё та!

Ну почему возникают такие ситуации, когда Наташе становится стыдно за себя? Зачем к ней пристают и не дают спокойно и легко жить? Счастлива она только в доме деда. Готовили концерт к окончанию учебного года. Ну, готовите и готовьте. Нет! Надо привязаться завучу по воспитательной работе к Натке, чтобы та исполнила какой-нибудь номер на сцене: «Все исполняют, и ты давай!»

Сколько зрителей в актовом зале, к ним нет претензий, а к Натке пристали, чтобы обязательно выступала. Например, Света с Розой песню поют. Место за пианино уже занято. Ну очень способный мальчик может сыграть лучше любого композитора. Наташка сбренчала бы «Танец маленьких лебедей» даже без нот. Куда деваться бедному ребёнку? Так вот и начинают давать всходы комплексы, посеянные нерадивыми учителями. Спасла молоденькая училка по химии, ответственная за организацию порядка на сцене и в зале. Молодая, красивая, умная!

– Наташа, тебя назначаю ведущей. Запиши все номера по порядку и громко объявляй каждый следующий номер. Сможешь?

– Я? Да!

Натка очутилась на седьмом небе от счастья, гора свалилась с плеч. Она подготовится, порепетирует, наденет новую юбку полусолнце, которую дошивает дед. Только бы химичка не передумала! Натка будет самой главной: «Вот вы где у меня!»

Она крепко сжала кулачки, оглядываясь на пианиста, ковыряющего у себя в носу одной рукой, а другой подбирающего аккорды на пианино, стоя́щем в углу сцены. «И тебя буду объявлять, музыкант. А ты ничего, тихий». Наташке беспричинно захотелось поговорить с ним, услышать его голос, наверное, такой же красивый, как и мелодия, которую он заиграл. Может, купить в буфете на первом этаже пирожок с капустой и накормить его? Натка пристально смотрит на пианиста, не отводя глаз, пытаясь уловить каждое движение, каждый взмах руки. Ей сложно контролировать свои эмоции, но тут парень поворачивает голову в её сторону, и она отводит взгляд, пытаясь скрыть интерес.

– Наташа, бежим вместе, пожалуйста, – голос Светки вывел Натку из ступора. Подружка спешила сообщить новость: оказывается, тот мальчик, который им обеим нравился ещё с пятого класса, дружит с новенькой.

– Натка, ты меня слышишь? Наш Сашка гуляет с Лариской Игумновой. Что с тобой? Ты не расстраивайся, – Лариска скоро уедет, у неё папа военный.

– Какой Сашка, какая Лариска? Свет, дашь мне на один день голубую кофточку? На концерт только.

– Не знаю, надо у мамы спросить. Может, она её уже назад в магазин отнесла, пока не заносилась.

– Понятно. У Нины что-нибудь спрошу красивое, завтра схожу к ней.

– Наташа, я домой. Мама одна, папка поздно приходит в последнее время, на работе задерживается. Хоть я приду пораньше. Не обижайся, пока.

– До завтра.

Натка пошла в музыкальную школу узнать, во сколько завтра экзамен. Последний. И всё, свобода. Волнения перед экзаменом по фортепиано не было. Сыграть то, что разучивалось три месяца, не стоило труда. Волнения по поводу предстоящей роли ведущей на концерте тоже не было, наоборот, хотелось продемонстрировать новую юбку и симпатичные ножки. Но и эти два важные события отошли на второй план. Натке очень хотелось увидеть пианиста из параллельного класса.

Размечтавшись, не заметила, как пешком дошла до дома родителей. Надо что-то решать с верхом, нет подходящей кофточки. Маму Свету увидела издалека, но кричать не стала, та была не одна. За несколько домов до своего Светлана разговаривала с незнакомым мужчиной, а тот держал её за руку так, словно не хотел отпускать. Натке показалось, что она его уже видела рядом с матерью. Невозможно было с кем-то спутать этого громилу. Да, это он подвозил маму как-то поздно с собрания в школе. Натка тогда ждала её у ворот на лавочке.

Сейчас, спрятавшись за единственный бетонный столб, чтобы её не заметили, она видела, как прощаются любовники. Вот это да! Вот это да! Его прощальное: «Света!» – когда мать заспешила к воротам. Жутко знакомый голос. На улице довольно темно. Натка задержалась со своими подглядываниями и переживаниями. Всё, что здесь происходило, видела отчётливо. Мужчина подошёл к машине, стоя́щей неподалёку, а Наташа, не дожидаясь, пока он уедет, развернулась и побежала к дому деда. Не её дело, что происходит у родителей, но идти туда сейчас точно не хотелось. Искать не будут. Все привыкли, если не пришла, значит, у деда с бабой.

– Я подумаю, Диадор Николаевич, я обязательно подумаю. Не переживайте за меня, и спасибо Вам за всё.

Натка с удовольствием разглядывала в дневнике по музыке огромную пятёрку с плюсом за экзамен, итоговый за семь лет учёбы. Дневник обычный, школьный, а записи другие, необычные, на музыкальном языке. И грустно, и радостно оттого, что закончились эти мучения, особенно на уроках сольфеджио. Но больше радости.

Натка бежит домой похвастаться отличной оценкой. Красная пять с плюсом во всю страницу дневника! Вспомнила, как семь лет назад, на этой самой улице, она весело подпрыгивала, подражая артистам. Оглянулась: вроде на неё никто не смотрит. Побежала быстрее, с подскоками, смеясь над собой. Хорошо, что никто из знакомых не видит гарцующую Натку. Как же здорово быть отличницей!

Школьный концерт получился тусклый. Натка, как ведущая, переживала, что ученики, да и учителя постоянно шевелились, создавая общую волну беспорядка и неуважения к выступающим. Со сцены отлично видно, что происходит в зале. Кажется, что на сцену-то и не смотрят, а только разговаривают друг с другом. Может, её не хотят слушать? Натка подсмотрела из-за кулис во время выступлений. То же самое. Ух! Вот не она директор, а то как гаркнула бы! Сразу бы тихо стало. Да ладно, в школе сроду так. В их школе. На концерте.

После мероприятия подруги поехали вместе – в одну сторону, на одном автобусе. Наташа отпросилась с ночёвкой к Свете. Первый раз такое событие. Вот наговорятся, вся ночь впереди. Мама Надя быстро накормила девчонок, сама помыла посуду и ушла к себе в комнату, сославшись на недомогание. Светка была в ванной, когда дверь щёлкнула замком.

– Света! – услышала Наташа хриплый голос, который, откашлявшись, зазвучал бодро и по-доброму. – Светлана!

Папа Светы вошёл в комнату.

Не сразу повернувшись к нему лицом, Натка вдруг смело огрызнулась:

– А Светы здесь нет, но есть её дочка. Меня зовут Наташа. Помните меня? Я подруга вашей дочери.

Вот что значит военный: ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Зря ты так, девочка, – пропуская пришедшую Светку, немного смутился Виктор Иванович и пожелал им спокойной ночи.

Натке стало не до разговоров о мальчишках. Дура она, дура малолетняя. Какое имеет право дерзить в чужом доме, что она в этом понимает?

– Ну спать, значит, спать, – сказала разочарованная молчаливостью подруги Света и выключила свет.

Деда Мартя и баба Настя огорчались по поводу Светы, – лишний раз не зайдёт, слово не скажет. Но ей ни одного упрёка, ни одного замечания. Их дочь, сами вырастили. Натка своей привязанностью и любовью к ним сполна возмещала все досады и разочарования. Они жили ради неё и не помышляли умирать. Надо о будущем Наткином заботиться. В институт пусть идёт учиться, работать всегда успеет. Три года пролетят, глазом моргнуть не успеешь. Слишком привязана девка к подруге, жила бы лучше своей головой. Что конкретного могут посоветовать старики? Только приласкать, да денег дать, и то немного. Слава богу, Натка учится почти на все пятёрки.

Девятый класс позади. Тёплое казахстанское лето. Светку волной накрыла первая любовь: новое звенящее чувство возникло с первой минуты знакомства. В укромном месте у Светы дневник, в котором она отмечает все события, произошедшие за день. Для неё важна каждая мелочь: встречи с Сашкой, его слова, взгляды. Натке нельзя читать этот документ, а родителям нельзя даже прикасаться к нему. Света и так рассказывает подруге обо всём: про объятия, поцелуи. Натка лишний раз не спрашивает, стесняется, у неё ведь тоже любовь – безответная. Пианист даже не смотрит в её сторону, хотя ни с кем не дружит.

А у Светы всё так романтично начиналось… В одном кабинете два класса свалили в кучу портфели, а когда пора было идти домой, обнаружилось, что Сашка забрал нечаянно Светин, такого же цвета. Светка, заглянув в чужую сумку, прочитала фамилию хозяина и догнала его уже на остановке:

– Кирсанов!

Резкий поворот Сашкиной головы.

– Кирсанов, отдай мой портфель!

Света никогда не встречала людей с такими лучистыми голубыми глазами. Кирсанов захлестнул её синими брызгами и снисходительно отдал портфель.

– Ну вот и познакомились. Я, кстати, в соседнем доме живу. Ты домой? Поехали вместе. Наш автобус, залазь, отличница.

Впереди – лето. Света самая счастливая на свете: у неё есть Сашка, и он её любит. Мысли о нём доставляют удовольствие, разливаются внутри теплом, заставляя улыбаться. На лето с классом в колхоз – огурцы, морковку собирать. Саша старше на один год, ему предстоит в институт поступать. Обещает приехать хотя бы на один день. Тоскливо без него, но Света унывать не любит. Мальчишки с гитарами – её слабость. Песни у костра все любят. Натка с классом не поехала: дед приболел, да и баба недомогает, – как их оставишь, не повезло. Светка много чего расскажет о весёлых пацанах. Один, мускулистый, понравился, за ней ухлёстывает. Сашка не такой, от него слова лишнего не услышишь, а этот засы́пал комплиментами. Света уже сомневалась в своих чувствах к Кирсанову, когда он вдруг заявился в колхоз собственной персоной. Счастливый, поцелуйчики всякие.

– Светка! Ты не рада?

– Рада, – заскучала та.

Сашка выяснять ничего не стал, уехал на первой попутке. Обиделся. Света тоже обиделась на то, что он обиделся.

– Света! – позвала учительница. – Сходи на почту и позвони домой. Сейчас иди.

Не хотелось уходить от костра, где собрались все ребята. Светка отправилась через деревню на почту, где находится единственный телефон. Юрка увязался за ней, длинной пушистой веткой отгоняя комаров.

Авария

Плачущий далёкий голос мамы вернул её на землю. Отец попал в аварию и находится в больнице, в реанимации. К нему не пускают.

– Светочка, может, ты приедешь пораньше? Приедешь? Надо бы с врачом поговорить, а я сама с давлением из дома выйти не могу. Наташе хотела позвонить, но у них же нет телефона.

– Мама, я завтра рано утром первой машиной. Успокойся, пожалуйста.

Света мчалась по лестнице неврологического отделения на третий этаж, надеясь, что её пустят к отцу.

– Нет, нет и нет! Посторонним нельзя. Ну, дочь вы, и что? Сядьте на скамейку и ждите. Доктор освободится и выйдет, – санитарка перегородила дорогу своими необъятными размерами. Отец на операционном столе. Светлана отдышалась и оперлась о стену. Придётся ждать здесь, все двери в отделении закрыты. Часа через два люди в белых халатах начали ходить туда-сюда. Наконец-то можно спросить. И тут увидела Натку.

– Что ты здесь делаешь? Что? Наташа, почему ты молчишь?

Натка поставила сумку на кушетку и тихо произнесла:

– Сегодня здесь никто из врачей с тобой говорить не будет. Завтра, в десять утра.

Вышла санитарка, – Наташа отдала ей свёрток и заторопилась назад по коридору.

– О состоянии можно спросить по телефону, при входе плакат висит с номером.

Света туго соображала и молчала. Наташа бледная, непохожая на себя.

– Он чуть не убил её, ты это понимаешь? У него в крови алкоголь нашли. А ещё военный. Да не переживай, живой и жить будет, хвалёный твой папаша.

Натка ушла быстро, не объяснив Свете, как её отец не справился с управлением машины и врезался на скорости в столб. С ним была Наткина мама. Она тоже в больнице, но состояние её гораздо серьёзнее, удар пришёлся на сторону пассажира. Это ужасно. Любовнички. Каково теперь тёте Наде! Город небольшой, такие слухи быстро распространяются. Важный начальник сотворил аварию в центре города. Пусть сами разбираются, главное, чтобы мама поправилась. Деда с бабой жалко, очень переживают и страдают. Сдали старики в последнее время, нет покоя из-за дочери. Да и понятно, муж у неё пьющий, какой уж там покой. И угораздило же врезаться, теперь проблем не оберёшься.

Натка надеялась, что маму на днях выпишут, и все как-то успокоятся и прекратят перемывать косточки и сплетничать. Так она думала и размышляла. Случилось худшее, страшное: от полученных травм мама Света умерла. Всё дальнейшее происходило как во сне. Натка плохо воспринимала окружающие её события. Когда всё закончилось, пришлось обратиться к психиатру, чтобы как-то вывести её из этого состояния. Баба Тася попросила лучшего доктора диспансера помочь им в этой беде. Два месяца лечения дали результат: Наташа потихоньку возвращается к обычной жизни. Молодость берёт своё. Жизнь продолжается, и ещё дед с этим своим:

– Не пропадём!

Последний учебный год набирает обороты. Наташа полностью погрузилась в учёбу и домашние заботы, помогала старикам справляться с ежедневными делами, хотя те и не просили. Напротив, баба уговаривала её побольше гулять и оставаться с ребятами. Не дожидаясь окончания школы, Натка сходила в мединститут и разузнала про вступительные экзамены.

– Ба, я не трус, но я боюсь, там совсем не как в школе.

Оглянулась на деда, который готовился сказать свою коронную фразу. Все втроём засмеялись. Пришёл дед Харитон. Не снимая чистых валенок, обметённых веником у порога, прошёл к печке и уселся на табуретку.

– Зима…

Натка улыбнулась, она наперёд знала все слова, которые будет говорить дед Харитон.

– Пробирает морозец. Угля-то хватит?

Запела дверца поддувала, куда улетучивается дым от папиросы, превращаясь в ничто. Беломорное облако, влекомое печной тягой, исчезает в поддувале. Даже запаха не остаётся. Дед никогда не курил, но к вредной привычке Харитона относится снисходительно. Покурив, поговорив сам с собой, гость уходит.

– Наташа, давай проверим наш капитал, – шутит дед.

Раз в две недели, иногда реже, Мартя просит Натку достать из комода заветную шкатулку с гребнем. Это стало у них своего рода ритуалом. Коробочка из-под мармелада очень красивая, аппетитная. Вот бы Натке такую в первом классе, когда они с Ниной фантики от конфет собирали. Натка помнит каждую свою обёртку – тоненькие простые, хрустящие из фольги, плотные от дорогих конфет, которых девчонки даже не пробовали. Фантики обменивались, выпрашивались, находились, разглаживались и хранились в красивых коробочках. Из этих коробок вкусно пахло бывшими конфетами. Куда делось необъятное количество собранных обёрток, Наташа уже не помнит. В мармеладной шкатулке, появившейся в прошлый Новый год, – золотой гребень.

– Донюшка, обещай, что ты будешь его беречь. Расстанешься с ним только тогда, когда это действительно будет необходимо.

– Деда, не собираюсь я расставаться с ним. Как можно продать такую красоту?

У Натки даже мысли не появлялось носить эту штуковину, только если у зеркала покрасоваться. Однажды, очень давно, не сдержалась и показала Свете. Теперь гребень рассматривается и примеряется только в компании с дедом.

– Наташ, а ты могла бы мне на выпускной одолжить тот красивый гребень, я не могу придумать, что мне с головой сделать. Платье шью, здорово получается, с рукавом «летучая мышь». А у тебя что с выпускным платьем?

– В ателье заказала. Короткое и блестящее. Гребень, я думаю, Светка, тебе не подойдёт, он тяжёлый, – голова не выдержит столько времени его носить. Ну, фату прилепи, – съехидничала Натка.

Света надула губы, но долго обижаться на подругу не могла. И так они больше, чем полгода, почти не общались, изредка проводили время в общих компаниях с другими девочками. Страшные события прошлого не вспоминали. Отец Светы теперь всегда дома, на работу не ходит, а мать ухаживает за ним: кормит, помогает во всём. Тяжело ей, характер у бывшего военного не из лёгких. Одно хорошо – деньги в доме есть. Приличная у отца пенсия, да и поднакопил за годы своего властвования. Света ни в чём не нуждается. И поесть, и одеться красиво, – это у них всегда.

Мама Надя трудится в промышленном отделе небольшого магазина. Весь дефицит трикотажа проходит через её руки. Принесёт кофточку, так такой больше ни у кого нет, только у Светы. Через неделю другая. Прежнюю можно снова в продажу вернуть. Хитрости советской торговли. От Светы всегда вкусно пахнет. Дефицитные шампуни и крема тоже во власти мамы Нади. Болгарские или чехословацкие, Натка точно не помнит. У неё для бани шампунь «Особый» или «Лесной», в стеклянной бутылочке. Любимый скрипучий крем «Снежок», а если повезёт, то «Лимонный» в тюбике. Всё это можно купить в хозяйственном магазинчике на Советской. За туфлями для выпускного придётся ехать на барахолку. Дорогие и красивые будут у неё туфли.

– Ниночка, привет! Как здорово, что ты пришла. Есть хочешь? Я тебе сейчас пшённой каши положу. С молоком? Я-то не пью молоко, а ты любишь, я знаю. Баба говорит, что пшённая каша с молоком очень полезная. В меде была? Здорово. Рассказывай. На подготовительные я не хожу. Дашь конспекты посмотреть? Химию особенно. Говорят: конкурс будет большой, казахам легче поступить. У них всех есть волосатая рука, им проще.

– Да, Наташа, я вот пожалела, что после восьмого не пошла в училище, теперь было бы легче в институт попасть.

– Нина, я с тобой, не теряйся, пожалуйста. Что-то я такая трусиха стала!..

На самом деле Натка трусихой себя не считала, но факты доказывали обратное. На уроке физкультуры с тревогой ожидала прыжки через козла. Никто не переживает, а у Натки сердце колотится, слышно даже: «Опять не перепрыгну. Стыд и позор». Не получалось у половины класса, даже у некоторых пацанов. Разбежишься, а у самого коня столбом затормозишь. Ну как запрыгнуть, если он такой высокий? Захватов как легко перелетает, и Света перескакивает. Учитель недоволен. Молодой, старается приучать детей к спорту.

– А теперь стойка на руках! – громко объявляет Лев Михайлович. Ребята подходят к стене и все, по порядку, с размаху на руки и прямые ноги вверх. Обычное дело, у всех более-менее получается, хотя упражнение новое. Натка подошла к стене, аккуратно опустилась на корточки, подняла задницу, то есть таз, и начала медленно выпрямлять ноги вверх, не касаясь стены. Задела стенку и обратно тем же ходом. Почему-то физрук удивлённо смотрит на неё.

– Ещё раз сделать? Не так?

– Гм… У тебя талант, ты об этом знаешь? Ну так знай! Так! Тихо, тихо! Все на перемену. Вот это да… Тебя кто учил так делать стойку? Никто?

Натка вне себя от счастья.

– Света, давай к нам – в архитектурный, на художественно-графический факультет, – ты же отлично рисуешь, любишь это дело. Сдался тебе медицинский, – уговаривал Сашка Свету. Ему хотелось, чтобы она была рядом, пусть на курс младше.

Вот и сейчас парень прорвался на выпускной. Посторонних не пускают, но его учителя любят и разрешили зайти в школу. Кружит Светку в танце и любуется её радостными родными глазками, красивой фигуркой в модном платье, навороченной причёской. Сашка не позволит никому с ней танцевать. Он видит недовольство Светиных одноклассников и ещё крепче сжимает её руку, увлекая за собой. Света подчиняется воле ведущего и злится: «Зачем он здесь? Отпугивает других мальчишек. Что она, зря наряжалась? Вон и Натка танцует со своим пианистом. Не белый танец, значит, он её сам пригласил. Смешной, держит Наташку на пионерском расстоянии. Но уже событие, потом подруга расскажет». Светка подмигнула ей, встретившись глазами в водовороте танцплощадки.

Натка жеманно закатила глаза, как будто ей скучно. Да ещё новые туфли натёрли ногу, вот беда, хочется их снять и танцевать босиком. У пианиста горячие руки, жёсткая хватка, но почему-то он постоянно шмыгает носом. В какой-то момент Натке показалось, что шмыганье происходит в такт музыке. Ей определённо нравился этот мальчик!