Kitabı oku: «Моё темноглазое несчастье», sayfa 2

– Не совсем, – ответила я. – Случайно услышала мелодию и пошла на ее звук. Мне очень понравилось.

– Благодарю.

Мужчина встал, закрыл рояль и направился ко мне. Тусклый свет от окон позволял видеть только очертания его высокого и стройного тела.

По мере того, как он ко мне приближался, я неосознанно отдалялась от него, пятясь в непроглядную тьму коридора. Вскоре я и вовсе перестала что-либо видеть, а силуэт загадочного мужчины стал почти неразличим во мраке помещения.

Внезапно моя спина уперлась в прохладную стену. Сразу после этого я ощутила на своем лице дыхание.

Он радом, совсем близко…

В какой-то миг мне показалось, что сейчас незнакомец прижмется ко мне, вдавит своим телом в стену и начнет целовать, однако ничего подобного не произошло.

Его дыхание я больше не ощущала – мужчина почему-то отстранился от меня. Я облегченно выдохнула и тут же услышала тихую усмешку.

– Извини, я чуть в тебя не врезался, – произнес он бархатным голосом. – Ну и темнота. Я тебя совершено не вижу. Только по запаху понимаю, что ты рядом.

– По запаху? – ужаснулась я, принюхиваясь к себе.

– У тебя очень приятные духи. Это жасмин?

– На мне нет духов, – сдавленно ответила я. Было страшно неловко.

– Ох, – только и сказал он. Видимо, моя неловкость передалась и ему.

Некоторое время мы молча стояли в тишине, и было слышно только наше неровное, взволнованное нелепой ситуацией дыхание. Мне хотелось уйти, но я боялась, что наткнусь прямо на стоящего где-то рядом мужчину. Это было бы еще более неловко. Я бы точно сошла с ума от стыда!

– Почему бродишь в темноте по отелю? – вновь заговорил незнакомец.

– Я была на скучной вечеринке, – ответила я. – Мечтала сбежать оттуда и больше не возвращаться.

– И отключение электричества стало для этого прекрасной возможностью. – По звуку его голоса я поняла, что мужчина улыбается.

– Верно, – сказала я, зачем-то потупив взгляд.

– Я тоже был приглашен на вечеринку внизу, – признался он. – Но продержался там всего полчаса. Уверен, мне сильно влетит за этот побег.

– И мне тоже, – усмехнулась я. – Но я придумаю, как оправдаться.

– Все, только бы не возвращаться туда, да?

– Да, – прошептала я.

Что-то внутри меня, прямо под ребрами, ожило, шевельнулось и потянулось к незнакомцу, который стоял рядом. Меня никогда никто не понимал, а тут какой-то незнакомый мужчина, лица которого я не видела, буквально озвучил мои мысли.

– Как тебя зовут? – зачем-то спросила я и сразу же закусила губу от досады.

– А-а… ну… – замялся мужчина. – Так как я кореец, мое имя сложно воспринимать иностранцам. Зови меня Джек. Можно Джеки. Думаю, так будет проще. Ты же иностранка?

– Я из России, – сказала я, чувствуя, как загораются мои щеки.

– Ух ты! Я еще не встречал русских женщин. А как тебя зовут?

– Кира, – зачем-то соврала я, назвавшись именем подруги.

– Ки-рá, – на свой лад произнес Джек. – Кира.

Кажется, он снова улыбался.

– Хочешь чаю? – внезапно спросил он. – Я знаю, что русские очень любят черный чай с лимоном, а у нас его достать проблематично.

– Да, довольно сложно, – согласилась я. На вкус их чаи были приятными, но другими. Вкусно, но не то.

– Так что скажешь? Выпьем чаю? У меня даже лимон есть. И сахар.

Сомневалась я недолго. Обычно я никогда не принимаю сомнительные предложения незнакомцев, но душа почему-то тянулась к Джеку, поэтому я согласилась выпить с ним чаю, чем очень его обрадовала.

– Мой номер рядом, в двух шагах! – радостно объявил Джек. – Примерно через три двери. Я возьму тебя за руку, а то, боюсь, мы тут потеряемся.

Мы не потерялись бы, конечно же. Я прекрасно понимала, что он просто хочет прикоснуться ко мне, но так как мне самой хотелось того же, я протянула руку в темноту и тут же дотронулась до его руки. Теплые пальцы нежно сжали мою ладонь, и я ощутила, как это тепло переходит ко мне – через руку и плечо, прямиком в грудь.

– Так, это восемьсот восемьдесят шесть, – бормотал Джек, останавливаясь перед каждой дверью и трогая ее номер. – Это восемьсот восемьдесят семь, а значит, следующий – мой! Восемьсот восемьдесят восемь! Да, отлично.

Он толкнул дверь, и она открылась, приглашая нас войти в полумрак номера.

– Почему именно восемьсот восемьдесят восемь? – спросила я, ступая внутрь. – Так получилось или…

– Это не случайность. Я всегда выбираю этот номер. Видела дораму «Обречен любить тебя»?

Я помотала головой, а потом, вспомнив о темноте, сказала:

– Нет, не видела.

– Там абсолютно чужие друг другу мужчина и женщина поселились в номерах напротив. В две тысячи шестом и две тысячи девятом. Из-за двух придурков шестерка перевернулась, и получилось два две тысячи девятых номера. Девушка попутала номера, зашла к главному герою и легла к нему в постель, думая, что он ее парень. Мужчина же подумал, что пришла его девушка. Оба были в нетрезвом состоянии, переспали друг с другом, а потом она залетела. Все, конечно же, кончилось любовью и свадьбой, но в жизни так не бывает. С тех пор я опасаюсь подобных номеров и всегда выбираю безопасный восемьсот восемьдесят восьмой.

– Похоже на фобию, – хохотнула я.

– Есть такое, – согласился Джек,

– А если отель небольшой и восемьсот восемьдесят восьмого номера нет? – полюбопытствовала я.

– Тогда выбираю сто одиннадцатый и так далее, – ответил Джек, закрыв дверь на щеколду.

Мы оба завозились в коридоре, скидывая обувь, что вызвало у меня улыбку. Мы были представителями совершенно разных наций, но чистота и тапочки в доме нас объединяли. В отличие от американцев и европейцев, русские и корейцы ни за что не зайдут в дом в обуви.

– Чай лежит у меня в сумке, – сказал Джек, осторожно проследовав из коридора в глубь номера. – Черт, телефон вырубился. Не подсветишь мне своим?

– Я оставила его в номере! – соврала я. Мне не хотелось нарушать это волшебное чувство, которое сейчас окутывало меня с головы до ног. Со светом оно исчезнет, я уверена.

В номере, однако, было не так темно, как в коридоре. Окна хоть и были без штор, но находились далеко от кухни, очертания которой я смогла разглядеть только после того, как около минуты вглядывалась в полумрак.

Джека я тоже увидела. Вернее, его силуэт. Джек копался в сумке на полу, ища чай. Пока он это делал, я с интересом рассматривала его темный профиль. Лица я не могла разглядеть, но зато теперь мне хотя бы было понятно, что волосы у него зачесаны назад. Нос у Джека был аккуратный и прямой, с закругленным кончиком. Хотелось еще получше рассмотреть губы, но мужчина резко поднялся и направился ко мне.

– Чай и лимон найдены! Сейчас я зажгу свечи и вскипячу воду.

– Не надо свечей! – испугалась я.

– Почему? – удивился он.

Потому что я не хочу разрушить волшебство нашей встречи. А еще боюсь, что если увижу твое лицо, то меня потянет к тебе еще сильнее. Возможно, ты один из деловых партнеров Артема, а значит, пока мы в Корее, наши встречи станут частыми. Сомневаюсь, что смогу себя сдержать, если между нами что-то вспыхнет. Понимаю, что это пустые страхи, но я не могу потерять свое положение. Мне надо рассматривать и предотвращать любые риски, даже самые незначительные.

– Потому что так интереснее, – как можно веселее сказала я.

– О, ну да. Весело. Не каждый день в Сеуле обрубают свет. Да еще и так надолго.

– Только в отеле нет электричества? – поинтересовалась я, устраиваясь на высоком стуле у барной стойки.

– Вроде да, – ответил Джек, гремя посудой. Похоже, он решил кипятить воду в кастрюле. Моя бабушка тоже так делает, когда сжигает очередной чайник.

– А как мы подогреем воду? – спросила я, наблюдая за тем, как Джек наливает в кастрюлю воду из-под крана.

– Карманным кипятильником. Я в любое путешествие, даже самое незначительное, беру с собой кипятильник и кастрюлю, чтобы в любом месте заварить рамен.

Вместо слов я одобрительно похлопала ему. Джек театрально поклонился, и я ощутила приятный запах ментола, исходящий от его волос. Интересно, они черные, как и у большинства корейцев, или крашеные? А глаза? Темно-карие или просто карие?

В нос ударил резкий цитрусовый запах. Джек уже порезал лимон и кинул по дольке в кружки.

– Откуда у тебя черный чай? – спросила я, стараясь не фантазировать о его внешности.

– Друг привез из России. Мне понравился.

Я улыбнулась. Вода быстро подогрелась, и вскоре мы уже пили сладкий черный чай с лимоном. Впервые заграницей я почувствовала себя как дома. Полумрак, интересный разговор с приятным человеком и родной вкус чая с лимоном создали вокруг меня домашний уют. Возвращаться не хотелось даже в свой номер.

– Пить надо с ложечкой, – сказала я, когда Джек вынул чайную ложку из своей кружки.

– Но она же мешается, – не понял он.

– А ты прикрывай глаз, когда делаешь глоток. Это русская традиция.

– Странная традиция, – хмыкнул Джек.

– Согласна. Даже сами русские ее не понимают, но неуклонно ей следуют и не вынимают чайной ложки из кружки. Такой даже анекдот есть.

– Расскажешь? – с неподдельным интересом попросил Джек.

– Приходит советский разведчик в парижское бистро, заказывает чашку чая, сидит пьет, – начала я пересказывать любимый анекдот моего деда. – Тут подбегает к нему официант и говорит: «О, мсье – русский шпион!» Разведчик сконфужен, спрашивает: «Как ты узнал, что я шпион?!» «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, да так с ложечкой в стакане и пьет!» В следующий раз разведчик, умудренный опытом, заказал чай, положил сахар, размешал, а ложечку вынул. Сидит и пьет чай без ложки. Тут опять к нему подскакивает официант: «О, мсье – русский шпион!» «Ну что за дела?! Как ты, гадина, узнал?» «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, аккуратно ложечку вытащил, изящно взял чашечку, а правый глаз прищурил, чтоб туда ложка не попала!»

Я приготовилась к тому, что Джек ничего не поймет и начнет задавать вопросы. Все же менталитеты у нас разные, как ни крути. Однако он так рассмеялся, что по номеру загуляло эхо от его громкого смеха, такого заразительно и легкого, что я тоже позволила себе немного посмеяться.

Отсмеявшись, он сделал глоток чая и еще раз сдавленно хохотнул, тряхнув головой. Снова в нос ударил ментоловый запах, но уже не такой сильный. Наши плечи почти соприкасались, и это необъяснимым образом волновало меня. Захотелось дотронуться до Джека, провести кончиками пальцев по его лицу, узнать, какие у него скулы и какой формы губы.

– Ты допила? – вдруг спросил Джек.

Поняв, что это намек на то, что мне пора возвращаться к себе, я тут же загрустила. От хорошего настроения не осталось и следа. При мысли, что мне придется вернуться в темный пустой номер, на мои глаза навернулись слезы.

Джек спрыгнул со стула и поставил кружку в раковину.

– Я не хочу уходить. – Я даже не поняла, как это сказала. Будто бы за меня это сделал кто-то другой.

Джек медленно обернулся и уставился на меня. Что он видел? Тоже очертания, как и я? А что чувствовал? Интересно, его тоже тянуло ко мне?

– Тогда не уходи, – выдохнул он, глядя в мою сторону. – Я этого тоже не хочу.

Сердце заколотилось как бешеное. Мне стало жарко, шея и спина покрылись испариной. Облизнув пересохшие губы, я протянула ему почти опустевшую кружку и попросила:

– Можно еще чаю?

– К черту чай, – бросил он и, шагнув ко мне, порывисто обнял и прижал к себе.

Я охнула от нахлынувшей на меня волны ощущений. Его приятный запах с нотками ментола, его нежная кожа, теплые пальцы и щекотливое дыхание у моей шеи. От переполняющих меня эмоций я выронила кружку и сжала освободившимися руками его талию, которая оказалась намного тоньше талии Артема. Джек шумно вдохнул и коснулся губами моего предплечья. Он двигался медленно, прокладывая дорожку из поцелуев к моим губам. Добравшись до моего подбородка, Джек судорожно вдохнул и замер, словно ожидая разрешения.

Уверенно, словно этот мужчина был моим, я расстегнула его рубашку, провела ладонями по плоскому животу, коснулась спины и сомкнула руки в замок вокруг его непривычно изящной, тонкой, но от этого не лишенной соблазнительных изгибов накаченных мышц талии. Дыхание Джека прервалось. Я довольно ухмыльнулась, и первая прижалась к его мягким губам со вкусом лимона.

Руки Джека скользнули по моей спине и небрежно дернули молнию на платье.

– Эй, аккуратнее! – возмутилась я. – Оно дорогое и золотое!

– Золотое? – удивленно прохрипел он.

– Цвет, а не материал, – усмехнулась я. – Не знаю, зачем это сказала.

– Вероятно, чтобы я запомнил, – сделал вывод Джек. – Тебя и твое платье.

Ласково погладив меня по волосам, он обнял меня и поцеловал в шею. Ощущение чего-то родного, домашнего волной нахлынуло на меня. Казалось, что мой дом – это теплые и нежные руки Джека. Я почти убедила себя, что мы знакомы не пару часов, а почти всю жизнь. Жадно вдыхая его запах, перехватывая губами его дыхание, я молила про себя, чтобы этот миг никогда не заканчивался.

В какой-то момент я поняла, что внутри меня, в грудной клетке, проснулась сильная симпатия к Джеку, который тоже был одинок в этот день, который понял меня с полуслова и который тоже любит пить чай с лимоном, хоть и не имеет ничего общего с русским народом.

– У тебя здесь тоже что-то странное происходит? – спросила я, перевернувшись на бок и коснувшись ладонью его груди.

– И отчаянно тянется к тебе, – прошептал Джек, накрыв мою ладонь своей.

Я прикрыла глаза и улыбнулась. Он обхватил мое лицо руками и провел большими пальцами по моим губам.

– У тебя красивая улыбка.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую. Чувствую, что ты очень красивая.

Мои щеки загорелись. Снова стало жарко, но уже не от страсти и желания, а от его слов. Снова захотелось увидеть его лицо. Оно просто обязано быть таким же милым, как и он сам. Улыбка наверняка ангельская, глаза карие, искренние и добрые.

– У тебя солнечная аура, – сказала я, прижимаясь к нему.

– Почему? – усмехнулся Джек, зарывшись лицом в мои волосы.

– Ты теплый, мягкий и светлый, как солнце.

– А ты невероятно пахнешь, – ответил он, делая шумный вдох. – Не могу понять чем. То жасмином, то зеленым чаем…

– У меня цитрусовый шампунь. А подушиться сегодня я забыла.

– И хорошо, что забыла. Это было бы лишним.

Он стиснул меня в медвежьих объятиях, отчего я запищала и постаралась вырваться.

– Что? Сильно сдавил? – удивился он.

– Угу.

– Прости, просто не хочу тебя отпускать. Останешься?

Я замерла. Реальность обрушилась на меня тяжелыми мыслями о том, что придется вернуться, и чем раньше, тем лучше. В объятиях Джека моя жизнь казалась такой нереальной, а Артем таким чужим, что я чуть было не решила остаться, но вовремя вспомнила, что у меня нет на то права. Артем содержит мою семью. Если бы не он, страшно представить, что бы с нами произошло. Мама напоминает мне об этом изо дня в день, а бабушка с дедушкой с нетерпением ждут моей свадьбы и внуков. Я просто не могла перечеркнуть все это, не могла изменить свою жизнь из-за какой-то случайной связи с иностранцем, которого знаю всего несколько часов.

– Останусь, – сказала я, изображая, что зеваю. Чтобы он не почувствовал ложь в моем голосе.

– Устала? – ласково спросил он.

– Угу.

– Засыпай. Я тоже спокойно смогу закрыть глаза, зная, что ты пообещала остаться со мной.

Прости…

– Завтра мы увидим друг друга, – продолжил Джек. – Представляю, какая ты красивая. У тебя волосы какого цвета? Светлые?

– Да. Пшеничные.

– Потрясающе, – прошептал он.

Спустя несколько минут Джек уснул. Я еще немного полежала в его теплых объятиях, вспоминая поцелуи и ласки. Может, он был послан мне Небесами как подарок, как шанс на другую жизнь, где меня будут любить и ценить, а может, это просто случайная связь, о которой мы оба забудем через пару дней. В любом случае, что бы это ни было, я все равно уйду. Так надо. Так будет правильно.

Аккуратно выбравшись из объятий Джека, я встала с постели, нашарила свою одежду и на цыпочках вышла из спальни. Одевшись, я последний раз оглядела полумрак номера восемьсот восемьдесят восемь и, обувшись, тихо покинула место, где была счастлива впервые за последние годы.

***

Миррра007: Девочки, я беременна.

PollyPolly: Вот это попадос!

КирКа: Уверена? Какой по счету тест сделала?

PollyPolly: Дорогой? Попробуй всякие. Дорогое – не всегда хорошее.

КирКа: Она это и без тебя знает. Давно уже не девочка.

Вздохнув, я отложила телефон в сторону и в который раз уставилась на тест. И дорогие, и дешевые, и средние показывали две полоски. Вероятность, что я беременна – 100%.

КирКа: Мир, а Артем уже знает?

PollyPolly: Он вообще детей хочет?

КирКа: Хочет, конечно, что за бред!

PollyPolly: Современные молодые бизнесмены не горят желанием заводить семью. По статистике…

Миррра007: Я беременна не от Артема, – написала я в общий чат.

PollyPolly: Чего-о-о-о-о???

КирКа: А от кого???

PollyPolly: Ты бредишь, подруга? От кого ты еще можешь залететь?

Миррра007: От иностранца.

КирКа: Ну ты даешь!

PollyPolly: Стопроцентная инфа? Точно у вас с Артемом ничего не было?

Миррра007: Точно.

Прижавшись головой к прохладной плитке в ванне, я положила руку на живот. Я только недавно узнала о ребенке, но уже испытывала к нему нежные чувства.

Вспомнилась вдруг статья из интернета о том, какие красивые получаются дети у европейцев и азиатов. При условии, конечно, что и родители не страшные.

Поднявшись с пола, я посмотрела на себя в зеркало. Страшненькой меня точно не назовешь. Возможно, слишком бледная и худая, но точно не страшная. Цвет волос красивый, натуральный. Глаза зеленые, с коричневыми крапинками. Черты лица правильные, милые.

Джек тоже должен быть красивым. На ощупь его лицо молодое и гладкое. Скулы высокие, нос ровный, губы пухлые, чувственные.

– Наверное, ты будешь милашкой, – тихо сказала я, поглаживая свой живот. – Я только узнала о тебе, а уже безумно хочу тебя увидеть.

Наивная и молодая, я была уверена, что у меня получится сохранить свое положение и этого ребенка.

Разумеется, я рассказала все маме, а она тут же поведала об этом всем членам нашей семьи. Все пришли в ужас, начали мне названивать и ругать. Сначала я плакала от обиды, а потом, устав от слез, лишь тихо смеялась тому, насколько они все жалкие и зависящие от моего положения. Однако они – моя семья, и я не могла игнорировать их мнение. Лучше пожертвовать счастьем одного, чем погубить жизни многих.

– Я пойду с тобой, не волнуйся, – сказала мне мама после того, как записала меня на операцию. – Я несколько раз это делала. Все будет хорошо.

– Во сколько ты завтра приедешь? – бесцветным голосом спросила я, теребя кружева на своей отвратительно розовой ночной сорочке, которую подарил мне Артем.

– Примерно часа в два. И сразу же с вокзала в клинику, к тебе.

– Хорошо. С тобой мне будет не так страшно, – призналась я.

Все же в такие моменты лучше, когда кто-то из близких будет рядом. Подругам я ничего не сказала, потому что знала, что они начнут меня отговаривать, а Полинка даже предпримет попытку украсть меня, уж я ее знаю.

Я прождала маму целый час, но она так и не приехала. Телефон у нее был выключен, отец же не брал трубку. Тетя сказала, что не знает, куда делась мать. Пожелала мне удачи и отключилась.

Когда меня вызвали, то первым порывистым желанием было сбежать отсюда. Найти где-нибудь приют и родить. Но что тогда будет со мной и с ребенком? Разве я смогу одна поднять его на ноги? Лучше уж перечеркнуть все здесь и сейчас, а потом постараться забыть эту историю как страшный сон. Историю о том, как самое прекрасное в моей жизни превратилось в самое страшное…

С этими печальными мыслями я зашла в кабинет с маленьким живым комочком под сердцем, а вышла опустошенная и совершенно разбитая. Держась за страшно болевший живот, я медленно шла по коридору, сжимая влажными руками брендовую сумочку и ловя на себе осуждающие взгляды беременных женщин и их мужчин.

Боль прошла через неделю, но от чувства опустошенности мне так и не удалось избавиться. Постепенно я пришла в норму, но не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о теплых руках Джека и о том, что сделала с его ребенком. В голове постоянно возникали мысли о том, что было бы, если бы я осталась с ним. Фантазия буйствовала и рисовала мне счастливую семью, которой мы могли бы стать. Мое сознание, основываясь на характере и манерах Джека, нарисовало его прекрасное лицо. Он стал моей фантазией, моей несбыточной мечтой. В трудных ситуациях его образ поддерживал меня и придавал мне сил. Однако продолжалось это ровно до тех пор, пока Артем неожиданно остепенился, перестал мне изменять и предложил завести ребенка.

– Прямо сейчас? – удивилась я.

Прошел почти год, но я все еще морально не оправилась от случившегося. Заводить детей в ближайшее время мне совсем не хотелось.

– А почему бы и нет, – ответил Артем.

– Может, сначала сыграем свадьбу? – предложила я.

Глаза Артема хитро сощурились.

– Сначала давай заделаем мне наследника. Если это не получится, зачем тогда мне на тебе жениться?

От этих его слов меня бросило в холодный пот. Хоть врач и заверил меня, что операция прошла успешно, маленький процент того, что я не смогу больше зачать все же был. С моим везением я запросто могла попасть в этот процент и, как оказалось позже, все же попала.

После полугода неудачных попыток забеременеть, мы с Артемом обратились к врачу. После осмотра полная немолодая женщина в очках с тонкой оправой деликатно поинтересовалась, когда и почему я решила прервать беременность.

– Мне сказали, что все прошло успешно, – промямлила я.

– Так почти всем говорят, – сказала женщина, глядя на меня из-под очков. – А потом бах! и что-то идет не так.

– Что-то идет не так… – на автомате повторила я ее слова.

– Муж знает?

Я помотала головой.

– Тогда не буду вдаваться в подробности, – пообещала врач, небрежно делая заметки в моей карточке. – Скажу, что вы бесплодны.

– Бесплодна, – снова тупо повторила я.

– Ага. Карточка пока будет у меня. Если у вас больше нет вопросов, то позовите следующего, пожалуйста.

Вопросов у меня к ней не было, как и у Артема ко мне. Узнав, что я не могу иметь детей, он хмыкнул и сказал:

– Жаль. Я к тебе привык.

Вот так закончилась моя жизнь за счет кого-то. Впереди меня ждало море неприятностей, куча разочарований и масса проблем, но я собралась и стойко перенесла все трудности. Стерпела осуждение родственников, положилась на подруг, нашла работу, а затем пошла учиться на юриста. Мне потребовалось почти семь лет на то, чтобы встать на ноги и наконец-то получить удовольствие от жизни. Семь лет ушло на непрерывную работу и учебу, а также содержание семьи, которая забирала почти все мои деньги. Семь долгих и томительных лет я не принадлежала себе ни минуты, терпела упреки родственников, вечную нехватку денег и почти полное отсутствие сна. Семь лет я шла к тому, чтобы в один прекрасный день стать следователем и уехать в Москву. Теперь, находясь в столице, вдали от своей семьи, которая осталась в маленьком сером городишке, расположенном в трехстах километрах от Москвы, я была уверена, что ничто не сможет испортить мою новую жизнь. Но и тут я страшно ошибалась.