Kitabı oku: «Вера», sayfa 6
9
Три года спустя
– Почему ты не хочешь остановиться у нас? – обиженно произнесла Лена.
– Не хочу вас стеснять, – ответила я, входя в свой номер в отеле. – Тем более, я здесь всего на пару дней. Проведаю родителей и улечу обратно.
– Нашла в Сочи новых друзей, да? – Подруга все еще очень обижена, но я знаю, что ее обида скоро пройдет.
– Нет, ты же знаешь, что кроме вас у меня больше нет друзей.
– Тогда почему ты не хочешь отметить с нами Новый год?
Я устало опустилась на небольшой серый диван, откинулась на мягкие подушки и устремила задумчивый взгляд в окно, из которого открывался вид на утренний город.
Почему я не хотела остаться здесь на Новый год? Наверно, потому что слишком много воспоминаний содержит этот период. Куда ни глянь – всюду кажется, что вот-вот увижу Дениса, и тогда сердце, которое уже болит не так сильно, как в начале, снова пронзит острая боль. Утешает лишь то, что он меня не узнает, а значит, не испытает того, что испытаю я при встрече с ним.
– У меня просто много дел. После праздников выходит моя новая книга сказок, а я еще не утвердила дизайн обложки, – сказала я подруге. – Ты же знаешь, что к этому празднику я отношусь равнодушно.
– Ну хоть на пару часиков к нам заскочишь? – с надеждой в голосе поинтересовалась подруга.
– Заскочу, – пообещала я.
Я и правда хотела зайти к ней, а еще встретиться в кафе с остальными подругами. Затем в моих планах было навестить родителей, которых я не видела с момента, как сбежала со свадьбы и уехала жить в Сочи. Это было целых два с половиной года назад, а я помню все так, словно это было вчера…
Выйти замуж за Артура было обязательным условием нашей с мамой сделки, однако ко дню свадьбы Денис уже был успешно прооперирован и быстро восстанавливался. Стоя рядом с папой за дверями зала для свадебных церемоний, я так не хотела делать шаг вперед, что даже беззвучно заплакала. Поняв мои чувства, папа взял меня за руку, погладил и сказал «уходи, я со всем разберусь». Я поколебалась лишь на миг, чтобы задать вопрос «а разве так можно было?», и когда папа кивнул, я вытерла слезы, крепко обняла его и, откинув в сторону букет, бросилась к выходу. По дороге домой я получила сообщение от папы с паролем от сейфа. Оттуда я взяла наличку, переоделась и выехала в аэропорт. Уже дома мне начали названивать мама и Артур, но я не отвечала, а потом и вовсе выключила телефон. Ближайший рейс был в Сочи, поэтому я отправилась туда.
С тех пор я поддерживала связь только с папой и подругами. Мама не хотела разговаривать со мной до нынешнего времени. Пару дней назад она позвонила мне и, шмыгая носом извинилась. Не знаю, что с ней случилось, но, кажется, она была искренней. Я не любила обиды, поэтому приехала, чтобы помириться с самым родным и одновременно самым далеким для меня человеком.
На пути домой я все же ожидала, что мама припомнит мне мой поступок на свадьбе, но, к моему удивлению, когда она встретила меня, то кинулась обнимать и гладить по голове, как делала это в детстве.
– Милая моя, я так скучала, – сказала мама со слезами на глазах. – У меня все это время сердце было не на месте. Прости меня, моя доченька.
Позади нее стояли папа и брат. Оба улыбались, глядя на нас. Позже брат мне сказал, что мама действительно не находила себе места, когда я сбежала.
– Она то злилась, то плакала, то снова злилась, – рассказал Матвей. – Ругалась на тебя, потом начинала переживать, хватит ли тебе денег, ешь ли ты, спишь ли в хорошем месте. Затем снова начинала бранить тебя. Наверно, злость была у нее защитным механизмом, способом не слететь с катушек от волнения за тебя.
Тогда я поняла, что, похоже, поступила слишком опрометчиво. Возможно, мне надо было больше уговаривать маму на то, чтобы она отменила свадьбу. Следовало познакомить ее с Денисом лично, дать ей привыкнуть к нему, узнать лучше. Утратив веру в лучшее, в свои мечты, я утратила и веру в своих родителей и позабыла одну простую истину – они любят меня, несмотря ни на что. Пусть иногда это и не заметно, особенно за ширмой обиды и недопонимания, но это любовь есть, она устойчива и крепка, как толстая кирпичная стена. О ней надо всегда помнить, в нее надо верить, а я…
После разговора с Матвеем я накинула куртку и вышла на террасу, чтобы подышать свежим морозным воздухом. Наш дом, как и всегда, был богато украшен и полностью готов к празднику. Всюду красовались наряженные елки, деды морозы, снеговики и переливающиеся всеми цветами радуги гирлянды.
При виде всего этого новогоднего великолепия у меня защемило сердце.
– Ты тут не замерзнешь? – раздался сзади голос папы.
Я обернулась и помотала головой. Он подошел ко мне и тоже принялся разглядывать украшения. Спустя несколько минут он спросил:
– Как Денис?
– Тебе лучше знать, – ответила я. – Ты же следил за его состоянием и рассказывал мне.
Я старалась говорить небрежно, словно он меня больше не интересует. Нечего ковырять едва зажившую рану.
– У него проходит выставка.
– Он дорисовал картины? – встрепенулась я.
Папа улыбнулся моей реакции, сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда прямоугольный глянцевый листок и протянул его мне.
– Что это? – спросила я.
– Билет на его выставку.
Я отшатнулась от него, как от прокаженного.
– Хочешь, чтобы я пошла туда?
– Это тебе решать.
Я замотала головой.
– Ни за что! Нет!
– Почему?
– Ты серьезно не понимаешь этого? – воскликнула я, чувствуя, что на глазах наворачиваются слезы. – Не знаешь, почему я ни разу не решила вернуться к нему?
Папа с невинным выражением лица помотал головой. Я шумно вздохнула, крепко сжала перила террасы и сказала:
– Как я могу предстать перед ним после того, как сбежала от него, ничего не сказав? Он столько раз звонил мне, столько голосовых сообщений оставил! У меня сердце кровью обливалось, когда я их слушала. Он недоумевал, почему я ушла, почему не отвечаю ему. Умолял вернуться, извинялся за то, что он такой… – у меня язык не поворачивался произнести слово «ущербный», а Денис употреблял это слово несколько раз в своих сообщениях.
Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, я устремила на папу покрасневшие и мокрые от слез глаза, и тихо продолжила:
– Я только сейчас поняла, что поступила слишком опрометчиво. Надо было сесть и все хорошо обдумать, обсудить все с тобой и Матвеем, лучше уговаривать маму…
– Ну-ну, дочка, ты не виновата, – папа обнял меня и похлопал по спине. – Вышло так, как вышло. Что уж теперь.
– Я виновата, пап, – пробормотала я сквозь слезы. – В том, что мне не хватило веры в своих родных и в нашу с Денисом любовь. Мне просто не хватило веры…
Мы стояли так, обнявшись, пока я не перестала плакать. Оба уже успели замерзнуть настолько, что даже носы покраснели. Увидев озябших нас, мама сразу же кинулась готовить какао. В итоге мы все вместе сидели возле камина, пили какао и обсуждали последние сплетни. Впервые за много лет я почувствовала себя уютно и спокойно в кругу семьи.
Следующий день я решила посвятить подругам. Сначала приехала к Лене, потискала ее двухлетнюю дочку Марусю, а затем поехала на встречу с другими девочками.
Утром 31 декабря я встала, позавтракала, и покинула отель. До рейса в Сочи было еще четыре часа, которые я решила скоротать в кофейне неподалеку.
– Ты уже ходила на выставку «Профессии счастья»? – услышала я разговор двух девушек, стоящих передо мной в очереди.
– Конечно, я там была уже два раза.
– Ого, а я вот ни разу еще, но так хочу.
– Тогда сегодня твой последний шанс! Выставка проходит с 1 по 31 декабря, ты разве не знала?
– Вот же блин!
Девушка начала причитать, что сегодня никак не может посетить выставку из-за кучи дел, а я сунула руку в карман куртки и достала оттуда смятый билет, на котором витиеватым шрифтом было написано: «Выставка «Профессии счастья». Художник Денис Васнецов».
– Последний день, – пробормотала я, глядя на билет.
Как же хотелось увидеть его картины, особенно последнюю, одиннадцатую. Но ведь там может быть сам Денис.
«И что?» – произнес мой внутренний голос. – «Он тебя все равно не узнает».
И то верно…
Недолго думая, я покинула очередь, выскочила из кафе и, поймав такси, поехала в галерею, где проходила выставка. До рейса еще много времени, я успею взглянуть на картины и добраться до аэропорта.
С этими позитивными мыслями я доехала до галереи, предъявила помятый билет на входе, оставила куртку в раздевалке и вошла в выставочный зал.
Десять картин ни капли не изменились, лишь стали ярче в правильном освещении и казались больше, вися на стенах галереи. Я неспешно разглядывала каждую, а затем шагала к следующей. У третей картины я замерла, услышав слева знакомый голос. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы удостовериться, что это Денис. Мягкий тембр его голоса я узнаю из тысячи.
Разволновавшись, я быстро спрятала под кофту кулон, который Денис подарил мне на Новый год, и зачем-то собрала волосы в хвост. Повернувшись спиной к тому месту, где стоял Денис, я продолжила рассматривать картину с балериной, как вдруг кто-то осторожно коснулся моего плеча.
– Извините, девушка, это ваше?
Я медленно повернулась, готовя себя ко встрече с тем, кого отчаянно хотела и одновременно страшно боялась увидеть.
Денис выглядел чудесно. Каштановые волосы были аккуратно подстрижены и уложены, лицо выглядело свежим и здоровым, подсвеченным милой улыбкой. Пуловер цвета горького шоколада подчеркивал красивый цвет его глаз, который больше не казался мне таким уж темным – может быть, дело в освещении, но глаза Дениса сейчас были на два тона светлее, чем раньше, и радужка уже не сливалась со зрачком.
– Ваш брелок? – спросил он, протягивая мне оторвавшуюся от сумки ракушку, которую я нашла в первый свой день на сочинском пляже.
Устремив взгляд в пол, я кивнула и забрала ракушку. Если скажу хоть слово, Денис сможет узнать меня по голосу.
Чувствуя, что он разглядывает меня, я еще раз кивнула, выражая благодарность, и устремилась к выходу. Бежать! Бежать, бежать, бежать отсюда как можно скорее!
Я уже была практически рядом с выходом, но последняя картина, мимо которой я пробежала, заставила меня остановиться и вернуться к ней.
На картине была изображена улыбающаяся девушка, которая прижимала к груди книгу. Ее светлые, чуть волнистые волосы были в точности, как у меня. Даже цвет глаз был идентичен моему. Да и черты лица походили на мои, вот только девушка на картине светилась от счастья, а я была окутана печалью и сожалением.
– Это я и в то же время не я, – едва слышно пробормотала я, глядя на картину, которую так хотела увидеть.
Девушка на ней слишком идеальна. Неужели такой меня представлял Денис? Как бы он разочаровался, узнай меня…
Бросив последний грустный взгляд на счастливое лицо идеальной себя, я покинула выставочный зал. Наспех и не до конца застегнув куртку, я вышла на улицу и вдохнула морозный воздух.
С неба неспешно падали крупные снежинки, а моя шапка, как назло, лежала на дне сумки.
Вздохнув, я достала телефон, чтобы заказать такси до аэропорта.
– Вера!
Я инстинктивно обернулась и встретилась взглядом с Денисом, на шее которого лиловым пятном выделялся подаренный мной шарф. Мгновение, и я осознала, что произошло то, чего я так боялась. Поспешно отвернулась, быстро сунула телефон в карман и хотела было сбежать, но не успела.
Руки Дениса коснулись моих плеч, развернули и накинули на шею лиловый шарф.
– Холодно, а у тебя горло не прикрыто, – укоризненно произнес он, старательно наматывая шарф.
Я смотрела на него и не могла насмотреться. Даже не моргала до тех пор, пока глаза не начали слезиться. Столько вопросов роилось в моей голове, но я не могла произнести ни слова от переполняющих меня чувств.
Закончив с шарфом, Денис выдохнул облачко пара, задорно подмигнул и, крепко прижав меня к себе, сказал:
– Едем домой, Уголек по тебе страшно соскучился.
Конец
