Kitabı oku: «Маранит», sayfa 5
В одной из страниц я нашел его, темного бога. Если верить тем обрывкам информации дошедших до нас, имя ему – Нукуп. Согласно черной энциклопедии Эдгара Ламара, он являлся покровителем тех, кто ради достижения целей готов на всё и человек способен спастись от смерти даже на краю гибели, стоит лишь приклониться перед ним. И сразу вспоминается другое. Некоторые исследователи приводили в своих книгах, будто причиной, что на протяжении долгих веков никто не мог завоевать народ сурон, было их преклонение перед неким могущественным божеством. Их Бог оберегал своих подданных и наполнял силой, дабы они проливали кровь в его честь и сами упивались им. Говорилось, будто суронский воин способен убить еще троих хорошо вооруженных имперских солдат с торчащими из груди стрелами.
Однако правильно ли запомнил его имя, точно утверждать не могу. Рассказать о содержании самого Маранита могу лишь описав несколько приведенных иллюстраций, ибо не знаю языка на котором он был написан. Более всего внимание привлек один рисунок, на котором был изображен Нукуп. В отличие от ранее найденного идола его отвратительные крылья по одну сторону раскрылись, обнажив дьявольские конечности и часть туловища. Он опирался на четыре длинные конечности, оканчивающееся тремя загнутыми когтями. Тело, напоминающее паучье, покрывали неприятные на вид редкие жесткие волосы. Половину огромной омерзительной головы все еще зарывало лапка-крыло, скрывая рот и лишь пара лапок проглядывались из под кожистых крыльев. Один вид этого чудовища помимо ужаса навеивало отвращение, порожденный неприятием всякого чуждого нам. А чуждого в этом божестве было очень много, быть может слишком много, если даже его собственные последователи не отважились показать рот своему божеству.
Как человек может вынести всего этого, я не понимаю. Если каким-то чудом до этого мне удалось сохранить рассудок в этом жутком логове, то теперь начал чувствовать, что мой разум готов помешаться, лишь бы не принимать безумную правду. Каждая тайна открытая в этом доме, приближает меня к сумасшествию. Единственной здравой мыслью будет уйти отсюда. Выйти и бежать оставив хранящиеся здесь чудовищные тайны темному лесу и диким зверям, которые к своему частью не способны осмыслить знания о обитавшем здесь ужасе.
Книгу я оставил в алтаре, хоть она и являлась бесценной находкой, но миру не стоит знать некоторые вещи. Затем вышел из комнаты с твердым намернием покинуть это жилище. Тело хозяина так и лежало поперек прохода, загородив мне путь. Я не сумел переселить себя перешагнуть через него, даже мертвым оно внушало мне неодолимый ужас. Поэтому решил попытаться выйти через заднюю дверь, о наличии которой предположил перед тем как войти в дом. И если бы я знал, что обнаружу здесь, то ни за что не постучался бы в его дубовые двери. Но эта ночь продлилась слишком долго, пора было уходить.
Занавешенный проем сразу вел в темный подвал. Скрипущая лестница спускалась в просторный, но лишенный окон подвал. Здесь валялись всякие старые вещи хозяина, которым он не нашел применение, но при этом не захотел выбрасывать. Еще имелось несколько комнат и пару шкафов, заглядывать в которые не решился. Мне хватило и увиденного наверху, даже предположить страшно, какие секреты были запрятаны внизу.
К моему несчастью дверь выходящая на улицу не поддалась, она была заперта. У меня возникли некоторые подозрения, что бывший хозяин запер ее снаружи, дабы загородить мне путь к отступлению. Но возможно к счастью и не поддались двери соседних комнат, в которые не захотел заходить ранее. Вместо того, чтобы вновь сходить вверх и поискать ключ или вовсе пересилив страх выйти через парадную дверь, я начал шарить по подвалу, пытаясь найти что-то чем можно было бы выломать дверь. Но вместо этого нашел люк.
Плохо замаскированный люк вел в помещение, что находились ниже подвала. Тусклый свет моего фонарика не смог осветить ничего, кроме старой обветшалой лестницы. Хоть и перепуганный рациональный ум требовал поскорее покинуть это место, однако эмоции, мое любопытство, подогреваемое стремлением узнать неведомое, дабы избавиться от гнетущего страха неизвестности, вынудили меня шагнуть в темное подземелье. Каменные стены становились все старше, меняясь в архитектуре и технологии кладки по мере того как углублялось подземелье. Казалось, что люди на протяжении тысяч поколений поднимал стены по мере того, как дно подземного сооружения спускалось ниже. Выходит, там, на дне находиться что-то тяжелое, раз вместо того чтобы поднять продолжали строить стены. И что-то ценное, раз поколение за поколением люди не продолжали поддерживать сохранность этого места. А быть может, там находится что-то, чему вреден свет или вовсе, само не желает видеть солнце, предпочитая оставаться скрытым мраком в темной глубокой яме. От последней мысли я содрогнулся и чуть было не повернулся назад, однако преодолев минутную слабость, продолжил спускаться.
Наконец я дошел до дна. Вопреки моим опасениям здесь не было ничего кроме старых камней. Однако открывшийся вид потрясал воображение. В глубине земли таился древний заброшенный храм. Проглядывались каменные колонны, стойки, опоры некогда поддерживающие своды величественных построек. Голые арки стояли утратившие былые барельефы, высеченные на их поверхности. Всюду валялись обломки построек и блоки, вырезанные древними каменотесами многие тысяча лет назад. Большинство проходов и проемов, давно развалились, засыпав грудой земли и породой туннели ведущие во тьму. Некогда прекрасные постройки соединились со скальной поверхностью в одну покрытую влагой плоскость, переходящие в высокие кирпичные стены, нагромождавшиеся поверх храма поколение за поколением, пока тот, под собственным весом и весом длинной каменной короны продолжал медленно погружаться под землю.
Однако, в самом центре ямы находился объект, который казался сохранился в первозданном виде. Посреди небольшого холодного озерца, в маленьком островке высилась каменная плита, наподобие огромного надгробия, окантованный по краям полосой разбитых на ячейки прямоугольников. В каждом из которых выдолблен рисунок человека или человекоподобного существа, с непропорционально длинными руками. Рисунки показывали последовательность действий чудовищного обряда. Сначала человек убивал другого; затем сливал кровь в чашу и подносил в жертву какому-то божеству; далее, как полагается получал от него награду, в виде отменного здоровья и долголетия, скорее всего; в последних изображениях на мой непрофессиональный взгляд говорилось, что теперь приклонившийся перед этим богом обязан питаться только кровью и человеческим мясом. Даже отраженный в камне этот мерзкий ритуал, казался чудовищным, не поддающим осмыслению.
Иллюстрированная инструкция окаймляла надпись, как понимаю более подробное письменное описание обряда. Однако используемые символы не походили на буквы, скорее являясь примитивными иероглифами. Символы напоминающие птиц, зверей, людей и другие узнаваемые знаки были казалось древнее любой другой известной письменности, сохранившийся до наших дней. Но несмотря на простейший и примитивный характер письма, мне не удалось расшифровать написанное. Однако точно понимал, что означает один иероглиф, что часто встречался в тексте. Солнце с восемью лучами, внутри которого находилось восемь косых линий поперек друг друга. Нукуп!
Кто-то давным давно построил храм в честь него. Быть может, это были первые адепты того странного культа, исповедуемый тварью которая лежит на полу старого дома надо мной. Однако века преследований стерли со страниц истории и упоминания про самого Нукупа и воздвигнутого в честь него религии. И лишь верные последователи продолжали втайне поклонятся ему, строя святилища в уединенных местах наподобие этого, принося кровавые жертвы и питатаясь человечиной, согласно строгим заповедям.
В глубине души я надеюсь, что застреленная мною тварь была последним последователем древнего культа. И теперь это мерзкая религия вымрет ни оставив ни памяти, ни следа, даже в самых жутких легендах затерянных народов. А я покидаю этот полуразрушенный древний храм с надеждой, что больше никто не воспользуется инструкцией выдолбленной на старой каменной плите.
Когда мне оставалось совсем немного до поверхности, послышался звук захлопывающийся двери. Я насторожился, прислушался, однако больше никаких звуков не последовало. Но на всякий случай изготовил свое оружие. И поднявшись с подвала в который раз был удивлен и напуган увиденным. Я надеялся, что после того противостояния из которого вышел победителем, придет конец кошмарным событиям увиденным мной в этом жутком доме, однако это было ошибкой.
Застреленное мной чудовище исчезло, оставив лишь кровавые пятна на полу. Пропал и жуткий «Маранит», а на полу рядом с привязанным мертвецом лежала пустая банка из под крови.
Мной вновь овладел тот невыразимый страх, однако теперь он был намного сильнее, ибо я знал кому противостою. Более того я понимал, что у меня нет средства при помощи которого его можно было бы остановить. Оно спокойно встало и пошло на своих ногах, даже после того как приняло пять пуль выпущенных практически в упор. На этот раз у меня не было ни храбрости, чтобы сопротивляться страху и меня не охватывало любопытство, чтобы его пересилить. И ужас, охвативший меня погнал прочь из дома, подобно бич гонит перепуганный скот. Я бежал по дороге, которую вчера проехал на мотоцикле. Бежал, а в лесной чаще, меж деревьев, всё чудилось чья-то тень, преследующая меня по пятам. Преследующая в ожидании ночи, когда оно сможет бросится на свою добычу под покровом темноты. А когда к вечеру того же дня я наконец добрался до ближайшей деревушки, то упал лишившись чувств перед первым встречным.
Я проснулся лишь проспав полторы сутки. Сон изобиловал кошмарами и часто прерывался резкими пробуждениями, во время которых меня поила водой сиделка, оставленная присматривать за мной. Мне снилось, как некто кого можно принять за пастуха загоняет, бледных тварей ползающих на четвереньках в овечьи загоны, а по земле ползёт титаническая рваная тень. Но как только я решаюсь приблизиться к неизвестному пастуху, то тут же просыпаюсь покрытый холодным потом. И только к утру второго дня я достаточно отдохнул, чтобы суметь окончательно встать с постели, более растерзанный изнеможением душевным, нежели физической усталостью.
Местным жителям я рассказал про старика лишь в самых общих деталях. Сказав, что он убийца и людоед, не упоминая о тех вещах, в которые даже сейчас сам верил с трудом. Жители, давно недолюбливающие старого отшельника, мне охотно поверили и решили сегодня же выдвинуться, дабы свершить народный суд. К тому же, недавно пропал сын одного уважаемого человека деревни, прямо перед собственной свадьбой, ушел в лес и не вернулся. Это обстоятельство ещё сильнее разозлило жителей деревни, поэтому был снаряжен отряд из двух дюжин самых крепких мужчин, во главе со мной. У нас было шесть ружей, несколько карабинов, а остальные вооружились вилами, да ножами. В добавок были десятка гончих, которых взяли с собой охотники, дабы загнать старое чудовище, если оно вздумает сбежать.
Несмотря на внушительный отряд, всю дорогу меня не покидало чувство тревоги, ибо наш противник не был обычным человеком. Но дневной свет, разъярённая толпа и ружья снаряженные патронами против медведя более чем внушали уверенность, что я сегодня сумею победить то, что внушает мне ужас. По правде говоря не желание обезопасить этих людей и весь мир, ни месть, ни отвращение к чуждому разжигали страсть убить это чудовище. Всему виной был мои собственные личные чувства. Страх, что он будет преследовать меня, злость от того что есть на свете существа не убиваемые даже выстрелом в упор, отчаяние от того, что может существовать божество которому люди всего лишь скот и омерзение, что эта тварь осмелилась предложить стать таким же как оно.
