Kitabı oku: «Бронепоезд», sayfa 5
Через два года в мае я вернулся домой. Живой и здоровый. Только уж очень оживленный и чрезмерно здоровый. Роза заканчивала сессию в институте в другом городе и приехать пока не могла. Мы поболтали по телефону, и после охав и ахов она потребовала:
– Я тебя два года ждала и ты меня до лета подожди. Слышишь?
– Ммм, – мычал в мембрану я.
– Немедленно, слышишь? Немедленно начинай готовиться к поступлению в университет. Ты слышишь?
–Ммм …
– Ты что мычишь? Выпил? – волновалась Роза, – А ведь ты уже взрослый! Пора думать о будущем и семье. Детство прошло и уже хватит пить. Ты слышишь?
– Да слышу я! – заорал я и бросил трубку.
Она перезвонила, буквально через пять минут и моя мама:
– Розочка это ты?! А Муратик уже ушел, – сочувственно сказала она, – когда вернется не говорил. Знаешь девочка … – помедлив посоветовала моя мама Розе, – лучше бы тебе приехать немедленно.
– У меня же сессия, – со слезами в голосе мямлила Роза, – ну пожалуйста, скажите ему пусть меня подождет.
– Ну как знаешь, – сухо закончила разговор моя мама, – это ваши дела и вмешиваться в них я не собираюсь.
А я оглянувшись вокруг, почувствовал себя могучим пахарем перед которым раскинулось целинное поле. Надо было поднимать целину. И я выпив, засучив рукава отважно и с радостью взялся за это дело. И взрыхляя целинное поле бросал туда семя. Осуждать легко. А если бросить на вторую половину весов, два года в дырявых палатках в чужой стране и за пределы части только на боевые операции? Тогда как? А помои вместо еды, вши и забыть о войне можно только если только напьешься браги. А тут дома … ну что я не могу отдохнуть что ли? С Розы что убудет? Могла бы и сразу приехать. Ну а раз ей институт важнее, то руки у меня как буквально так и фигурально развязаны.
Она досрочно сдав сессию приехала и застала меня в комнате женского сектора студенческого общежития, в обществе очень милой шатенки которая голенькая сладко спала на узкой кровати. На столе бутылки шампанского и конфеты, а я в одних плавках мирно расслабленно наслаждаясь жизнью курил у окошка. Было семь часов тридцать пять минут местного времени, когда дверь комнаты отворилась.
– Привет, – тупо и глупо сказал я, – а ты когда приехала?
– Вчера вечером, – очень спокойно ответила смугло бледная Роза.
– А?! – как охватывая комнату и голенькую шатеночку сонно сопевшую на кровати развел я руками.
– Девчонки сказали, – так же спокойно проговорила она, – я тебя через ребят вчера вечером искала, вот их подружки и рассказали об этом и других твоих подвигах.
–Это совсем другое дело, – смущенно стал мямлить я приводя многовековой и вечный мужской аргумент, – тебя не было, вот я и …
– Вижу, – сухо заметила Роза, – и если можно то без подробностей как ты, а еще вижу, что теперь мой бронепоезд стоит за запасном пути. А я знаешь ли пребывать в запасе не намерена. Это совсем не мой путь.
Дальше говорить было не о чем. Вот все и кончилось. Только тени прошлого собрались в эту чужую нам обоим комнату и смотрели на нас. Русоволосый мальчик и тоненькая черноволосая девочка держались за руки, нескладный подросток неловко обнимает расцветающую прижимающуюся к нему девушку, здоровенный уже наголо остриженный перед призывом парень и провожающая его юная женщина. Они молчали, им тоже нечего было нам сказать.
– Я в общем то попрощаться пришла, – бесцветным тоном заговорила Роза, – я ухожу служить в армию, и хочу тебе сказать: меня ждать не надо. Я не вернусь. А ты развлекайся и дальше.
–В какую еще армию? – заорал я, – Чего за чушь ты несешь?
Разбуженная криком открыла глаза девушка, сладко зевнула, и нежно тоненьким голоском пропела:
– Муратик …
Потом увидела Розу, накинула на себя простынь и с тем сладострастием которое всегда отличает женщин в пикантных ситуациях сказала:
– А я тебя знаю! Ты Розка – Бронепоезд, так?
– Так в какую армию? – поспешно повторил я вопрос, – Ты что вольнонаемной в Советскую армию завербовалась? – тихо попросил, – Роза не дури! Ты не знаешь, что это такое, тебя же там каждый …
– Я буду служить в Армии обороны Израиля. Мы эмигрируем.
– И когда ты это решила? – ошарашено спросил я.
– Только что, – холодно отчеканила Роза, и так же холодно, – Прощай. И спасибо тебе за все.
– И скатертью тебе дорожка, милая …, – улыбнулась укутанная в простыню девушка, и заканчивая фразу какприпечатала, -… жидовочка.
– Первый раз меня так назвали в его присутствии, – кивнула в мою сторону Роза и невесело засмеялась, – ну что ж все когда-нибудь происходит в первый раз.
– Роза постой! – крикнул я ей вслед.
Поздно было кричать. Быстро стучат вниз по лестнице каблуки ее туфель.
– Роза ну нельзя же так!
Оказывается можно и так. Через три месяца быстро оформив документы на выезд, семья Розы эмигрировала.
Перед их отъездом бабушка Розы по телефону позвала меня свидание. Может специально, а может просто так получилось, но мы встретились в школьном дворе.
– Возьми, – передала мне пакет бабушка Розы, – тут твои письма из армии и фотографии. Роза просила тебе их вернуть.
Я взял пакет и не разворачивая держал его в руках. Печально как все. Печально со стесненной душой чувствовать, что детство и юность уже ушли. Жаль, что все так вышло.
– Выше голову мальчик, – улыбнулась мне ведьма, – не грусти, радуйся, что все закончилось именно так. У вас все равно бы ничего не получилось.
–Почему? – глухо спросил я.
–Ты гой, – чуть усмехнулась ведьма, – ты можешь набить морду, защитить и потом принести девушку домой на руках, но соответствовать всем ее ожиданиям ты не сможешь. В своих еще детских мечтах Роза поставила тебя на пьедестал героя без страха и упрека, но ты не памятник, а обычный человек и ты сам сошел с ее пьедестала, а она вынести этого не смогла. И не думай, что я осуждаю тебя. Все произошло так как и должно было произойти.
– При чем тут гой не гой? – раздраженно ответил я, – просто надо уметь прощать и не требовать невозможного …
– Тебе было пятнадцать, помнишь? Тогда весной ты поехал на кладбище ухаживать за могилами своих предков, Роза поехала с тобой, помнишь? Ты прибирался на могилах и рассказывал ей кто в них лежит.
–Ну и что?
– А то что в один прекрасный день, ты почувствуешь неразрывную кровную связь со своим народом, а Роза почувствует эту связь со своим. И тогда вы бы поняли, что сделали ошибку. А так у вас у обоих осталось воспоминание о прекрасной детской сказке первой любви.
Ведьма как задохнулась от слов. Я молчал, а она отдышавшись продолжила:
– Мы уезжаем, но знай, Роза уезжает без злобы и ненависти к этой стране и ее народу. И это твоя заслуга. Эти годы ты всегда был рядом, и никто никогда не ранил несмываемой обидой мою девочку. А ее обида и печаль пройдет, также как и твоя, вы еще очень молоды. Все впереди. Прощай!
– Ну что ж, – повернулся я к ней спиной и пошел по асфальтированной дорожке школьного двора.
На выходе из школы звенел разноголосый детский смех, и я быстро между расцветающими деревьями шел ему навстречу, чувствуя неразрывную связь со своим народом. Все было еще впереди …
