Kitabı oku: «Правовая жизнь общества: проблемы теории и практики. Монография», sayfa 2

5) обозначают в своей совокупности все юридические явления и процессы, всю юридическую тотальность.

Разумеется, правовая жизнь общества – междисциплинарное понятие, заимствованное из других наук. Однако это относится ко многим иным понятиям, ныне «прописавшимся» в юриспруденции.

В. В. Сорокин высказывает определенное беспокойство сложившейся ситуацией в современной юридической науке. В частности, он пишет, что «к настоящему моменту аналитические разработки в праве перешагнули через имеющиеся теории, и накопленный теоретический материал в них уже не укладывается. Однако вводимые в теорию права понятия не должны приводить к игнорированию или недооценке ее собственного категориального аппарата, «растворять» его в юридических понятиях, заимствованных из иных отраслей знаний»⁴².

Применительно к категории «правовая жизнь общества» такое беспокойство можно было бы разделить, если бы не ряд обстоятельств.

Во-первых, то, что «к настоящему моменту аналитические разработки в праве перешагнули через имеющиеся теории, и накопленный теоретический материал в них уже не укладывается», отражает обычный ход развития любой науки, ее постоянные качественные изменения. Это позитивное свидетельство ее дальнейшего движения вперед, к освоению новых более сложных объектов. Именно поэтому и возникает потребность в категориях более широкого плана, способных охватить данные новые аналитические разработки, «перешагнувшие через имеющиеся теории и накопленный теоретический материал». И такой категорией по отношению к категории правовой системы выступает правовая жизнь. Она вполне может преодолеть те трудности, которые возникли у категории правовой системы, связанные с охватом всей тотальности юридических явлений.

Во-вторых, правовая жизнь, как вводимое в теорию права понятие, вовсе не приводит «к игнорированию или недооценке» имеющегося категориального аппарата, например правовой системы. Наоборот, с помощью категории правовой жизни можно попытаться очертить более точные границы понятия правовой системы (которые необоснованно стали расширяться), более четко определить функции последней применительно к той же правовой жизни (правовая система призвана поддерживать в ней определенный порядок, организовывать ее).

В-третьих, само понятие правовой системы не выступает ярким представителем «собственного категориального аппарата» теории права, оно тоже, как известно, заимствовано из общей теории систем и других гуманитарных наук (прежде всего социологии, политологии, философии). Только заимствована чуть раньше, ибо раньше в ней и возникла потребность. Однако временной параметр здесь не может выступать главным. Поэтому «растворять» понятие правовой системы не приходится; она изначально «растворена» в «иных отраслях знаний»⁴³.

Следовательно, основательное исследование правовой жизни общества – следующий важнейший этап в развитии юридической науки (и прежде всего теории права), в рамках которого требуется анализировать не только право и правовую систему, но и все юридические явления вместе взятые, не только позитивные (правомерные), но и негативные (противоправные) их составляющие, не только с формально-юридических, но и с общекультурных позиций (с точки зрения экономической, политической, нравственной и иной жизнедеятельности). Это соответственно требует и привлечения соответствующего методологического ресурса, позволившего «выйти» на решение подобной весьма непростой научной задачи.

Верно отмечается в литературе, что «в понятии «правовая жизнь общества» отражается неразрывная связь правовых явлений со всеми другими сферами общества»⁴⁴, что введение категории «правовая жизнь» «отражает тенденцию развития отечественной правовой мысли в направлении все большего расширения границ правовой действительности», что «правовая мысль достигла в своем развитии такой точки (стадии, ступени и т. д.), когда требуется включение в поле зрения исследователя общекультурных факторов»⁴⁵, что «сегодня мы находимся на таком этапе, когда можно и нужно отнестись к имеющимся фактам отечественной правовой жизни с несколько иных, непривычных позиций: не с чисто формально-юридических, социологических, психологических, кибернетических или абстрактно-общечеловеческих, а через призму национально-исторической и культурно-типологической природы отечественного правового мира в интересах познания его конкретной целостности и системности. Далеко не случайно, что именно в пореформенный период в отечественной юридической науке стала разрабатываться категория «правовая жизнь» как попытка взглянуть на российские правовые явления с новых социально-культурных и догматических позиций. Категория «правовая система» в большей мере обозначает иной – синергетический и сравнительно-правовой аспекты исследования национальных правовых явлений»⁴⁶.

Таким образом, можно сделать из всего сказанного определенные выводы.

Категория «правовая жизнь» приобретает все бо`льшую научную и практическую значимость, потенциал которой заключается в следующем:

• выступая разновидностью (формой) социальной жизни, призвана олицетворять ее проявление в юридической сфере;

• создает условия для полноценного соотношения с экономической, политической, нравственной и иной жизнью, выступая наряду с ними однопорядковой, одноуровневой категорией;

• содействует исследованию юридической сферы в большей степени с точки зрения общекультурных, общесоциальных факторов;

• охватывает все правовые явления, причем как позитивные, так и негативные, выражая своего рода юридическую тотальность;

• позволяет в свою очередь анализировать позитивную (правомерную) и негативную (противоправную, теневую) составляющие тоже как соответствующие позитивные (правомерные) и негативные (противоправные) всеобщности (тотальности), которые должны исследоваться комплексно, системно, как взаимосвязанные сегменты, как две противоположности одного целого – правовой жизни;

• способствует их рассмотрению во взаимодействии, взаимопереходах позитивной части правовой жизни в негативную (например, процессы криминализации, делегализации) и, наоборот, негативной части в позитивную (декриминализации, амнистии);

• отражает диалектику юридического бытия, базирующуюся на противоречиях (противоборстве, борьбе) позитивной (правомерной) и негативной (противоправной) составляющих ее начал;

• содержит в себе как организующие (регулирующие), так и самоорганизующие (саморегулирующие) начала, позволяющие правовой жизни нормально развиваться;

• выступает в качестве своеобразной внешней («питательной») среды для правовой системы общества (подобно тому, как экономическая, политическая и нравственная жизнь выступает такой же средой соответственно для экономической, политической и нравственной систем);

• ориентирует на познание не только статической, но и преимущественно функциональной, динамичной составляющей юридического бытия общества;

• показывает не только юридическую действительность (реальность), но и исторические аспекты юридического бытия общества, как настоящее, так и прошлое, своего рода генезис, историю его становления и развития.

Категория «правовая жизнь общества», будучи предельно широкой, позволяет к тому же, во-первых, в определенной степени установить (а в ряде случаев уточнить) границы иных категорий, так или иначе в нее входящих; во-вторых, «ранжировать» (приводить в порядок) данные входящие в нее категории; в-третьих, увидеть то, как они связаны между собой и с самой категорией «правовая жизнь общества».

В условиях глобализации, как ни парадоксально, в тщательном изучении нуждаются культурно-исторические аспекты отечественной правовой жизни, что требует нового методологического инструментария. Задача современной отечественной методологии – найти такое измерение права, которое не разрывало бы целостности этого юридического феномена с духовным строем России, ее уникальным культурным миром. В этой связи В. Н. Синюков и Т. В. Синюкова подчеркивают, что «категория «правовая жизнь», введенная А. В. Малько, вполне может выполнить роль методологического понятия права при условии проведения специфической правовой конструктивизации уже известных правовых объектов. Эта теоретическая задача весьма сложная»⁴⁷.

В условиях дальнейшего усложнения социальных связей правовое развитие общества все «настойчивее» требует интегрального, прежде всего общетеоретического, анализа правовой жизни как различных стран, так и отдельных регионов.

2. Правовая политика, правовая жизнь и проблема уяснения правового и неправового в поведении социальных субъектов (В. А. Затонский)

Характерной чертой развития отечественной юридической науки в XXI веке выступает активное формирование категорий, позволяющих глубже осмыслить многогранную реальность, связанную прежде всего с необходимостью повышения статуса права как важнейшей социальной, культурной и моральной ценности, созданием благоприятной юридической среды для свободной и активной деятельности всех государственных и общественных структур, должностных лиц, рядовых граждан. Все более прочное место в современном теоретико-правовом категориальном аппарате занимают понятия «правовая политика» и «правовая жизнь».

Правовая политика – это деятельность органов государства и институтов гражданского общества по выработке стратегии и тактики правового регулирования, созданию эффективного механизма правового регулирования, по эффективному использованию юридических средств в интересах достижения таких целей, как наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, формирование правовой государственности, высокого уровня правовой культуры и правовой жизни общества и личности⁴⁸. Правовая жизнь, таким образом, является объектом правовой политики, представляет собой одновременно истоки и сферу проявления такой политики⁴⁹.

Правовая жизнь есть совокупность самых разнообразных видов и форм деятельности людей и их объединений в сфере действия права. Характер такого поведения, его направленность могут рассматриваться в качестве критерия наилучшего состояния правовой жизни общества.

Качественное состояние правовой жизни – это совокупность признаков, характеристик, показывающих степень развитости процессов, связанных с использованием права для решения насущных проблем общественного развития: формированием правового государства, гражданского общества, повышением уровня правовой культуры и т. д. Категория «качественное состояние правовой жизни» выражает прежде всего подвижность правовой жизни, «нестояние» на месте, развитие. Преобразование общества, совершенствование его правовой жизни – основная, глобальная цель свободных индивидов. Поэтому именно через правовое поведение личности можно анализировать качественное состояние правовой жизни.

Поведение людей как членов гражданского общества, основанное на их сознании, является одним из важнейших элементов социальной жизни. Реальное, живое сознание и поведение – самые богатые по своим проявлениям общественные процессы. Фактически они отражают на эмпирическом уровне состояние общественного сознания и общественной деятельности в целом во всем его многообразии, противоречивости, случайности и необходимости. Именно они выступают чутким показателем состояния и хода развития и функционирования общественных процессов. Поэтому их исследование представляет важный инструмент для принятия научно обоснованных решений во всех без исключения сферах общественной жизни.

Правовая активность личности – одна из важнейших составных частей (видов) социальной активности, включающая в себя все многообразие ее проявлений. Это интенсивная деятельность личности в сфере права, одна из форм юридического (юридически значимого) бытия личности, специфическая форма жизнедеятельности, которая неизбежно включает и теневой, негативный сектор. Правовая активность (во всех возможных проявлениях) – это способ правового бытия личности, характеристика качественного состояния (критерий) правовой жизни.

Правовая жизнь – это не абсолютно, а лишь относительно отдельная, обособленная от других видов жизни общества сфера. Иначе говоря, правовая жизнь испытывает влияние экономики, политики, культуры, оказывая на них регулирующее, упорядочивающее воздействие. Более того, правовая жизнь – во все проникающее явление. Поэтому мы можем говорить о правовой жизни общества в различных сферах – экономической, политической, социальной, экологической, трудовой и т. д.

То же умозаключение относится и к правовой активности личности. Ее разновидностями выступает правовая активность в области экономики, политики, культуры и др. Там, где личность осуществляет свою социальную роль, она, как правило, и выстраивает свою правовую активность. Правовая активность является одной из важнейших характеристик человека в юридической сфере. В большинстве случаев такое поведение направлено на достижение законной цели законным способом. Но в реальной правовой жизни имеются многочисленные случаи правовой активности в направлении, которое пролегает рядом с официальными способами поведения человека в обществе или не совпадает с официально признанным и допустимым.

Правовая жизнь – единственная категория, которая позволяет охватить всю сферу бытия права со всеми позитивными и негативными его проявлениями. Главным предназначением правовой политики является расширение легальной, позитивной части правовой жизни и правовой активности и сокращение теневой, негативной. Она должна содержать в себе четкую стратегию и тактику, рассчитанную на развитие позитивной юридической жизни, цели и средства ее реализации.

Создавая с помощью правовых стимулов благоприятные юридические условия для реализации интереса личности как главного источника ее правовой активности, государство создает больше шансов для повышения позитивной активности, так как поведение в данном случае направляется на удовлетворение самых насущных интересов. И, наоборот, формируя через систему правовых ограничений неблагоприятные юридические условия, государство суживает возможности для удовлетворения интересов деструктивных, противозаконных, антиобщественных. Призвание правовых ограничений прежде всего заключается в том, чтобы сдерживать негативную активность, доводить ее до уровня пассивности и на этой основе своими силами создавать условия для повышения активности позитивной. Призвание же правового стимулирования состоит в том, чтобы повысить общественно полезную активность, «увлечь» от пассивности и тем более от активности негативной⁵⁰.

Негативная правовая активность – это осознанная, умышленная деятельность, форма юридического бытия индивидов и их групп, которые действуют, не считаясь с общеобязательными правилами поведения, и стремятся достичь любой ценой целей, противоречащих общественным и государственным целям.

Уровень негативно-правовой активности (в сравнении с уровнем активности позитивной) – это показатель, измеритель качественного состояния правовой жизни, эффективности проводимой государством правовой политики. Не следует думать, что такая активность включает только различного рода правонарушения. Сюда входят и такие отношения, которые на данный момент времени остаются не урегулированными правом, хотя нуждаются в этом. Речь идет о лоббизме, выдаче зарплаты «в конвертах» и т. п., которые в различных странах решаются по-разному. К примеру, лоббистская деятельность в ряде стран узаконена, т. е. является легальной. Думается, что предлагаемое учеными-юристами принятие и в России закона о регулировании лоббистской деятельности позволит перевести эту деятельность в позитивное правовое поле, сделать ее тем самым формой позитивной правовой активности части российских граждан.

Негативная часть правовой жизни и правовой активности в полной мере неистребима. Негативная активность части граждан – это явление социальное⁵¹, обусловленное наличием у них негативной правовой установки. В формировании такой установки решающую роль играет не биологическая природа человека, а природа и содержание общественных отношений и противоречий. Это бесспорно доказано специалистами-криминологами в отношении преступности, которая является одним из главных проявлений негативной активности в правовой жизни общества.

Негативная активность, в том числе преступность, – явление правовое. Данная позиция имеет принципиальный характер. Большая часть негативных проявлений в форме активных действий направлена против права и происходит в правовом поле, а не вне его. В этой связи трудно согласиться с некоторыми учеными, которые пытаются вводить в научный оборот новые термины: «юридическое поле» и «фактическое поле»; «предправо»; «псевдоправо», к которому относят «теневое право», «антиправо»; «неправовой произвол», т. е. преступления; «параправо»; «неправо», т. е. «то, что не есть право»⁵² и др.

В научной литературе существует позиция, согласно которой вне правового поля «простирается другая, неправовая жизнь, в том числе противоправная». На основании этого Н. И. Матузов приходит к выводу, что «криминальную жизнь (бандитскую, воровскую) нельзя назвать правовой жизнью в обычном, позитивном ее понимании. Это – не правовая жизнь, а антиправовая, как правило, уголовно наказуемая, общественно осуждаемая. Правовая система призвана противодействовать такой «жизни», вести с ней борьбу»⁵³. При этом он признает, как очевидное, что правовая жизнь «состоит не из одних светлых начал, она включает в себя и негативные стороны». Но в то же время Н. И. Матузов считает необходимым различать «простой негатив, в частности морального свойства» и «преступную деятельность, преступный мир, живущий по своим законам – «законам джунглей» или «по понятиям». Исходя из этих рассуждений он заключает: «Правовая жизнь потому и называется правовой, что она основана на праве, законах, юридических нормах. …И было бы, на наш взгляд, ошибкой считать такой образ жизни правовым, нормальным, цивилизованным»⁵⁴. В приведенных рассуждениях есть верные положения. Вместе с тем имеются, на наш взгляд, дискуссионные моменты, позиции не бесспорные, вызывающие ряд возражений.

Н. И. Матузов справедливо отметил, сославшись на Ж. – Л. Бержеля и А. К. Романова, что в решении вопроса о понятии и сущности права, правовой системы, правовой деятельности принципиально важна уверенность в определении границ собственно права и правил другой природы, действующих в обществе, что необходимо четко знать, где кончается правовое поле и начинается неюридическое пространство⁵⁵.

Добавить, что указанное обстоятельство принципиально важно знать для адекватного восприятия правовой жизни как научной категории, а также правовой активности как ее формы (способа) и критерия качества. Иными словами, необходимо уяснить, что означает категория «неправо», выяснить, что при этом следует иметь в виду – «негативное право» (негативное, но право)⁵⁶ или «то, что не есть право»⁵⁷.

Известно, что категорию «неправо» активно использовал Г. В. Ф. Гегель в своем фундаментальном труде «Философия права». Этим понятием он обозначал особенную волю, демонстрирующую произвол и отдельность индивида от всеобщей воли и всеобщего права, под которым он понимал естественное право. При этом сразу же отметим, что, согласно философско-правовому учению Гегеля, право и неправо есть категории одного порядка – юридического. Неправо – это тоже право, только негативное. Такой вывод вытекает из следующих гегелевских позиций о формах неправа.

1. Непреднамеренное неправо (простодушное). Гегель рассматривает его как явление правовое, указывая при этом, что оно имеет место среди субъектов с наивным, неразвитым правосознанием, не улавливающих разницы между правом и его нарушением. Воля таких субъектов полностью зависима от своих частных интересов. Свои личные желания, волевые стремления они считают правом. Из этого возникают усилия и действия (иногда самые разрушительные и кровавые), но за них им, по их же собственным убеждениям, не полагается наказаний, ибо они в своем ослеплении считают, что не хотят ничего из того, что противоречит праву. Подобные ситуации Гегель называет правовыми коллизиями⁵⁸.

2. Обман. Это, согласно учению Гегеля, ситуация, при которой одни субъекты создают видимость права для других. Настоящее право представляется как субъективное и только кажущееся. Обманываемый ставится в такие условия, при которых он верит, что с ним поступают в соответствии с правом, хотя на самом деле это не так. При этом субъекты способны с уважением относиться к требованиям стоящей над ними властвующей воли, но пренебрегают императивами всеобщего, естественного права. Гегель заключает, что «за гражданское и непреднамеренное неправо не полагается наказания, ибо я здесь не хотел ничего противоречащего праву. Напротив, обман влечет за собой наказание, ибо здесь речь идет о нарушении права»⁵⁹. И здесь, таким образом, речь идет о явлениях правовых, поскольку правонарушение – явление правовое⁶⁰.

3. Принуждение и преступление. Гегель пишет, что «подлинное неправо представляет собой преступление, в котором не уважаются ни право в себе, ни право, каким оно мне кажется, в котором, следовательно, нарушены обе стороны: объективная и субъективная»⁶¹. Но при этом преступление не перестает быть правовым явлением, в котором «именно право как абсолютное не может быть снято, следовательно, проявление преступления ничтожно в себе, и эта ничтожность есть сущность преступного действия». И далее: «Действительное право есть снятие этого нарушения (преступления. – В. З.), именно этим снятием (наказанием преступника. – В. З.) право показывает свою действенность и утверждает себя как необходимое опосредованное наличное бытие»⁶².

Исходя из рассмотренных позиций попытаемся прояснить, где начинается правовое пространство и где оно заканчивается.

Все правовое начинается там и тогда, где и когда появляется право как система общеобязательных, формально-определенных норм, как властно-официальный регулятор общественных отношений, как мера юридической свободы, как определитель правомерного и неправомерного, законного и незаконного поведения. Отсюда выходит, что юридическое пространство – это вся сфера бытия права и всех субъектов, живущих, действующих в ней, со всеми позитивными (правомерными, законными) и негативными (неправомерными, противозаконными, но, по сути, тоже правовыми) его (права) проявлениями. И те, и другие проявления различаются по природе и направленности, как, например, правомерное и противоправное поведение. Однако по своему характеру они правовые и выступают составными частями юридической среды, являются сегментами правового поля.

На это обстоятельство указывает В. Н. Кудрявцев, отмечая, что «основное различие в рамках правового поведения – это различие между поведением правомерным и неправомерным, противоправным». «…» «Так как правовое поведение имеет две полярные разновидности, то и сама ответственность складывается из двух аспектов: позитивного и негативного»⁶³.

Как представляется, в приведенной позиции противоправное поведение не случайно названо правовым (но не правомерным). Здесь ярко выражена сущность права как регулятора поведения людей, как определителя правового характера их деятельности. Здесь четко проводится различие между правом как таковым и юридическим бытием (жизнью права и правовой жизнью людей, всех социальных субъектов, общества в целом), статической и динамической стороной права, правом как статическим механизмом и правом как механизмом действующим, работающим, обеспечивающим функционирование различных сфер жизнедеятельности общества. А последняя неизбежно включает (и даже зачастую порождает) различные негативные проявления⁶⁴.

Если признать, что правовое поле заканчивается там, где «простирается другая, неправовая жизнь, в том числе противоправная» (Н. И. Матузов), где начинаются нарушения, криминал, общественно осуждаемая деятельность и т. п., то возникает повод задуматься: а каково основное, главное социальное предназначение права, зачем нужны нормы права, законы и все иные правовые акты, в чем их социальный, юридический смысл, общественная ценность? Разве только в том, чтобы регулировать одобряемые обществом отношения? Очевидно, что это не так. Право порождает, создает такие отношения? Тоже нет. Право определяет, устанавливает, фиксирует, какие отношения в обществе полезны, допустимы, терпимы, желательны (и стимулирует их развитие), а какие нежелательны, вредны, опасны, недопустимы (и ограничивает их, борется с ними, способствует устранению их из социальной жизни в целом и правовой в частности). Исходя из этих рассуждений приходим к выводу о том, что есть из человеческих отношений правовое, что – неправовое (негативно-правовое), а что – внеправовое.

Правовое – это все то в обществе, что небезразлично праву. В это поле, пространство включены: а) позитивные процессы и отношения; б) негативные проявления, небезразличные праву, фиксируемые им в качестве отрицательных, общественно вредных или опасных; они тоже правовые, но со знаком минус; этот блок правовых явлений можно называть неправовым («действуя так, ты не прав, поскольку эти действия запрещены правом, которое не оставит тебя в покое, пока ты будешь так действовать, либо подвергнет тебя наказанию»), а лучше и понятнее – негативно-правовым. Те же явления в обществе, которые не имеют отношения к праву, безразличны ему, – внеправовые, поскольку не включены в сферу права, существуют и развиваются вне правового (регулируемого правом) пространства.

Исходя из изложенных выводов следует отметить, что главное теоретико-методологическое препятствие на пути адекватного реалиям понимания сущности и структуры правовой жизни – идентификация правового с правильным, одобряемым. Такая позиция традиционна для российского правоведения, да и в мире она довольно распространена. Преодолеть ее трудно еще и потому, что эта тенденция не новая, она имеет исторические философско-правовые традиции.

А. Кауфман писал, что «право – это не то, что содержится в нормах, не абстрактная схема для правильного действия, оно само является правильным действием и правильным решением в конкретной ситуации»⁶⁵. Поэтому, – пишет С. И. Максимов, – наиболее конкретной (развитой) формой бытия права являются правильные действия и решения в конкретной ситуации самого субъекта. В них смысл права и предметная форма воплощения даны в единстве»⁶⁶. При этом он ссылается на Ф. Аквинского, который отмечал, что в своей сущности право означает прежде всего «собственно справедливое дело»⁶⁷. И далее он пишет о «каждом правовом решении» как о «правильном, истинном»⁶⁸.

В принципе в приведенных высказываниях все верно. Право на самом деле есть справедливое дело. Однако думается, что сторонники рассматриваемой позиции имеют в виду лишь одну из сторон правовой реальности – позитивную, так называемую правомерно-положительную ее часть. Но ведь действующее, работающее право включает в свою орбиту не только позитивные общественные явления, но и негативные, противоправные, распространяя и на них свое влияние, свой инструментарий.

Категория «правовая жизнь» в этом смысле обладает несомненной спецификой как в юридической науке, так и в повседневной практике, которая формируется правовыми актами, а также обычными участниками различных правоотношений. Уяснить ее содержание невозможно без учета и правильного понимания взаимодействия с государством, правом, правовой политикой. Особое значение при этом имеет изучение наиболее важных аспектов взаимодействия, взаимозависимости правовой жизни и права. Различные подходы к пониманию права являются свидетельством не только его связи с жизнью и деятельностью индивидов, всего общества, но и убеждают в том, что без четкой трактовки сути такого взаимодействия невозможно правильно определить сущность ни права, ни правовой жизни.

Если жизнь сама по себе является категорией социологической, психологической, философской, то правовая жизнь общества в силу своей опосредованности правом – категория уже сугубо правовая, поскольку имеет все свои проявления именно в качестве явлений правовых, т. е. в сфере, полностью охватываемой влиянием юридических норм, предписаний.

Самая главная, изначальная, отправная позиция для правильного понимания сущности правовой жизни состоит в том, что эту сущность нельзя прямо выводить из того или иного определения права. Право и «правовое» (пространство, сфера, жизнь, активность и т. п.) – не одно и то же по своему смысловому содержанию. Право может быть определено в качестве системы санкционируемых и охраняемых государством норм, выражающих государственную волю общества и направленных на регулирование поведения людей в соответствии с принятыми в данном обществе устоями социально-политической, экономической и духовной жизни (М. Байтин, Н. И. Матузов и др.). Можно трактовать право и как общую волю, являющуюся результатом согласования частных или специфических интересов, выраженную в законе или иным способом признаваемую государством (В. В. Лазарев).

В этих, как и во всех других подходах, сущность и ценность права заключается в его внутреннем, «природном» предназначении служить людям, быть целью и средством для удовлетворения справедливых потребностей и отдельных граждан и общества в целом. Если напрямую, чисто механически соединить такое понимание права (а иным оно и не может быть) с жизнью общества, то, естественно, получится, что правовая жизнь, правовая деятельность (активность) – это всегда правомерное поведение⁶⁹, творческая деятельность, возможная лишь в рамках законности, выражающаяся в готовности к практической деятельности на основе уважительного отношения к праву, внутренней солидарности с его принципами⁷⁰.

Наши исследования показывают, что такая односторонняя трактовка не вполне объективна и не всегда адекватна реалиям правовой жизни общества, носит несколько ограниченный характер. Причинами, обусловливающими данный односторонний подход к пониманию правовой жизни, на наш взгляд, являются следующие обстоятельства.

1. Ошибочное понимание правовой жизни общества как сферы проявления только правомерной деятельности граждан, отождествление неравнозначных по содержанию понятий при оценке правового характера протекающих в обществе процессов, представление всего правового исключительно как правомерного, общественно полезного, позитивного.

Если понимать «правовое» как пространство, в котором присутствует право, то такая версия верна. Но на самом деле «правовое» – это не просто «вместилище» права, это пространство, в котором право действует, регулирует различные отношения, в числе которых не только правомерные действия, не только поведение, которое удалось сделать правомерным, а и то, которое пока не стало таковым, но его непременно надо ввести в правомерное поле, т. е. поведение неправомерное, но тоже имеющее правовой характер, охватываемое правом. А для этого такую деятельность, такое поведение никак нельзя искусственно выводить из правового пространства, отталкивая тем самым от регулирующего воздействия права.