Kitabı oku: «Военная контрразведка по Пограничным войскам в Афганистане», sayfa 15
Можно сказать, что каждый выезд в командировку в РА сотрудниками воспринимался, как поощрение, единственная возможность оторваться от стола и рутинных бумажных будней. Без этих командировок утрачивалась живая связь с людьми и боевой обстановкой. Чтобы в кабинете под крышей здания в центре Душанбе принимать правильные решения, планировать и контролировать их исполнение нужно было обязательно лично увидеть в реальной боевой работе командиров всех уровней, иметь исчерпывающее понимание сути и содержания работы сотрудника военной контрразведки в полевых условиях. Каждая командировка имела абсолютно конкретный прикладной характер, её цели и задачи диктовались оперативной обстановкой, существующими планами работы и нередкими происшествиями.
В зоне пристального нашего внимания постоянно находились разработки конкретных иностранцев, обоснованно подозреваемых в проведении подрывной деятельности в окружении гарнизонов погранвойск. В разные периоды наличие в отделах таких материалов исчислялось десятками и в работе по каждому из них нужна была квалифицированная помощь с участием наших сотрудников.
Афганцы безошибочно находили слабые места в общей системе предупредительных и режимных мер. Активно вели визуальный сбор любой информации об обстановке в загрангарнизонах. Активно использовали официальные и неслужебные контакты с пограничниками для изучения наших военнослужащих, выведывания, склонения их к противоправным действиям, оказания враждебного влияния, поиска пособников в проведении подрывных акций, в том числе диверсий. Противник в Афганистане у нас был серьёзным. Отождествлять его с полуграмотными, босоногими, лишёнными благ цивилизации жителями приграничных кишлаков, было бы примитивно и неправильно. Только в 3 отделение особого отдела КГБ СССР по Опергруппе КСАПО с позиций маршрутируемых в Пакистан источников регулярно поступали материалы об интересе закордонных центров ИПА, ИОА к гарнизонам пограничных войск именно в приграничной с СССР афганской территории, изыскания возможностей проведения резонансных разведывательно-подрывных акций.
А. В. Вахницкий (третий слева), начальник особого отдела КГБ СССР по Тахта-Базарскому пограничному отряду САПО В. А. Цепков (первый слева) с советниками КГБ СССР при ХАД ДРА и переводчиком. Калайнау, 1988 г.
В этом плане показательной была объектовая разработка периферийного подразделения КСИР Ирана, активно вербовавшим агентуру в лагерях беженцев на стыке границ трёх государств – Ирана, Афганистана и СССР, а затем направлявшим её в районы дислокации наших ММГ для сбора развединформации, в том числе с попытками вербовки советских пограничников. На определённом этапе разработки появилась острая необходимость получения обобщённой информации по иранской разведке у афганских органов безопасности. Для решения этой задачи мы с заместителем начальника особого отдела КГБ СССР по 68 Тахта-Базарскому погранотряду направились в г. Герат.
Из Кушки убыли на двух бронетранспортёрах, сопровождавших начальника особого отдела Шиндандской мотострелковой дивизии. Глубокой ночью добрались до провинциального центра и расположились в гостинице “Герат”, где нас приняли советники по линии КГБ СССР. В течение трёх суток мы отработали с ними, один из которых выступал в роли переводчика, во всех структурных подразделениях ХАД, Царандоя, ОПС. Алгоритм работы везде был один: приезжая в очередной отдел, по просьбе советника афганцы доставали из сейфов все тома дел с документами, отмечали закладками интересующие нас материалы и далее с участием переводчика мы составляли подробные справки со ссылкой на источники, факты, события, действующих лиц. По результатам этой весьма небыстрой работы, сформировался достаточно полный информационный массив по интересующим нас иностранцам. На завершающем этапе подробно оговорили и согласовали вопросы взаимодействия при реализации совместных мероприятий. Поездка не прошла даром, материалы в последующем реализовали арестом нескольких агентов КСИР и пресечением деятельности кадрового сотрудника иранской спецслужбы.
Интересным оказался путь домой. Начальник отдела Шиндандской дивизии, обещавший вернуть нас туда, где взял, со связи исчез. Начались ожидания и поиски попутного транспорта. Командировка, санкционированная на три дня, затянулась уже на шесть суток. При этом, изначально у нас не было ни связи с Союзом, ни одной единицы валюты. В конечном итоге подвернулась следовавшая в Кушку БРДМ с молодым офицером и водителем. Машина с открытым верхом, сороковых годов выпуска и ещё на старте обратного маршрута её заводили с толкача. На выезде из Герата за нами увязались два пикапа, битком набитые вооружёнными афганцами. На одном пикапе стоял ДШК. На протяжении пяти километров они устроили нам на совершенно пустой трассе “шашечки”– резкие перестроения с опережением нашей постоянно чихающей БРДМ. Афганцы всё время что-то кричали, смеялись, тыкали в нас пальцами, но затем неожиданно отстали. Доехав до ближайшей на трассе армейской заставы, БРДМ окончательно заглохла и мы после полутора часов ожидания продолжили путь в Кушку на попутном КАМАЗе. В машине был водитель с офицером. Не могу утверждать, что они были вооружены. На фоне организации передвижения в Афганистане пограничного транспорта всё это выглядело немного странно.
Так, к примеру, пограничная водовозка выезжала на заправку водой к колодцу в 100 метрах от ворот ММГ в сопровождении двух БТР и десятка солдат. Её выезд и возвращение брался на контроль опергруппами от отряда до Москвы включительно. Здесь же одиночные машины отправляются в 130-ти километровый путь без какого-либо контроля и сопровождения. Всё-таки командование пограничных войск бережливо относилось к своим подчинённым.
Тем не менее, безответственность и разгильдяйство имели место и у нас. В ночь на 18 декабря 1987 года меня разбудил посыльный с запиской от руководства особого отдела об исчезновении в ММГ “Имам-Сахиб” 48 погранотряда двух солдат и указанием убыть с группой офицеров Опергруппы на место для организации их розыска. Вылетев из Душанбе, в 4.00 вертолёт сделал короткую посадку в Пяндже, где принял на борт офицеров штаба, разведотдела и, к моему удивлению, оружие для находившегося на борту командования Опергруппы. Мне автомата не досталось, так как вооружаться планировал уже непосредственно на Имам-Сахибе. Начальник Опергруппы полковник Мартовицкий А. Н., увидев моё некоторое удивление, с улыбкой сказал: “Не боись! Погибнем, но особиста отобьём!” Таким образом Анатолий Нестерович ответил мне на высказанное ему лично две недели назад в период Дарбандской операции пожелание не летать без оружия. Это маленькое отступление ни какого отношения к происшествию не имеет и упоминается лишь, как штрих к портрету уважаемого командира и человека.
На Имам-Сахибе разведчики уже получили информацию о гибели наших солдат и нахождении их тел в одном из кишлаков. Пока разведчики вели переговоры по их возврату мы с сотрудником особого отдела, обслуживающим ММГ, выехали на место происшествия – временно выставленную месяц назад усиленную заставу для обеспечения охраны работ по строительству афганцами оросительной системы. Как оказалось, погибшие бойцы, практически ежедневно охотились на нутрий и глушили рыбу в многочисленных мелких водоёмах и заросших камышом арыках. От места дислокации заставы уходили достаточно далеко и особых сложностей организовать засаду у душманов не было. Со слов самих афганцев, «охотники” им изрядно надоели. Все причины и обстоятельства ЧП были на поверхности – элементарное отсутствие дисциплины и бдительности личного состава в боевой обстановке, отсутствие контроля.
Следует понимать, что в пограничных войсках командиры, политработники и сотрудники особых отделов работали не в стерильной среде. Элитарность войск, их боевое предназначение, тщательный отбор призывного состава сами по себе не исключали преступных проявлений со стороны военнослужащих, не гарантировали их безопасность. За “афганское десятилетие” в войсках КСАПО имели место тяжелейшие происшествия с гибелью военнослужащих, совершением преступлений, в том числе государственных.
Так, весной 1986 года находясь в боевом охранении на маршруте выдвижения наших колонн, группа военнослужащих срочной службы ММГ «Мармоль» во главе со старшим лейтенантом Игнатенко самовольно оставила боевую позицию, вышла к затерянным в сопках пастушьим строениям афганцев, где допустила абсолютно ничем не мотивированное, неправомерное применение оружия. Погибли мирные жители. Следы преступления тщательно скрыли. Тем не менее, сотрудники особого отдела КГБ СССР по 81 Термезскому погранотряду в сложных условиях боевой обстановки и беспрецедентного давления заинтересованных высокопоставленных должностных лиц, восстановили и в полном объёме процессуально задокументировали обстоятельства преступных действий, которые носили вызывающий, резонансный характер и требовали обязательного правового разрешения. Военным трибуналом Игнатенко осуждён к 14 годам лишения свободы, пять его соучастников также приговорены к длительным срокам заключения.
Летом 1988 года сотрудниками особого отдела КГБ СССР по 47 Керкинскому погранотряду задержан с поличным офицер тыла 3 ММГ «Мардиан» капитан “Н”, вывозивший из Афганистана на советскую территорию очередную партию наркотиков – более 1 кг опия-сырца, укрытых в продовольственной таре. Военным трибуналом офицер был осуждён к длительному сроку лишения свободы.
Признавая серьёзные просчёты и “проколы” в работе, несовершенство предпринятых особыми отделами контрразведывательных мер, приведённые примеры убедительно свидетельствуют, что оперативное присутствие в войсках подразделений военной контрразведки, их повседневная напряжённая работа были не прихотью “системы”, диктовались не отсутствием доверия к личному составу, а были абсолютной необходимостью, исходящей из обстановки и реальных условий службы на государственной границе.
Нельзя не отметить, что в своём подавляющем большинстве, оперативные сотрудники особых отделов с задачей упреждения враждебных проявлений, как в отношении военнослужащих, так и с их участием, справлялись успешно. Примеров великое множество, убедительное тому подтверждение и ежегодная оперативная статистика по результатам выявления, предупреждения, профилактики.
Таким примером может служить и проверка военнослужащего одной из застав 66 Хорогского погранотряда рядового Л. Вступив в преступный сговор с одним из местных жителей, солдат из корыстных побуждений дал согласие на оказание помощи контрабандистам в организации переправы из Афганистана в СССР наркотиков в обмен на товары хозяйственного назначения и продукты питания. В ночное время, будучи в пограничном наряде, предполагалась подача им светового сигнала афганцам о возможности переправы через реку Пяндж с последующим обеспечением безопасности преступной сделки. Л. начал активный поиск пособников среди сослуживцев. Сотрудниками особого отдела его действия скрупулёзно контролировались и документировались. Был великий соблазн и реальная возможность создать контролируемую ситуацию по задержанию всех фигурантов по обе стороны границы с поличным. Однако, исходя из юридической оценки материалов, в интересах исключения окончательного втягивания пограничника в преступную деятельность, исключения элементов провокации в оперативной деятельности военной контрразведки было принято решение о проведении в его отношении комплекса профилактических мер.
Военнослужащий был снят с пограничной заставы, направлен в г. Душанбе, где ему военным прокурором было объявлено официальное предостережение. Фактически, Л. освобождён от уголовной ответственности при наличии в его действиях признаков состава преступления. Сотрудники особого отдела провели значительный объём мероприятий, в том числе оперативно-технических с оборудованием пограничной вышки, аэрофотосъёмкой предполагаемого района контрабандной переправы и т. д. Опять же, в ходе доставки материалов на Л. в Душанбе начальник 2 отделения дважды на трассе Хорог – Калай-Хумб был заблокирован снежными лавинами. На командировку ушло до 10 дней, половина из которых была потрачена на дорогу.
В ноябре – декабре 1987 года меня командировали в район проведения боевой операции в Фарьябской провинции Афганистана в зону ответственности 47 Керкинского погранотряда.
Операция проводилась силами четырёх пограничных отрядов, двух авиаполков с привлечением афганского ополчения. Соответственно, в районе её проведения работали сотрудники четырёх особых отделов. Задача заключалась в обеспечении их взаимодействия, координации работы с командованием и афганскими подразделениями безопасности.
Впервые пришлось совершенно по иному отнестись к роли и значению таких составляющих наших сил, как артиллерия, авиация, инженерные подразделения, а соответственно пересмотреть и контрразведывательные меры по их прикрытию. Ещё с училищных времён у нас, пограничников, формировалось несколько снисходительное отношение к другим родам войск. Но когда непосредственно становишься очевидцем одновременной работы по опорному пункту душманов трёх установок БМ-21 “Град”, наблюдаешь в небе в полном составе 17 Отдельный авиационный полк, когда 24 боевых вертолёта, как рой пчёл, начинают попарно утюжить этот же опорный пункт, где земля горит уже после артиллеристов, проникаешься уважением к нашим сослуживцам с другими эмблемами на зелёных погонах. В этом опорном пункте на склонах сопок у кишлака Сарайи-Кала, где накануне мы потеряли убитыми 5 человек, не осталось никаких признаков сопротивления и многокилометровая колонна без единого выстрела проследовала в Меймене.
В 1 ММГ 47 Керкинского ПО САПО. Меймене. Сотрудники особого отдела (слева направо): Первеев В. А., Татауров Г. А., Вахницкий А. В., Егоров В. Н.
Если же говорить о контрразведывательных мерах, то следует отметить, что любая войсковая активность, а в период боевых операций она неизбежна, приводит к активизации агентурной и иной разведдеятельности противника. В этой связи максимально задействовались все наши силы и средства по организации контрвизуального наблюдения с целью выявления в местах дислокации и на маршрутах выдвижения боевых подразделений наблюдателей и разведчиков бандформирований, обеспечения плотного контроля за иностранцами, уже находящимися в поле нашего зрения, особенно инициативно выходящими в этот период на официальные и неслужебные контакты с пограничниками. Под контроль брались все военнослужащие, владеющими языками народов Афганистана, особенно, переводчики. Сотрудники особого отдела активно участвовали в обеспечении режима секретности при переброске в ночное время вертолётами МИ-26 с территории СССР в расположение ММГ реактивных снарядов повышенной дальности стрельбы и двух дополнительных установок БМ-21 “Град”. Принятые меры по сохранению в тайне от противника этой переброски имели решающее значение в конечном успехе дарбандской операции. О наличии в расположении ММГ установки “Град” моджахеды конечно знали, но также хорошо знали и были абсолютно уверены в её неспособности “достать” их базу с места дислокации на расстоянии более 20 км. Последовавший утром сокрушительный артиллерийский удар стал для них полной неожиданностью и застал врасплох.
РСЗО «Град»
Полной неожиданностью стала и поступившая мне в первых числах декабря, накануне решающих войсковых действий, команда покинуть Меймене и срочно прибыть в Душанбе. Это ещё один штрих к пониманию обстановки в отделении и приоритетах в работе. Как оказалось, некому было готовить план основных мероприятий на 1988 год, отчёты за уходящий период, доклад к итоговому годовому совещанию. Хотя накануне убытия в Керки все необходимые указания были даны, бюрократия в очередной раз взяла верх над здравым смыслом. В течение недели общими усилиями отработали годовой план, доклад и отчётные документы, после чего дорога меня вновь привела на Меймене и сразу же на господствующую высоту в районе к. Атаханходжа, где только что высадилась ДШМГ 47 Керкинского погранотряда и разворачивался командный пункт завершающего этапа дарбандской операции.
Вопросов возникло много, но поднимать и решать их было уже поздно и не с кем. Здесь же состоялась короткая встреча с бандглаварём Расулом. На высоту, где находился командный пункт, Расул взобрался на белой лошади, один бок которой был залит кровью находившегося сзади Расула раненого афганца. Пока наш медик оказывал раненому помощь, с Расулом через переводчика состоялся разговор, в ходе которого была предпринята попытка выяснить, кто расстрелял караван из нескольких верблюдов, ишаков и двух караванщиков, лежавших у юго-западного подножия высоты. Вразумительного ответа не последовало. Высокий, крепкий, колоритный Расул запомнился своим некоторым внешним сходством и поведением с Абдуллой из известного фильма. Через полчаса после его убытия с командного пункта над Атаханходжой в разных её частях стали подыматься дымы – расуловцы пошли на зачистку. От этой встречи остался недобрый осадок и понимание, что такое “договорная банда” и каково коллегам из разведотделов договариваться с такого рода “лидерами оппозиции”.
В результате поисковых действий прапорщик ДШМГ в зарослях на берегу речушки обнаружил одноствольную пусковую установку для стрельбы реактивными снарядами. На этом все войсковые мероприятия были свёрнуты.
Основной груз войны лёг на рядовых пограничников, простых ребят из простых советских семей. Надо вспомнить об одном таком солдате.
В Афганистане геройски погиб бывший водитель особого отдела КГБ СССР по 135 Небит-Дагскому погранотряду рядовой Очкур Владимир Анатольевич. На протяжении 1983 года он был водителем закреплённой за мной служебной автомашины на погранкомендатуре “Гасан-Кули” на советско-иранской границе). Володя не был отличником боевой и политической подготовки, скорее даже наоборот – весёлый нрав и разбитной характер требовали сдерживания и регулярно у него были мелкие неприятности. Тем не менее, дело своё он знал и служил честно. От комендатуры до отряда было более 300 км пустынной, абсолютно безлюдной дороги. Проехав с ним по туркменской пустыне на старом УАЗике не одну тысячу километров, у меня не было проблем ни с машиной, ни с водителем. В течение всего 1983 года при каждом очередном отборе солдат для дальнейшей службы в спецподразделениях округа на территории ДРА, Очкур В. А. пытался всеми возможными способами попасть в их число. Мною было ему официально объявлено, что этого никогда не случится и в 4-ом отделении штаба отряда был выставлен соответствующий “красный флажок”. Тем не менее, в период моего отсутствия в командировке в феврале 1984 года, Володя каким-то образом умудрился обойти все заслоны и получил разрешение на откомандирование в составе очередного набора военнослужащих отряда для службы в ДРА. Весь оставшийся период своей службы и жизни Очкур В.А. воевал в составе ДШМГ 47 Керкинского погранотряда стрелком-наводчиком АГС. Погиб в бою 24 августа 1984 года в Куфабском ущелье у кишлака Чатнив, где, будучи смертельно раненым, в буквальном смысле своей грудью прикрыл отход боевой группы десантников. Посмертно награждён орденом Красного Знамени.
Последний бой Володи описан его сослуживцем Анатолием Томило: «… шли осторожно. Всё было тихо до 12 часов 46 минут. Первым заметил снайпера Сергей Хуртин, выстрелил по нему, и тот упал с простреленной головой. Стрельба мгновенно поднялась сумасшедшая. Командир что-то кричит, но в грохоте слышно только «Отходить! Стрелять!» Бой затягивался и складывался не в нашу пользу. Давно прозвучала команда «отходить», но никто не решался, никто не хотел прикрываться товарищами. То, что было дальше, поразило всех. Вова, не спеша, как на стрельбище, установил свой гранатомёт АГС-17, присоединил коробку и навёл на горы. Снайперы притихли, не понимая, что делает глупый шурави. – Отходи! Прикрою! – крикнул Очкур. Первая очередь легла шахматным порядком среди зелени, откуда вёлся наиболее интенсивный огонь. «Духи» снова притихли. Это и позволило основной группе добежать к реке, в безопасное место. Первую коробку он расстрелял без приключений. Но на второй Володю ранило в руку, от боли он упал на землю, но быстро поднялся и бросился к гранатомёту. Стрелять долго не смог – вторая пуля разворотила ему грудь. Володю отбросило назад на камни. Он не смирился, стиснул зубы и пополз к гранатомёту АГС-17. Но выстрелить не сумел, курок не поддался. Тогда Володя дотянулся до автомата, ударил по горам длинной очередью и потерял сознание. Без команды молодой солдат Тапочкин бросился спасать Очкура. К нему бросается и Сергей Санников. Несут раненого друга вдвоём. Но добежать они не успели. Снайпер все же поймал в прицел и методично добивал его. Сначала бил по ногам, потом – по рукам. А когда они спрятались за камнем – нашёл и там. Не успели на какую-то долю секунды. Пуля вошла в затылок и вышла изо рта. Вова только вздохнул и затих. Он лежал такой знакомый и уже чужой. Изуродованное лицо, разорванная грудь ежеминутно напоминали, что нет уже с нами нашего балагура.
Только глаза голубые неподвижные смотрели в небо.
Долго мы отходили от Куфаба и, наверное, не придем в себя никогда…
В ноябре – декабре 1987 года силами Керкинского, Тахта-Базарского и Термезского пограничных отрядов и Марыйского Отдельного авиационного полка КСАПО с привлечением подразделений афганской армии была проведена многоэтапная войсковая операция по ликвидации в Фарьябской провинции Афганистана бандформирования Ермамада. На завершающем этапе операции была захвачена и полностью уничтожена считавшаяся неприступной горная база боевиков Дарбанд. Операция вошла в историю войск как одна из наиболее результативных и успешных. Однако начиналась она очень непросто.
Колонна растянулась на несколько километров. Через 1–1,5 часа движения, когда приблизительно её одна треть преодолела кишлак Сарайи-Кала, из кишлака в упор по нашим машинам был открыт огонь из гранатомётов и стрелкового оружия. Первым выстрелом из гранатомёта был поражён 3ил-131, гружённый миномётными минами. Выстрел прошёл насквозь кабины автомобиля, машина ушла под откос дороги и загорелась. Водитель-рядовой Подрез П. Ф. погиб, сгорел практически дотла. Головная часть колонны ушла вперёд, а оставшаяся, в том числе и наш БТР, продолжала ещё некоторое время двигаться под обстрелом, пока не упёрлась в узкий участок дороги, где горел подбитый ЗИЛ. При этом завязался ожесточённый бой. Из кишлака с закрытых позиций прицельно били по нашим машинам, всё вооружение колонны было развёрнуто влево (справа находились голые сопки) и вело непрерывный огонь по кишлаку. Был ясный, солнечный день, но над местом боя висела пелена пыли и дыма, стоял непрерывный грохот работающих КПВТ, пушек БМП, стрелкового оружия и прибывших вертолётов поддержки 17 Отдельного авиаполка. С началом обстрела колонны мы с Егоровым В. Н. укрылись в БТР и пытались вести огонь через бойницы, но обзора явно не хватало и мы, надев каски экипажа, вновь поднялись на броню. Сразу же обнаружили троих бежавших вдоль дороги на значительном удалении от колонны вооружённых бандитов, которые делая короткие остановки, вели огонь в нашем направлении. После нескольких прицельных очередей двое из них исчезли, а третий, то появляясь, то скрываясь в складках местности, продолжал вести огонь по колонне. Когда БТР неожиданно для меня остановился, то эта цель исчезла из моего поля зрения, так как дорога пошла под уклон и между нами на пригорке оказались полуразрушенный глинобитный дувал и мазанка. В поисках исчезнувшего стрелка, я спрыгнул с брони и выскочил на возвышенность с правой стороны дувала. И тут же, совершенно неожиданно боковым зрением обнаружил в 8-10 метрах слева от себя изготавливавшегося для стрельбы по нашему БТР душмана (в это время на броне находились Сычёв, Егоров и прапорщик – связист). Он заметил меня буквально на доли секунды позже, развернул автомат в мою сторону, но мне удалось первым сделать короткую очередь. Душман упал, чалма с головы покатилась вниз, одна из пуль попала ему прямо в лоб, но оружие из рук он не выпустил. Подбежав к нему, я вырвал из его рук автомат и после быстрого осмотра развалин тут же вернулся к БТРу.
Мартовицкий А. Н.
В это время майор Сычёв буквально разрывался на части в трёх радиосетях одновременно: управлял боем колонны докладывал обстановку полковнику Мартовицкому А. Н., находившемуся на комендатуре «Хумлы» Тахта-Базарского погранотряда, а также давал указания вертолётам поддержки. Кинув мне в руки гарнитуру радиостанции, Сычёв прокричал: "Посади вертолёт, Казаков ранен!!!" И тут через 10 лет после окончания командного училища я понял, что учиться надо было лучше. Установив связь с командиром экипажа боевого вертолёта, я пытался указать место нахождения в колонне раненого (БТР Казакова был впереди нас не более 100 метров), а также приемлемую для посадки площадку. Однако, на даваемые мною ориентиры, лётчик реагировал колоритным матом и уходил на очередной круг. Только после 3–4 захода он понял меня, самостоятельно нашёл площадку, буквально на поле боя посадил вертолёт, забрал тяжело раненого ст. лейтенанта Казакова В. И. и доставил его в госпиталь в город Мары, где, к великому сожалению, этот очень достойный офицер умер на операционном столе. До настоящего времени, так и не зная фамилии командира экипажа вертолёта, преклоняюсь перед ним – он совершил настоящий подвиг. Будучи грозным оружием в воздухе, боевой вертолёт на малых высотах и тем более на земле, в тех условиях был совершенно беззащитен и уязвим.
С трудом развернувшись на узкой дороге, колонна в конечном итоге вышла из кишлака и сосредоточилась в сопках на подступах к нему. При выходе из кишлака ещё несколько раз мы попадали под обстрел, спешиваясь, занимали оборону вдоль дороги. В памяти остался момент самоотверженных действий майора В. Н. Егорова, который, находясь под ГАЗ-66, вёл огонь из автомата и при этом очень спокойно и даже весело успевал руководить действиями связистов, оборонявших командно-штабную машину.
Тот день закончился высадкой десанта ДШМГ Керкинского погранотряда на господствующих высотах у кишлака Сарайи-Кала и далее по маршруту движения колонны. В первую же ночь позиции десантников подверглись ожесточённым атакам душманов. Сотни боевиков в течение ночи трижды пытались сбросить пограничников с занимаемых высот. На одной из площадок наши бойцы, практически, в рукопашном бою отбили свои позиции. В эту ночь героически погибли десантники С. Красильников, В. Жуковский и Ф. Малашенко. По свидетельству офицеров, прибывших с рассветом на позиции десанта, там не было живого места, вся амуниция бойцов (котелки, фляги, каски, лопатки и т. д.) была изрешечена пулями и осколками, практически все живые пограничники были ранены и контужены.
На следующий день в районе сосредоточения колонны на наших глазах в непосредственной близости потерпел аварию вертолёт МИ-8. Причиной крушения стала ошибка пилота – в условиях ограниченной видимости вертолёт при посадке зацепил лопастями склон сопки, подняв невероятный столб пыли и песка, перевернулся и разрушился (отвалились хвостовая балка, лопасти и т. д.). К счастью, члены экипажа и находившийся на борту офицер, получив незначительные травмы, остались живы.
В течение последующих нескольких суток после активного применения авиации, артиллерии, десантных подразделений Керкинского и Термезского погранотрядов операция по проводке колонны была завершена и мы с многокилометровым афганским «обозом» прибыли в Меймене.
На завершающем этапе руководитель операции, опираясь на выверенные данные войсковой разведки, сумел принять нестандартные решения по применению имеющихся сил и средств. 8 декабря 1987 года в результате исключительно слаженных и согласованных действий артиллерии, авиации, десантников и ММГ пограничных войск некогда неприступная база "Дарбанд" прекратила своё существование. Без потерь с нашей стороны были захвачены десятки ДШК, миномёты, более 1000 реактивных снарядов, сотни мин, выстрелов к РПГ, 500 кг взрывчатых веществ, 16 фугасов, сотни единиц стрелкового оружия и десятки тысяч боеприпасов к ним, освобождены около тридцати находившихся в плену афганцев.
На всех этапах подготовки и реализации планов командования военные контрразведчики внесли свой посильный вклад, в общее дело. Оперативными сотрудниками успешно реализованы меры по исключению утечки к противнику информации о планируемых действия войск. С помощью оперативных возможностей из числа афганцев были проведены конкретные мероприятия по дезинформации бандформирований, введению их в заблуждение относительно истинных намерений командования. На протяжении всего периода операции командиры всех уровней своевременно и оперативно информировались о недостатках и упущениях в боевой готовности подразделений и частей. Ряд военнослужащих по причине неправомерных действий и намерений были отведены из боевых порядков в тыловые подразделения. Всё это позволило минимизировать потери и способствовало общему успеху операции.
Наш вклад в успех боевых операций пограничных войск не очевиден и не может быть оценён однозначно. Воюют войска и “примазываться” к их заслугам, по меньшей мере, аморально. Есть конечно факты, которые не могут иметь двойной трактовки и касаются они, как правило, личных действий сотрудников. Так, высадившись в составе десанта непосредственно в опорный пункт противника, сотрудник особого отдела Татауров Г. А., лично уничтожил несколько боевиков, захватил их позицию и оружие. На этапе выдвижения колонны в Меймене сотрудниками особого отдела в ближнем бою был захвачен автомат Калашникова китайского производства и уничтожен, как минимум, один боевик. Но это всё одиночные действия в качестве рядовых мотострелков, даже не офицеров. Существенного влияния на общие итоги операции они не имели. Все наши режимные мероприятия по защите информации, легендированию и т. д. конечно же важны, требуют значительных затрат сил и времени, но не факт, что войска без них не достигли бы тех же результатов. Акцент в работе особых отделов совершенно правильно делался на вскрытии и пресечении конкретных подрывных акций против наших объектов и военнослужащих. В то же время, по прошествии стольких лет надо сказать, что многие наши возможности были использованы не в полном объёме, по ряду вопросов явно не доставало, в хорошем смысле слова, настойчивости. Оставаться ”в тени” не всегда лучшая позиция в боевых условиях. Нередко командование воспринимало нас лишь как поставщиков негативной информации, умудряясь тем не менее, отдельные примеры безобразий и преступлений “списывать на войну”. При наличии у военной контрразведки в зоне ответственности каждого пограничного отряда закордонных источников, наши отделы заблаговременным, целенаправленным сбором данных в интересах планируемых боевых операций, занимались редко. Таких запросов от командования просто не было, а порой, командиры сознательно, под разного рода предлогами уклонялись от взаимодействия. Причины, в том числе, и во взаимном недоверии разведывательных и особых отделов. К слову, в информационном отношении, Дарбандская операция разведчиками была отработана очень полно и показательно».
