Kitabı oku: «Роботы против фей», sayfa 4

Я изо всех сил старалась подавить волнение. Они ничего не знали про нашу подпольную работу. Я переводила взгляд с Рона на Джейка и обратно.

– Мы могли бы уточнить их программы, – выпалила я, – заставить их собирать мусор и утилизировать его… Или сделать другого робота, который вычищал бы отходы и продавал муниципалитету. А можно научить «Вегнора» отлавливать тараканов и уничтожать их яйца.

Если техника создавала проблемы, решить их могла та же техника, только в еще большем количестве.

Джейк и Рон глядели на меня во все глаза.

* * *

Неприятности с «Вегнором» заставили меня серьезно задуматься о том, чтобы наконец открыто объявить о создании нового робота, моей Пары. Только так я смогла бы восстановить свое доброе имя.

Стараясь как можно быстрее справиться с последствиями постигшей нас катастрофы, мы вместе с моей командой стали с удвоенной настойчивостью искать, что еще хорошего наши прототипы Пары могут сделать для родителей. Нужно было постараться предугадать все возможные пожелания потребителя: Пару можно настроить таким образом, чтобы осуществлять кормление ребенка строго по часам, либо, напротив, следовать не режиму, а аппетиту и настроению младенца – как при грудном вскармливании. Она могла, если того пожелают родители, с любого возраста начать формировать строгий режим сна, а могла следовать «палео» практике сна полифазного. Пара обладала способностью играть с детьми и успокаивать их так, что это оптимально стимулировало развитие их мозга, помимо того, что умела готовить нехитрую еду, освобождая уставших родителей от лишних кухонных забот и давая им шанс либо поспать лишний часок, либо закончить работу и уж тогда заняться собственным отпрыском.

Предварительные результаты были весьма многообещающими. Опрос вновь задействованных в испытаниях родителей дал исключительно позитивные результаты.

Преданностью детям наши роботы могли соперничать с осьминогами, умением кооперироваться – со слонами, а уровнем ответственности – с орангутангами. Лучших нянь своим наследникам родители не могли и пожелать. Пара была способна освободить мам и пап от всех неприятных сторон ухода за детьми, оставив на их долю лишь самые радостные.

* * *

– Почему ты от нее отказываешься? – спросила я. – Что она делает не так?

– Все так, – ответила Эмили. – Но все это неправильно.

– Я могу вечером прилететь и посмотреть…

– Ясно. Прилететь на мой день рождения тебе некогда, а посмотреть, все ли нормально с твоим роботом, – это запросто!

Я глубоко вздохнула.

– Это нечестно, Эмили.

– Неужели? С каких это пор ты стала работоголиком?

– Не нужно так, Эм. Мы с тобой говорим о моей карьере. Если я не смогу доверять твоим впечатлениям, то кому я вообще смогу доверять?

Эмили на другом конце линии хмыкнула:

– Да я правду говорю! Пара все делает замечательно. Но нам с Эриком не нравится то, что из-за нее происходит с нами.

– Что ты имеешь в виду?

Ничего подобного не должно было случиться. С самой первой минуты работы над проектом «Пара» я всеми силами стремилась снять проблему, которая часто возникает у родителей в связи с обычной, живой няней, – они начинают ревновать к ней своего ребенка, который, как им кажется, устанавливает с ней более тесные взаимоотношения, чем с ними. Именно поэтому, разрабатывая внешний вид робота, мы отказались от гуманоида. Точно так же, как мы не опасались того, что в умении ухаживать за домом нас превзойдут наши пылесосы и стиральные машины, родителям не следовало волноваться, что их дитя по-настоящему привяжется к синтетическому устройству, которое, по сути, не слишком отличается от программируемой колыбели с мотором и механическими приводами.

– Я не знаю, как это объяснить, – говорила Эмили, явно с трудом подбирая слова. – Но Эрик как-то говорил мне, что ему страшно не хватает общения с Дэнни, и я чувствую то же самое. Нам очень жаль, что мы не проводим с ним столько времени, как раньше.

– Но большая часть тех часов была пустой тратой времени! Пара дала возможность родителям испытывать только чистую радость от общения с детьми и, соответственно, более эффективно использовать свое время.

Мысленно я видела раздраженные письма, приходившие от Эмили и от других отцов и матерей, которые жаловались на недосып, на то, что возня с детьми превращает их мозги в кашу. Воспитание занимало слишком много времени – вот какую проблему требовалось решить.

– Все так, – отвечала мне Эмили. – Но я не уверена, что понимаю, что значит «чистая радость». Мы с Эриком тратили долгие часы на то, чтобы накормить Дэнни; мы подолгу рассматривали его какашки, мы из кожи вон лезли, чтобы заставить его уснуть; мы чувствовали себя сверх меры усталыми и отупевшими. Но каждый раз, когда мы смотрели Дэнни в глаза, мы были счастливы. Сейчас мы проводим с ним по полчаса в день, не больше – читаем ему или играем; но даже эти считаные минуты кажутся нам слишком долгим сроком. Мы теряем терпение. Странно, но чем меньше времени мы проводим с Дэнни, тем меньше нам этого хочется. И, как нам кажется, это неправильно.

Дедал, на крыльях твоих солнце плавит воск

* * *

… мозжечковая миндалина, гипоталамус, префрональная кора головного мозга, ольфакторные луковицы – все они активируются поведенческими сигналами младенца, которые включают процесс адаптации на гормональном уровне и касаются таких гормонов, как окситоцин, глюкокортикоиды, эстроген, тестостерон и пролактин, отвечающих за обеспечение родительских функций и моделей поведения…

Я закрыла книгу и потерла виски.

Недостаток сна, тревога, провоцируемая плачем ребенка, постоянное беспокойство за крайне хрупкое и столь требовательное существо, которое полностью зависит от тебя, – все это преображает еще неопытных родителей, вплоть до химического состава их крови, а также структуры и функций мозга.

Поэтому чистая радость, ничем не замутненное удовольствие от общения с ребенком – это фикция. Сам характер отношений, связывающих родителей с их чадом, требует от первых полной самоотдачи – в том, что касается времени и энергии, и это полностью изменяет отца и мать. Но точно так же и ребенку нужны и время, и энергия, чтобы вырасти.

Усталость и тревога неотделимы от истинного счастья отцовства и материнства.

Процесс воспитания ребенка нельзя свести только к получению чистой радости, отдав в механические лапы роботов все сложные, а подчас и неприятные аспекты, к нему относящиеся. К тому же большинство родителей не только не отказываются, но и желают пережить физические и неврологические изменения, сопряженные с отцовством и материнством.

Конечно, мне следовало хорошенько подумать, прежде чем приступить к этому проекту. Разве я отказалась бы от бессонных ночей и чреды обреченных на провал попыток создать и усовершенствовать удачную, готовую к реализации машину? Победа кажется особенно сладкой, когда ей предшествуют напряженный труд, усталость, а подчас и боль. Только тогда мечты о невозможном становятся реальностью.

* * *

– По собственному желанию или уволили? – спросила Эми, протягивая мне чашку чая. – Я сама приготовила. Исключительный вкус. А то роботы портят чай почти холодной водой.

Мой подпольный проект был закрыт. Как только я поняла, что у Пары нет будущего, я во всем созналась. Мои неоправданно рискованные опыты стоили компании немалых денег. Конечно, меня следовало уволить.

– Ни то ни другое, – ответила я, с благодарностью принимая чашку. – Меня перевели в другой отдел.

Эми приподняла бровь.

– У него пока нет названия, – пояснила я.

– И чем же вы будете заниматься?

– «Шака. Когда стены падут».

Поразмыслив мгновение, Эми улыбнулась:

– Понимаю. «Неизвестные в неизвестном».

– Это лишь одно из возможных имен, – кивнула я. – Другое – «Отдел деревенских мышей».

Мы рассмеялись.

Рон и Джек решили, что компании крайне важно иметь группу, которая сфокусировала бы свое внимание на новых и даже неожиданных перспективах развития. Вошедшие в нее художники, экологи, специалисты по вопросам этики, антропологи, культурологи, эксперты по проблемам окружающей среды и прочие сотрудники не имели никакого отношения к робототехнике. Мы оценивали новый продукт с точки зрения непредвиденных последствий его внедрения, собирали данные, которые помогли бы предусмотреть и предотвратить провал проекта (как в случае с моими крысами), и, в целом, действовать как некий корпоративный источник пессимизма, способный уравновесить излишний оптимизм инженеров. Мое имя в компании стало синонимом провала – так кто лучше, чем я, подходил для того, чтобы стать членом такой группы?

– Спасибо за то, что взялись за разбор обломков! – сказала я.

Эми отмахнулась.

– Мне всегда это удавалось – разгребать завалы, оставленные другими. Может быть, это потому, что я с самого начала сомневалась в успехе грядущего автоматического чуда? Но я с радостью возьмусь за доводку ваших крыс. Они классные!

– Я действительно наломала дров? – спросила я.

– Да не особо, – ответила Эми.

И принялась объяснять, что с благословения Рона и Джейка она взялась модифицировать и саму Пару, и ее программное обеспечение, чтобы адаптировать их к менее амбициозным целям – мой робот будет просто помогать переутомленным родителям, но не станет заменять их собой. Компания не планирует дарить родителям «чистую радость». Нет, роботы будут скорее «на подхвате», делая лишь то, о чем их попросят родители, и сразу же уходя в тень, как только нужда в них отпадет. Некоторые группы поддержки матерей, страдающих постнатальной депрессией, уже высказали интерес к этому проекту как средству обеспечения реабилитации своих клиентов.

– У вас правильные мысли, детка, – сказала Эми. – Иногда, правда, вы слишком ускоряетесь и падаете с обрыва, но как нам иначе узнать, как далеко мы вообще можем зайти?

– Это звучит почти как Единый и Единственно Верный Миф.

– Я – верующий скептик, – отозвалась Эми. – Техника вещь замечательная, но в ее природе заложен импульс создавать все новые и новые проблемы. Машины, как и крысы, являются частью природы, и наши жизни переплетены и с теми, и с другими. «Молот Гефеста поднят».

– Спасибо, что напомнили! – сказала я. – Вы должны прийти на следующей неделе в мой офис.

– Зачем?

– Мы проведем вам сканирование мозга.

– Но это невозможно! – воскликнула Эми.

– Я не в буквальном смысле! Хотя, с другой стороны, как мы узнаем, что это невозможно, если не попробуем?

Я с трудом сохраняла серьезное выражение на лице. Откуда мне было знать, что она готова попасться на удочку?

– Я не хочу, чтобы какой-то робот щеголял аналогом моего мозга.

Покачав головой, я сказала:

– Желательно, чтобы вы пришли и рассказали нам какие-нибудь истории, чтобы мы могли позаимствовать немножко вашего цинизма. Я думаю, нам это будет полезно.

Эми кивнула.

– «Топор Гимли готов».

Почему я верю в роботов: Кен Лю

Мне нравится писать о роботах, потому что я знаю: когда-нибудь они станут править миром. Поэтому мне кажется разумным, готовясь к неизбежному, подготовить для себя некий плацдарм и показать нашим будущим хозяевам и господам, что я могу быть им полезен – как певец их величия и совершенства.

P.S. В случае, если победят люди, считайте предыдущий абзац маскировкой, которую я использую, чтобы успешно проникнуть в генеральный штаб армии роботов и вести там подрывную работу.

P.S.S. Но если победят роботы, предыдущий параграф следует читать как попытку, в их интересах, добиться доверия воинов людского сопротивления.

P.S.S.S. Может быть, проще было бы написать о своей любви к феям?

Тим Пратт
Шепотом, при лунном свете³

Эмили Юань, смертная, директор Собрания Редких книг в библиотеке фей, направляясь на работу, каждый день выбирала новый маршрут. Иногда, выйдя из своего дома в Окленде, она шла по тротуару, поворачивала за угол и почти сразу оказывалась в своем офисе в ином мире. В другие дни Эмили доходила до берега озера Мерритт, где, окутанная таинственной пеленой тумана, на воде качалась маленькая, украшенная изумрудами лодка («корыто Харона», – шутила Си-Си, ее приятельница и сотрудница), на которой она плыла по странным, инфернального вида водам на остров – там стояло здание библиотеки. А однажды утром, раздернув в ванной занавесь, она с удивлением обнаружила там стол выдачи, что стоял в читальном зале. Нелепость! Пришлось просить технический отдел скорректировать каналы трансфера.

Октябрьское утро, когда библиотека стала объектом захвата и разграбления, выдалось серым и дождливым. Покончив с тостами и джемом и глянув в окно, Эмили решила отправиться на работу, не выходя на улицу.

– Со мной не хочешь? – спросила она свою подружку Ллифир.

Кожа у Ллифир была зеленой; оделась она тем утром в платье из живых листьев, а пахла как лес после дождя. Подняв голову от кухонного стола, Ллифир, моргнув, посмотрела на Эмили.

– Ночью я слишком увлеклась чтением стихов и все еще пьяна. Думаю, мне лучше остаться. Там, в гостиной, есть еще томик Голдбарта, который я не читала. «Волосы собаки».

И Ллифир уронила голову.

Поцеловав подругу в темечко, Эмили сказала:

– Пока, до вечера.

Эмили нашла Ллифир в библиотеке, в нижнем книгохранилище, вскоре после того, как поступила туда на работу два года назад, и, встретившись, они обе сразу же поняли – это судьба! Никто так не любит книги, как библиотекарь. Как только Эмили привыкла к странностям союза с живой, способной изменять свою форму книгой, между ними установились близкие отношения, и они проводили вместе неспешные выходные, тихие спокойные вечера и бурные, приносившие радость им обеим, ночи.

Принимая облик книги, Ллифир становилась любовной историей в жанре фэнтези, отчего в характере ее обострялись романтически-эксцентричные черты. Эмили была одной из немногих, кто прочитал ее от корки до корки. Будучи живой книгой, Ллифир домом своим считала библиотеку фей, но у нее было право уходить оттуда в любое время дня и ночи, а потому она часто оставалась с Эмили, в мире смертных.

Пора бы и появиться на работе. Теперь подойдет любая дверь. Эмили подхватила сумку и направилась к ближайшему шкафу, прикидывая в уме, чем ей предстоит сегодня заниматься: помогать исследователям, продолжить составление каталога архива редких книг, проследить за тем, как оцифровывают и реставрируют старинные книги. Открыла дверь шкафа и оказалась на острове.

Эмили хотела попасть прямо в свой офис, но вместо этого очутилась снаружи библиотеки, у основания каменной лестницы, которая вела от пристани к библиотечным дверям. Она недовольно нахмурилась – какой ненадежной все-таки бывает эта магия! Хорошо хоть, что в мире фей сегодня нет дождя! Утро было прохладным, небо затянули облака, и мерцающие воды охватывали в кольцо скалистый остров, насколько хватало взгляда. Эмили принялась подниматься по ступеням – немного физической нагрузки не помешает – и уже на полпути по доносящемуся шуму поняла, что у дверей происходит что-то из ряда вон выходящее.

Наверху лестницы, у подножия величественного здания библиотеки, клубилась толпа. Огромные, украшенные искусной резьбой деревянные врата были закрыты – они отворялись редко и только тогда, когда библиотеку посещали гиганты. Но закрыты были и врезанные в главные врата двери поменьше, что было крайне необычно. Но на этом странности не заканчивались: двери охраняла пара высоких, стройных воинов в золоченых доспехах, с копьями, увенчанными острыми, угрожающего вида, шипами. Охранники выглядели скорее скучающими, чем грозными, но их вид показывал – происходит что-то действительно серьезное. В библиотеке хранилось немало ценного, но там была и собственная надежная охрана в лице мисс Рэтчет и ее псов; солдат же до этого Эмили никогда не видела.

Двое из тех, кого смертные называют феями (хотя сами они предпочитали именовать себя Народом, а друг друга Братьями и Сестрами), поспешили навстречу Эмили. Они работали в фондах библиотеки над пространными научными проектами, способными ввести в замешательство любого смертного, и с Эмили были хорошо знакомы. Брат Ово выглядел как одетое в брюки и камзол огромное, с мягкой поверхностью, белое яйцо с ногами и руками, а Сестра Кеннинг была антропоморфной метафорой, принявшей на сегодня облик гробовщика с вороньей головой. Сестра Кеннинг пронзительно верещала; Брат Ово что-то тараторил, и из потока извергаемых им слов Эмили смогла разобрать разве что слова «возмутительно» и «кража»; но, к счастью, на помощь ей пришла ее помощница, Фэйлинн.

Фэйлинн была древней феей с неестественно прямой осанкой викторианской гувернантки и бесстрастными сферическими глазами цвета ртути. Немного посопротивлявшись, когда в качестве начальницы ей предложили смертную, она вскоре по-настоящему привязалась к Эмили, главным образом потому, что та организовала работу по сканированию редких книг, и теперь исследователи уже не лапали бесценные тома своими грязными руками, а читали их на мониторе компьютера. Сестра Фэйлинн всплеснула длинными руками, испачканными в чернилах.

– Эмили! Случилось нечто ужасное! – почти кричала она. – Нас выдворяют из библиотеки. И посмотрите!

Она протянула руку; Эмили подняла глаза и увидела маленьких фей с крылышками, которые одна за другой вылетали из окон, расположенных по всем сторонам хрустального купола (Эмили и не подозревала, что там есть окна). Каждая фея несла груз…

– Куда же они уносят книги? – охнула она.

– Никто не знает, – отозвалась Фэйлинн. – Сперва я подумала, что это кража, и заклинаниями вызвала мисс Рэтчет, но когда та явилась, то сообщила мне, что библиотека закрыта, а ее содержимое переправляют в другое место по приказу Сестры Меллиферы.

– Но в этом же нет никакого смысла, – произнесла Эмили. – Подождите.

И достала из сумочки мобильный телефон.

Мобильной связи в мире фей не было, но Эмили в любой момент могла дозвониться до Сестры Меллиферы – феи, которая и взяла ее на работу. Власть Меллиферы, власть безграничная, распространялась на всю библиотеку. Эмили тронула иконку пчелы на экране, но вместо того, чтобы соединить ее с Меллиферой, пчела улетела за границы экрана и исчезла.

Было от чего впасть в беспокойство. Эмили поднялась по ступеням, подошла к одному из охранников и ткнула того пальцем в латы. Охранник глянул на нее и нахмурился, а выражение скуки на его красивом узком лице сменилось гримасой презрения.

– Прочь, смертная! – прорычал он. – Таким, как ты, здесь не место!

– Сама Меллифера наняла меня управлять самой ценной частью библиотеки! – начала объяснять Эмили.

– Нет больше библиотеки! – отвечал страж. – Теперь это просто здание, и скоро в нем не останется ни одной книги. Прочь отсюда!

Схватив Эмили за плечо, страж развернул ее, толкнул… и она вывалилась из шкафа прямо в коридор своей квартиры. Телефон ее завибрировал – пришло сообщение от СиСи, подруги, с которой Эмили раньше делила квартиру. Эмили взяла СиСи на работу, чтобы та модернизировала библиотеку, и именно СиСи, установив там компьютерные терминалы, принялась за грандиозный проект сканирования и оцифровки редких книг.

Попыталась попасть на работу, но не смогла. Ходила кругами. Что происходит? – писала СиСи.

Пока не знаю, отвечала Эмили. Пытаюсь понять.

Эмили обошла дом в поисках Ллифир. Следов ее не было ни в спальне, ни в гостиной, хотя Эмили и нашла там, на полу, раскрытый томик стихов, лежащий обложкой вверх. На Ллифир, которая бережно относилась к книгам, это было совсем не похоже. Эмили постаралась не поддаваться панике. Иногда Ллифир принимала более-менее человеческое обличье и отправлялась погулять, но при этом обыкновенно оставляла записку – почерком, точь-в-точь напоминающим шрифт, которым она бывала напечатана, когда принимала форму книги. Наверное, Ллифир собиралась вернуться домой перед приходом Эмили, только и всего, но…

– Вы Эмили Юань?

Эмили обернулась. В углу, в кресле, сидела женщина. Нет, Сестра – заостренные уши, острые зубы. Черные волосы ее, казалось, мерцали, словно звезды утонули в темных волнах. Одета в черное. Выглядела Сестра как театральный пират, чему способствовала лежащая на коленях изогнутая сабля.

Эмили подавила желание сделать шаг назад, увеличив расстояние между собой и непрошеной гостьей.

– Кто вы? – спросила она.

– Я Села, – ответила фея. – У нас есть общий друг, нуждающийся в нашей помощи. Сестра Меллифера.

– Я не уверена в том, что она – мой лучший друг, – произнесла Эмили.

Села усмехнулась:

– И не мой. Но мы знакомы долгое время. Это вас Сестра Меллифера наняла управлять своими книгами?

– Я не знаю, что вы здесь делаете…

– Я здесь, чтобы помочь вам вернуть свою бесценную библиотеку, – ответила Села, – но если вы предпочитаете жизнь смертной женщины…

Не договорив, Села начала вставать.

Эмили жестом остановила ее.

– Да, Меллифера наняла меня. Два года назад, – сказала она.

– Почему она выбрала именно вас?

– Меня тогда сократили из университетской библиотеки, потому что нам срезали финансирование. Я пришла на железнодорожную станцию с коробкой, где лежали мои личные вещи, и собиралась поехать домой. И тут увидела женщину, которая сидела на краю платформы и болтала ногами над рельсами. Мне показалось, что она расстроена, и я спросила, все ли с ней в порядке, а потом поделилась шоколадкой. Это и была Меллифера. На следующий день я получила от нее приглашение на работу… и поняла, что волшебство существует.

Села кивнула.

– Если вы без всяких на то мотивов выказываете доброту по отношению к кому-нибудь из Народа, то будьте уверены – вам обязательно отплатят тем же.

Эмили ощетинилась:

– Я получила эту работу не потому, что была доброй. Я квалифицированный специалист, я полностью реорганизовала собрание и почти все книги внесла в каталог. Мы занимаемся оцифровкой и реставрацией…

– Спокойно, смертная! Я и не собиралась подвергать сомнению ваши умения. Сестра Меллифера умеет вести дела, а вы, очевидно, хорошо знаете свою работу. Что меня заинтересовало, так это то, каким образом смертный мог подняться до столь высокого поста. Признаюсь, я полагала, что Меллифера наняла вас потому, что вы искушены в магии.

– Я хорошо помню, что прочитала, – начала Эмили, – и мне говорили…

– Да, да! – перебила ее Села. – Так вот. Сестра Меллифера в опасности, Эмили…

– Меллифера в опасности? – перебила Селу Эмили. – Этого не может быть. Библиотека закрыта по ее приказу.

Меллифера отличалась надменным характером и абсолютно ко всем относилась с легким презрением. В гневе на нее было страшно смотреть. Но к Эмили она питала уважение, а иногда и демонстрировала сдержанную симпатию. Лишить Эмили работы, которую та считала делом своей жизни, безо всяких объяснений было неимоверно жестоко.

Села покачала головой.

– Не по собственной воле. Сестра Меллифера мне не поможет, но с вашей помощью я могу все исправить – несмотря на то, что вы не владеете искусством магии. Хотя, насколько я понимаю, как библиотекарю вам были предоставлены кое-какие возможности. Вы ведь можете затребовать любую книгу из библиотеки, верно?

Эмили кивнула и сказала:

– Да. Архив поистине огромен, и с помощью магии я могу мгновенно получить любую книгу из собрания. Но мои способности не простираются дальше каталога.

Она тронула ожерелье, на котором висел оловянный амулет в виде книги.

– Отлично! – воскликнула Села. – Вызовите-ка мне поэтический сборник под названием «Шепотом, при лунном свете».

– А кто автор?

– Сестра Меллифера.

– Вот как?

Эмили закрыла глаза, произнесла заклинание и вытянула вперед руки. Ничего не произошло.

– Обидно, – произнесла Села, вставая и заправляя саблю за пояс. – Солдат Меллиферы, наверное, лишил ваш амулет магической силы, когда изгонял вас с острова.

– Подождите! – остановила ее Эмили.

Не утруждаясь выбором, она подумала об одной из книг, стоящих в отделе литературы о Подземной войне. Книга называлась «Бойня под Горой» и представляла собой описание очевидцами события, получившего в истории название «Сражение за Курган». Она произнесла положенные слова; книга в твердой обложке появилась из воздуха и упала прямо в руки Эмили.

– Видите, – произнесла она, показав книгу Селе. – Магия все еще действует. Ту книгу я не смогла вызвать потому, что она не является частью собрания. Да я ничего и не слышала об этой книге. Мне и в голову не приходило, что Меллифера пишет книги. В библиотеке не так много книг, написанных вашим Народом.

Села вздохнула.

– Это давняя история. Мы действительно скупы на произведения искусства и нечасто делимся с другими тем, что сочиняем. Но я думала, что, повинуясь своему тщеславию, Сестра Меллифера включит свою книгу в собрание. Оказалось, что это не так. Жаль. Прощайте, смертная.

– Постойте! Что вообще происходит? Что случилось с Меллиферой?

– На нее наложены сильнейшие чары, и я должна спасти ее.

– Кто ее заколдовал? Я думала, ваш Народ наделен иммунитетом против чар. И какое отношение это имеет к ее стихам?

Фея, улыбнувшись, прислонилась к дверному косяку.

– Это не просто поэзия, – произнесла она. – Это любовная поэзия. Давным-давно Сестра Мелли влюбилась в смертного, писала ему стихи – собственноручно, – потом переплела их, намереваясь преподнести своему возлюбленному в качестве подарка.

Села покачала головой и продолжала:

– Однажды ночью, много столетий назад, в октябрьское новолуние она растворила проход из нашего мира в дом этого смертного и прочитала ему свои стихи. Мелли хотела зачаровать его, чтобы он остался с нею навек. В этом действе есть особое волшебство – принцесса нашего Народа шепчет стихи о любви под луной. Но этот человек отверг ее, предпочтя ей смертную девушку. Вероятно, он обладал колоссальной силой воли, потому что, когда Сестра Меллифера хочет кого-то околдовать, у нее это неизменно получается.

Села вздохнула.

– К сожалению, – продолжала она, – этот отказ породил некую… некую незавершенность процесса колдовства, и эта незавершенность воплотилась на страницах книги. Тот, в чьем распоряжении находится книга, если у него есть определенные сведения, может вновь приоткрыть врата, разделяющие наши миры, и околдовать Сестру Мелли – так же, как она пыталась поступить со своим несостоявшимся возлюбленным, – став ее символическим любовником.

– Кто-то заполучил книгу и совершил акт колдовства? – спросила Эмили.

– Некий студент оккультных наук, смертный, по имени Рудольф… остальное я забыла. У нас не было времени, чтобы собрать о нем побольше сведений. Новолуние было два дня назад. Сестра Меллифера покинула наше королевство без всяких объяснений, а потом приказала своим подданным забрать из библиотеки все наши самые ценные произведения искусства и книги, в которых запечатлена мудрость Народа. Конечно, ничего хорошего нет в том, что наша принцесса находится в плену у смертного. Я наделена… некоторыми особыми умениями, а потому меня и отправили решить эту деликатную проблему. Если бы я уничтожила книгу Сестры Меллиферы, я разрушила бы чары. Но поскольку вам не удалось раздобыть эти стихи, мне придется прибегнуть к иным средствам.

– Я могу вам помочь, – сказала Эмили. – Я тоже кое-что умею.

– Вот как?

Села взглядом смерила Эмили с головы до ног.

– Наверное, вы правы, – произнесла она наконец. – Иметь рядом смертного в таком деле полезно. Этот оккультист запросто может соорудить защиту от Народа, но вам будет вполне по плечу ее преодолеть. Отлично.

Она встала и пошла по коридору. Эмили отправилась следом, но Села шла очень быстро, и вскоре знакомый коридор остался далеко позади, а вместо оштукатуренных стен по сторонам зачернело темное от времени дерево, а паркетный пол сменился каменными плитами. Коридор резкими углами многократно сворачивал вправо, и, хотя Эмили шла быстро, она постоянно теряла Селу из виду, пока наконец не крикнула:

– Подождите!

– Поторопитесь! – раздалось в ответ.

Эмили, сжав зубы, побежала. Завернув за очередной угол, она едва не столкнулась с Селой, стоявшей на небольшой деревянной платформе. Это была какая-то пещера, и по ней проходили железнодорожные рельсы, терявшиеся в темноте туннелей направо и налево.

– Как раз вовремя, – сказала Села, и тотчас же из туннеля выехал экипаж и остановился перед ними.

Эмили как-то видела личный поезд Меллиферы, похожий на яйцо Фаберже, только на колесах, да еще и с паровым двигателем. Но у Селы экипаж был другого вида. Словно старинная конная карета, закрытая, из черного дерева с серебряными украшениями по бокам. Дверь кареты распахнулась, и появилась складная лестница. Села поднялась в карету, а после минутного колебания за ней последовала и Эмили.

Дверь закрылась, и внутренность кареты погрузилась в полную темноту, и в этой темноте стало очевидно, что блестки в волосах Селы действительно источают свет. Эмили пробралась на роскошно украшенное сиденье и устроилась напротив феи. Карета двинулась, и Эмили спросила:

– Почему здесь так темно?

– Наш путь лежит в некое место в мире смертных, – ответила Села, – но мы окажемся там скорее, если сократим путь и проедем через мое королевство. По пути нам придется миновать туннели, где со светом ехать небезопасно. Наша страна граничит… с очень неприятной местностью. Есть маршруты более безопасные, но я хочу побыстрее добраться до Сестры Меллиферы.

– Вы сказали, что вы с Сестрой Меллиферой друзья, верно?

– Мы сестры или что-то в этом роде. Так или иначе, ранние годы мы провели вместе, но с течением времени выяснилось, что мы очень разные. Я предпочла жить за пределами Двора и по большей части путешествую там и сям. Иногда меня вызывают сослужить ту или иную службу, и я это делаю в обмен на свободу, которой пользуюсь с удовольствием. Сейчас как раз такой случай. Двор крайне возмущен тем, что смертный держит в плену одну из нас.

Представления Эмили о мире фей, простирающемся за пределами библиотеки, были весьма приблизительными. Кое-что об этом содержалось в книгах, но истории чаще всего противоречили друг другу, а сами феи предпочитали на вопросы отвечать туманно, чем могли вывести из себя самого кроткого из смертных.

– Двор? – переспросила Эмили. – Вроде королевского? Сестра Меллифера – королева?

– Королева? Нет. Скорее, принцесса, – ответила Села. – У нас есть королева, но большую часть времени она спит, вручив бразды правления своим дочерям – кто к чему имеет склонность и способности. Сестра Меллифера говорила, что это скорее совет директоров, а не Двор. Скучновато, верно? Сестра Меллифера – кто-то вроде, как бы вы сказали, министра культуры. То есть она главная над всеми библиотеками, музеями, концертными залами и прочими подобного рода заведениями. Наш Народ ценит искусства, а потому пост Сестры Меллиферы обеспечивает ей власть и уважение Народа.

– А она злоупотребляет властью. Или ее заставляют делать это, – покачала головой Эмили. – Разве ее не могут на этом посту заменить, пока этот студент все не украл?