Kitabı oku: «Все сочинения по литературе за 7 класс», sayfa 2
4. Фольклорные элементы в повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба»
Повесть – это излюбленный жанр Николая Васильевича Гоголя. Образ главного героя повести «Тарас Бульба» создан на основе образов выдающихся деятелей национально-освободительного движения украинского народа – Наливайко, Тараса Трясыло, Лобода, Гуня, Остраница и др. В повести «Тарас Бульба» писатель создал образ простого свободолюбивого украинского народа. Судьба Тараса Бульбы описывается на фоне борьбы казачества против турецкого и татарского владычества. В образе Тараса сливаются две стихии повествования – обычные явления и торжественно-лирический пафос народно-поэтического эпоса, смысл которого – прославление мощи Русской земли. Создавая историческую повесть «Тарас Бульба», Николай Васильевич Гоголь внимательно изучал документально-исторические материалы и фольклорные произведения. Автор был глубоким знатоком и собирателем народного творчества. В песнях он находил отражение народной жизни.
Автор обращается к поэтике фольклора и из героических народных песен черпает образы. В центре внимания писателя находится национально-освободительное движение украинского народа. Он использует былинно-песенный прием: «Как плавающий в небе ястреб, давши много кругов сильными крылами, вдруг останавливается распластанный среди воздуха на одном месте и бьет оттуда стрелой на раскачивающегося у самой дороги самца-перепела, – так Тарасов сын, Остап, налетел вдруг на хорунжего и сразу накинул ему на шею веревку».
Наиболее распространенным приемом является троекратное повторение. В повести Н. В. Гоголя в самый разгар битвы Тарас трижды перекликается с казаками: «А что, паны? Есть еще порох в пороховницах? Не ослабела ли казацкая сила? Не гнутся ли козаки?» И трижды слышится ему ответ: «Есть еще, батько, порох в пороховницах; не ослабела еще козацкая сила, еще не гнутся козаки!» Всем героям Запорожской Сечи свойственны патриотизм, преданность Родине. Умирая, казаки прославляют родную землю: «Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество. Уж если на то пошло, чтобы умирать, – так никому ж из них не доведется так умирать!..»
В произведениях фольклора звучит мысль о несравнимой ценности Родины, о желании отдать жизнь за ее свободу и независимость. На свете нет более позорного и страшного преступления, чем измена Родине. Увлекшись полячкой, Андрий переходит на сторону врага. Последняя его встреча с отцом – это грозное возмездие. Тарас говорит: «Что, сынку! Помогли тебе твои ляхи?» Андрий «был безответен». «Так продать? Продать веру?» – вопрошает разгневанный отец. Тарас не чувствует никакой жалости к своему сыну-изменнику. Андрий понимает, что ему нет никого оправдания, и покорно принимает волю отца.
Вскоре и сам Тарас погибает. Но его смерть – это смерть героя. В последние минуты жизни он думает о товарищах, о Родине. «Уже казаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи старого атамана.
– Прощайте, товарищи! – кричал он им сверху. Вспоминайте меня и будущей весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера!»
Повесть Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба» навсегда вошла в нашу жизнь. Мы часто говорим ее словами, как словами пословицы: «Отыскался след Тарасов!» Это надо понимать так: никогда не искоренить бойцов за Отчизну и народ русский.
5. Идеальный образ святого в русской литературе (на примере «Жития преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца»)
Житие – это повествование о жизни человека, который достиг христианского идеала – святости, дает образцы правильной христианской жизни, убеждает, что так прожить ее может каждый. Герои жития – простые крестьяне, горожане, князья, которые однажды избрали этот путь, идут по нему и стараются уподобиться Иисусу Христу.
Жития святых создавались на протяжении всего периода древнерусской литературы. Большинство авторов нам неизвестны. Житийный канон оказался самым устойчивым из всех жанров древнерусской литературы.
Агиографическая повесть Епифания Премудрого «Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца» рассказывает о выдающемся религиозном деятеле. Она содержит сведения об устройстве и быте монастырской жизни, о духовной помощи братии Дмитрию Донскому во время войны с татарами.
Произведение начинается с самоуничижения автора и с благодарности Богу.
Автор наполняет описание жизни преподобного Сергия чудесами. Всеми мерами он пытается доказать врожденную праведность учителя, прославить его как угодника Божия, как истинного служителя Божественной троицы. Рассказывая о жизни и деяниях великого подвижника, автор проповедует исполнившиеся на нем «дела Божии». Причем проповедует, как сам признается, с помощью самого Бога, Богоматери и Сергия. Отсюда и мистико-символический подтекст его произведения.
Епифаний с большим мастерством использует библейские числа. Наиболее заметно в «Житии Сергия Радонежского» использование числа «три». Автор придавал ему особое значение. Фон троичной символики неравномерен. Особой насыщенностью отличаются первые три главы. Вступление в жизнь будущего основателя Троицкого монастыря было ознаменовано чудесами, что предвещало ему необыкновенную судьбу. В главе «Начало житию Сергиеву» рассказывается о четырех таких предзнаменованиях. Самое значительное предвестие произошло тогда, когда еще не родившийся ребенок прокричал из чрева матери во время ее пребывания в церкви. «И свершилось некоторое чудо до рождения его. Когда ребенок был еще в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия, и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем как начать петь херувимскую песнь, младенец начал кричать вторично. Когда же иерей возгласил: „Вонмем, святая святым!“ младенец в третий раз закричал. Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию… Иерей окрестил его именем Варфоломей… Отец и мать рассказали иерею, как их сын еще в утробе матери в церкви три раза прокричал: „Не знаем, что означает это“. Иерей сказал: „Радуйтесь, ибо будет ребенок, избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы“».
Создавая «Житие Сергия Радонежского», автор использует не только сокровенные изобразительные средства для выражения троической идеи. В процессе написания повести «Житие Сергия Радонежского» Епифаний Премудрый проявил себя вдохновеннейшим и тончайшим богословом. Создавая данное житие, он размышлял о литературно-художественных образах, о Святой Троице. Сергий Радонежский при жизни скрывал свой истинный лик, не позволял ученикам рассказывать о чудесах, связанных с ним.
В повести не описываются бурные переживания, сдержанно рассказывается о тяжелых испытаниях, умалчивается о внутренней борьбе. Житие, как икона, показывает нам образец святости, не лицо, а лик.
Ключевский В. О. в своей речи «Значение преподобного Сергия Радонежского для русского народа и государства» назвал Сергия Радонежского носителем чудодейственной искры, способной вызвать действие нравственной силы, скрытой в людях, утверждал, что нравственный подвиг Сергия Радонежского очень высок и достоин подражания.
6. Язык духовной русской литературы (на примере «Жития преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца»)
Древнерусскую литературу увлекает и вдохновляет познание действительности, современной писателям, хотя и ушедшей в прошлое, но продолжающей волновать умы, объясняющей явления современности. Это познание в Древней Руси отличала чрезвычайная щепетильность к отдельным историческим фактам, стремление точно следовать внешним данным, хотя и без настоящего воспроизведения внутренней сущности этих фактов. Если в древнерусских произведениях и встречаются вымышленные лица, то писатель стремится уверить своего читателя в том, что эти лица все же были. Вымысел – чудеса, видения, сбывающиеся пророчества – писатель выдает за реальные факты, и сам верит в их реальность.
Агиограф, описывая житие святого, должен всеми средствами показать исключительность своего героя, величие его подвига, отрешенность его поступков от всего обыденного, земного. Отсюда и стремление к эмоциональному, яркому, украшенному языку, отличающемуся от обыденной речи. Жития, написанные Епифанием, переполнены цитатами из Священного писания, ибо подвиг его героев должен найти аналогии в библейской истории. Для них характерно демонстративное стремление автора заявить о своем творческом бессилии, о тщетности своих попыток найти нужный словесный эквивалент изображаемому высокому явлению. Но именно эта традиция и позволяет Епифанию продемонстрировать все свое литературное мастерство, ошеломить читателя бесконечным рядом эпитетов или синонимических метафор, создать длинные цепи однокоренных слов, заставить его вдуматься в стершийся смысл обозначаемых ими понятий. В этом произведении наиболее полно и четко отразились взгляды Епифания на задачи литературного творчества агиографа. Обычные слова не в силах выразить величие деяний подвижников во славу Христа. Но автор рассказа о святом – это земной человек. Призывая на помощь Бога, уповая на покровительство восхваляемого им святого, агиограф стремится так пользоваться обычными средствами языка, чтобы у читателя создалось представление о святом, как о человеке совершенно иного духовного типа, чем все остальные люди. Поэтому прихотливый язык, «плетение словес» – это средство, с помощью которого автор прославляет героя своего повествования.
Что видел, что чувствовал святой Сергий, молившийся за Русь в своей лесной пустыне? Вблизи вой зверей да «стражи бесовские», а издали доносится стон и плач земли, подневольной татарам. Люди, звери и бесы – все тут сливается в хаотическом впечатлении ада кромешного. Звери бродят стадами и иногда ходят по два, по три, окружая святого и обнюхивая его. Люди беснуются; а бесы, описываемые в житии, до ужаса похожи на людей. Они являются к святому в виде беспорядочного сборища, как «стадо бесчисленно», и разом кричат на разные голоса: «Уйди, уйди из места сего! Чего ищешь в пустыне? Ужели ты не боишься умереть с голода либо от зверей или от разбойников и душегубцев?» Но молитва, отгоняя бесов, побеждает ад, восстанавливает на земле тот мир, который предшествовал грехопадению человека. Из тех зверей один медведь взял в обычай приходить к Преподобному Сергию. Увидел Преподобный, что не злобы ради приходит к нему зверь, но чтобы получить что-либо из его пищи, и выносил ему кусок из своего хлеба, кладя его на пень или на колоду. А когда не хватало хлеба, голодали оба – и святой, и зверь; иногда же святой отдавал свой последний кусок и голодал, «чтобы не оскорбить зверя». Говоря об этом послушном отношении зверей к святому, Епифаний замечает: «И пусть никто этому не удивляется, зная, наверное, что когда в каком человеке живет Бог и почивает Дух Святой, то все ему покорно, как и сначала первозданному Адаму, до преступления заповеди Божией, когда он также один жил в пустыне, все было покорно».
Важно было, чтобы люди увидели пример жизни, которая обретает смысл и завершенность в подвиге, основанном на жертвенной любви ко всякому человеку: и близкому, и незнакомому; и другу, и врагу; и праведнику, и грешнику. Преподобный Сергий нес эту идею своим служением, призывом к единению, основанному на братской любви, исключающей ненависть, раздоры, вражду и войны.
