Kitabı oku: «Сага о йомсвикингах», sayfa 4

Свейн ответил:

– Нет сомнения, что я твой сын и мы родичи. Но не жди от меня пощады, если ты не дашь мне того, что я требую. Мы можем помериться силами и прямо здесь начать битву, и тогда тебе не удастся от меня уйти.

Конунг сказал:

– С тобой трудно иметь дело, и судя по твоему нраву ты не из простых людей. Ты получишь то, что просишь, но убирайся из моей страны в другие земли и не возвращайся, покуда я жив.

Свейн отправился в обратный путь, и теперь у него было два десятка и четыре корабля. Он плыл, пока не добрался до Фьона и не встретился со своим воспитателем Пальнатоки. Все его корабли были хорошо снаряжены. Пальнатоки радушно принял своего воспитанника и сказал:

– Мне думается, что ты точно следовал моим советам и теперь нам нужно обсудить, что делать дальше. Этим летом ты снова должен отправиться в поход. Можешь разорять всю Данию кроме Фьона, потому что он принадлежит мне. Здесь ты найдешь себе пристанище на зиму.

Свейну тогда было восемнадцать зим. Пальнатоки объявил, что собирается этим летом в Бретланд повидать своего тестя Стевнира-ярла и что он возьмет с собой двенадцать кораблей.

– А ты, Свейн, – сказал Пальнатоки, – сделай так, как я тебе посоветовал. Я присоединюсь к тебе на исходе лета с большими силами, так как думаю, что этим летом против тебя пошлют войско. Конунг не станет больше терпеть твои набеги у себя в стране, и тогда я приду к тебе на помощь. Как бы ни обернулось дело, не отступай, а сражайся, даже если войско, что против тебя пошлют, окажется сильнее.

На этом Пальнатоки и Свейн расстались, и каждый отправился своим путем. Они отплыли одновременно. Пальнатоки направился в Бретланд, а Свейн последовал его совету. Днем и ночью он разорял владения своего отца и побывал во многих частях страны. Жители бежали от него к конунгу. Они считали, что с ними обходятся плохо, рассказывали конунгу о своих бедах и просили его вмешаться не теряя времени.

Конунг понял, что больше такое терпеть нельзя и что он слишком долго позволял Свейну делать то, чего никогда не позволил бы никому другому. Он велел снарядить пятьдесят кораблей, и сам повел это войско в поход, чтобы убить Свейна и всех его людей.

На исходе осени поздним вечером Харальд-конунг и Свейн встретились у Боргундархольма. Они смогли увидеть друг друга, но приближалась ночь, и было слишком темно, чтобы начинать битву. Они поставили свои корабли на якорь.

На следующий день они вступили в битву и бились до самой ночи. У Харальда-конунга десять кораблей были очищены от людей, а у Свейна двенадцать, но оба они остались живы. Вечером Свейн поставил свои корабли в глубине гавани, а Харальд-конунг и его люди перегородили гавань своими кораблями, привязав штевень одного корабля к штевню другого. Так им удалось запереть Свейна в гавани, и они решили, что он не сможет вырваться отсюда, даже если захочет. Утром они собирались напасть на них, перебить всех и лишить Свейна жизни.

В тот самый вечер, когда произошли эти события, с запада, из Бретланда, приплыл Пальнатоки и пристал к датскому берегу. У него было двадцать четыре корабля. Он поставил их у того же самого мыса, но по другую сторону от него, и велел раскинуть на кораблях шатры. Когда это было сделано, Пальнатоки сошел на берег. С ним никого не было. За спиной у него висел колчан. В это же время Харальд-конунг отправился на берег со своими людьми. Они пришли в лес, развели костер и стали греться. Они сидели на поваленном дереве. Уже совсем стемнело.

Пальнатоки тоже направился в этот лес и некоторое время стоял против того места, где грелся конунг. Затем конунг придвинулся к огню и стал греть себе грудь. Ему постелили на землю какую-то одежду, он встал на колени, оперся на локти и наклонился к огню, чтобы погреть плечи. В этот момент его зад оказался поднят кверху. Пальнатоки слышал все, что они говорили, и узнал голос своего дяди Фьёльнира. Он вложил стрелу в тетиву и пустил ее в конунга. Как говорят многие мудрые люди, стрела вошла конунгу в зад, прошла тело насквозь и вышла изо рта. Те, кто там были и видели это, растерялись. Тогда Фьёльнир сказал, что тому, кто задумал и совершил это злодеяние, несдобровать, – мол, произошла неслыханная вещь.

Они спросили:

– Что же нам делать?

Все полагались на Фьёльнира, потому что он был самым мудрым из них и пользовался наибольшим почетом.

Говорят, что Фьёльнир подошел туда, где лежал конунг, вытащил стрелу из того места, где она застряла, и спрятал ее в таком виде, как нашел. Эту стрелу легко было узнать, потому что она была украшена золотой нитью. Потом Фьёльнир сказал тем, кто был вместе с ним:

– Я думаю, будет лучше всего, если мы станем рассказывать об этом деле одно и то же, и думается мне, мы должны говорить, будто конунг был убит накануне в битве. Иначе нас ждет большой позор и бесчестье, если мы объявим нашим людям, что сами присутствовали при этом неслыханном деле.

Они поклялись друг другу, что будут рассказывать об этом деле так, как сейчас договорились.

А Пальнатоки после этого вернулся к своим кораблям, взял с собой двенадцать человек и сказал, что хочет встретиться со своим воспитанником Свейном. Они сошли на берег, пересекли этот мыс и ночью встретились со Свейном и его людьми. Они стали думать, что им предпринять. Пальнатоки притворился, будто считает, что Харальд-конунг намерен напасть на них, когда рассветет.

– Но я должен выполнить свое обещание, – сказал он, – для этого я и приплыл сюда. Я помогу тебе по мере сил и пусть у нас будет одна судьба.

Никто в войске Свейна и Пальнатоки, кроме самого Пальнатоки, не знал, что конунг мертв. А Пальнатоки делал вид, будто ничего не случилось, и никому не рассказал об этом. Потом стал говорить Свейн, и сказал своему воспитателю:

– Я прошу тебя, воспитатель, дать мне совет, как нам лучше поступить в нынешнем положении.

Пальнатоки ответил:

– Нельзя медлить с решением. Нам надо подняться на ваши корабли, отвязать их друг от друга и прикрепить на нос каждого из них якоря. Надо зажечь огонь под шатрами, потому что очень темно. Потом мы поплывем прямо на корабли конунга и будем грести изо всех сил, так как я не хочу, чтобы Харальд-конунг утром запер нас в этом заливе и всех перебил.

Они сделали так, как посоветовал Пальнатоки, и направили свои корабли прямо на строй вражеских кораблей. При этом три шняки конунга потонули от столкновения с ними, и только те люди, что умели плавать, выбрались на берег. А Пальнатоки и Свейн в этом месте вырвались из гавани со всеми своими кораблями. Они плыли, пока не соединились с кораблями, что привел сюда Пальнатоки.

Утром, когда рассвело, они напали на войско конунга и тут оказалось, что конунг мертв. Пальнатоки сказал:

– Мы предлагаем вам самим сделать выбор: или вы сразитесь с нами, и судьба решит, кто из нас одержит верх, или все люди Харальда-конунга должны принести клятву верности моему воспитаннику Свейну и объявить его конунгом надо всей Данией.

Люди конунга собрались на совет и единодушно решили признать Свейна конунгом и не сражаться с ним. Потом они пришли к Пальнатоки и передали ему свое решение. После этого все, кто там был, принесли Свейну клятву верности. Затем Пальнатоки и Свейн вместе объехали Данию, и куда бы они ни приезжали, Пальнатоки созывал местный тинг. И когда они все объехали, Свейн был провозглашен конунгом надо всей Данией и всеми землями, какие были под властью датского конунга.

После того как Свейн стал конунгом, он решил, что должен, по обычаю конунгов, справить тризну по своему отцу до наступления зимы. Он хотел, не теряя времени, устроить пир и первым делом пригласил на него своего воспитателя Пальнатоки и жителей Фьона, его родичей и друзей. Но Пальнатоки ответил, что не может приехать на этот пир до начала зимы.

– До меня дошла весть, которая кажется мне важной, – сказал он. – Мой тесть Стевнир, ярл Бретланда, умер, и я должен отправиться туда, потому что мне нужно принять эту страну под свою власть как его наследнику.

После того как Пальнатоки отказался приехать на этот пир, конунг отменил тризну, так как он хотел больше всего на свете, чтобы его воспитатель там был.

12

О Пальнатоки

Осенью Пальнатоки отправился в путь со своими кораблями. Перед отъездом он передал своему сыну Аки усадьбу на Фьоне и все, что ему там принадлежало. Прежде чем расстаться со Свейном-конунгом, он просил его позаботиться о своем сыне. Конунг пообещал Пальнатоки сделать все, что сможет, и сдержал свое обещание. После этого Пальнатоки отправился в путь, приплыл в Бретланд и стал править той страной, где прежде правили его тесть Стевнир с Бьёрном Бретландцем.

На следующий год летом Свейн-конунг послал в Бретланд к Пальнатоки своих людей. Он звал его приехать на пир и привезти с собой столько людей, сколько пожелает, потому что конунг собирался справить тризну по своему отцу. Посланных было двенадцать человек, и вначале им показалось, что Пальнатоки намерен приехать. Он ответил, что благодарит конунга за приглашение. Потом он сказал:

– Только сейчас меня одолел недуг, и я думаю, что не смогу приехать в этом году. Кроме того, мне теперь трудно уехать из своей страны, где у меня много всяких забот.

Так он снова стал уклоняться от поездки под разными предлогами. Послы конунга вернулись и рассказали ему, как обстоят дела. Как только они уехали, Пальнатоки сразу исцелился от своего недуга.

Конунг велел той осенью отменить тризну. Прошли зима и лето, и Свейн уже не мог считать себя достойным конунгом, если не справит тризну до наступления зимы. На этот раз он решил добиться своего. Он снова послал тех же двенадцать людей к своему воспитателю Пальнатоки, чтобы звать того на пир, и велел передать, что очень разгневается, если тот не приедет. В ответ Пальнатоки велел послам конунга возвращаться назад и передать конунгу, чтобы тот готовил такой пышный пир, какой только сможет. Он пообещал, что осенью приедет на тризну.

Послы конунга отправились назад и сообщили, что Пальнатоки собирается приехать. Конунг стал готовиться к тризне. Этот пир должен был превзойти все другие во всех отношениях – как множеством всевозможных угощений, так и множеством гостей. Но когда все было готово и съехались приглашенные, Пальнатоки так и не появился. Прошла большая часть дня, а вечером гости отправились в палаты пировать и сели на отведенные им места.

Говорят, что конунг велел приготовить места для сотни человек на нижней скамье, начиная от почетного места по направлению ко входу. Туда он намеревался усадить Пальнатоки и его спутников. Гости решили, что Пальнатоки задержался, и сели бражничать.

Теперь надо рассказать о Пальнатоки. Он собрался в путь с Бьёрном Бретландцем. У них было три корабля и сотня людей. Половина из них были датчане, а другая половина бретландцы. Они плыли, пока не достигли Дании. Вечером они подошли к гавани Свейна-конунга и бросили якорь там, где, как им показалось, было глубже. Погода стояла хорошая. Они развернули свои корабли носами в открытое море и вставили весла в уключины, чтобы сразу взяться за них, если придется спешить.

После этого они сошли на берег и отправились к конунгу. Когда они пришли туда, гости уже бражничали. Был первый вечер тризны. Пальнатоки вместе со своими людьми вошел в палаты, предстал перед конунгом и приветствовал его. Конунг ответил ему благосклонно и указал места ему и его людям.

Они сели за стол и стали бражничать и веселиться. Рассказывают, что спустя некоторое время Фьёльнир повернулся к конунгу и стал что-то тихо ему говорить. Лицо у конунга изменилось. Оно покраснело и распухло. Был человек по имени Арнодд. Он был конунгов свечник и стоял перед его столом. Фьёльнир дал ему в руки стрелу. Потом он велел этому слуге пройти по палатам и показывать эту стрелу каждому, кто там сидел, – не признает ли кто ее своей. Арнодд сделал так, как ему приказал Фьёльнир. Сперва он пошел в глубь палат от престола конунга и показывал стрелу каждому из гостей, но ее никто не признал. То же самое повторилось, когда он пошел вдоль нижней скамьи. Наконец он оказался перед Пальнатоки и спросил, не признает ли тот стрелу. Пальнатоки ответил:

– Как же мне не признать свою стрелу? Дай ее мне, она моя.

В палатах была тишина. Все слушали, не признает ли кто стрелу. Тогда заговорил конунг и спросил:

– Когда, Пальнатоки, ты выпустил эту стрелу в последний раз?

Пальнатоки ответил:

– Много раз я выполнял твои желания, воспитанник, и если ты думаешь, что это придаст тебе больше чести, я расскажу тебе об этом при всех, и не стану с тобой уединяться. Я должен сообщить тебе это. Я расстался с ней, конунг, когда вложил ее в тетиву и выстрелил в зад твоему отцу. Она пронзила его насквозь и вышла через рот.

– Все, кто здесь есть, поднимайтесь, – крикнул конунг, – хватайте Пальнатоки и его людей и перебейте их всех, потому что теперь конец нашей дружбе с Пальнатоки и всему доброму, что между нами было.

Все, кто сидели в этих палатах, вскочили со своих мест, и поднялся шум. Пальнатоки выхватил меч и первым делом нанес удар своему родичу Фьёльниру, так что рассек его до плеч. Но так как у Пальнатоки было много друзей среди людей конунга, никто не хотел поднимать на него оружие. Все люди Пальнатоки ушли из этих палат, кроме одного бретландца из дружины Бьёрна. Когда они уже были снаружи, то недосчитались одного человека Бьёрна. Тогда Пальнатоки сказал, что это самая малая потеря, какую можно было ожидать, – нужно, мол, поспешить к кораблям, потому что ничего другого не остается.

Бьёрн ответил:

– Думается мне, ты не бросил бы своего человека, оказавшись на моем месте, и я поступлю так же.

Он вернулся назад в палаты конунга, и когда вошел внутрь, бретландца подбрасывали над головами и почти разорвали на части. Бьёрн видел это, но взвалил бретландца на спину и выскочил наружу. Они поспешили к своим кораблям. Бьёрн сделал это ради славы, так как думал, что его человек все равно умрет. Так оно и случилось. Этот бретландец умер. Бьёрн взял его с собой. Они поднялись на корабли и взялись за весла. Ночь была тихая и очень темная. Так Пальнатоки и Бьёрн смогли уйти оттуда, и они не останавливались, пока не достигли Бретланда. А конунг со своими людьми вернулся в палаты. Им не удалось сделать того, что они хотели, и они были этим очень недовольны. Потом они справили тризну и все разъехались по домам.

13

Смерть Олёв

Рассказывают, что следующим летом жена Пальнатоки Олёв занедужила и умерла. После ее смерти он не захотел больше оставаться в Бретланде. Он поручил Бьёрну Бретландцу защищать эту страну, снарядил три десятка кораблей и решил отправиться в поход. Когда все было готово, он отплыл из Бретланда и разорял тем летом Скотланд и Ирланд. В этом походе он захватил богатую добычу и обрел громкую славу.

Двенадцать лет подряд он совершал походы, разбогател и снискал себе славу. Однажды летом во время одного из своих походов он достиг Виндланда и собирался разорить эту страну. Тогда он захватил еще десять кораблей, и у него стало их четыре десятка. В это время там правил конунг по имени Бурицлав. Он не ждал ничего хорошего от их появления, так как ему рассказывали, что Пальнатоки всегда одерживает верх, где бы ни воевал, а также что он самый знаменитый из викингов, умом и рассудительностью превосходит всех и большинству людей нелегко иметь с ним дело.

Когда Пальнатоки пристал к берегу и Бурицлав узнал о его намерениях, он послал к нему своих людей и пригласил его к себе, говоря, что хочет жить с ним в мире. К этому он добавил, что готов предоставить Пальнатоки область в своей стране, что зовется Йом, где он сможет поселиться. Эту область он дает ему на том условии, чтобы Пальнатоки защищал вместе с ним его владения. Пальнатоки и его люди получили то, что им было обещано.

Вскоре Пальнатоки велел построить в своих владениях большую и хорошо защищенную морскую крепость, которую стали называть Йомсборгом. Внутри крепости он велел сделать такую гавань, чтобы в ней могли одновременно стоять три сотни длинных кораблей, так что все корабли находились бы внутри крепости. Вход в гавань был устроен с большим искусством. Там поставили ворота, а над ними возвели большой каменный свод. Перед воротами были железные створы, которые запирались со стороны гавани, а на каменном своде возвели высокую башню и в ней поставили катапульты. Часть этой крепости выдавалась в море, поэтому ее называли морской крепостью. Таким образом вся гавань оказалась внутри крепости.

14

Законы йомсвикингов

После этого, по совету мудрых людей, Пальнатоки установил в Йомсборге законы – такие, чтобы они превзошли все прежние.

Соратником Пальнатоки не может стать человек старше пятидесяти и младше восемнадцати зим. Возрастом все они должны быть от восемнадцати до пятидесяти зим.

Тот, кто обратится в бегство перед противником, равным ему силой и оружием, не может находиться среди них.

Каждый, кто вступит в их ряды, должен поклясться, что будет мстить за других как за своих сотрапезников или братьев.

Никто не должен распускать ложные слухи. А если до них дойдут важные известия, никто не должен поспешно делиться этими известиями с другими, потому что первым их должен объявить Пальнатоки.

Того, кто нарушит сказанные законы, следует навсегда изгнать из их рядов.

Если в их союз примут того, кто убил брата, или отца, или другого близкого родича одного из их товарищей, но откроется это позднее, то решать этот вопрос будет Пальнатоки.

Никто не должен жить в крепости вместе с женщиной или уходить оттуда на срок больший, чем три ночи, если только это не будет сделано по согласию с Пальнатоки и с его разрешения.

Всю добычу, захваченную в походе, – много ее будет или мало – следует сносить к древку стяга. Так же следует поступать со всем, что имеет какую-то цену. А если обнаружится, что кто-то этого не сделал, то он должен будет покинуть крепость, будь он знатный человек или нет.

Никто не должен вслух выражать свой страх или показывать, что боится, даже если он окажется в безнадежном положении.

Если между теми, кто живет в крепости, случится вражда, то выносить приговор по всем делам должен Пальнатоки, как он того пожелает.

Нельзя слушать родичей или друзей того, кто захочет вступить в их союз. И если люди, которые уже живут в крепости, будут просить за тех, кто не отвечает их установлениям, то с их мнением не следует считаться.

Так они жили в этой крепости в мире и согласии, соблюдая свои законы. Каждое лето они покидали крепость, воевали в разных странах и стяжали себе громкую славу. Они слыли великими воинами, и все считали, что в то время им не было равных. С той поры их стали звать йомсвикингами.

15

О Свейне-конунге и Аки

Теперь надо сказать о Свейне-конунге. Он хорошо относился к Аки Пальнатокасону, словно они по-прежнему с его отцом были добрыми друзьями. И хотя они с Пальнатоки были в раздоре, он не стал вымещать свой гнев на Аки и продолжал чтить их побратимство. Аки жил на Фьоне и правил той областью, что оставил ему отец, как прежде и было сказано.

16

О сыновьях Весети

В этой саге говорится о человеке по имени Весети. Он правил фюльком, что зовется Боргундархольм. Его жену звали Хильдигунн. У них было трое детей, о которых пойдет речь в этой саге. Одного их сына звали Буи, а прозвали его Толстым. Другого сына звали Сигурд по прозвищу Плащ. Дочь их звали Торгунна. Ее выдали замуж за несколько лет до того, как случились эти события. Свейн-конунг сосватал ее за Аки Пальнатокасона, и она стала его женой. Вскоре после свадьбы у них родился сын, назвали его Вагн.

В ту пору на Сьолёнде правил ярл по имени Харальд, а прозвали его Струт-Харальдом, потому что он носил шапку с островерхой тульей. Тулья была из чистого золота и стоила десять марок. Оттого он и получил свое прозвище Струт-Харальд. Жену ярла звали Ингигерд. У них было трое детей, чьи имена называются в этой саге. Одного их сына звали Сигвальди, другого Торкель по прозвищу Высокий, а дочь их звали Това.

Аки Пальнатокасон, жил на Фьоне и пользовался там большим почетом, а Вагн рос у своего отца, пока ему не исполнилось несколько зим. Говорят, что едва проявился его нрав, люди заметили, что с ним труднее справиться, чем с его сверстниками. Он вел себя так, что с ним нельзя было совладать. Говорят, что иногда Вагн жил дома, как прежде, а иногда на Боргундархольме, у своего деда Весети, но нигде его не могли образумить, таким он был непокорным. Из своих родичей он лучше всего относился к Буи и всегда делал то, что тот ему велел, потому что был к нему очень привязан. А других своих родичей он не слушал и делал все по-своему. Он был пригожий малый, ловкий и умелый во всем не по годам.

Его дядя Буи говорил мало и больше молчал. Нравом он был несговорчив и так силен, что никто не знал предела его силе. С лица он был некрасив, но собой величав и слыл великим силачом. Его брат Сигурд Плащ был муж пригожий, учтивый и умелый во всем, но гордый и молчаливый.

О Сигвальди, сыне Струт-Харальда, надо сказать, что у него было бледное лицо и уродливый нос, а глаза очень хороши. Ростом он был высок и очень проворен. Его брат Торкель тоже был высок ростом и отличался умом и недюжинной силой.

Такими были одни и другие братья.

17

Рассказывают, что Сигвальди с братом снарядили два корабля и собрались плыть в Йомсборг. Они хотели узнать, не примут ли их туда, и спросили своего отца Харальда-ярла, как он относится к их намерению стать йомсвикингами. Ярл ответил, что ему кажется, будет разумно, если они туда отправятся, чтобы снискать славу и добиться почета:

– Пришло время вам, братьям, испытать себя и проверить, на что вы годитесь.

Они просили у него денег и припасов в дорогу, на это ярл предложил им выбрать одно из двух. Он сказал, что они могут отправиться в путь, но тогда пусть сами добудут себе все необходимое, либо они должны остаться дома и жить мирно.

Хотя Харальд-ярл, их отец, ничего не захотел им дать, братья отправились в путь. У них было два корабля и сотня людей. Они тщательно отобрали этих воинов. Они плыли до тех пор, пока не достигли Боргундархольма. Здесь они решили раздобыть себе припасов и денег тем или иным способом. Братья сошли на берег, разграбили одну из самых богатых усадеб Весети, забрали оттуда все, что было можно, и доставили это на корабли. Потом они отправились дальше. Ничего не рассказывается об их поездке, пока они не добрались до Йомсборга. Они подплыли к воротам крепости. Обычно Пальнатоки вместе со многими людьми поднимался на башню, которая была построена над входом в гавань, и оттуда разговаривал с теми, кто приплывал к крепости.

Когда Пальнатоки узнал, что туда явились Сигвальди с братом, то поступил по своему обыкновению. Он поднялся на башню со многими провожатыми и спросил, кто предводитель этих людей и кораблей. Сигвальди ответил:

– Их привели сюда два брата, сыновья ярла Струт-Харальда. Я – Сигвальди, а это мой брат Торкель. Мы приплыли сюда, потому что хотим присоединиться к вам с теми, кого вы сочтете годными для своего войска.

Пальнатоки ответил им благосклонно и стал держать совет со своими товарищами йомсвикингами. Он сказал, что знает их родичей и что они из доброго рода. Йомсвикинги предложили Пальнатоки сделать так, как он считает нужным, и сказали, что согласятся с его решением.

После этого ворота Йомсборга открыли, и Сигвальди со своими людьми смог проплыть внутрь крепости. Когда они оказались там, их воины должны были пройти испытания, как того требовали законы йомсвикингов. Теперь проверили, достаточно ли храбрости и мужества у воинов, чтобы вступить в их братство и жить по их законам. Эти испытания кончились тем, что только половину людей Сигвальди приняли, а остальных отправили восвояси. Так Сигвальди, его брат Торкель и полсотни их людей стали йомсвикингами. Пальнатоки ставил обоих братьев выше всех остальных. Так продолжалось некоторое время.

18

О Весети

Теперь надо рассказать о Весети. Когда разграбили самую богатую его усадьбу, вести об этом быстро до него дошли. Но он успокоил своих сыновей и удержал их от жестокой мести. Потом он поехал к Свейну-конунгу и сообщил ему о том, что сыновья Харальда-ярла разорили самую богатую его усадьбу. Конунг сказал:

– Я советую тебе помириться со Струт-Харальдом. Я пошлю к нему своих людей и узнаю, готов ли он возместить тебе ущерб, что нанесли его сыновья, так чтобы ты остался этим доволен. Я хочу, чтобы ты этим ограничился.

Весети вернулся домой, а Свейн-конунг послал своих людей к Харальду-ярлу и попросил его приехать к нему. Ярл не стал медлить и приехал к конунгу. Конунг принял его радушно. Он спросил Харальда-ярла, знает ли тот, какой ущерб его сыновья нанесли Весети. Тот ответил, что точно не знает. Тогда конунг сказал, что они разграбили лучшую усадьбу Весети, и попросил ярла возместить ущерб и на этом помириться. Но ярл ответил, что он не видал того добра и ничего не должен возмещать Весети, даром что его молодцы взяли себе на пропитание несколько быков да овец. На это конунг сказал:

– Отправляйся восвояси. Я объявил тебе свою волю и предупреждаю, что теперь ты сам будешь отвечать жизнью и имуществом перед сыновьями Весети. Я не стану вмешиваться в ваши дела, потому что ты не послушал моего совета. Поступай как тебе угодно, но сдается мне, что ты совершаешь ошибку.

Харальд-ярл сказал, что сам будет держать ответ и что он не хочет больше об этом говорить – я-де не боюсь Весети и его сыновей.

После этого Харальд-ярл отправился домой. Пока он был в пути, ничего важного не случилось.

19

О Буи Толстом

Теперь надо сказать, что Весети и его сыновья узнали про разговор Харальда-ярла со Свейном-конунгом и про то, чем этот разговор закончился. Известны им стали и те слова, что сказал ярл, прежде чем расстаться с конунгом. Сыновья Весети стали думать, что им предпринять, и вот что они решили. Они снарядили три больших корабля, взяли с собой две сотни воинов, вооруженных наилучшим образом, поплыли на Сьоланд и разорили три самых богатых усадьбы Харальда-ярла. После этого сыновья Весети вернулись домой с огромной добычей.

До ярла Струт-Харальда быстро дошла весть о том, что его ограбили и разорили три его самых богатых усадьбы. Теперь он понял, что конунг недаром его предупреждал. Он послал своих людей к конунгу спросить, не согласится ли тот вмешаться в это дело и помирить их, говоря, что охотно примет любое его решение. Но конунг ответил так:

– Пусть Харальд-ярл сам теперь думает, что ему делать, а я не стану вмешиваться, так как мы с ним уже обсуждали это дело и он не захотел последовать моему совету. Тогда этот спор было проще решить, чем теперь. Пусть он поступает по своему усмотрению. Я не стану вмешиваться в это дело.

Посланные возвратились и передали ярлу ответ конунга.

– Если конунг хочет остаться в стороне, – сказал ярл, – нам придется самим что-то предпринять.

Харальд-ярл снарядил десять кораблей и набрал как можно больше людей и оружия. Затем он отправился с этим войском в путь. Они достигли Боргундархольма. Там они сошли на берег и разграбили три усадьбы Весети – ничем не хуже тех, что сыновья Весети разорили у Харальда-ярла.

Потом Харальд-ярл вернулся на Сьолёнд с захваченной добычей и решил, что отомстил за себя. Прошло совсем немного времени и Весети узнал, что потерял много добра. Он снова поехал к Свейну-конунгу. Тот принял его радушно. Затем Весети заговорил с конунгом о своем деле и сказал так:

– Ты, верно, слышал, государь, что в последнее время мы с ярлом Струт-Харальдом стали враждовать, и боюсь, что если вы не вмешаетесь, между жителями вашей страны начнется война. Может случиться так, что чем дальше, тем хуже пойдут дела, потому что ваши люди, государь, оказались и на одной, и на другой стороне.

Конунг ответил:

– Я скоро отправлюсь на тинг, что зовется Исейрартинг, и вызову туда Харальда-ярла. Там вы должны помириться, послушав совета добрых людей и прибегнув к нашему посредничеству. Для ярла будет лучше, если мы решим этот спор, как пожелаем, так как полагаем, что ты представил свое дело надлежащим образом.

После этого Весети вернулся домой. Через некоторое время Свейн-конунг стал собираться со своими людьми на тинг. Он снарядил пятьдесят кораблей. Он взял с собой такое большое войско, потому что хотел сам рассудить их тяжбу.

Харальду-ярлу недалеко было плыть до места тинга. У него было не больше двадцати кораблей. Весети тоже отправился на этот тинг. У него было три корабля. Говорят, что его сыновья Буи Толстый и Сигурд Плащ вместе с ним не поехали.

Когда конунг, ярл и Весети прибыли на тинг, Весети разбил свои шатры на берегу моря рядом с проливом, что близко подходил к месту тинга. Струт-Харальд поставил свои шатры поодаль от пролива, а конунг расположился лагерем между ними.

Тем же вечером люди, что были на тинге, увидели, что со стороны владений Харальда-ярла приближается десять кораблей. Эти корабли подошли к берегу и бросили якорь. Те, кто были на них, сошли на берег и направились к месту тинга. Людей этих нетрудно было узнать. Это приплыли сыновья Весети – Буи и Сигурд. Буи Толстый был красиво одет. На нем был праздничный наряд Харальда-ярла. Он был очень дорогим и стоил двадцать марок золота. Еще они привезли с собой два сундука, полных золота. В каждом из них было по десять сотен марок золота. На голове у Буи Толстого была шапка ярла с украшениями в десять марок золота. Братья явились на тинг вооруженными и в сопровождении храбрых воинов, построенных в боевом порядке. Когда они пришли на тинг, Буи взял слово и попросил тишины. Все замолчали и он сказал ярлу Струт-Харальду:

– Если ты, ярл, узнал драгоценный наряд, что видишь теперь на нас, и если ты храбрый человек и в тебе есть отвага, ты должен без страха взяться за оружие. Ты ведь давно угрожаешь нам, родичам. Если у тебя хватит мужества, я готов сразиться с тобой прямо здесь.

Когда Свейн-конунг услышал слова Буи, то понял, что его честь понесет урон, если он позволит им сражаться на тинге и не встанет между ними после всего, что он уже сделал для их примирения. Тогда конунг решил стать между ними и не позволить им биться. В конце концов, благодаря вмешательству конунга и его могуществу, обе стороны согласились, чтобы конунг решил их спор по своему разумению. Буи поставил условием примирения, чтобы у него остались те сундуки с золотом, что он забрал у ярла, и остальные его сокровища. Затем он сказал, что готов принять любое другое решение конунга. Конунг ответил:

– Ты, Буи, держишь себя с нами слишком заносчиво. Ты можешь взять себе эти сундуки с золотом, а ярл пускай возьмет остальные сокровища, что ему принадлежат. Тебе, Буи Толстый, придется отдать драгоценный наряд, что ты захватил у ярла. Ты нанесешь ему бесчестье и опозоришь его, если он не сможет получить назад свой праздничный наряд.