Kitabı oku: «Золотая сказка», sayfa 2

СУМЕРКИ

 
Луга окутал сумрак-чародей.
Мир сызнова глубок и неогляден.
Луна взошла над гомоном людей,
Над тишиной ущелий, рек и впадин.
 
 
И звездные лучи – игла к игле —
В холодных водах призрачно блистают,
И зыблются в волшебной полумгле,
И золото окрест себя сплетают…
 
 
Ты слышишь эту песню, все нежней
Звучащую повсюду, отовсюду
И гаснущую в россыпях камней,
Мешая явь с мечтой, подобной чуду?
 
 
Ты слышишь эту песню, в никуда
Летящую, печали сладкой внемля,
Когда от счастья плачешь и когда
Благословляешь небо, воду, землю?
 

* * *

 
Речь твоя глубока и прозрачна,
А улыбка проста и легка,
И не хмурюсь я более мрачно,
И печаль от души отлегла.
 
 
Ты приемлешь весь мир этот бренный:
«Он прекрасен и благословен!»
И приходит покой вдохновенный
Угнетающим думам взамен.
 
 
Но сдается: теплом и приветом
Мне не ты даровала покой
И, другим околдованный светом,
Не к тебе я взываю – к другой.
 

ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР

 
Небо лазорево и неоглядно.
Птаха парит горделиво, лениво
И простирает крыла.
Кто-то невидимый быстро и ладно
Золото сеет и жемчуг, и нива
Синью небес расцвела.
 
 
Сердце безмолвно в томительной муке.
И среди этой лазури и сини,
Робкою страстью маня,
Трепетно тянутся девичьи руки…
Тишь… Ибо сладостных песен отныне
Нет для любви у меня.
 

* * *

 
Мне ежевечерне, непрестанно
Сердце несказанной мукой гложет
То ли небыль, то ли тайна, тайна…
Ну а может и не тайна, может,
Это явь, но в мареве сквозном
Ставшая и тайною, и сном…
 

* * *

 
Ты жизнь отражаешь – о да! —
Своим сердоликовым взглядом.
Душа твоя всюду, всегда
С моею по-сестрински рядом.
 
 
Как нежны слова твои, как
Звучат они просто и зыбко!
Ведет меня, словно маяк,
Тревожная эта улыбка.
 
 
И ласка, которой все нет,
И музыка грусти осенней,
И чистый, застенчивый свет
Волнений твоих и сомнений.
 
 
Бог весть, где ты нынче. И все ж
Везде ощущаю счастливо
И губ твоих легкую дрожь,
И взгляд золотого отлива.
 
 
Ты тенью заходишь в мой дом,
Сжимаешь мне сердце ночами,
Печалишь меня, а потом
Мои утоляешь печали.
 
 
Ты жизнь отражаешь – о да! —
Своим сердоликовым взглядом.
Душа твоя всюду, всегда
С моею по-сестрински рядом.
 

* * *

 
Что в этом мире хорошо, что скверно,
Никак не разберусь.
Люблю твои глаза, где так безмерна
Таинственная грусть.
 
 
Люблю полей покойную дремоту
В вечерней тишине;
Загадку слов, которых отчего-то
Ты не сказала мне
 
 
Люблю и ночь, пришедшую до срока,
И утреннюю новь.
Люблю мечтать светло и одиноко,
Люблю свою любовь.
 

* * *

 
Мне мила затаенная грусть этих глаз
И больная гармония девичьей речи,
Эта робкая ласка, которой не раз
Бремя дней моих горьких ты делала легче.
 
 
О, как тайны свои ты умеешь блюсти!
Ты покровов с души никогда не снимала…
Ты скромна, нагота у тебя не в чести:
Любишь так, что сдается – не любишь нимало.
 
 
Как неведомый край, притягательна ты,
А улыбки твои благодатны, целебны —
Безыскусны, как песня ребенка, чисты
И волшебны, как небыль, как небыль волшебны…
 

* * *

 
Забыл, когда же это было…
Я повстречал тебя, и мой
Дух спящий ты разбередила —
И молчаливый, и немой.
 
 
Как темен мир! И мало толка
Тебя искать – пройдут века…
Где ты, не ведаю, но только
Ты далека, ты далека…
 

БЕЗРОПОТНОСТЬ

 
Ручей серебрится счастливо,
Бежит и поет на бегу.
Безропотна кроткая ива
На самом его берегу.
 
 
Покой, безмятежность и благо.
Смиренная сказка чиста:
И облачко бело и наго,
И кротко мерцает звезда.
 
 
О сердце, воспой эти зори,
И тихое чудо ночей,
И землю, и небо, и море,
И горы, и луг, и ручей!
 
 
Безропотно будь перед роком —
Смиренная сказка чиста, —
Как облачко в небе высоком,
Как кроткая эта звезда…
 
 
Ручей серебрится счастливо,
Бежит и поет на бегу.
Безропотна кроткая ива
На самом его берегу.
 

* * *

 
Ты в белом одеянии пришла,
Когда студеным вечером проснулось
Унынье на душе, и улыбнулась,
Как первый луч туманна и светла.
 
 
У ночи нескончаемой в плену
Я изнывал, хандра сдавила горло,
Когда ты нежно надо мной простерла
Рассветную хмельную пелену.
 
 
На улице темно. Я запер дверь.
Но все запоры ненадежны, слабы.
Одна лишь ты спасти меня могла бы
От безысходной горечи, поверь.
 
 
Моя душа больна. Я одинок
И, смертною истомой преисполнен,
Не утешаюсь именем господним:
Мой грустный бог – отравленный клинок.
 
 
Так появись передо мной, ясна,
И воссияй опять, еще чудесней,
И чистой, нежной, сладостною песней
Развей навеки эту ночь без сна.