Kitabı oku: «Девушка по имени Москва», sayfa 2
– А каждый посредственный – расстоянием, – «хе-хе» незаметно добавил про себя Кирилл, сбрасывая с мыслей тоску.
Мой дом сентябрь
я здесь живу
работаю и отдыхаю
по выходным
листву трясу
по будням мир словами сотрясаю
– Осень… в правом полушарии. Чувствуешь? – метнул пачку листьев вверх Кирилл.
– У них теперь долго там будет осень, а может быть, даже зима, – сделал вид, что совсем не удивился листопаду Мефодий. – «Нервы», – подумал он про себя и начал собирать с пола разбросанную бумагу.
– Ты про кризис? – подобрал листок, упавший к ногам, Кирилл. – Он у тебя в голове. Кризисы начинаются, когда человек перестает удивляться.
– Да. Зачем было так сильно пальму трясти? Кокосиков захотелось?
– Так это же левое трясло. Причем наняли обезьянок.
– Ну да, трясли левые, а упало на тех, что в правом. Теперь они пожинают плоды.
– Ошибки надо уметь признавать, даже если это было признание в любви.
– Ты про Москву с Нью-Йорком?
– Нет, про твой интерес к моему кактусу, – улыбнулся Кирилл.
– Чтоб его! – укололся и отдернул руку от колючки Мефодий.
Кирилл от души засмеялся:
– Настоящая любовь никогда не заканчивается, тем более дружбой. А они все еще пытаются дружить.
– Да уж, – наконец отошел от кактуса Мифа, рассматривая ужаленный палец.
– Знаешь, в чем проблема их отношений? Ему было не понять эту женщину по одной простой причине он с ней дружил.
– Думаешь, не любил?
– Думаешь, любит до сих пор?
– Да хрен его знает. Время покажет, – облизывал раненый пальчик Мифа.
– Я же тебя предупреждал, что с этим цветком надо быть осторожнее. Не смотри, что он аленький. Нажмешь на эту кнопочку и разбудишь чудовище.
– Да, я помню, ты же мне его как-то оставил года на четыре. Привязался я, – улыбнулся мило Мефодий.
– Вижу, ты тоже огрызаться научился.
– Я мирный. Это он – кусаться. Да и ты с ним агрессивнее становишься.
– А что ты хотел, такое напряжение в мире. Сорвал цветок – и нет цивилизации. Технологии. Помнишь, как в их песне: «Нажми на кнопку – получишь результат».
– Не, я такое не понимаю.
– Апокалипсис – это и есть результат всякой цивилизации, – заключил Кира.
– Я про музыку, старье какое-то слушаешь.
Кирилл сделал вид, что не услышал.
– А вот это я совсем не понял:
– Мне надоело целыми днями смотреть на нажратого корейца, который бросался пустыми банками из-под пива в капитана корабля. Но банки не долетали даже до стюардесс.
– В данном случает кто-то очень хочет поиграть в войну. Но ракеты не долетают. Спекуляция чистой воды. Многие этим живут. Берут дешевку, делают тюнинг и продают втридорога.
– А вот это: Напротив в купе сидела семья пшеков. Дедушка долго, кропотливо расставлял на столике фигурки оловянных солдатиков, а мальчик валил их одного за другим и весело смеялся.
– Читал. Это история.
– Что за история? Дедушки и внука?
– Новейшая. Точнее сказать – эхо войны в новейшей истории. Поляки снесли памятники советским воинам, которые воевали вместе с их польскими дедами во Второй мировой.
– Зачем?
– Политика. Знаешь, что такое политика?
– Проверяешь? Политика – это идеологическая биржа, которая может влиять на курсы всех остальных валют.
– Зачет. А кто такие политики? Только своими словами.
– Политики – маклеры, рабы этой самой биржи. Продаются и покупаются.
– Пять, – поднял вверх свою пятерню Кирилл. – Вот и с историей то же самое. Все переписывают ее на свой лад. Раньше истории пересказывали, теперь переписывают. На чистовик, каллиграфическим почерком, без помарок. А чтобы ни у кого не оставалось сомнений в достоверности, талдычь об этом целыми днями, у кого больше громкоговорителей – тот и герой. А все из-за того, что одни не могут простить победы другим.
– Какие победы? – посмотрел заинтересованно Мефодий на шефа. Интерес его проявился настолько, что брови сложили знак «виктория».
– Любые – военные, политические, экономические. Будь то война или открытие космоса.
– Думаешь, левое мстит правому за Сталинградскую битву и за Гагарина?
– Еще как. Царапины на Рейхстаге не дают покоя. Что говорить о победах стратегических, когда даже спортивные стоят комом в горле, – нашел рукой свой кадык Кирилл, показав тем самым, как знакомо ему это чувство.
– Ты о войне пробирок?
– Да, левое уже проверяет на допинг анализы Гагарина, Достоевского и Толстого.
– Последних-то за что?
– Якобы оставляют царапины на душе.
– А Pink Floyd, Doors, Armstrong, Monro разве не оставляют?
– У тех справки.
– Полагаю – исторические?
– О чем и речь. Очень трудно идти против истории. Вот некоторые и пытаются при помощи собственных историй получить контрольный пакет акций в истории мировой.
– Но левое есть левое, оно шагает шире, то и дело перешагивая правое. Ну речь здесь в основном идет о противостоянии Америки, России и Китая. Вся проблема России в том, что пока она занимается монополизацией внутри своего хозяйства, Америка – монополизирует весь мир. У Китая проблем нет.
– Как нет?
– Так. Они их съели. Иначе чем бы они прокормили такую ораву?
– Повезло им, что не было демократии. По большому счету, демократы оказались фанерой, демо записали, и все. Дальше демо дело не пошло.
* * *
1 СЕНТЯБРЯ
МОСКВА: Передаю Вам эстафетную палочку – Договор опубликовала
НЬЮ-ЙОРК: Палочку принял. Спасибо за палочку!
МОСКВА: Я б Вам лучше Шоколад Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом передала!!! его вместо молока за вредность надо выдавать!
А «палочку» жду обратно!
НЬЮ-ЙОРК: А я больше люблю Little Spot молочный с лесным орехом. Вот.
Ну а с палочкой давайте подождем. Мы же не можем пороть горячку. Надо тщательно всё рассмотреть, взвесить, осмыслить… Иначе старшие товарищи нас не поймут.
2 СЕНТЯБРЯ
МОСКВА: Доброе утро, НЬЮ-ЙОРК!
1. Что может быть лучше с утра, чем чашечка ароматного, свежемолотого, свежезаваренного кофе с шоколадкой Little Spot, в Вашем случае пусть это будет Little Spot молочный с лесным орехом…
2. Но Вы обязательно, обязательно попробуйте Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом, у неё ТАКОЙ аромат! И лесной орех тоже присутствует, правда, есть ещё вариант – закусывать ямайский ром Little Spot молочным с лесным орехом.
3. Спасибо за оказанное доверие, в образце исправила свой косяк – при распечатывании в форме почему-то не отображался код.
НЬЮ-ЙОРК: 1–2. Так соблазнительно звучит… Побежал в магазин, за шоколадом. Умеете Вы, Москва, искушать.
3. Сегодня оплатим.
МОСКВА: 1–2. Если поиски не увенчаются успехом, берусь передать Вам её ценной бандеролью… а то как-то эгоистично с моей стороны получается, соблазнила, искусила и помахала ручкой.
3. Нам бы так.
НЬЮ-ЙОРК: Нет, Москва, я не могу принять столь щедрый подарок. Это ни в какие рамки не лезет! Очаровательная девушка дарит взрослому дяденьке такой роскошный подарок.
МОСКВА: Нью-Йорк!!! Ну не предложила же я Вам бутылку ямайского рома!!! И по стилю вашего общения не дам я Вам больше 40 лет.
Хотя Вы, как всегда, правы, данный поступок выходил бы за рамки стандартных сценариев: обычно взрослые и не очень взрослые дяденьки дарят разнообразные конфетно-букетные изделия таким очаровательным и привлекательным девушкам, как я.
А если посмотреть в другом ракурсе, мы с вами «коллеги по несчастью», и, как человек, работающий в сфере закупок, я делюсь с вами способами и средствами сохранения и поддержания на должном уровне стрессоустойчивости, здравого ума и трезвого рассудка.
Хотя опять же с нашими дядечками от 65 и более мне бы самой бутылку ямайского рома…
НЬЮ-ЙОРК: После Вашего письма чей-то вспомнилось из классики:
– А сколько вам лет, простите за нескромность?
– Почти. Тридцать восемь.
– Ого! Вы выглядите значительно моложе.
Ипполит Матвеевич почувствовал себя счастливым.
P. S. Пошел за ромом (ямайским).
МОСКВА: Удивлена, что вы так разбираетесь в русской классике. Благодарю Вас за 12 веселых стульев, я ОТ ДУШИ минут 5 смеялась, и как-то сразу полегчало!!!
НЬЮ-ЙОРК: Главное в понедельник – это чувство юмора, иначе он может лишить вас всех остальных.
МОСКВА: Хотела Вам парировать, но боюсь спошлить, в силу своей молодости, эмоциональности и более низкого, чем у Вас, уровня интеллектуального развития. Да и работать пора.
НЬЮ-ЙОРК:
Хочешь быть счастливым – меняй чувство долга на чувство юмора.
Заинтриговали. А посему – парируйте, пошлите, в силу Вашей молодости, эмоциональности и высокого уровня интеллектуального развития.
МОСКВА: По праву того, что я женщина и не вхожу в число феминисток, более того, считаю, что именно такие качества, как слабость, эмоциональность, чувствительность, загадочность, возможность «сдаться» (достойному противнику), – дарованы нам свыше, я промолчу… «про возраст».
P. S. Возможно, для смелости не хватает рома (ямайского).
НЬЮ-ЙОРК: Прекрасное эссе. А насчет удовольствий вспомнилась цитата из другого романа:
– Я не готова отдаваться без любви.
– А я бы с удовольствием кому-нибудь отдалась.
– С удовольствием – это другое дело.
P. S. Уже налито.
МОСКВА: Дело – это вы правильно заметили. (Все еще смеюсь над цитатой.) Сколько же их у вас было, романов? Боюсь предположить.
НЬЮ-ЙОРК: Если не умеете бояться – не бойтесь. Бояться тоже надо с удовольствием. И я, в свою очередь, с удовольствием предположу.
МОСКВА: – С удовольствием – это другое дело.
НЬЮ-ЙОРК: Ну так что, займемся делом, раз налито?
МОСКВА: Делами.
НЬЮ-ЙОРК: Зовите меня просто Йорик.
МОСКВА: Вот это деловой подход. Очень приятно, Мося.
НЬЮ-ЙОРК: Я еще ничего не сделал, а вам очень приятно. Что же будет дальше?
МОСКВА: Страшно представить.
НЬЮ-ЙОРК: Готов передать ром (ямайский), для смелости.
МОСКВА: Вы все купить пытаетесь, а женщину надо красть.
НЬЮ-ЙОРК: Хорошо налью и себе, для смелости.
3 СЕНТЯБРЯ
МОСКВА: It is hart to be a women
You mast think like a man,
Act like a lady,
Look like a young girl,
And work like a horse.
С Добрым утром, Йорик!
P. S. Не готова принять от Вас такой ценный подарок:
1. Не употребляю на работе. Я не настолько откровенна.
2. Не знаю, как и с чем употреблять сей напиток.
НЬЮ-ЙОРК: Доброе утро, Москва!
Согласен, тяжело быть женщиной. Мужчинам тоже нелегко. Сегодня пришло печальное известие: умер наш ГИП на 62-м году жизни.
P.S. А напрасно.
1. Для храбрости – можно и не на работе.
2. Осмелюсь процитировать Вас: «…Обязательно попробуйте Little Spot молочный с орехом, изюмом и ямайским ромом, у неё ТАКОЙ аромат и лесной орех тоже присутствует, правда, есть ещё вариант – закусывать ямайский ром Little Spot молочным с лесным орехом, так что с чем – вопрос решен.
МОСКВА: Соболезную.
Нелегко всем – и нашим, и вашим. Пейте не чокаясь.
Сейчас за чашечкой утреннего кофе, читая про Софью Васильевну Ковалевскую, наткнулась на очень занимательную и нужную для себя информацию:
«При такой большой занятости от полного изнеможения Ковалевскую спасала только физическая закалка – неизменные холодные обтирания, ванны, гимнастика и прогулки на свежем воздухе» – так что буду следовать примеру принцессы математики, дабы соответствовать веяниям современного мира.
P. S. Для мужчины это позволительно, а вот для женщины – нет, осмелюсь процитировать Вас: «…Излишне эмоциональные девушки совсем не комильфо» – а употребление алкогольных напитков неизменно приводит к излишнему проявлению сего качества.
1. К сожалению, после работы, некогда да и не с кем.
2. Да!!! Вчера я прям-таки фонтанировала креативными идеями.
НЬЮ-ЙОРК: Эх, мечты, мечты. Вот настанет понедельник – и начну новую жизнь – обливаться ХВ по утрам, зарядка, брошу все нехорошие излишества, все дурное, привычки и т. д. Вот так и жизнь проходит – в мечтах о светлом. Я о себе, ест-но.
P. S. Согласен, на некоторых прелестниц горячительные напитки влияют далеко не лучшим образом. Хотя это и к мужскому полу относится тоже.
2. Жду новых фонтанов идей.
P.P.S.
И напоследок о работе. Посылаю Вам платежку на обеспечение договора. Шоб былО.
МОСКВА: Вы и украинский знаете? Поражена. В силу своей молодости и решительности мечты стараюсь реализовывать не с понедельника, а с сегодня, чего и Вам советую, а любые излишества В МЕРУ, в нужном месте и в нужное время очень даже позволительны.
P. S. Поэтому-то распитие спиртных напитков производится только в ограниченном круге проверенных людей.
2. Как только будет возобновлена подача воды в фонтан – обязательно сфонтанирую.
P.P.S.
1. Спасибо за п.п.
2. После публикации Договора и п.п. на сайте ОАО пришлите мне, пожалуйста, скан данного Договора, подписанный и заверенный печатью с Вашей стороны.
НЬЮ-ЙОРК: 1. Подписал договор. Посмотрите, пож-та, все ли нормально?
2. Завтра подпишу, а то сегодня ГД уже удрал.
* * *
12.00
Ночи стали холоднее. Голова лысела и мерзла. Руки от холодного железа – тоже. Возраст. Надо было что-то с этим делать. Петропаша решил слетать в Москву за теплыми впечатлениями.
Полдень выстрелил пушкой.
Уже из области стало видно, что настроения у Москвы не было, волосы сплелись, и она лениво расчесывала их, сбившиеся в кучу, улицы и проспекты. Рука двигалась с трудом, не расчесать – пробки. Скоро ей это надоело. И вот уже подперев голову руками, столица лениво смотрела в окно и пила кофе Москвы-реки. Ангел покружил над стоящим городом, потом сел в Измайлово.
Петропаше не особо нравились рынки, но Измайлово он любил. Чего там только не было, из какой только истории, из какой эпохи не стекались вещи на эту грандиозную барахолку! Но самое главное – никто не удивлялся его виду, его крыльям. В Измайлово трудно было кого-то чем-то удивить. Ангел ходил по рядам, примерял всякие шапки, фуражки, кепки, тюбетейки, пилотки, шляпы, даже каску времен Второй мировой. Все эти головные уборы, стоило только надеть, так или иначе начинали переводить его сознание в другое измерение. Странно, но именно по шапке можно было сказать, что у человека в голове. Всякая форма тащила с собой содержание.
– Крылья почем продаете? – остановил его мысли чей-то голос. Мужик торговал каким-то антиквариатом в виде самоваров и серебряных ложечек.
– Не продаются.
– Жаль, я бы купил.
– Вам зачем?
– У меня жена очень хочет летать.
– А вы?
– Я нет. Раньше – может быть. Сейчас уже переболел. А может, просто высоты боюсь. Ну, так продадите?
– А сколько дадите?
– Ну, я вижу, они у вас не новые и вмятины есть. Сколько лет налету?
– Лет 300.
– Шутите?
– Нет.
– Больше сотни зеленых не дам.
– Не густо.
– Ну как хотите.
– Купите жене билет на самолет, в крайнем случае на «Сапсан». Пусть летит.
– Вы думаете, я не покупал?
– Думаю, не покупали.
– Все равно не поможет.
– Может, просто не ваша женщина?
– Моя, как не моя.
– Так вы держите ее, вот она и не летает.
– Ну да, – ушел в себя продавец.
– Отпустите ее, она полетит.
Тут мужик отвлекся на самовар, стал натирать его фас, сделав вид, что не знаком со мной.
«Вот люди, общаться могут только до первой правды, потом все – как отрезало, если не враги, то уж не друзья однозначно».
* * *
– Самое ценное качество в мужчине, за которое цепляется женщина, – сексуальность, характер, решительность.
– Сколько букв?
– Девять.
– Заводи правое, Мефодий. Это легко.
Мефодий снова вспомнил Матильду, которая продолжала крутиться по часовой.
– Твердость.
– Хорошо, – посадил в клеточки твердость Мефодий.
– Хватит уже ерундой заниматься. Будешь разгадывать кроссворды в следующей жизни.
– В прошлой ты точно так же говорил.
– То есть ты его с собой оттуда прихватил? Тебе что, взять больше нечего было?
– Говорят же – с собой все равно ничего не заберешь. В итоге отправился налегке. А кроссворд в кармане пиджака потом обнаружил.
– Купился. Слушай их больше. Раз ты с собой ничего не взял, тогда у тебя тем более должен быть стимул работать, – рассмеялся Кирилл. – А что они тебе в пиджак ничего не положили? Ладно, я тебе захватил немного, – указал взглядом на портфель, который возник в руках девушки с проекции. Портфель, в отличие от девушки, был кожаный.
– Что там?
– Чего там только нет. Может, вина?
– Спасибо, я же не пью.
– Все так говорят, когда до дела доходит.
– Крапленый?
– Предрассудки.
– Насечки какие-то, – взял в руки оставленный девушкой портфель и стал внимательно рассматривать его.
– Ага, годовые. Самое сложное – найти виновного среди невиновных. Ну чего ты так загрузился, бери портфель, шучу, там лимоны, тебе на чай, – лукаво улыбнулся Кирилл. – Вот послушай, думаю, это тебя утешит:
– Я ем цветную капусту, а на душе все равно черно-белое пусто.
– Это как понимать?
– Денег много, а счастья нет. Может, ты и правильно сделал, что ничего с собой не взял. Может, наконец станешь счастливым.
– Смеешься? Честно говоря, я не очень хорошо понимаю этих людей, точнее, вообще не понимаю. Земля – это же путешествие в один конец. И почему именно нам досталось ею заниматься? Это голубое корыто, ему скоро все равно на свалку, на разборку. Либо в корзину, в черную дыру, если правое и левое полушария не возьмутся за ум, а они никогда не возьмутся, потому что это никому не выгодно. Нет же, погибать, так с музыкой, захотелось им раскачать свой мир прежде, как тот паровоз. Сделать вид – Земля движется к новым цивилизациям, когда орбита по кругу. Они же знают об этом прекрасно. Или им кажется, что они так разгоняются?
– Давай без риторики, – призвал Кирилл к работе Мефодия. – Мы здесь для чего? Ситуация критическая. Наше дело наладить отношения на космическом корабле под названием Земля. Задача не из легких. Безусловно нам должны помочь дроны, которых ты отправил, не знаю, чем они там занимались, но собранная ими информация как-то неубедительна, а главное – неэффективна. Их же целых трое! Зачем так много?
– Специфика. Фэ работает днем, Эсперанца в ночную, Амор по выходным. В этом есть определенная логика.
– Не вижу никакой логики.
– Ну как же. Днем мы верим, ночью надеемся, по выходным любим.
– Мне кажется, ты все усложняешь. Ты сможешь переслать мне полностью их отчет? Хочу посмотреть, изучить подробнее. В любом случае пусть продолжают работать, их наблюдения тоже пригодятся. Ну, а нам придется начинать с самого зачатия, с клеточного уровня. Опыт. Вот чего не хватает. Необходимо взять двух индивидуумов, – Кирилл сделал ударение в конце слова, – умов, ты понимаешь, одного из Западного полушария, другую из Восточного или наоборот. Формально не получается, нужен личностный подход. Есть кто на примете?
– Я уже дал задание нашей исследовательской группе. Жду результатов.
– Вера, Надежда, Любовь. У них функция ожидания бесконечна. Долго ждать. Ты же знаешь, как я не люблю ждать. – «Хе-хе» отозвалось внутри Кирилла.
Мефодию захотелось спросить, что же он любит, но не стал. Кирилл затянет о птицах, которых любил кормить, а это разговор на добрых полтора часа, а это целая пара.
– Ладно, – прослушал молчание Мефодия Кирилл. Ему, конечно, хотелось поговорить о птицах, но вопроса не последовало. – Пока продолжим с тем, что есть. Итак:
Были периоды в жизни, когда времени было через край и оно тянулось так долго, как бы ты его ни подогревал.
– Как у Дали, – время стекало сыром. Гений. Как он мог предвидеть – утекание сыра?
– Если ты про санкции, то это же временно.
– Я бы сказал – бесконечно. Время истекло. Понимаешь?
– Филолог, – издевательски произнес Мефодий.
– Завидуешь? Надо было тебе тоже на филологический идти, давно бы Матильду на место поставил. Крутилась бы как шелковая куда надо.
«Мне не нужна шелковая, шелк слишком прохладный, лучше х\б, ближе к телу», – ощутил синтетическую ткань рубашки всей своей кожей Мефодий и вздрогнул.
– Голодная женщина – это страшно, это оружие массового поражения. Будь она разумнее, могла бы использовать мой гормональный голод как источник нескончаемой энергии. Мне кажется, здесь про тебя, – вернул его в работу Кирилл.
– А здесь про тебя: Однажды я уже была замужем. И знаешь, что поняла? Женщине не нужен муж, женщине нужен мужчина.
– Хм, – усмехнулся Кирилл. – Брак – что он делает с людьми.
– Зачем они вообще женятся?
– Все хотят получить благословение на небесах. Но как принять столько желающих пар? Поднебесная подсуетилась, в результате там резкий подъем производства. Именно они первые осознали, что брак – это производство, которое делает из людей детали, пусть даже бракованные, зато много, есть выбор.
– А почему столько брака?
– Комплектуют устаревшей программой: построить дом, посадить дерево, вырастить сына.
– Почему не дочь?
– Я же говорю – устаревшая.
Кирилл подошел к балкону, но выходить не стал. Выйти означало бы поменять пространство, время, мысли, поступки. В сумерках неба кружились ласточки. «Ждут корма или к дождю?» – подумал про себя Кирилл. – Дождь к зонтам, зонты к осени, осень к листьям. – Последнее слово вернуло его к листьям А4, что были разбросаны повсюду. – «Листопад».
– Ты же говоришь, что читал все это, а с материалом совсем не знаком.
– Просто творческого мышления не хватает.
– Или чувства юмора, – хехекнул Кирилл.
– Улыбка была главным ее оружием, то холодным, то огнестрельным, не улыбка, а Пентагон, – усмехнулся вслух Мефодий. – Кстати, напомни мне, что такое Пентагон?
– Это звезда на кителе Америки, которую ей вручили после Второй мировой. Своего рода орден. Которым гордится каждый американец.
– Есть чем?
– Интернет. Пентагон начал первым плести сеть в левом полушарии. Теперь все программное обеспечение корабля сосредоточено там.
– А Пентагон на чем сосредоточен?
– Изобретает новые войны.
– Зачем?
– Как зачем? Это бизнес. К примеру, выпущено оружие, которое уже требует модернизации, куда девать старое? Нужно развести войну, чтобы его продать. Для войны нужно создать врага, как у О’Генри – «сеяли сорняки, чтобы продать ботинки».
– Не читал.
– Почитай. Полжизни автор просидел в тюрьме. Там все свои книги и написал. В общем, всякая война – это ВДНХ. Выставка достижений народного хозяйства. Если войны разжигаются, значит, это кому-то выгодно.
– Я тоже все время думаю книгу написать, – застрял на О’Генри Мефодий.
– Ну, чистосердечное признание – и вперед, – рассмеялся Кирилл.
Мефодий посмотрел в окно. Там шел радиоактивный дождь. «Скоро должен закончиться». Это было видно по радиоволнам, которые расходились от каждой капли. Из коротких они становились средними, все длиннее и радиопассивнее.
– Чувствую – тема войны сегодня превалирует. Такая война нужна самому. Я про тебя. Именно такой войны тебе и не хватает. Я вижу, как тебя зае… одиночество. Тебе просто необходимо умножить его на Пи… Жизнь без «пи» ни в какие ворота не лезет, для мужика это крышка, это конец… без работы.
Мефодий скромно улыбнулся, но спорить не стал.
Кирилл вышел на бесконечную террасу, которая уходила в звезды на горизонте. Последние капли дождя гасли, ударяясь об землю.
– Люди слишком сильно зациклены на звездах. Только одни любуются их восходом, другие – падением, – показал пальцем в небо Мефодий, где поблескивало звездочками созвездие Кремль. – Цикличность – это закон Вселенной, все движутся по кругу – планеты, созвездия, цивилизации. Одни зациклены материально, другие – духовно, у первых избыток иньской энергии или женской, у других – янской, мужской. Чем дальше читаю, тем больше понимаю, что на Земле происходит черт-те что, нет ни мужчин, ни женщин, вся их энергия ушла куда-то в электричество. Есть только желания, гнев и ограниченность. И еще паркетчик, который циклюет полы.
– Полы?
– Да, полы. Женский, мужской – все одно. Ламинат. Взгляни на это:
– Где бы ты хотел жить?
– А есть выбор?
– Выбора нет, есть только выборы. Отдашь голос, потом ходи без него целых шесть лет. Кричи, доказывай, но кто тебя услышит, безголосого…
– А что кричать?
– Долой Лама.
– Лама-то здесь при чем?
– Это образно. Люди в стагнации, они прозябают. Прозябают все, даже президенты, зябко даже на теплом месте, это видно по инею на висках, – пригладил свои Кирилл.
– Вселенной холодно, взглянешь – мурашки по коже, – отвернулся от ночного неба Мефодий. У его синтетики сдохли батарейки, теперь она работала в режиме кондиционера.
– Опять ты переходишь на личное.
– А как тут не перейти? Похоже, темы личного характера и отношений постоянно пересекаются с политическими. По крайней мере мне так показалось, после того как я переработал всю информацию. Не могу уловить связи. Ты даже представить не можешь, какой вид имело все это первоначально. Сплошной поток мыслей.
– Северный или южный?
– Что? – явно был не в курсе событий Мефодий.
– Поток.
– Да какая разница? Я тебе говорю, когда я это увидел, подумал – дело труба, – начал выкручиваться он.
– Знаешь, что главное в этом потоке? Чья труба играет соло.
– Ты шеф, тебе виднее. Я лично духовые не очень люблю. Саксофон – еще куда ни шло, более-менее сексуально звучит.
– Вот и я о том же. Там, где нет секса, начинается политика, – покачал головой Кирилл. – Между ними вера и надежда.
– Кстати, вот что Фэ еще прислала.
– Эф?
– Ага, Надежда – Аджедан, еще скажи. А Амор – это Рома.
– А что, хоть род у человека появился. Знал я одного Рому, очень хорошо жарил шашлык, пока я не понял, что это не самое главное, – зевнул Кирилл, давая понять, что тема эта ему скучна, что он давно уже не ест мяса.
– А что главное?
– Главное в жизни не путать веру с надеждой. Веришь, веришь кому-то всю жизнь, а потом вдруг оказывается, никакая это не вера, а элементарная надежда.
– Элементарная – это ты хорошо сказал. Частица. Надежда состоит из элементарных частиц. Материализованные надежды образуют веру.
– А говоришь, нет творческого начала. Почти стихи. Может, тебе и правда надо книги писать, а ты здесь кактусы гладишь.
– Вот тебе лирика:
С желанием
Нашим главным оружием в отношениях
Мы стали обращаться
Как с холодным
Все осторожнее
осторожны настолько
Что даже забыли как целоваться
Боимся
Лишний раз прикоснуться друг к другу
Не говоря об объятиях
В самых безлюдных местах
Мы ищем людей
Которые могут ненароком
Заметить нас
Обвинить в изнасиловании
Их одиноких чувств
Но нет никого
Кому мы могли бы быть интересными
Еще немного
Не будет и тех кто готов был
С тобой во все тяжкие
Кто готов был грешить
Торопись
Обними покрепче подругу
Подними ее на руки
Поцелуй
В самую маковку
Пусть летит
Ее крыша
А за ней и твоя.
– Твои, что ли, стихи?
– С ума сошел?
– Ну а как еще, по-твоему, можно писать стихи, чтобы проникнуться? Сошел, потом вернулся в свою прозу жизни. Это же поэзия – ее ощущать надо.
– Смеешься? – посмотрел Мефодий на Кирилла, чтобы определить степень иронии в его словах.
Иронизатор зашкаливало:
– А что, хорошие стихи. Здесь такого полно:
– Кровь горяча, дали центральное отопление, девушка влюблена, она жаждала этого плена, – промурлыкал про себя Кирилл. – Или вот еще:
– Я влюблен как клен. Пятерней схватить пытаюсь чувство. Кинулся к ее сердцу. А там лицо, то улыбка от холода, то тепло от грусти. – Писатели! Заправил картридж и пиши дальше.
– Ты им как будто завидуешь?
– Чему тут завидовать? Фото-гаджеты-интернет. Тепла как не было, так и нет.
– А ты рэп случаем не читаешь? Мог бы в баттлах принять участие.
– У меня есть что почитать и без того. Рэп – это храп народа, он должен быть неприятным. Не хочу фальшивить, как некоторые, – зачитал вслух несколько куплетов Кирилл.
Питер не прав ты
Права Москва
У нее голова на плечах
У тебя мечта
Ты романтик Питер
Потому не сбывается
Не можешь продать
Так как веришь слезам
Поучись у Москвы не верить
Успех начинается с недоверия
Следуй этим азам.
Питер, Питер, алло
Слышишь меня
Делом займись
Хватит седлать коня
У Аничкова моста.
Питер, Питер хорош
Разводить страну на мосты
Делом делом займись
Разводить на бабло
Поучись у Москвы.
Питер, Питер
Подожди не дожди
Не серь небом
Убери от виска «Аврору»
У тебя же история
На груди Кресты
Ты же хоррор
Такой пережил
900 дней без любви и без хлеба
Питер, Питер
Она же любит тебя
Как бы задницей ни крутила
Ни выпячивала бюст
Женщина
Что с нее взять
Это не от недостатка ума
А скорее от переизбытка чувств
Питер, Питер
В Белую ночь
Обними Москву чтоб застонала
Чтоб на память на сердце остался
Не бордюр, не парадная, не кусок гранита
А двуспальное одеяло.
Питер, Питер
Москва Москва
Куда подевались
У вас все в порядке?
Где вы есть?
Где были вчера?
В «Сапсане»?
Знаю, знаю – «Сапсан» – дефис между вами
Длиной в 4 часа.
– Вау! Кульно. Рулёз, – широким рэперским жестом кинул свою руку Кириллу для рукопожатия Мефодий. Внезапно оба обросли татухами, кепками и цепями. Мифа поймал руку Киры, потом рэперы подскочили, стукнулись грудью, как два петуха, и закончили на кулачках.
– Тут еще припев есть:
Белые белые ночи
Подмосковные вечера
Питер – Дудки!
Москва – труба.
Дирижер пусть играет в оркестр в яме
Мне же нужно мое сегодня
А не ваше вчера.
До свидания
* * *
4 СЕНТЯБРЯ
МОСКВА: С добрым, бодрым утром, Йорик!
1. Безупречно.
2. Бу ждать.
НЬЮ-ЙОРК: С добрым полуднем, Москва!
2. Дождались!
МОСКВА: Йорик!!!
Не знаю, слушаете ли Вы музыку на работе, и это, конечно, не Little Spot молочный с орехом, изюмом, ямайским ромом и не ямайский ром с Little Spot молочным с лесным орехом, но очень бодрит, если на часах 18.00–20.00 – Queen – We Are The Champions.
Всё будет хорошо, я узнавала!!!
НЬЮ-ЙОРК: Спасибо большое, Мося!
Конечно, слушаю музыку. Правда, она не всем моим коллегам нравится. Но благо сижу один в кабинете, так что никому не досаждаю.
5 СЕНТЯБРЯ
МОСКВА: Доброе утро!
1. Вы слушаете какую-то разновидность рок-музыки?
2. НЬЮ-ЙОРК, если О. Пекин будет упрямиться, звоните мне, не жалуйтесь на него начальству, мы и сами с ним найдём консенсус.
НЬЮ-ЙОРК: Доброе утро, Москва!
1. Как раньше у Пугачевой был розовый период, так у меня сейчас электронный период.
2. Жаловаться – это не в моем стиле. Вот наябедничать – это всегда пожалуйста! Шучу.
3. Вчера, в силу вечной занятости, не смог развернуто выразить свою благодарность за Ваше вечернее письмо. Был искренне тронут.
МОСКВА: 1. Мда!!! Вот этого да!!! Вы и Пугачеву знаете. Я совершенно не ожидала, чувствую себя прям динозавриком со своими Queen, Scorpions, Aerosmith и иже с ними.
2. Нашим да руководителям хоть капельку вашего остроумия.
3. Надо же было как-то загладить свою вину за 10 мин. Маловнятное объяснение и выразить понимание, солидарность и веру в лучшее – телепортировать шоколад пока не научилась, поэтому просто песня, которая нам верить и жить помогает.
НЬЮ-ЙОРК: 1. Мося, да я ж говорю, сейчас «электронный период». Были и русско-роковый, и дисковый, и реггийный, и кьюрный, и дм, и спейссинтовый, и т. д. периоды. Сейчас транс, а завтра – кто ж его знает, что захочет мой идеальный слух.
2. У Ваших руководителей еще все впереди.
3. Действительно, «с песней – по жизни!».
МОСКВА: 1. До Вас мне ещё расти и расти!!!
2. Сказала бы я, что у них впереди (чёрный юмор),
3. С ней родимой.
НЬЮ-ЙОРК: См. п. 2. То бишь у Вас всё впереди. Без всякого юмора.
