Kitabı oku: «Под завесой тайны», sayfa 2

Еще мгновение, и луна, только что вышедшая из-за облаков, пропала, словно кто-то с силой сдернул ее с неба. Вскоре эта участь постигла и множество светящихся по всему небу звездных точек.

Лайза и Берти, замерев от ужаса, наблюдали за происходящим. Буквально несколько минут назад они слушали сказку о похитившей луну злой колдунье. И вот теперь видят эту картину собственными глазами, наяву….

Наконец Берти не вытерпела. – Лайза, я боюсь! – тихонько проговорила она дрожащим голосом. И тут случилось самое страшное.

Ведьма (если это и правда была та самая ведьма из сказки), казалось, услышала этот шепот. Она перестала обрывать с неба звезды и стремительно помчалась вниз. К тому окну, откуда за ней наблюдали сестры Скотта. И вот уже Лайза и Берти с ужасающей четкостью увидели горящие алым пламенем злые глаза, длинный крючковатый нос, бордовый колпак, из-под которого развевались седые космы. Длинные желтые зубы обнажились в страшном оскале. Острые словно спицы пальцы с длинными острыми же когтями скрючились, словно желая разорвать посмевших подглядывать девочек на кусочки. Раздался громкий пронзительный хохот, скрежет железа. Девочки отпрянули от окна, крепко прижались друг к дружке и закрыли глаза…

Заворочался ключ в замке. Мистер и миссис Скотта вошли в квартиру. Раздевшись, они прошли в комнату дочек. Сквозь распахнутое окно в комнату врывался холодный зимний воздух. На столике тихо гудел проигрыватель. А на диване, обнявшись и, словно закрывая одна другую от какой-то напасти, спали Лайза и Альбертина. Они не слышали звонка в дверь и, проснувшись, были очень обрадованы приходом родителей.

– Смотри-ка, Нора, что я нашел на подоконнике, – закрыв окно, мистер Скотта протянул жене кусочек ткани. Тряпочка выглядела так, словно кто-то зацепился за гвоздь и оставил на подоконнике обрывок одежды.

– Какой необычный бордовый цвет! – воскликнула миссис Скотта. – И как эта вещица попала сюда?!

Лайза и Берти переглянулись: ведь каждая поначалу думала, что сон снился только ей. А у ведьмы были балахон и колпак точно такого же цвета…

Конец

Последнее воспоминание

Я проснулся от чувства тревоги и потери. Точнее говоря, эти ощущения проникли в мой сон и подняли с постели. Еще не открывая глаз, я прислушался, ожидая услышать теплое дыхание любимой женщины. Но вокруг стояла тишина. Лишь снаружи по стеклу стучали редкие капли проходящего дождя. Я негромко позвал по имени… ответа не последовало. И только тогда я открыл глаза и поднялся. В комнате было пусто. А странное ощущение лишь усилилось. В тот момент я не придал этому значения. Глупец.

Пройдя по своей небольшой квартире и не обнаружив ни в ванной, ни в кухне, ни в гостиной присутствия Джин, я вернулся в спальню. Моя жена не такой человек, чтобы просто пойти поболтать с подругой; а ходить по магазинам ей нет никакой необходимости. Значит – опять работа. Я вздохнул и лег прямо в одежде на не застеленную постель.

Внезапно мой взгляд упал на прикроватную тумбочку.… При виде небольшого золотистого ободка словно раскаленный нож вонзился в мое сердце. Я понял все. Сразу. Схватил кольцо, хранившее до сих пор тепло ее руки, и до боли сжал в кулаке. Соседей наверняка удивил странный звук, вылетевший из окна и взметнувшийся к небу – вой раненого зверя.

Я уже давно знал, что это произойдет. Рано или поздно. Из-за работы Джин, из-за моей особенности. Уже когда она сказала, что служит Ловцом душ, Ликвидатором. Но тогда мне это было безразлично. Или так казалось. Тогда я пытался обманывать себя, стараясь урвать от жизни хоть малую долю счастья. И я был благодарен Джин, когда она не отшатнулась, узнав о моей особенности. Потому что в моей памяти до сих пор остались глаза матери, полные ужаса, в ТОТ день…

* * *

Это случилось, когда мне было лет десять. Детская психика – удивительная вещь. Она ставит блок и загоняет в самые дальние углы памяти все, что может травмировать ребенка. Я не помню почти ничего, что тогда произошло. Лишь красные, наполненные бешеной яростью глаза, боль в предплечье, звуки выстрела и хриплый предсмертный вой. Отец убил ту тварь, но все же опоздал. Впоследствии он не раз говорил, что жалеет о том, ни одна из пуль не досталась мне. Слышать подобное от родного отца…

Надо отдать должное родителям – они не отказались от меня, не выгнали прочь из дома. Но с тех пор я стал изгоем даже в собственной семье. Даже в обычные дни, сталкиваясь глазами с отцом или матерью, я читал в их взгляде страх и настороженность. Что же тогда говорить о днях полнолуния? Моя комната превратилась чуть ли не в тюремную камеру: решетки и ставни из толстых дубовых досок на окнах, такая же тяжелая дубовая дверь на прочном внешнем запоре. Однажды я увидел, как отец кладет на ночь под подушку пистолет, заряженный серебряными пулями. Тот самый пистолет, которым он убил ТОГО оборотня. На мой вопрос – зачем это, он только неопределенно хмыкнул и сердито отправил меня в свою комнату.

Мне запретили общаться с другими ребятами и забрали из школы. Теперь моим обучением занялась мать. Я видел – как тяжело ей дается общение со мной, но ничего не мог понять. Подобное поведение родителей очень обижало меня. Вспышки немотивированного отцовского гнева и постоянные слезы в глазах матери… Я стал запираться в своей комнате уже добровольно и читал. Читал, читал.… Вскоре в доме не осталось ни одной книги из огромной отцовской библиотеки, которую бы я не знал от корки до корки. Я научился размышлять. И в тринадцать лет мыслил, как уже взрослый человек. Но и тогда я не понимал причин поведения родителей.

Как-то раз я случайно услышал обрывок их разговора. Резко и с болью в голосе отец говорил: – Он растет. Скоро он станет опасен для окружающих.

Что ответила мать, я так и не расслышал, говорила она тихо и жалобно. Дверь, к которой я прислонился, скрипнула, и мне пришлось быстро скрыться, чтобы не попасть на глаза рассерженному отцу.

Так продолжалось лет пять или шесть – оторванность от окружающего мира, опасливые взгляды родных, кошмарные приступы…. А однажды отец забыл запереть мою дверь…

Очнулся я уже на следующий день где-то в глухом переулке. Раненое плечо сильно кровоточило. На губах ощущался металлический привкус крови. Я до сих пор не знаю – успел ли отец выстрелить до того, как я бросился к матери. Надеюсь, что да. Бегство из города было стремительным. Я бежал от преступления, которого, может, и не совершал, от своего страха.

Затем потянулось время странствий. Три года…пять лет.… Скоро мало кто мог похвастаться таким знанием магического мира, как я. Мне нравилось путешествовать. Города, небольшие деревни, места, где никто и никогда не бывал – все это я знал, как свои пять пальцев. Но никогда больше я не возвращался в город моего детства, тот город, где произошло то, что полностью перевернуло мою жизнь.

* * *

Со временем я сильно изменился. От напуганного и неуверенного в себе паренька не осталось и следа. Я научился давать отпор тем, от кого мог ожидать неприятностей, стал спокойнее относиться к самому себе и более-менее научился самоконтролю при приближении процесса. Но по-прежнему сторонился людей. И, останавливаясь волей случая в том или ином городе или деревне, я старался подобрать жилье в малолюдном месте. Теперь пришло понимание слов, сказанных когда-то отцом: «Он становится опасным для окружающих». И страшнее всего было то, что он оказался прав…

Странно, но тот раз я запомнил очень отчетливо. Возможно ощущение первой жертвы, первой крови стало столь шокирующим открытием для звериного сознания, что проникло гораздо глубже и смогло затронуть человеческий разум.

В те дни я зарабатывал себе на жизнь тем, что помогал одному деревенскому кузнецу. Он изготавливал мечи для короля одной небольшой страны; а я накладывал на оружие простейшие заклинания. За день до полнолуния я попросил своего временного хозяина пару дней отдыха, сославшись на некое недомогание. Ни о чем не подозревающий кузнец согласился. Как всегда в такое время, я ушел подальше от людей и направился в лес, заранее подготовленному логову.

Присутствие поблизости человека я… нет, не я, а тот монстр, который вселяется в меня, почуял сразу. Запах свежей крови одуряюще ударил в ноздри, заставив потерять голову. Возможно, прежде мне просто везло.… А теперь я – зверь бросился по следу. Бедный парнишка – местный знахарь – он заплутал в лесу, собирая травы для своих зелий. Наверное, в темноте споткнулся о какую-то корягу. Сейчас, сидя на поваленном дереве, он пытался при свете полной луны перевязать ногу. Яростно сверкнувшие красноватым огнем глаза, черная тень – последнее, что он успел увидеть в своей недолгой жизни. Прыжок, короткий крик страха и боли, болезненно-восхитительное ощущение плоти на зубах – это впечаталось в мою память навсегда.

Утро застало меня возле обезображенного тела. Обратное превращение было в этот раз гораздо болезненнее, чем прежде. Наверное, сказалось то, что я убил и попробовал крови. Осознание содеянного пришло почти сразу, как только ко мне вернулся разум человека, и меня охватил ужас при мысли о том, что это может повториться.

В тот же день я покинул деревню. Возможно, более правильным было остаться…. Местные жители уничтожили бы оборотня. Но тогда я был молод, и жажда жизни была еще велика во мне. Вновь я мотался по земле, теперь стараясь еще больше ограничить общение с людьми, сведя его до необходимого минимума. Но потом я заметил интересную вещь – в больших городах, полных людей, приступы звериной ярости были значительно слабее и короче. Очевидно, ощущение природы во время превращений высвобождало мою звериную сущность гораздо активнее. Сделав выводы, я попытался в корне изменить свою жизнь.… Потом был Город.… Тот город и та кафешка, где я познакомился с Джин….

* * *

С трудом разжав судорожно стиснутый кулак, я тупо уставился на маленький золотистый символ нашей совместной жизни. В голове теснились воспоминания. Внезапно пришли мельчайшие подробности первой встречи.

* * *

Моя начитанность и отличное знание магического мира позволили мне занять место корреспондента в одной из городских газет, а неплохая заработная плата – купить небольшую двухкомнатную квартиру. Свободное время я проводил или в городской библиотеке, где пополнял недостаток знаний, либо в прогулках по городу.

В тот день я улизнул с корпоративной вечеринки, устроенной нашим редактором по поводу… уж не помню – по какому именно, и отправился в свое любимое кафе «Chocoland». Недавно было полнолуние…. И сейчас меня тянуло в многолюдные, но не очень шумные места. А это кафе – уютное и, одновременно, не слишком тихое – где подавали не спиртное, а действительно разные виды кофе, горячего шоколада, какао и всевозможных сладостей, было именно из таких мест. Сидя за столиком, я мельком разглядывал местную публику, вслушивался в обрывки разговоров.

И вот краем глаза я заметил немного знакомую фигуру. Эту девушку – слегка резковатую и решительную в движениях, с негромким голосом, в котором при случае можно было услышать твердые нотки – я видел здесь не впервые. Я подошел к стойке в тот момент, когда она делала заказ – черный кофе без сахара, но со сливками и несколько легких пирожных. Расплачиваясь, девушка обнаружила, что у нее не хватает нескольких мелких монет, и предложила бармену крупную купюру. Лицо у того покраснело от негодования – очевидно, подумал, что таким образом его пытаются надуть. Положив на стойку деньги за кружку горячего шоколада, я прибавил мелочь, недостающую девушке. Затем отошел к своему столику. Я отнюдь не филантроп, просто другого повода для знакомства мне не пришло в голову. В своих ожиданиях я не обманулся…

В следующую минуту девушка опустилась на соседний стул.

– Послушайте… – начала она; но я, догадываясь – о чем пойдет речь, вежливо, но твердо перебил.

– Не беспокойтесь. Возможно, в следующий раз Вы чем-нибудь поможете мне.

Она пристально посмотрела на меня и кивнула. Мне понравилось – как она приняла помощь: спокойно и естественно; не строя из себя оскорбленную, но и не как нищий берет подачку.

– Меня зовут Макс. – На секунду я почувствовал ее напряжение. Странно. Ведь это я «раскрылся» перед ней – назвал свое имя – первым. Но тут же на ее губах мелькнула чуть ироничная улыбка, и я узнал ее имя.

Мы разговорились. Я рассказал, что ушел из дому совсем юным (правда, не называя причину), что путешествовал. Джин слушала с интересом; но так, словно слушают мнение другого человека о знакомой книге или фильме.… Про себя она говорила, что детство провела в глухой деревушке, что тоже часто бывает в разъездах. К сожалению, первая наша беседа закончилась довольно быстро: минут через пять Джин глянула на часы и, извинившись, заторопилась к выходу.

Назавтра я опять был в «Chocolandе», надеясь увидеть Джин. Я почему-то был почти уверен, что она придет. Придет непременно. И не ошибся. Звякнул входной колокольчик – «ловец ветра», и в дверях, освещаемая приглушенным светом люстры, возникла девушка в темно-зеленом брючном костюме.

Оглядевшись по сторонам, она что-то сказала проходившему мимо официанту и решительно направилась к моему столику. Положила рядом с моим портсигаром несколько мелких монет.

– Возражения не принимаются. – Голос ее был чуть властный. – Не люблю быть должником. Пусть даже по мелочам.

Я чуть усмехнулся: – Хорошо. Тогда позвольте мне угостить Вас чашкой кофе?

Джин весело рассмеялась: – Увы, Макс, Вы опоздали. Я уже сделала заказ. – Словно в подтверждение ее слов к столику подошел официант и поставил перед девушкой большую кружку, из которой поднимался легкий ароматный пар.

Джин обхватила кружку обеими руками, словно стараясь согреться. Про себя я заметил, что сегодня у нее очень уставший, даже немного болезненный вид.

Не желая казаться назойливым, я тут же расплатился с официантом, оставив отданную мне девушкой мелочь ему «на чай» и поднялся из-за стола.

Словно прочитав мои мысли, Джин с легкой усмешкой остановила меня: – Я ценю Вашу тактичность, Макс. Если Вы никуда не спешите, то, может, останетесь?