Kitabı oku: «Одна душа на двоих», sayfa 7

13. Накануне праздника

Минул еще год с небольшим. Для Шенне и Талика приближалась пора их Праздника молодых, не за горами было и совершеннолетие. Праздник был важной вехой в жизни каждого калахасца, а потому они уже не раз обсуждали тактику своего поведения на нем.

Накануне события они еще раз решили все повторить. Местом обсуждения стала все та же поляна, то же подножие толстого ясеня, успешно пережившего ранение небесным клинком. Поляну уже захватили поросли мака вперемешку с более низкой ромашкой, заполнив ее красным цветом и сладким ароматом.

Шенне наконец-то выдали новое платье, которое от прошлого отличалось лишь размером. Сама она за это время немного вытянулась, чуть округлились ее бедра и грудь, тогда как черты лица, наоборот, совсем утеряли детскую припухлость. Талик подрос сильнее и заметно возмужал в лице, а ранее пшеничные его волосы уже стали почти ржаными.

– Ну, как наш младший братик?! – весело спросила девушка, усаживаясь между корней дерева.

Голос ее за прошедший год чуть погрубел, понизился, превратившись из звонкого в умеренно-бархатистый.

– Вопит как угорелый! Он совсем несносен.

Маленький Ванжур родился в тот промежуток времени, когда нельзя было уверенно сказать, что он появился на свет не от своего отца. Тем не менее Талик с Шенне полагали, что это именно так, и что это лишь вопрос времени, когда у мальчика скруглятся коромыслом брови или обнаружится наследный дар лечения. Пока же ребенок был похож на свою мать.

– И мама тоже хочет малыша. Мол, я большая, обо мне заботиться не нужно больше.

– А что Таймур?

– Старается, – хихикнула девушка, – покамест не выходит.

– Тебе не угрожает больше?

– Что ты, нет! – отмахнулась она. – В проступке их была определенно польза.

– Боюсь, – печально вздохнул юноша, – мы потеряли больше, чем приобрели.

– Талик, не мы решали! Но случилось кстати.

Около трех месяцев назад Таймур увидел на шее девушки кровяной засос, что вызывало у него бурю возмущения. Отец пригрозил ей Советом старейшин, потребовал прекращения встреч с Таликом, а в качестве наказания хотел переложить на дочь часть их с Дафной домашней работы, и без того незначительной.

Шенне, разумеется, предложила рассказать старейшинам о его с Альмой пикантных встречах, а если и не старейшинам, то хотя бы Дафне и Корлику. Отцу такое предложение не понравилось, и в итоге он согласился пересмотреть распределение домашних обязанностей в обратную сторону – все же им с мамой стоило привыкать обходиться без помощи почти взрослой дочери.

– Не мы. Давай лучше обсудим праздник.

– Давай.

– Итак, ты им покажешь чешую и коготь.

– Ага. А ты раскроешь серп.

– Да, как найду удобный случай.

– Как все же объясним его?

– Никак.

– Пусть спрашивают Альму?

– То неважно.

– Выходит, нам всю жизнь придется прятать… те прочие дары от остальных? Мне – серп, тебе же – чешую и коготь.

– Шенне, ведь в этом наша сила скрыта. Пока с Советом риск вражды не сгинет, нам будет чем их сильно удивить.

– Согласна. Про полет молчим?

– Ты думаешь?

– Да как по мне, не стоит, он же у многих есть.

– Согласен, да.

Выявление же прочих даров они были намерены завалить, дабы не создавать даже крохотной возможности для альтернативного ремесла.

– Когда поставят воинами нас, – продолжал планировать Талик, – назначат обученье. Там будем вместе.

– Как потом?

– Потом поженимся, оценим ремесло. Я подойду к старейшине Багуру и предложу подход, где были бы мы рядом и общине с пользой.

– Он очень добр к тебе.

– Пожалуй.

Яр Багур вместе с черновой работой на складе общины продолжал забрасывать юношу дощечками с древними мудростями, регулярно вел с ним по этому поводу беседы и давал наставления. В отличие от Кальина, Яр требовал не столько заучивания, сколько понимания изложенных на них глубинных идей.

Во многом, как считал Талик, мудрость старейшины была схожа с заветами его дяди. И тот же холодный ум, и учет дальних следствий наравне с ближайшими. Вот только в центре всех решений у Яра стояли интересы и благополучие общины.

Юноша довольно скоро обнаружил это различие, и теперь, когда ощущал на этой почве неприятие древних мудростей, он просто абстрагировался, как будто речь идет о какой-то другой общине, либо о калахасской, но без его с Шенне участия.

Как бы то ни было, Яр оставался доволен и часто хвалил Талика за проницательность и свежий взгляд на устоявшиеся традиции и порядки.

– А если будет много воинов, и нас отсеют? – усомнилась в их плане девушка.

– Мне кажется, что нереально это.

– И почему?

– Сейчас ни у кого нет связки чешуи и когтя. Они не могут это упустить. А быстрый серп для них вообще находка.

– Да, здесь ты прав.

– Да и потом, наш уровень призывов… недостижим пока для остальных.

В этом Талик тоже был прав. К тому моменту они хорошо свыклись с полученными от других калахасцев «листиками души».

Небесный коготь набрал темный цвет и форму, скорость его призыва сократилась до каких-то пары секунд – как и было у самого Яра Каира. Чешуя стала менее прожорливой и более равномерной. Фиолетовые клинки лучше слушались Талика, по призыву которого они появлялись и летели так же быстро, как и у чужеземца Хасима, но и у Шенне получалось немногим хуже – та же скорость, но чуть бледнее цвет.

Пока они еще не умели в полной мере управлять этим «серпом». В самом начале призыва требовалось задать направление выстрела, иначе клинок вовсе отказывался лететь. Однако и без этого данное оружие представлялось уже очень грозным, особенно если учесть, что за счет поглощения большого числа овальных листочков они могли призвать до двенадцати таких клинков за день.

В любом случае в воображаемом бою с врагом ведущую роль парочка отводила девушке, точность атак и защиты которой не страдали от мельтешения своих и чужих змеек-вихрей.

– Идем на ужин, и вернемся, полетаем? – предложил Талик, когда солнце стало клониться к закату.

– Конечно, и не только полетаем…

Хотя одинокий ясень оставался достаточно уединенным и безопасным местом, они для занятий любовью все же предпочитали темное время суток. Что до полета, он, как и для Вархага, стал основной их забавой. Они уже пробовали взлетать синхронно, уже не боялись подниматься высоко и наработали неплохие рефлексы управления этим даром. Они даже пытались в воздухе целоваться и летать в обнимку. До настоящего мастерства, однако, им было еще далеко.

Колокол все не звонил, и двое выбирали окольные дорожки на пути к центральной площади, чтобы не явиться туда слишком рано. На одной из них им повстречались старые знакомые – Сана, Хагал и его десятилетняя сестренка.

– Привет вам снова! – они уже виделись сегодня на последнем уроке Кальина.

– Да и вам привет!

– Твоя сестра? – Шенне кивнула на девочку, держащую сына кузнеца за руку. – Как звать?

– Аялга, – Хагал второй рукой заботливо пригладил той растрепавшиеся русые волосы.

– Привет, Аялга!

– Да и вам привет! – тоненьким голосом пропищала девочка. – Скажите, вы уже женаты?

– Да нет еще.

– А будете?! – в ожидании девочка набрала воздуха, словно для нее это был вопрос жизни и смерти.

– Конечно, после полных лун, – успокоила ее Шенне.

– Я сразу поняла, – озарилась та счастливой улыбкой, – вы так похожи!

– Что, правда?! – засмеялась Шенне.

– Да! – не сомневаясь выкрикнула Аялга, после чего рассмеялись все пятеро.

Болтая с ребенком, Шенне зацепилась взглядом за своих одногодок, найдя Сану более женственной, чем она сама. Это проявлялось не только в высокой и полной ее груди, но и в раскачивающейся походке, звонком голосе, каком-то кокетстве и ужимках, мягкости. Хагал же, в свою очередь, наоборот, выглядел несколько более мужественно, чем ее возлюбленный, – резче в голосе и движениях, шире в плечах, грубей в манерах, с уже пробивающейся щетиной.

«Аялга, видимо, об этом говорила», – подумала про себя Шенне, допуская, что она неосознанно позаимствовала от Талика немного его мужественности, а он от нее – чуток ее женственности.

– Ну что, дружок, – кивнул Талику сын кузнеца, – вперед, во взрослый мир?!

– Давно пора!

– И это правда!

– Багур, я слышал, приобщить тебя к Совету хочет. Помощником! – считая то большим успехом, Хагал одобрительно закивал головой.

– Забавно, мне не говорил, – насторожился Талик.

– Ну, а куда хотите?

– Нам неважно. Нам главное, чтоб вместе были мы, – одновременно и слукавил, и сказал правду Талик.

– Возможно, в воины пойдем, сейчас их мало, – поспешила дополнить его Шенне.

– Вы как сандали две, ребят, но все же это вздор! – фыркнула Сана.

– Вздор? Почему?

– Так друг от друга устаешь же! – поучительно усмехнулась та. – Мы как подолгу вместе, так ругаемся всегда!

– Но к следующему дню опять полны любви, – поддержал ее Хагал.

– Разлука малая лишь укрепляет чувства! – резюмировала девушка.

Талик с Шенне синхронно пожали плечами, чем вызвали одобрительную улыбку романтичной Аялги.

– Когда соскучишься, то счастья больше! – догрузила Сана напоследок. – У вас не так?

– Ну… в чем-то так, – не хотел вступать с ними в спор Талик.

– Но вместе точно лучше, – добавила Шенне и обеими руками обняла юношу за талию.

– Они просто быстрей скучают! И дольше друг от друга устают! – выпалила девочка.

– Ах ты да умница, Аялга! Как сказала!

Все пятеро снова рассмеялись.

Когда они разошлись, Талик подумал, что на самом деле девочка не совсем права. Конечно, он начинал скучать по Шенне почти сразу после каждого их расставания. Не то что быстрее, а сразу. И не просто скучать – он чувствовал себя один некомфортно, как человек, лишившийся вдруг второго глаза. Даже в беседах с Яром Багуром он понимал, что рассуждения его были бы куда более точны, будь рядом она.

– Ведь все не так у нас? – сказал он вслух, как только они оказались достаточно далеко от второй парочки.

– Ага, чухню сказали!

– Мне кажется, мы целое одно, словно полотна ножниц. Их можно разомкнуть и каждою колоть и резать. Но только вместе полноценны мы.

– Все так и есть, Талик! Когда одна, мне одиноко сразу. Тогда как вместе хорошо всегда.

14. Яр Гахтаг

Местом проведения Праздника молодых стала большая лужайка на восточной окраине Калахаси, в центре которой кругом был возведен частокол из высоких, не менее трех метров, бревен. Диаметр этой импровизированной крепости составлял около пятидесяти метров. Внутри нее камнем вымостили круг поменьше, по периметру которого, с разрывом на входную дорожку, равномерно расположилось двадцать пять небольших бревен для тестируемых. За бревнами, ближе к стенам, беспорядочно валялся различный реквизит для праздника – камни, бревна, доски, металлические пруты и прочая утварь.

Это место в прежние времена использовалось для всеобщих собраний. С ростом же общины его пространства перестало хватать, и для собраний оборудовали новую площадь, впоследствии ставшую центральной. Старую же стали использовать для Праздников молодых и расширенных заседаний Совета.

Дощечка с расписанием праздника уже красовалась на входных воротах:

– первый день – боевые дары;

– второй – металлические дары (востребованные в кузнечном ремесле);

– третий – земельные дары (крестьянское ремесло);

– четвертый – деревянные дары (обработка дерева и письмо, осуществляемое в Калахаси на деревянных дощечках);

– пятый – ткацкие и полетные дары;

– шестой – животные и целительские дары (первые сводились к дару усмирения диких и необузданных тварей);

– седьмой день – малые дары (в этот день оценивались таланты и склонности подростков к универсальным дарам, таким как подъем предметов, их перенос, розжиг, резка и прочее);

– восьмой и девятый день – людские способности (проверялись сила, ловкость, грамота, счет и смекалка);

– десятый день – распределение по ремеслам.

Талик с Шенне прибыли одними из первых. Они знали, что бревен на всех не хватит, и не хотели оказаться в ситуации, когда им придется подсаживаться к другим. Придя четвертыми, они смогли выбрать себе место по вкусу – справа от входной дорожки, где солнце бы не слепило их.

Постепенно стали стекаться и остальные. Многие нервничали. Одни страстно желали стать воинами, другие, которых меньше, наоборот, не хотели связываться с боевым ремеслом и надеялись, что соответствующие небесные дары у них не проявятся.

Шенне тоже переживала – прежде всего за последствия призыва лазурной чешуи, которая оставит ее нагой перед взорами чужих людей. Ей очень не хотелось демонстрировать другим мужчинам свое тело, и они с Таликом очень надеялись, что оценка для юношей и девушек будет раздельной.

Беспокоился и Талик. Отчасти за Шенне и ее чешую, но больше – из-за вчерашних слов Хагала про Яра Багура. Если тот целил его в помощники, то одной демонстрации фиолетового клинка, как казалось юноше, могло оказаться недостаточно. Он полагал, что ему надо как-нибудь проявить именно свои боевые качества, иначе его могут просто сделать помощником Совета, обладающим призывом быстрого серпа.

Спокойней всего чувствовал себя Хагал. Талик знал, что тот хотел быть кузнецом, знал, что тот уже обладает необходимым даром и уже отточил его призыв под присмотром Варлея, который на второй день должен был проводить здесь оценку. В тот день Хагал наверняка ощущал себя просто зрителем, лишь немного переживая за возлюбленную, которая, быть может, вообще наследных больших даров не имела.

Всего собралось три десятка подростков, примерно поровну между юношами и девушками. Те, кому достались парные места, едва слышно болтали, остальные же в напряжении ожидали появления наставника.

Вскоре прибыл и он – первый защитник поселения – Яр Гахтаг, таки получивший желанный титул чуть менее года назад. В компании с ним прибыли трое: Аржан, тот, что сражался с чужаком на поляне, Фарине – молодая девушка, принятая в немногочисленные ряды воинов тремя праздниками ранее, и посланник Совета с дощечкой для фиксации результатов оценки.

Яр повелительно указал посланнику на место за кругом, а Аржану с девушкой – на свободный от бревен разрыв окружности, аккурат туда, где начиналась мощенная камнем дорожка к выходу. Он одернул свою широкую тунику, приосанился.

– Начнем, ребята, – сурово прогремел его голос, вмиг прекратив все разговоры и перешептывания. – Болтать нельзя, пока я сам вас не спрошу, – он медленно пошел по кругу, внимательно осматривая испытуемых. – Кому что надо, тот поднимет руку.

Закончив короткую вступительную речь, Гахтаг уже молча завершил круговой осмотр.

– Итак, начнем! Морской клинок… Дар-каратун! – воин почти мгновенно призвал в свою правую руку ультрамариновый клинок примерно с метр длиной. – Запомните вот эту форму.

Яр обошел кругом, на секунду останавливаясь возле каждого бревна.

– Перед словами – сжать кулак, для рукояти место в нем оставить. Затем представить как струя… бьет изнутри него и делает клинок. Струя холодная и синяя. Понятно?

Испытуемые в тревоге закивали.

– Сначала ты, – подошел он к первой девушке по правую руку от Аржана. – Встань, руку так, давай!

– Дар-каратун! – выпалила она, с пару секунд посмотрела на пустоту в своем правом кулаке и, подняв брови, непонимающе разжала руку.

– Садись! Ты следующий…

Яр обошел каждого из тридцати, так и не обнаружив ни у кого из них дара морского клинка. Это, по-видимому, его ничуть не расстроило – результат был ожидаем, учитывая, что лишь прямые потомки его рода могли владеть им.

– Что ж, детки, дальше чешуя лазури, – все так же сурово продолжал он свой тест. – Слова – дар-харогат, а в мыслях… представить надо мелкие и синие чешуйки, что тело облепляют от ступней до лба…

Гахтаг повторил условия призыва, описанные Яром Каиром, упустив при этом, что они непременно должны быть злобными.

– Теперь разделим вас, все мальчики – наружу. Аржан, проводишь, и смотри, чтоб не глазели!

– Эй, стервецы, встаем! – скомандовал тот левой рукой, на предплечье которой остался толстый по всей окружности шрам; то, что эта рука его была примерно на сантиметр короче правой, было почти незаметно, функционально же она вроде бы работала исправно.

– Девчонки! Я сейчас уйду, а вы разденетесь. Да, догола! – грозно встретил Гахтаг недовольные девичьи взгляды. – Потом призыв по кругу. Фарине – следить. Если не выйдет – ждать не надо, одевайтесь!

Объявив сие, Яр резко развернулся и ушел к уже покинувшим сцену парням.

– Давайте, девочки, поторопитесь, – улыбаясь, скомандовала кудрявая блондинка, – давайте так… ты, ты и ты, вы – раздевайтесь. А ты – ты следующая, жди!

Вскоре дошла очередь и до Шенне, которой было очень неловко стоять вот так обнаженной посереди этой огромной площади.

– Теперь попробуй ты, – дошла до нее Фарине. – Запомнила призыв?

– Дар-харогат, – уверенно молвила Шенне, и чешуйки быстро поползли от ее ног к плечам.

– Ох! – от неожиданности Фарине отскочила назад, ей впервые довелось воочию видеть успешный призыв чешуи.

– Отриньтесь! – приказала Шенне, хотя в данном случае слова значили мало, но так уж она привыкла.

– О-о-о! – зашумели со своих мест девушки, увидев синее облаченье вокруг Шенне.

– Ну надо же! – подошла ближе помощница. – Какая красота!

Она не думая потянулась к зависшим вокруг девушки синим чешуйкам.

– А-а-а-а! – истошно заорала Фарине, когда злобные чешуйки сожрали половину фаланги от ее указательного пальца.

Шенне могла ожидать подобного результата, но, занимаясь с Таликом, которого чешуя считала своим, она привыкла к иному, и теперь ее подсознание даже не удосужилось просигнализировать об опасности.

– Как же больно! – сев на колени, продолжала вопить Фарине.

Через секунду на площадь влетел Гахтаг, мигом сообразивший, в чем дело:

– Нельзя же трогать, дура! – на бегу закричал он, мчась к раненой.

Шенне же, сделав шаг назад, прикрыла руками гениталии и грудь. Следующая за ней девушка взвизгнула и, спешно вернувшись на свое бревно, прикрылась оставленной на нем одеждой.

– Не хнычь, все скоро отрастет! – с облегчением выдохнул Яр и только после перевел взгляд на окруженную синей аурой Шенне. – Ах, какова ж краса! – довольно закивал он головой. – А цвет, а форма – великолепно все! – подходя ближе, чуть не закричал он от радости.

Шенне попятилась.

– Отличный день! – провозгласил он громко. – А ты пойди за бревна, спрячься, – тихо указал он девушке на реквизит около бревенчатой стены. – Как истощится, крикнешь, мы одежду принесем! Ну же, иди! – довольная улыбка не сходила с его лица.

– Яр, отвернитесь, – холодно ответила ему девушка.

– Все, продолжайте! – Гахтаг отвернулся и проследовал к воротам. – Фарине, за дело! И если что, не вздумай ее трогать!

– Я поняла, – тоскливо отозвалась та.

Гахтаг пришел к юношам в приподнятом настроении.

– Ну что, Аржан, одна чешуйка есть!

– Ого! А у кого?!

– По центру девочка. Каштановые волосы, косичек пара…

– Так то Шенне, Яра Каира внучка, – оказалось, Аржан знал девушку в лицо.

– Я мог бы догадаться, – смутился своей несмекалистости Гахтаг, ведь если у кого и могла вновь появиться чешуя, так у наследников последнего носителя дара – Яра Каира.

Хагал подошел к Талику первым.

– Ну что, дружок, ты рад?

– Конечно рад, – поняв, что на лице его радости все же маловато, юноша улыбнулся и тихо добавил. – Хотя о том мы знали.

– А! То-то я смотрю, не слишком же ты весел! – Хагал осторожно похлопал его по плечу. – Яр, – тут же метнулся он к Гахтагу, – что мы за крики слышали, скажите!

Минут через двадцать в воротах появились девушки.

– А где Шенне? – не подумав о длительности действия чешуи, беспокойно спросил Талик.

– За бревнами у западной стены, – улыбнулась ему кокетка. – Ждет, когда сгинет чешуя, чтобы одеться.

– Ну да, конечно…

Талик был четвертым в очереди, а потому первым делом подобрал ее платье и отнес его к временному укрытию Шенне.

– Ты как, нормально все?

– Да как сказать… все как обычно.

– Держись. Я здесь одежду положу.

– Ага, я уже скоро. Ты иди, спасибо!

– Ну, – усмехнулся он, – сильно-то теперь не торопись. Теперь тут всюду голые мальчишки.

Когда дошла очередь ему произносить «дар-харогат», Талик представил, как из земли вырастает огромная белая роза. Он уже знал, что если не сконцентрироваться на каком-то ином образе, слова могут неосознанно воскресить в памяти ощущение чешуи, что может ее в итоге призвать. Убедившись, что не появилась ни лазурная чешуя, ни гигантская роза, он удовлетворенно вздохнул и потянулся за одеждой.

Вскоре второе испытание закончилось – дара лазурной чешуи более ни у кого не обнаружилось. Затем искали голубой щит. Тоже безуспешно. И тоже ожидаемо.

Далее настал черед синего когтя. Аржан уже призвал свой клинок и как мог объяснил условия призыва.

– Ну, что, малышка, – Гахтаг, вероятно, хорошо понимал, что главная интрига состоит в том, будет ли у внучки Яра коготь, а потому сразу пошел к Шенне, – коготок проверим?

– Проверим. Дар-сомран, – тихо призвала девушка и в пару секунд, куда быстрее чем у Аржана, темно синий, почти ультрамариновый коготь материализовался в ее руке.

Она бы и хотела сделать это медленней, дабы не вызывать ненужных восхищений, но, к сожалению, регулировать скорость призыва не умела.

– Однако! – изумился Яр.

– Ну надо же, – в смятении молвил Аржан, вмиг ощутив превосходство нового когтя.

– Ну, девочка, я прям тебя люблю! – от былой суровости Гахтага не осталось и следа. – Ты погляди, – пихнул он помощника в бок, – он ровный, плотный, быстрый! И это все в такие молодые луны?!

– Да, поразительно, – только и мог пролепетать тот.

– Будь аккуратна с ним, Шенне, не рань соседа! – упредил ее Яр. – Ну ладно, будет радостей. Проверим дальше!

Белая роза Талика вновь отказалась явиться, зато у невысокого юноши на дальнем от него бревне коготь таки появился – бледно-бирюзовый. Яр нахмурился, скривился, осмотрел его с разных сторон.

– Попробуем усилить, – вынес он приговор, – шанс хоть есть, ты не питай надежд особых. Слишком хлипкий!

Затем проверяли парный коготь для обеих рук – призыв, дар которого был утерян общиной еще четыре поколения назад.

– Ты, девочка, сегодня отдыхай, – первый защитник прошел мимо Шенне. – Истраты сил с тебя уже довольно!

После неудачного поиска парного когтя Гахтаг, видимо, счел, что больших небесных даров ему более не найти. Но заканчивать занятие он пока не собирался.

– Теперь попроще, – вновь грозно прогремел его голос, – серебристые клинки. Хм, дар-парах, – в правой руке его сформировался светло-серый короткий меч, длиной скорее соответствующий кинжалу. – Смотрите! – вновь он пошел по кругу, демонстрируя материализованные сгустки небесной энергии. – Призыв простой: представить форму и как режешь палец.

– Учили нас уже! – не удержался один из учеников наставника Кальина.

Серый клинок был малым, то есть обычным даром, который давался от рождения практически всем. Он не требовал больших затрат небесной силы, условия призыва были просты, а потому его практиковали еще до выбора ремесла. В бою, однако, толку от него было мало – при атаке он всегда уничтожался защитным даром Бугана.

– Ты – вон пошел! – грозный указательный перст Яра был направлен на нарушившего правило молчания юношу. – И быстро!

Парень, опешив, поднялся с места и, опустив глаза, побрел к воротам.

– А наказанье на десятый день получишь! – крикнул ему вслед Гахтаг. – Продолжим. Призывайте! Разом все.

Подростки дружно забубнили слова призыва, серебристый кинжал проявился у всех без исключения.

– Это не сильный дар, но он поможет защитить общину. Если враг толпы приведет, придется биться всем, – продолжал наставлять Яр Гахтаг. – Дар-каратун.

Небрежно взмахнув ультрамариновым мечом, Яр оглядел сидящих напротив ребятишек.

– Вы шестеро! – указал он на Талика и еще пятерых по правую руку от него. – Сюда давайте!

Подростки послушно вышли в центр мощенного круга. Талик уже догадывался, что хочет показать Гахтаг, и спешно пытался решить, как лучше ему в этой ситуации поступить.

– Так, детки, я ваш враг. Теперь вы нападайте! – на первую провокацию детки не повелись, уж больно грозно синел в его руке длинный меч. – Не бойтесь, никого не покалечу! Кто под удар прямой мой попадет иль будет ранен – тот выбывает. Ну, вперед! – прикрикнул он.

Должно быть, услышав нотки порицания, девушка справа тут же бросилась на него с боковым замахом. Гахтаг даже не подумал уклоняться – позволил серому клинку раствориться в своем дар-бугане и тут же взмахнул своим мечом, остановив его сантиметрах в тридцати от макушки нападающей.

– Мертва!

Следующий юноша атаковал со спины, но с тем же успехом. Клинок испарился, кулак его отбросило силой столкновения защитных даров, а Яр, почувствовав легкий толчок в спину, тут же развернулся и разрубил тому нижний край туники, не задев плоти.

– Мертв тоже!

– Мертв!

– И ты!

История повторилась четырежды. Пятая девушка, поняв всю бесперспективность затеи, бросила серый кинжал наземь.

– Сдаюсь! – дерзко объявила она.

– Нет, не пойдет, – Яр приблизился, медленно поднес клинок к ее руке и намеренно оставил той небольшую рану в наказание за трусость. – И ты мертва.

Из шестерых защитников остался лишь Талик, нарочно отошедший во время показательного избиения поодаль.

– А ты?! – обратил на него свой суровый взор Гахтаг. – Чего не нападал со всеми?

– В том смысла не было, – юноша все еще вертел в своих руках серое оружие.

– Хм… Ну-ка объяснись!

– Во-первых, – спокойно начал Талик наконец составивший для себя план действий, – мы легко б вас одолели… если б напали тайно. Лучше прочего во сне… или хотя б внезапно. С учетом же различий в силе… и опыте ведения боев, я счел бы безрассудством нападать открыто.

– Ха! Дальше что? – по лицу Яра можно было увидеть, что, несмотря на суровый тон, тот пока вовсе не зол.

– Мы все ж могли бы победить открыто, если б набросились на вас все разом, – деловито продолжал Талик. – Сначала повалить и обездвижить, затем тихонько заколоть клинком.

Гахтаг интенсивно закивал. Судя по всему, именно это он и хотел донести в тот день до молодежи. При такой тактике даже десяток воинов с боевыми дарами был бы повержен сотней решительных ополченцев.

– Но чтоб так вышло, надо действовать сплоченно. Чего мы не умели вовсе.

– Все верно, говоришь, стервец! – по всей видимости, Гахтаг считал такое обращение за похвалу. – Смышленый малый! Приметил Яр Багур тебя не зря!

Оказалось, что не один первый кузнец знал о планах старейшины Багура на Талика.

– Хотя если б вы были столь беспечны, как недавно, – поставил на «беспечны» ударение юноша, – я думаю, что смог бы одолеть вас и один, – твердо закончил он и только тогда поднял на Яра Гахтага глаза.

От удовольствия Шенне даже захлопала ладошками по бедрам, чем калахасцы высказывали свое восхищение. Так радостно ей было видеть своего возлюбленного дерзким, умным и в то же время величаво спокойным.

– А-а?! – не поддержали ее остальные испытуемые, для которых подобное из уст парнишки, надо думать, выглядело изрядным хвастовством или даже хамством.

Хагал, поймав внимание девушки, попытался жестами объяснить ей, что дружок ее порядком свихнулся, и надо того как-то спасать. Сана, вероятно, в предвкушении грядущего унижения, закрыла лицо ладошками.

– А?! – немало возмутился и Гахтаг, одобрение на лице которого вмиг сменилось недоумением. – Ты?! Меня?! Один?! Щенок сопливый, ты не глуп, но слишком дерзок. Ведь это невозможно, да и все! – он наконец позволил себе рассмеяться.

– Я думаю, возможно, – скромно, но твердо возразил Талик, – при беспечности подобной.

– Так покажи, стервец! Нам всем! – обвел он рукой ближайших подростков, не забыв отдельно указать на Аржана и Фарине, тоже, должно быть, считавших мальчишку смешным. – Коль сможешь ранить, не отдам тебя Багуру! Ты будешь воином вторым – командовать другими! Ну что, боишься?! Нападай, стервец!

– Хм… так тому и быть.

Яр рассмеялся, а вслед за ним что есть сил рассмеялись и зрители на бревнах. Гахтаг обернулся к ним на секунду, упустив из виду, как фиолетово-сиреневый серп собрался на уровне пояса Талика.

– Эй! – крикнул кто-то с трибун, завидев необычное свечение.

Когда Яр повернулся, фиолетовый клинок уже несся в его сторону. Гахтаг не успел среагировать, и серп рассек его тело пополам, затем ополовинил несколько бревен из частокола и улетел прочь. Две половинки Первого защитника рухнули, кровь хлынула, оросив поросшие травой камни под ними.

– А-а-а! – что есть мочи заорала Фарине.

– А-а-а! – поддержали ее несколько девушек из числа испытуемых.

Улыбалась лишь Шенне, улыбалась растерянно, ведь все пошло совсем не так, как они хотели.