Kitabı oku: «Цифровое общество середины XXI в. Как новый этап цивилизационного развития. Социально-философский анализ», sayfa 3

Старость, когда полученный ранее опыт значительно превышает получаемый, будет длиться не сегодняшних 20, а 50 и более лет. Время, за которое происходит обновление ценностей, смена рода занятий или сообществ, в которых человек пребывает, только уменьшается с развитием общества. Homo deus рискуют стать для общества лишь участниками давно минувших событий и членами клубов любителей культуры прошедших исторических эпох.

Увеличение срока жизни в цифровом обществе ставит вопрос взаимоотношения поколений. Оставляя за рамками нашего исследования глубокое рассмотрение этого важного вопроса, сошлемся на ретроспективный анализ, проведенный Э. Тоффлером в его труде «Третья волна».¹⁶

Родовая община архаичного общества состояла из людей одного поколения, к которому относились практически все, дожившие до подросткового возраста и прошедшие инициацию занимали то или иное положение в иерархии общины в зависимости от личных качеств. Младшее поколение практически не получало материальных благ от старшего, только от общины в целом.

В многодетной семье аграрного общества в наследство от старшего поколения можно было получить землю, предметы домашнего обихода, оружие, а также тонкости технологии изготовления этих изделий. Поколения оформились в социальное явление именно тогда. На сельской ферме изначально был один хозяин – отец, глава семьи. Он заботился о своих престарелых родителях, и некоторое время работал совместно со старшими детьми до тех пор, пока старший из нового поколения не обретал соответствующей квалификации. С течением времени представители нового поколения либо отчуждали часть имущества и становились создателями собственного хозяйства, либо занимали место своих родителей во главе семьи.

С ростом продолжительности жизни смена поколений стала проходить гораздо сложнее. Старший сын становился взрослым, но отец еще оставался сильным и умелым. Членам семьи разных поколений приходилось договариваться о разделе имущества, либо ждать получения наследства. Сложная, позже формализированная система наследования определяла взаимоотношение поколений. Под страхом лишения прав наследования младшее поколение было вынуждено подчиняться, следовать ценностям старшего поколения, соблюдать его традиции и обычаи. Многодетная семья аграрного общества с крепкими родственными и свойственными связями была опорой как экономического, так и социального существования людей.

Индустриальное общество предоставило большую вертикальную и горизонтальную мобильность. По мере развития индустриального общества институт наследства становился преградой на пути развития общества, так как противодействовал изменению ценностей, технологий и др. Молодое поколение больше знает и умеет чем старое, следовательно, старшему поколению приходится адаптироваться под тенденции трансформации экономических, политических социальных процессов изменившегося общества. Основой общества становится нуклеарная семья из детей и родителей и, что реже, родителей родителей, то есть предшественников старшего поколения.

Информационное общество, где область физического труда достаточно узкая, возрастные различия в сфере производства уступают место различиям в компетенциях, а в сфере потребления – аксиальным (ценностным) различиям. При развитии цифрового общества, когда период активной здоровой жизни можно будет продлить с нынешних 25 до 50 и более лет, возрастные различия, а, следовательно, и система взаимоотношений между поколениями утратят прежнее значение.

Разумеется, различные сообщества будут различаться по своим ценностям, чьё появление обусловлено, в том числе и условиями формирования группового сознания. Однако эти различия связаны с мировоззренческой, а не возрастной детерминацией. Старшее поколение в подобной дискуссии может предоставить свое личное свидетельство, что, безусловно, украсит дискуссию, но существенное значение иметь не будет.

В настоящее время персоны, живущие сто и более лет, становятся предметом общественного интереса. Людей интересует образ жизни долгожителей, может быть особенности из быта, питания. Однако эти люди не являются высшими авторитетами общества, так как физическое состояние далеко не всегда коррелируется с интеллектуальным состоянием. Маловероятно, что даже живущие дольше остальных homo deus станут играть роль большую, чем долгожители настоящего времени. Обладая значительными ресурсами для поддержания собственного здоровья и долголетия, эти люди будут, в силу поколенческой разности взглядов, ограничены в коммуникации с активной частью общества, что приведет к отграничению этого сообщества и со временем к деградации. Homo deus будут отнесены к низшему уровню высших слоев социального пространства, то есть займут место сегодняшних «нуворишей» -долгожителей, которым доступны существующие удовольствия, но чья известность не распространяется дальше светской хроники, и которые, тем более, не являются больше «трендсеттерами» ни в бизнесе, ни в общественной жизни.

Глава III.
Цифровая элита

Прежде чем приступить к рассмотрению элиты цифрового общества, обратим внимание на низшие слои социального пространства. Очевидно, что далеко не все в будущем смогут стать выдающимися изобретателями или художниками. Часть цифрового общества, вероятно, будет относиться к «опасному классу»¹⁷ – прекариату. Используя данный термин, мы не можем согласиться с его авторской дефиницией. Гай Стендинг относит к этой категории всех не социализированных в традиционном обществе людей, которые не имеют возможности заключать долгосрочные контракты и относятся к нижнему слою социальной структуры общества.

Исследователь прекариата в России С. А. Дружилов считает, что для прекариата характерна «…эмоциональная нестабильность, тревожность, неуверенность в будущем…», причиной чему является «неформальная занятость, а также постоянная изменчивость и гибкость социально-трудовых отношений».¹⁸ При этом мы видим, что негативные психологические явления далеко не всегда сопровождают категорию граждан, получивших в России название «самозанятых». В этой категории высшие слои занимают люди с профессиональными компетенциями: успешные педагоги, спортивные тренеры, дизайнеры интерьеров, мастера-отделочники и др. Средний слой – таксисты, владельцы частных квартир-гостиниц, доставщики готовой еды и др. люди, не имеющие специального образования. Все они не имеют долгосрочных контрактов, условия их труда регулируются договоренностью (реже нотариально заверенным договором) с работодателем (клиентом).

С точки зрения ценностей индустриального общества, права этих людей ущемлены, но уже в современном нам информационном обществе представители этих профессий, как правило, объединены в неформальные сетевые сообщества, где обмениваются информацией о заказчиках и подрядчиках оказываемых ими услуг. Они – активные пользователи интернет-ресурсов, где размещается не только информация об их компетенциях и стоимости услуг, но и отзывы клиентов. Процесс создания многочисленных подобных сетевых структур получил название «Uber-изации», по названию популярного ресурса по вызову такси, где желающие оказать услугу по перевозке пассажиров на своем автомобиле могут зарегистрироваться и приступить к деятельности, не заключая контракта, либо заключая краткосрочный контракт на работу. Коммуникационные площадки в виде сетевых сообществ, сайтов, Uber-приложений объединяют работников, работодателей / конечных клиентов, позволяя обсуждать актуальные вопросы и разрешать несущественные противоречия. Независимо от профиля работы, эти люди в большинстве своем будут относиться к Homo digitalis, при этом в обществе останутся люди, не имеющие желания к самостоятельной деятельности в цифровом обществе.

Несмотря на то, что людям цифрового общества будет присуща ещё большая вертикальная и горизонтальная мобильность, часть людей будет оставаться вне производственных процессов. Тем более, как мы пришли к выводу чуть выше, для большинства этих людей цифровое общество предоставляет минимальный набор благ в виде пищи, жилища и набора удовольствий. В развитом цифровом обществе проблема удовлетворения первичных физиологических потребностей будет решена, и только личный выбор человека будет определять его образ жизни. Не внося свою долю в производство общественного продукта, эти люди крайне зависимы от общества. Что заставляет общество не только снабжать таких людей минимумом благ, но и предоставлять возможность для некоей условно полезной деятельности. Вне общественной деятельности низшие слои прекариата станут источником пополнения экстремистских и криминальных структур.

Существует устойчивое мнение, что в результате развития цифрового общества исчезнет социальная база для экстремизма и криминала. Мы согласны с этим мнением в части практически полного отсутствия в цифровом будущем возможностей скрыть следы распространенных ныне преступлений – убийств, ограблений и т.п., которые, вероятнее всего, действительно сойдут «на нет».

Тем не менее, при широчайших возможностях цифрового общества остается детерминация общества, что у части людей порождает желание приобрести более высокий статус или материальные блага насильственным, криминальным путем. Мы надеемся, что в цифровом обществе будет нивелирована серьёзная ошибка, которая была допущена в создании «общества всеобщего благоденствия»¹⁹ в Европе, а именно – преобладание в насыщении низших слоев социальными благами без социализации и воспитания социальной ответственности. В противном случае прекариат найдет возможности совершения преступлений и в эпоху тотального технического контроля. Вероятно, местом преступления станет цифровое пространство – интернет и другие, существующие в этом времени сети.

В современном обществе нами была выделена группа коммуникационной элиты²⁰ – людей, качество и количество коммуникационных связей которых позволяют распространять информацию в сообществе с наибольшей эффективностью. Мы выявили, что коммуникационная элита, формально не входя в институты власти и управления, в то же время может оказывать существенное влияние на общество. Благодаря существующим множественным коммуникационным путям информационного обмена, коммуникационная элита может:

• мобилизовать значительное число участников сетевых сообществ для совместной работы над решением актуальной проблемы общества, привлечь финансовые средства для осуществления своего проекта;

• создавать и распространять через социальные сети ценности, идеи, идеалы;

• вводить новые и разрушать старые символы в сознании людей.

Это возможно уже при современном уровне развитии науки и техники. Но в ближайшем будущем, которое является предметом нашего исследования, возможности для коммуникации возрастут, появится новая элита цифрового общества, которую мы назовем цифровой.

В чем же будет, по нашему мнению, коренное отличие цифровой элиты от предшествующей ей коммуникационной элиты? Прежде всего, в возросшем влиянии на цифровое общество. В экономике, где существенную часть богатства будет составлять коммуникационный капитал, цифровая элита будет иметь значительное преимущество перед элитой предыдущих эпох. Стремясь к максимально возможной публичности, цифровая элита создает уникальные информационные продукты, ищет и находит поддержку в обществе. Процесс формирования цифровой элиты носит полностью меритократический характер. Положение человека в обществе зависит от количества и качества коммуникационных связей, то есть от репутации самого человека и группы людей, к которой он принадлежит.

Коренное отличие цифрового общества состоит в отношении к творческому труду.

Творчество – есть выход за рамки привычного, некое освобождение от стереотипов. Существует распространенное утверждение при этом, что «талант – всегда девиантен». Одним из главных факторов творчества является внутренняя свобода человека, что неразрывно связано с риском выбора между различными поступками и ответственностью за выбор. Это точка, в которой человек принимает осознанное решение. Соответственно – то поведение, которое называют девиантным, является ничем иным, как стремлением избежать выбора, пойти по пути наименьшего сопротивления. В таланте без ограничений сложность созидания, творения, освобождения выясняли отношения с простотой разрушения, насилия, принуждения.

В индустриальном, дисциплинарном обществе нарушение регламента, формального правила было сугубо девиантным, как с деструктивной, так и с конструктивной целью; в обществе же будущего – свобода творчества.

В доиндустриальные эпохи творчество было сосредоточено в области искусства. Творческий продукт приносил моральное удовлетворение, которое в некоторых случаях материально вознаграждалось. Сам творческий человек воспринимался как находящийся вне рамок нормы. Индустриальная эпоха позволила «встроить» творчество в систему ценностей общества как один из инструментов, позволяющих совершать изобретения. Не случайно в 1960-х на этапе зарождения информационного общества появляются многочисленные работы по разработке алгоритмов изобретательской деятельности²¹, эвристические креативные технологии²² и др. Творческий труд проникает во все сферы деятельности человека информационного общества и станет основным в цифровом обществе.

Цифровые технологии облегчают создание информационного продукта для многих людей. Не важно, есть у них врожденные или приобретенные способности к данному виду деятельности или нет. Люди никогда не будут тождественны по врожденным, приобретенным воспитанием и образованием качествам, но используя цифровые технологии, смогут создать некое оригинальное изображение, скульптуру, музыкальное произведение.

Таким образом, доступ к творческому труду будет изначально неограниченным. Однако используют этот доступ далеко не все. Отказ же от креаторства, от создания и распространения новых идей будет снижать статус человека, оставлять ему лишь роль потребителя чужих ценностей и вещей, приводить в низшие слои общества.

При этом статус в цифровом обществе нельзя создать без творческих усилий, исключительно при помощи приемов рекламы и PR. Для того чтобы общество внесло человека в цифровую элиту, важна ценность того творческого продукта, который создает человек. Она важнее, чем его здоровье, долголетие, скорость решения математических задач или физическая сила. Уже сегодня об этом явственно говорит пример почти недвижимого и почти немого великого ученого Стивена Хокинга.

Цифровая элита состоит преимущественно из креаторов, авторов успешных идей. Упомянутый выше Илон Маск, создатель Facebook²³ Марк Цукерберг, создатель Alibaba Джек Ма, предприниматель и меценат Рубен Варданян и другие, сумевшие на излете индустриальной эпохи развить свои идеи в глобальный бизнес и при этом продолжающие реализовывать нестандартные инновационные проекты, вполне могут считаться прообразом цифровой элиты будущего. Они не только оказывают существенное влияние на жизнь людей, но и изменяют жизнь самого общества, распространяя новые, ими созданные ценности.

Относясь к высшим слоям общества, цифровая элита в то же время не является прямым потомком высших слоев общества предыдущих эпох. Мы не согласны с концепцией А. Барда, утверждавшего, что «буржуазия, с полного одобрения аристократии, все первые декады индустриальной эпохи занималась безудержным грабежом своих стран и их колоний в поисках сырья и рабочей силы, заставляя людей работать на фабриках, как рабов, принося огромную прибыль. Нет оснований верить в то, что новый господствующий класс информационного общества – нетократия будет вести себя иначе, чем ее предшественники»²⁴.

Цифровая элита – результат трансформации средних, производящих слоев общества, выделившихся в цифровом обществе из интеллектуалов общества информационного. Весьма вероятно, что некоторое время в переходном периоде она будет сосуществовать с другими группами элит, сформированных в индустриальную эпоху (представители формальных институтов власти и управления, финансовая, промышленная, аграрная элита), а, следовательно, возможны и взаимовлияние, и обмен ценностями между цифровой элитой и индустриальной.

При этом характер цифрового общества определяет преимущественную зависимость цифровой элиты от общества, от общественного признания, социальной солидарности. Ценность идеи определяется обществом, автор наиболее удачной идеи, некий homo digitalis второй половины XXI века, стремится доказать свою пользу обществу homo sapiens. Мы предполагаем, что человеческое общество будет в большей степени избавлено от основных проблем современности. Еда, жилище, безопасность будут доступны в той или иной мере всем людям. Но удовлетворив первичные физиологические потребности, согласно упомянутой выше концепции А. Маслоу, человек склонен к удовлетворению потребностей социальных.

Потребности в признании общества, самовыражении как члена общества остаются приоритетными у большинства членов общества. Мы не можем согласиться с мнением О. В. Крыштановской о перерождении современной российской элиты во втором, третьем поколениях в социально-ответственных граждан.²⁵ Для этого нет ни социальных причин, так как современная элита «правящего класса» России, входящая в формальные институты власти и управления, связана более с иерархией руководящих лиц, чем с обществом как таковым, ни временных, так как процесс развития информационного общества, переход его в общество цифровое значительно снизит социальное значение индустриальной элиты. Теория Крыштановской была бы верна, если бы индустриальная элита просуществовала еще несколько столетий. Однако она утрачивает своё значение уже в наши дни, и ее полная деградация по подобию доиндустриальной аристократии – вопрос лишь нескольких десятилетий.

Принадлежность к цифровой элите невозможно завещать, наследовать или передать по своему желанию как финансовые ресурсы или права на владение заводом. Да и само наследование в связи с увеличением срока активной жизнедеятельности теряет смысл, так как смена поколений будет происходить в значительные, даже по историческим меркам, периоды – 60—80 и более лет.

Быть причисленным обществом к цифровой элите – означает привнести в него некую существенную идею, и это будет доступно людям из самых широких слоев населения, имеющих желание и волю к вертикальной мобильности.

В одном человеке далеко не всегда сочетаются качества креатора, коммуникатора и администратора. История развития человеческой культуры содержит множество примеров удачной работы группы людей, дополняющих компетенции друг друга. Сила цифровой элиты в сетевой солидарности, в сетевом взаимодействии как с партнерами по бизнесу, так и с потенциальными клиентами.

Цифровая элита будет обладать совершенно невероятными для начала XXI века возможностями, но не станет отграничена от общества, подобно элите предыдущих эпох. Напротив, приобретенные благодаря достижениям науки, возможности будут использованы для увеличения социальных связей цифровой элиты и общества, за счет признания которого цифровая элита существует.