Вороний яр надежно укрыт от посторонних густой чащей леса. Воронам здесь раздолье, это их царство. Вороны живут по одному или парами. Роман и Валя Берн, Константин и Дуля Грушина. Гринек, Тони, Витоха. Брэд, Гундосик, Распуляй, Карагодик, Чабанчик. Яков Панчиков, Рунчик и Юра Панок, Мальцик, Меркуленька, Малкоедушка. Семен и Дутик. Гайдуковчик, Маргоша и Гутенька. Тихон Янчиков, Шевчуша и Дроздок. Радион, Шаврик, Полли. Софи, Юрьевич и Шитик. Вороны, птицы серьезные, солидные, разговаривают мало, больше наблюдают.
– Здравствуйте, вороны. – Здороваются дети и медведь.
Вороны вежливо каркают в ответ и косятся на котенка.
– Чьих будете?
– Теперь я местный.
– Мэ-э-э-э-стный. – Блеет коза, пасущаяся в яру.
– Мы мэ-э-э-э-эстные. – Блеют остальные козы.
Пора доиться. Появляются зайцы, точные как часы, и доят коз. Вороны слетаются на завтрак. Медленно, с наслаждением попивают из глиняных чашек парное молоко. Делятся впечатлениями и обсуждают последние новости Алазара.
– Козье молоко полезное, даже туберкулез лечит.
– Слыхали, новенькие все блохастые, там и туберкулез, наверное. Им только козье молоко пить надо.
– Сами вы блохастые. – Насупился котенок. – Мои блохи вчера ушли.
– Лечиться?
– Очень смешно. На исправительные работы.
– А ты, зря обижаешься. Мы ж, по-доброму. – Вороны подвинули Хромышу полную чашку козьего молока. – Пей. Пей до дна. За нас. За коз. За Алазар!
– Будем здоровы. – Басит медведь.
– Будем здоровы! – Звонко кричат дети на разные голоса.
– А булочки? – Интересуются вороны. – Булочки где? И прянички медовые?
– Ах, я голова, мохнатая. Совсем забыл.
Косолапый подал условный сигнал. Белки в цветастых юбках тут как тут.
– Доставка булочек. Прянички медовые. Кому орешки? Орешки лесные кедровые. Фундук, грецкий орех. Эй, красивый, давай погадаю. Судьбу на орешках раскину. Всю правду расскажу. – Пристают белки к медведю.
– Ой, а ты такой молодой и уже хромой. Вижу, вижу жизнь трудную, дорогу дальнюю. Предали тебя плохие люди. – Запричитали белки, окружая котенка.
Ну, вылитые цыганки.
– А ну-ка, марш по местам. – Рассердился Косолапый. – А то я вам сейчас сам погадаю.
В Вороньем яру – разнотравье. Душица, мята, иван-чай, зверобой. Аромат трав окутывает душистым облаком и немного кружится голова.
Среди лесов, в яру Вороньем,
Укрытая от посторонних,
Дитя Земли, Волшебных струй,
Июня страстный поцелуй,
Колдунья, Фея, Вероника, —
Живет Лесная Земляника.
Бусинки земляники ярко алеют в густой траве. Бушует зелень и цветут луга. В лесах медуница и ландыш, ромашки, яркий горицвет. Нежная белоснежная ветреница доверчиво тянется навстречу небесам.
Алеют зори и сияет солнце над Алазаром. И алые маки на пригорках колышутся в такт каждому дуновению ветра.
Яркими синими звездочками сияют васильки.
Голубеют лазорики.
Розовеют розаны и белеют белянчики.
Бегают в густой траве фазаны.
Сердце замирает от такой красоты.
– Офазанеть, до чего красиво.
– Слышишь?
– Что?
– Я все время слышу музыку.
– Цикады, кузнечики, сверчки. Птицы щебечут. Буйволы и коровы мычат. Вороны каркают. Звезды поют. Здесь у каждого своя музыка.
– Но все вместе получается так складно и гармонично, словно кто дирижирует.
Медведь загадочно улыбнулся и подвел Машу к дереву, усыпанному маленькими алыми розами.
На дереве сидел Богомол и самозабвенно дирижировал природным оркестром. И даже деревья шелестели листьями в такт.
– Какой грациозный и хрупкий. – Залюбовалась девочка.
– Обманчивое впечатление. Богомолы отчаянно храбры и с отвагою бросаются на более сильных соперников. Сражаются с крупными пауками и даже со змеями. Богомол часто выходит победителем из таких схваток. Поэтому и дирижирует как полководец. И все его слушают.
«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте – это его любить».
Митрополит Сурожский Антоний
На зеленую лужайку выбежал проворный ящер. В пушистых желтых одуванчиках скопились капельки росы. Лимонад из одуванов! Ящер с наслаждением попил.
– Вкуснотища!
Забрался в самую середину большого красного цветка и затих среди пестиков и тычинок. Налетел ветер и раскачал бутон. Ящер тихонечко захихикал.
– Каруселька. Славно!
Прикрыл глаза бусинки.
И вдруг, затрепетали чашечки цветов и листья на деревьях. Закружились бабочки в пестром хороводе. Пространство задрожало, сгустилось. И из-под лап ящера показались язычки пламени. Пламя сияло, излучая мягкое тепло. Язычки росли, растягивались, закручивались в причудливые фигуры. Словно исследовали собственные возможности и, наконец, обрели форму. В тюльпане появился еще один цветок.
Красное перетекало в багряное. Багряное в золотисто-оранжевое. Но где-то в глубине зрел другой удивительный цвет. Края лепестков вначале застенчиво порозовели. А уже через несколько секунд алая заря окрасила весь лес и луг, и Вороний яр. Сияние становилось все ярче. Теплый свет согрел продрогшие от утренней росы травы и цветы.
– Еще один рассвет! – Воскликнул изумленный котенок.
– Да, малыш. Это же рассветный ящер Алазара. Кому мало по утру одного рассвета, милости просим, к ящеру.
Заря рдела на фоне лазурного неба, как алый диковинный цветок. Алые паруса рассвета притягивали к себе дивное, далекое и прекрасное.
Послышался топот копыт и на поляне, откуда ни возьмись, появился табун лошадей. Лошади бежали, грациозно выгибая сильные спины. Трепетали длинные густые гривы, развевались хвосты на ветру. Ровной шеренгой маршировали веселые пингвины, весело гомоня и переваливаясь. Прыгали в высокой траве детеныши рыси с забавными кисточками на ушах. Пролетела стая белых лебедей. Шествие завершал золотистый леопард. В пушистых кустах можжевельника леопард прилег и теперь внимательно наблюдал за всеми медовыми глазами.
Торопливо закрапал дождь. Дождик испугался алого зарева и решил, что начался пожар.
А дожди в Алазаре удивительные, грибные, теплые и ласковые. Дождик пошел сильнее. Хромыш все стоял под дождем. Подошли Лайма и Одноухий, Седой. Вскоре вокруг котенка собралась вся стая. Звери боязливо морщились и вздрагивали. В любом прикосновении им еще мерещились побои и злость. Но дождик ласково и нежно, с любовью касался каждого. Очищал и залечивал раны, врачевал вывихи и переломы.
Так хорошо и легко становилось на душе. Словно капли дождя смывали все обиды, всю боль, все болезни и усталость. Плохое уходило в землю и на этом месте появлялись тоненькие зеленые ростки.
Прибежали дети и тоже стали рядом. Мальчишки и девчонки протягивали руки навстречу дождю и счастливо смеялись.
– Здравствуй, дождик милый.
Снова Бабьим Летом
Тихий и счастливый
Бродишь ты по свету.
Осторожно ходишь по лесной опушке,
Сонные опята гладишь по макушке.
И цветы, как в детстве, трогаешь губами.
Мостик из дождинок
Строишь между нами.
И опять, как в детстве,
Шепчешь мне чуть слышно:
«На твои ладони я сбегу по крыше.
Лишь мои дождинки
Щек твоих коснутся,
Как твои невзгоды счастьем обернуться».
– А в Алазаре так всегда? – Прошептала Лайма сквозь слезы.
– Как?
– Ну, там, рассветный ящер. Дождь волшебный. Зайцы, пингвины, лебеди, рыси, леопард, молоко, Вороний яр? Или нам все это чудится?
– Всегда. И все по-настоящему. Алазар полон любви.
Алазар полон любви. Она во всем и везде. В небе, в лесу, в реке и озерах. В каждом листочке, дереве и цветке, в каждом паучке и жучке. Роскошное тыквенное поле раскрылось навстречу новому рассвету прекрасными желто-белыми лилиями.
Как щедро дарит Природа свою красоту! Как удивителен этот рассвет, и закат, и каждый новый день. И то, что есть возможность проснуться, все это увидеть, почувствовать. Что можно дышать, говорить, слышать и слушать. Бегать по траве босыми ногами.
– Свидание. – Шепчутся меж собой чудесные цветы. – Любовь.
В самом красивом тыквенном цветке действительно свидание. Влюбленная парочка жуков оленей – молодой жук и юная жучиха.
– Моя королева! Любимая Жужжа, я дарю тебе это поле и себя в придачу.
– Любимый, мой! Король Олень! Я дарю тебе небо и себя в придачу.
Вылез из норы осторожный крот.
– Покоя от вас нет. Что за шум?
Послышался мелодичный звон. Из леса вышли коровы, быки и телята с колокольчиками на шее. Пора доиться.
– Теленочек, хорошенький какой. – Хромыш подошел к теленку.
Теленок осторожно переминался с ноги на ногу, ведь котенок такой маленький. Потом нагнулся и облизал Хромыша с ног до головы.
– Будем знакомы. Бык.
– Какой же ты бык? —Возмутилась правдолюбивая Лайма. – Ты же еще теленок.
– Бык это призвание. Я ему с детства следую. Готовлюсь. Буду стадо защищать и телят новых делать. А зовут меня Самсон.
– А где пастухи? – Изумился Одноухий.
– У нас коровы сами пасутся. – Пояснил Самсон. – Зайцы доят коров три раз в день. Утром, в обед и вечером. На дойку все приходят без опозданий, иначе вымя заболит.
– А где они живут?
– В лесу. Ну что, айда к Трутомору?
– Куда, куда?
– К Трутомору.
– Далеко?
– По горной тропе. Трутомор живет в корнях леса за лесным озером.
В озере пятнистая форель играла с желтым сомиком в догонялки.
– Эй, ребята, далеко еще до корней леса?
– Хвостом подать. – Булькнула форель и наконец-то догнала сомика.
Одноухий кивнул. Стая дружно отправилась вслед за Самсоном.
Сосны все выше и выше. Корни все больше и больше. Вот они, – корни леса! Корни утолщались и удлинялись, сплетались меж собой. Цеплялись за ноги, сворачивались в петли и ловушки. В конце концов, все звери оказались в плену.
– Ах, я, голова безрогая. – Замычал Самсон. – Совсем забыл, вы же новенькие. К Трутомору допуск нужен.
– Пропуск?
– Допуск. Но принцип тот же.
– И скажите, пожалуйста, где его взять посреди леса? Сам нас к Трутомору потащил, а теперь еще и пропуск требует.
– Допуск. – Поправила Хромыша Лайма.
– Какая разница. Сам пригласил, сам пусть и расхлебывает. Ай-я-яй! – Завопил Хромыш. – Они еще и щипаются.
– Ш-ш-ш, какой пушш-ш-шистенький. Какие корневищ-щ-ща. – Корни вцепились в лапы и хвост котенка, с удовольствием щупали пушистую шерсть и щекотали.
Теленок бросился на помощь котенку и, схватив ближайший корень, замычал. – Отвались, чума корневая. Засохни, поросль.
– Мы с шимпатией, а он – хамит. Пош-ш-шли к Трутомору, расска-ш-ш-шем.
– Ползите, ползите, ябеды. Он-то вам хвосты быстро укоротит.
Корни тут же поползли обратно.
– Ква к вашим ква-услугам, ква-личный, ква-секретарь ква-Трутомора. Жаккин Квак.
Лягушонок выпрыгнул из густой травы как тангалашка из табакерки.
Все от неожиданности подскочили.
– Попрошу ответить всего на несколько вопросов. Сколько листьев на березе? Какой цвет у сердцевины тысячелетнего дуба? Куда текут реки? Зачем собакам хвост, а котам усы? Что ест выхухоль? Кого боится земляной рак? Где нора белки?
– Начнем с того, что у белки – дупло, или гнездо. Листьев на березе, столько, сколько осталось на сегодня, за минусом тех, что упадут сейчас. Земляной рак боится воды. По поводу хвоста и усов это как бы профессиональная тайна. – Лайма нагнулась к самому уху лягушонка и что-то прошептала.
Жаккин Квак почтительно склонился перед овчаркой. – О, мудрейшая из мудрейших, вы и ваши друзья допускаетесь к Трутомору досрочно, без дальнейших испытаний.
– Скажите, а почему вы коричневый?
– Потому что лесной. Если вопросов больше нет, милости просим. – Лягушонок подпрыгнул и, сложив длинные ножки в изящном пируэте, низко поклонился.
Меж корней виднелась большая узорчатая шляпа. Трутомор задумчиво сидел на пне.
– Здравствуйте, дедушка Трутомор. Трутитесь?
– Здравствуйте, здравствуйте. Трутюсь помаленьку. Что там на Большой Земле?
– Олзопут безобразничает. Совсем распоясался. Всех людей охмурил, всем головы заморочил. Только природа, птицы и звери перед мороком устойчивы. За это нас уничтожают.
Трутомор нахмурился. Надвинул грибную шапку на лоб и прошептал. – Грядут смутные времена. Чую, как стонут горы и плачут деревья. Берегите Алазар.
– Дедушка Трутомор у нас гости, а ты…
Но Трутомор как воды в рот набрал.
– Росы, наверное, перепил, вредничает. Или на солнышке перегрелся. – Оправдывался Самсон, желая загладить неловкость.
– Солнце у вас здесь такое красивое, с золотистыми лепестками. – Заметила Лайма.
– Солнце у нас каждый год новое, мы его из подсолнухов выращиваем. Хотите посмотреть?
– Конечно.
Самсон привел зверей к подсолнечному полю. И все увидели тысячи и тысячи маленьких солнц.
– Золотистые шапочки целый день в движенье, – пояснил теленок – ловят солнечные лучи и следуют за Большим Солнцем.
– Следуют призванию? – Уточнил Хромыш.
– Совершенно верно. Солнце, вождей и мастеров в Алазаре выращивают с детства.
В разгар дня поле яркое, бархатистое, соцветия распахнуты и подняты к солнцу. К вечеру, шапочки опускаются, подсолнухи засыпают. Поле темнеет и зеленеет, подобно морской пучине.
– Да они же танцуют. – Воскликнул Хромыш.
Подсолнухи грациозно поворачивали свои длинные шеи и притоптывали корнями в такт.
– А куда девается старое солнце, когда восходит новое? – Седой зачесал длинные лохматые уши назад, чтобы казаться солиднее.
– Хороший вопрос. Из старого солнца рождаются новые звезды.
Звенят ручьи и искрятся водопады. Плавно и неспешно несут свои воды прозрачные реки. И мириады созвездий отражаются в зеркальной глади озер.
Котенок таращился на все это великолепие с широко открытыми глазами.
– Так вот ты какой, Алазар!
– Алазар. – Шепчутся травы.
– Алазар. – Звенят колокольчики.
– Алазар. – Жужжат шмели, жуки и жучата.
– Алазар. – Щебечут птицы.
– Алазар. – Кивают крыльями бабочки.
– Алазар. – Мычат буйволы, одни из самых сильных диких животных на Земле.
– Ну че смотришь? Жуй со мной.
По лесным тропинкам шагает медведь и бережно несет в лапах хромого котенка.
– А зайцы косят траву?
– Косят, Милый Друг.
– И доят коров?
– Разумеется. Да только ты еще всего не знаешь.
– Чего? – Встрепенулся малыш.
– Какие славные гречневые блины пекут белки.
– Какие?
– А вот сейчас пойдем и отведаем.
В подворотне сидела тощая бездомная дворняжка и слушала разговор двух ворон.
– Там зайцы косят траву, доят коров и дают воронам молоко.
– Всем дают, и детям, и котам, и собакам.
– И кашу каждый день.
– И масло с хлебом.
– И яйца.
– И оладьи.
– И никогда никого не выбрасывают.
– Врете. – От обиды на свою такую убогую жизнь дворняжка отчаянно залаяла и завыла.
Тут же послышался свист и улюлюканье. Испуганные вороны сердито закаркали и полетели прочь. Из подъезда выбежал сердитый дяденька в трусах и майке, с пневматической винтовкой.
– Вот я тебя. Я тебе покажу, как лаять и выть под окнами по утрам, ни свет ни заря. Нет покоя порядочным людям. Быстрее бы вас всех отловили.
Дяденька прицелился. Но дворняжки уже и след простыл. У Барбоски на такой случай были свои пути отхода.
А этой же ночью Барбоска буквально наткнулась на крыс, которые говорили о Алазаре. И кошки утром на помойке. И Барбоска решилась.
– Нужно идти в Алазар.
Осталось лишь узнать дорогу. А в городе тем временем творилось что-то странное. Люди и без того вечно занятые своими делами, словно превратились в роботов. Взрослые и дети ходили как зомби, уткнувшись в свои телефончики и планшетики. И играли, играли в компьютерные игры.
Барбоска увидела этих двоих утром. Девочка несла в руках бидон и корзинку, рядом бежал щенок.
– Странная парочка. – Подумала Барбоска. – Девочка с собакой, без телефончика и планшетика.
Барбоска, недолго думая, подбежала к ним. Пахло вкусной едой. У дворняжки сжался и громко завыл живот. Так громко, что Барбоска сама подпрыгнула от неожиданности.
– Привет.
– Привет. – Ответил рыжий щенок.
– Ты ее понимаешь? – Удивилась Даша.
– Конечно. Я же теперь собакочеловек. – Грустно усмехнулся Димка. – И зовут меня Орбод. Есть хочешь?
– Спрашиваешь!
– Мы тут это, еду собакам и кошкам разносим. Только их почему-то с каждым днем в городе все меньше и меньше.
Барбоска быстро, быстро залаяла.
– Алазар? Все звери бегут в Алазар? – Перевел Дима. – Зайцы доят коров и дают собакам молоко? Ах, дружище, как же ты кстати. Где ты, говоришь, все это услышала?
Барбоска привела Дашу и Орбода в ту самую подворотню. Но пришлось дежурить там несколько дней, тщательно избегая злобного дядьки из второго подъезда. Все остальные спешили по своим делам. Только одна тетенька подозрительно посмотрела на Дашу и вдруг спросила.
– Девочка, а где твой телефончик или планшет?
– Ой, я его дома забыла.
– Плохо. Иди сейчас же и возьми.
Даша сделала вид, что пошла. Тетенька долго смотрела ей вслед.
– Какая странная девочка, надо доложить, куда следует.
Тетенька достала телефон, но вдруг наткнулась взглядом на Дашин рунный талисман, искусно вырезанный на деревянной плашечке. Руны, собранные в снежинку, нагло показывали ей язык.
– Мерзкий маленький язычок. Что за оптические фокусы! – Тетя протерла глаза.
Руны, тем временем, собрали в себя всю теткину злобожелчь и отправили обратно. У тети сразу разболелась голова, зачесался пупок и она забыла, что собиралась донести на девочку куда следует. Но отсканировать Дашин адрес успела.
Адрес, паспортные данные, социальное досье, – все это вживлялось людям с микроскопическим Ябде. И при наведении специального устройства мгновенно считывалось. Единой Системой Забвения (ЕЗС) управлял Ацица. Гавный сисадмин Олзопута тотально контролировал Ябде и все время его улучшал.
По мере взросления человека Ябде пополнялся информацией: друзья и семья, кредиты, перенесенные заболевания, вплоть до занозы в мизинце; работа, любимая еда и передачи, хобби и привычки. Ябде – мини Яндекс в человеческой клетке.
У каждого Ябде располагался по разному, маскировался под прыщ, родинку, веснушку, волосок. Шансы найти Ябде самому равны нулю. Зато считать Ябде мог любой, с помощью мобильного телефона.
Олзопут во всеуслышание объявил.
– Ябде, так же как и я, беззаветно служит своему народу. Теперь каждый человек с помощью своего гаджета может узнать кто перед ним. Нет, анонимной преступности! Нет, терроризму! Нет, хулиганам и мошенникам. Мы теперь друг перед другом голенькие.
На самом деле с помощью Ябде стимулировалась система слежения и доносов. Все поголовно ябедничали друг на друга. С приходом Олзопута стало процветать тотальное доносительство и слежение. Ябде отслеживали буквально все, даже что человек просматривал, читал и писал в интернете. Надзиратели ЕСЗ контролировали каждого. За любые слова критики в адрес Олзопута можно было попасть за решетку.
Слабое звено системы было пока только в одном. У детей до пяти лет Ябде не приживались, так же как у зверей, птиц, рыб и насекомых.
В эту ночь друзьям повезло, они нашли крыс, чей разговор слышала Барбоска. В обмен на шоколадку и пряник, крысы рассказали подробный путь и подтвердили, что Алазар существует испокон веков. И каждый ребенок, зверь или птица могут найти там приют и убежище.
– Клянусь своим хвостом. – Большая крыса трижды укусила себя за хвост.
Все остальные почтительно склонились, услышав самую страшную клятву крысиного народа.
– А почему же вы сами туда не идете? – Поинтересовалась девочка.
– И мы скоро пойдем. Ждем, пока крысята подрастут.
– Что же, попрощаюсь с бабушкой и в путь. – Даша ласково почесала Орбода за ухом.
– Хватит, я тебе не собака.
– Еще, какая собака, самая замечательная. Ну, подумаешь, побудешь немножко в собачьей шкуре. Зато тепло и язык зверей понимаешь. А там, даст Бог, мы вирусное заклятье снимем.
– А надо ли? В шкуре собаки я хотя бы здоров. Лапы слушаются. Мне даже не верится, что я на своих ногах, без инвалидной коляски.
– Да уж, здесь зло точно превратилось в добро, в смысле твоя болезнь. – Вздохнула девочка. – Где встречаемся?
– В старом парке.
Как профессиональный разведчик обходными путями Даша прокралась к домику бабушки и вдруг услышала знакомый голос.
– И вы знаете, я сразу обратила внимание, что девочка в плохой компании. Она гуляла без планшетика, и даже без телефончика, с беспризорной собакой. – Тетенька щелкала своим телефончиком и внимательно наблюдала за бабушкой. – Видели бы вы эту собаку, кусок грязи и, извиняюсь… Скорее бы, господин Олзопутов очистил наш город и всю Землю от этой заразы.
– Хорошо, что Орбод сейчас в другом месте. Какая наглая ложь. – Подумала Даша.
Бабушка притворно тоже уткнулась в телефон и только кивала в такт словам тетеньки.
– Так я надеюсь, вы примите меры. – Тут тетенька наконец-то оторвалась от своего гаджета и уставилась на портрет, висящий на стене.
На нем – родители Даши, космические и подземные путешественники.
– Кто это?
– Моя дочь с мужем.
– А где они работают?
– Они путешественники.
Тетенька округлила и без того круглые глаза. Тонкие губы сложились в одну сплошную букву «о» и завопила.
– Путешественники?!! Только бандиты и бомжи сейчас путешествуют. Приличные люди дома сидят и ходят на работу и в магазин. – И тут же уточнила, – и всегда с планшетиками, с телефончиками.
– Они были путешественниками и учеными. – Печально пояснила бабушка. – Полгода назад разбились.
– Насмерть? – Уточнила тетенька. – Вот и славно.
Платье с крупными оборками грозно раздувалось на ее возмущенной груди. Тетенька казалась сейчас похожей на огромную диковинную кобру.
– Приличные люди дома сидят и ходят только на работу и в магазин, и всегда с планшетиками, с телефончиками. – Без конца повторяла она, размахивая своим телефоном. – Я теперь понимаю, в кого ваша девочка пошла. Бродит по улицам с собаками, без телефончика. Надеюсь, что у вас нет этих четвероногих ужасных созданий? – Тетенька подозрительно огляделась и даже заглянула под диван. – Вы уж следите за ребенком, а то так и до путешествий недолго докатиться.
Бабушка нахмурилась и в сердцах прошептала. – Джа датцир. Джадатцир. Джа датцир. – Подумала и на всякий случай добавила. – Твое дело в твое тело, моей воли во стократ боле.
Кобровидная тетенька тут же ушла. Даша вбежала в дом. Бабушка крепко прижала к себе девочку.
– Боюсь я за тебя, моя хорошая. И от родителей никаких вестей. Дима с тобой? С ним все хорошо?
Даша кивнула и промолчала, что Дима теперь собака.
– Зачем бабушку огорчать?
– Будь осторожнее. Планшет обязательно везде носи с собой, это лучшая маскировка.
– Бабуль, мне тут опасно оставаться, кобрица, наверняка, куда надо обо мне донесет. Мы с Димкой к его деду на дачу поедем, пересидим какое-то время за городом. Может, все уляжется. Мне бы еды какой-нибудь, а?
Бабушка расплакалась и принялась собирать провизию.
– Да что ты меня как на войну провожаешь? – Девочка уткнулась в бабушкино такое родное плечо и тоже разревелась.
– Какая ты у меня худенькая и седая.
– Ну, хватит, сырость разводить. – Первой взяла себя в руки бабушка. – Вот, держи.
– Ба, что ты сюда наложила. Свитер-то зачем? Я что, на Северный полюс уезжаю?
– Пусть будет, сейчас вечера холодные. И сапоги самосухи возьми.
– Спасибо, моя родная. Береги себя.
– И ты береги. Телефон лучше дома оставь. Сейчас всех поголовно прослушивают.
– А как же…
– Вечером выходи, и смотри на Большую Медведицу. Я тоже буду смотреть. Через нее связь держать будем. Так твои родители всегда весточки о себе посылали.
– Бауш…
– Ну, что, иди уж…
– А может, весточки просто доходить перестали и на самом деле с ними все хорошо?
– Не знаю. Я просто жду. Люблю, верю и надеюсь.
Даша понуро побрела к выходу, так жалко было оставлять бабушку одну. Такой особенно жалкой, маленькой и худенькой казалась она сейчас. Девочка обернулась и вдруг, вместо маленькой бабушки, увидела настоящего воина и путешественника. Бабушка словно стала выше ростом, расправила плечи. На груди у нее звездой сияла альгисхьяльма. Глаза смотрели решительно и смело.
– С Богом, Милый Друг. Пусть тебя берегут все Светлые Силы. Помни, кто за тобой. Я справлюсь. Джа лачи дром.
Даша бежала к месту, где ждал Орбод по такой знакомой с детства дороге. Вот и городской парк. Только что это? Вместо стройных белоствольных берез, вместо кудрявых тополей и нарядных рябин – пеньки. Обглоданные деревья валялись на земле и тихо умирали.
– Зелененькие мои, что же с вами сделали! – Даша кидалась то к одному, то к другому дереву.
– Беги.
Дашу выследили Ыдаговы и крались по пятам. Из-под кучи мусора вылез заспанный и голодный Сыродыр. Обжора щелкал зубами и поглаживал обвисшее брюхо.
– Чего бы поесть?
Даша побежала вперед, прямо в лапы голодного Сыродыра. Сзади наступали Ыдаговы.
– Земля-матушка, помоги! – Взмолились зеленые.
Поднялся ветер и принялся швырять в Ыдыговых песком и землей. Сотни, тысячи листьев, сорвавшись с умирающих деревьев, летели вслед. Ливень намочил нежную шкуру Сыродыра и тот, недовольно урча, полез в свою мусорную нору.
– Сберегите девочку, Господин Ливень!
– Сберегу. Бегу-у-у-у!
Ливень перешел в ураган. Порыв ветра и дождя подхватил Дашу. Помчал в нужное время, в нужное место.