Kitabı oku: «Лобная местность», sayfa 3
Однако, несмотря на юношеское несовершенство гадкого утенка, на эти чертовы очки в роговой оправе и неумение дать сдачи обидчикам, у Ивана было одно важное преимущество перед многими сверстниками. Он всегда был опрятен, ходил в школу в отутюженных костюмчиках, а воротнички его рубашек всегда были белоснежными. Более того, при нем всегда был чистый носовой платок. Мама Ванюши, врач-ортопед Зоя Николаевна Несмышляева, не жалела средств на то, чтобы ее отпрыск всегда был прилично одет. И только один раз она едва не всыпала сыну ремня, когда тот, учась в 5-м классе, пришел домой грязный с головы до пят.
Как выяснилось, Ванечка испачкался как трубочист во время урока природоведения, когда весь класс отправился на местное озеро наблюдать за чайками. Птицы эти из года в год прилетали на гнездовье в город Л.
По весне чаек тут становилась даже больше, чем самолетов – главных крылатых обитателей окрестностей. И днем, и ночью самолеты парили над городом, взлетая и приземляясь на бетонные полосы крупнейшего в стране аэропорта, единственного в стране обслуживающего регулярные трансатлантические рейсы. Город-самолет! Так называли местные жители свой населенный пункт, который лет 60 назад приобрел муниципальный статус. Аборигены города Л. даже грозили из окон многоэтажек пилотам-лихачам, которые слишком низко заходили на посадку, даря при этом недовольным горожанам воздушные поцелуи прямо из кабин самолетов. Служителям большой авиации не было дела до жителей провинциального городка, окруженного соснами и елками, болотами да мхами…
Тем не менее, не самолет, а озерная чайка прижилась на гербе города Л. Сначала места хватало им обоим. Однако, после того, как аэропорт был прирезан чиновниками к территории другого городка, железная птица исчезла с герба города Л., хотя пилоты-лихачи продолжали досаждать местным жителям.
Но разве это повод так извозиться в грязи для хорошего и правильного мальчика Ивана Несмышляева?
– Береги платье снову, а честь смолоду… Ты же отличник и примерный ученик, а не какой-то там Иванушка-дурачок, – испуганно глядя на чумазого сына, изумилась мама, взялась было за ремень, но тут же отложила его в сторону. Бить детей ремнем она считала варварством.
Мама Ивана, очень набожная женщина, была и против занятий сына спортом, рассуждая так: «Спорт – это не смирение гордыни, а прямая дорога к созданию кумира, что совсем не по-христиански». К тому же все спортсмены, она это знала прекрасно, подвержены травмам.
А папы у Вани не было.
Точнее был, конечно, но он его никогда не видел, а мама все расспросы об отце пресекала на корню: «Был да сплыл лейтенант из военного училища».
От папы-лейтенанта осталась лишь одна пожелтевшая фотография в семейном альбоме, а фамилия Несмышляев досталась Ване от деда Николая, отца Зои Николаевны.
Маму радовало, что ее сын прилежно учится в школе, ходит в кружок «Юный фотограф» и собирает почтовые марки. Ну а что, – безобидное хобби. Зою Николаевну совершенно не огорчало, что сын после школы все свободное время проводит дома за учебниками или перебирает альбомы с марками.
«Все лучше, чем бесцельно шататься по дворам, дуть пиво или еще какую гадость в компании с юными вертихвостками», – считала мама Ивана и очень гордилась, что сыну была доверена в школе общественная работа.
Нет, Ваня Несмышляев не был избран президентом 10 «Б», то есть его старостой, как эта школьная должность именовалась во времена Советского Союза. Несмышляев родился в СССР, но учился уже в российской школе. Он был избран в актив класса и назначен его мэром. По сути, став первым заместителем президента (старосты) 10 «Б».
На мэра класса возлагалась задача обеспечивать дисциплину и порядок на уроках.
Казалось бы, как ботан ушастый Иванушка-дурак мог справиться с такими обязанностями, не обладая особой физической силой? Как люди говорят: мал клоп мал, да вонюч. А для кого-то мал золотник, да дорог.
Ваня отмечал факты нарушения дисциплины во время уроков в специальном блокноте, а потом доводил их до сведения могучего одноклассника и президента 10 «Б» Андрея Курицына, сына местного бизнесмена, которого в городе Л. боялись все.
Курицын-младший, весь в отца, держал в кулаке не только свой класс, но и всю школу. Естественно, шалости одноклассников на уроках не ускользали от внимания Курицына-младшего, но достойными родительского наказания они становились только после занесения в блокнотик Вани, который непременно просматривала классный руководитель и учитель физики Светлана Георгиевна Николаева. А эта отважная женщина не боялась даже Курицына-старшего.
Курицын-младший старался не ссориться с Ванькой, потому что в блокноте у Несмышляева был компромат на всех одноклассников.
Выходит, Ваня стучал на своих одноклассников учительнице. Но при этом стукачом Иван себя не чувствовал, потому что совершенно искренне считал, что выполняет важное общественное поручение по поддержанию дисциплины в классе. Несмышляев с детства был приучен мамой к порядку. Командовать одноклассниками он боялся и не умел, но покорно подчинялся учителям и президенту класса. В то же время ему невероятно нравилось занимать важный пост и чувствовать свою особую значимость.
В общем, нет ничего удивительного в том, что за годы учебы в школе послушный и ответственный ученик Иван Несмышляев не обзавелся близкими друзьями, но окончил ее с золотой медалью.
Когда Ваня сказал маме, что хочет быть историком, как школьный учитель Александр Сергеевич Орлов, она не сильно противилась. Конечно, мама хотела, чтобы Ванечка пошел по ее стопам и стал врачом-ортопедом, однако и работа школьным учителем была, по ее мнению, не менее благородной, чем профессия врача.
Конечно, если бы мама настояла, Ваня, вероятнее всего, подал бы документы в медицинский институт. Ведь он никогда ей не перечил. Однако Зоя Николаевна знала, что сын боялся вида крови.
Ну что ж, исторический, так исторический.
И Несмышляев поступил в университет на истфак.
Когда через год студент зашел в школу, чтобы навестить классного руководителя, то узнал, что Галка Тимофеева из параллельного класса вышла замуж за Курицына-младшего, а Сеньку Воробья арестовали за распространение наркотиков. Но эти события мало волновали студента Несмышляева. Он с головой окунулся в новую жизнь.
ГЛАВА VII
Ивановы университеты
С каким багажом жизненных знаний он поступил в университет? Вкуса спиртного и сигарет первокурсник Несмышляев не знал. Не имел он ровным счетом и никакого сексуального опыта.
– Вредные привычки – помеха на пути человека разумного к самосовершенствованию, а прелюбодейство – страшный грех, – твердила ему мама.
И эти слова так крепко засели в его голову, что он даже не желал задумываться о том, какие именно удовольствия испытывают сверстники, когда смолят сигареты или запросто перед уроком, например, химии, могут жахнуть банку пива, если не две. Про сладость сексуальных утех Иван и думать стеснялся.
Даже на «вписке» – самодеятельном посвящении одногруппников в историки – Ваня не пригубил и шампанского.
В комнате студенческого общежития ревела из магнитофона модная тогда песня Леонида Агутина: «Хоп-хей, ла-ла-лэй, где вопрос, а где ответ. Хоп-хей, ла-ла-лэй, что не говори. Хоп-хей, ла-ла-лэй, то ли верить, то ли нет. Хоп-хей, ла-ла-лэй, но бог тебя хранит», а Иван тихо сидел в самом уголочке, потягивая апельсиновую «Фанту» из граненого стакана. Сидел и внимательно слушал, как его сотоварищи, перекрикивая магнитофон и друг друга, делятся яркими примерами своей уникальнейшей самобытности.
Когда попойка уже грозила перерасти в буйную пьянку со стриптизом – Иван тихо исчез с вечеринки, как будто его там и не было.
Тихоню Несмышляева выбрали старостой группы как раз потому, что никто из одногруппников совершенно не желал возлагать на себя общественную нагрузку. До неё ли, когда молодая кровь бурлит шампанским, тиски былой родительской опеки ослабли, а инстинкт размножения туманит мозги, заставляя сближаться едва ли не с первой встречной.
Надо понимать, что в любом университете девичьих юбок не сосчитать и всех дам не переставить в интимную позу. Необъятное не обнять, но нужно стараться шмелем облететь все яркие цветы, если ты, конечно, настоящий Студент. Товарищи Ивана без устали кадрили студенток и гордо дышали перегаром даже на лекциях. Полный гаудеамус игитур! Что в переводе с латыни означает: будем веселиться или возрадуемся!
Пока староста группы Иван Несмышляев корпел над учебниками, вел групповой журнал посещаемости занятий и регулярно принимал участие в работе старостата факультета, его однокурсники «крольчатились» или «тараканились», как сумасшедшие.
Как будто кто-то, находящийся в студенческой иерархии много выше деканов и ректора, наделил однокурсников возможностью размножаться исключительно лишь во время учебы в университете. А дальше – ни-ни. В общем, умри, но возлюби скорей самую ближнюю.
С такой внутренней установкой прожигали студенческую жизнь два, как модно теперь говорить, брутальных товарища Ивана – высокий блондин Сергей Слабей и чернявый красавец Андрей Пересветов. Однокурсники называли их Ослябя и Пересвет, как монахов-воинов, легендарных героев Куликовской битвы.
За Иваном же поначалу закрепилось прозвище Несмышля, со временем съежившееся до «С мышь». Мышиной возней казалось однокурсникам стремление тихони Ивана посещать каждую лекцию, быть вежливым до подобострастия с каждым преподавателем и сдавать зачеты досрочно.
За глаза старосту Несмышляева уже поднаторевшие в латыни студенты называли еще хуже – Иванушка – stultus, то есть, дурак. Потому что большая половина из них считала, что задача студента сдать сессию не уча, ибо уча, каждый дурак сдаст.
Но дураком Ивана называли только за глаза, потому что, сколько не подсмеивайся над очкариком-активистом, именно староста группы ездил в университетскую бухгалтерию за деньгами, а потом по списку выдавал студентам стипендии.
Да и просто студенты могли попросить у Ивана конспект пропущенной лекции. Он не отказывал, ощущая особую свою ответственность за успеваемость целой группы.
Разбуди его в то время ночью и спроси: кто есть староста группы? Ваня без запинки ответил бы: «Староста группы – формальный глава группы и промежуточное звено между студентами и администрацией учебного заведения».
Пока Ослябя и Пересвет, не покладая «копий» и с богатырской удалью пронзали сердца симпатичных студенток, Иван усиленно грыз гранит науки. А чтобы притушить все сильнее разгоравшееся влечение к прекрасному полу, он решил заняться спортом.
Нет, не боксом или единоборствами. Наученный горьким опытом капитуляции перед кулачищем Сеньки Воробья, Ваня не хотел получать по лицу. Это, в конце концов, больно, черт возьми.
В университете Иван занялся полиатлоном.
Что такое полиатлон? – он навел справки в интернете, прежде чем записался в студенческую группу тренера Ивана Алексеевича Переверзева.
Чтобы достичь побед в полиатлоне, драться не требовалось. Надо было резво бежать 3 километра, быстро плыть в бассейне, далеко метать гранату и метко стрелять из пневматики.
– Каким видом спорта занимался? – спросил тренер у худосочного студента-очкарика во время знакомства.
– Никаким, – смущенно ответил Иван. – Но я упорный, обязательно наверстаю.
Спортивному упорству отличника Ивана Несмышляева можно было позавидовать. Он не пропускал тренировок, усиленно бегал и прыгал.
Мама Ивана, хоть и не любила спорт, была только рада, что ее сын нашел новое хобби. «Полиатлон – хорошее средство от полигамии. Не всю же жизнь ребенку марки перебирать» – рассудила она, продолжая обеспечивать сына-студента. Каждое утро Иван ездил из дома в университет и обратно на пригородной электричке. Полтора часа до Москвы и столько же времени обратно. Правда, из-за тренировок, Иван возвращался в город Л. поздно вечером, но время в дороге не терял, читая толстые учебники и не менее объемные биографии выдающихся исторических личностей.
Уже через два года занятий полиатлоном Несмышляев стал призером чемпионата столицы и выполнил норматив мастера спорта. Таким значком не могли похвастать его одногруппники. Кажется, весь молодецкий пыл студенты Ослябя и Пересвет истратили на «дам-с» и алкоголь, так и не сумев окончить ВУЗ.
Ослябю отчислили из университета на втором курсе за неуспеваемость, а Пересвета на пятом. Но по другой причине. Пересвет чуть не стал участником громкого международного скандала, положив глаз на дочь президента одной африканской страны. Она тоже училась в этом университете и тоже желала страстной любви. Студент Пересвет едва не пал ее жертвой.
Дочь президента внезапно забеременела, о чем радостно сообщила своим африканским предкам. Перспектива стать зятем пусть даже короля целой Африки Андрея Пересветова совершенно не прельщала, потому что его «шоколадка» с белыми как рафинад зубами и курчавыми, куда не поцелуй, завитушками волос однажды рассказала возлюбленному историю, как неверных мужей дочерей президента в ее стране сажают на кол.
Не дожидаясь приезда будущего тестя в Москву, Пересвет по-быстрому забрал документы из ВУЗа и спрятался в рядах нашей доблестной армии.
Будущие историки, участвуя в археологических раскопках и копаясь в старинных архивах, пытаясь, так сказать, разгадать загадки прошлого, не должны удивляться тому, что могут стать активнейшими участниками современных исторических процессов хотя бы африканского масштаба.
Быть может, лет через 20, бледнолицый губошлеп, как две капли воды похожий на студента Андрея Пересветова, станет новым президентом африканской страны. Ведь стал же курчавый внук арапа первым поэтом России…
Пример того, как непутевый студент Пересвет до предела приблизился к креслу президента африканской страны, подвиг Несмышляева к мысли о том, что уж ему-то, отличнику и активисту, Судьба тем более подарит шанс стать видным политическим деятелем. Спортивные победы в полиатлоне только подзадорили тщеславие старосты группы.
Эта мысль подогревала самолюбие студента Несмышляева до той поры, пока не состоялся его разговор с деканом истфака. Ваня учился тогда на пятом курсе университета. Декан Игорь Исидорович Толчков пригласил старосту группы к себе в кабинет.
Декана студенты уважали. Во времена Перестройки он первым в стране опубликовал книгу, где раскрыл неприглядные детали секретного протокола одного пакта от 1939 года, разделившего Европу напополам.
Научная работа Толчкова стала сенсацией, которая взбудоражила мировое сообщество, а ее автор моментально превратился в главного отечественного эксперта по данной теме. Вскоре он был избран деканом истфака университета.
Сын репрессированного священника Игорь Исидорович Толчков во времена перестройки был яростным антисталинистом, но политическая ситуация в стране менялась в обратную сторону. Декан это чувствовал и уже не позволял себе публично критиковать «кровавого грузина», однако мог себе это позволить в общении с избранным кругов студентов, с кем связывал будущее отечественной историографии. Профессору было важно прощупать политические взгляды будущих аспирантов. Студент-активист и отличник Несмышляев, по мнению декана, входил в их число.
– Ну-с, молодой человек, будьте так любезны, поделитесь вашими дальнейшими творческими планами, – ласково заговорил Толчков, когда Иван переступил порог его кабинета.
– Хочу приложить максимум усилий, чтобы окончить истфак с красным дипломом и попытаться поступить в аспирантуру, – сказал Несмышляев, не глядя декану в глаза.
– Что ж, похвально, похвально… Ну а почему бы после получения диплома вам не пойти преподавать в обычную школу? – Толчков внимательно посмотрел на студента.
– Так ведь, История – царица всех наук, но, тем не менее, многие ее «пятна» не в полной мере изучены. И я хотел бы посвятить свою жизнь их глубокому изучению, чтобы пролить свет…, – возбужденно произнес Иван, но осекся и покраснел от того, что слова его прозвучали слишком высокопарно.
– Знаете, молодой человек, я очень сожалею, что не имел удовольствия тесно пообщаться с вами, когда вы учились на первом курсе, – начал плести паутину слов декан, и по его размеренной интонации было понятно, что говорить он намерен долго. – С чего вы взяли, что именно История – царица всех наук? Только не пытайтесь меня убедить, что Историю мы обязаны знать, чтобы не повторять ошибок прошлого. Все это бред, приправленный юношеским максимализмом. История нас учит только одному. Тому, что она ничему не учит. Ни-че-му! Будь по-другому, человечество не наступало бы из века в век на одни и те же грабли. Не было бы войн и переделов собственности, новых конституций, не было бы глупых законов и прочей ерунды, мешающих человеку жить и дышать свободно, а не корчиться в муках под гнетом того или иного деспота. Помогать демагогам, прохвостам и лицемерам, опирающимся на сомнительные исторические факты для достижения сиюминутных целей – вот каково истинное значение этой «царицы наук».
– Но как же можно так говорить, профессор, – вступился за «царицу» Несмышляев. – Непреложные факты мировой и отечественной истории точнее всего подтверждают правоту руководителей нашего государства, относительно того, что у России особый путь развития и именно наша страна на протяжении веков является локомотивом исторического процесса. Историческая миссия русских – быть народом-освободителем! И я хочу служить российской истории во имя укрепления славы Отечества.
– О, господи, мой без пяти минут коллега. Где вы то успели набраться этой высокопарной демагогии? С такими взглядами вам надобно идти не в аспирантуру, а сразу в Государственную думу, – усмехнулся Толчков.
– А разве я что-то неправильно сказал? – смутился Иван.
– Это как посмотреть. Настоящие историографы могут опираться только лишь на сохранившиеся исторические источники, и только на их основе пытаться делать более-менее четкие выводы о том, что же на самом деле происходило на свете в тот или иной период развития цивилизации. Без исторических документов ваша дорогая «царица наук» – голая проститутка, заманивающая наивных клиентов в бордель устами сутенеров-лжеисториков, которые и пишут ура-патриотические речи для политиков, – грустно ответил профессор.
Декан замолчал, что-то обдумывая. А потом вдруг спросил у Ивана: «Кем работают ваши родители?»
– Отца у меня нет, а мама – врач-ортопед.
– Так почему вы не пошли по стопам своей матушки? Лечили бы людей, принося им реальную пользу, а не ковырялись бы в архивах, очищая «пятна» на солнце российской истории во имя укрепления славы Отечества? – не без ехидства поинтересовался декан.
– Я крови боюсь, – честно ответил студент.
– Черт возьми, он крови боится. А судить о правоте руководителей государства ему не страшно. Вы разве не знаете, что издревле у наших великих правителей руки по локоть в крови? А лже-историки готовы оправдать любые их жертвы во имя великих идей. Народ-освободитель, говорите? А вот ответьте мне, молодой человек, на один простой вопрос: хотя бы один день вашей совершенно безоблачной жизни вы имели удовольствие провести за решеткой в кутузке? Нет? И я вам этого не желаю, – декан Толчков едва не перешел на крик, но быстро взял себя в руки. – А теперь – идите, студент Несмышляев. И подумайте хорошенько, кем вы действительно хотите стать. С вашими верноподданническими взглядами и вашим усердием вы можете сделать большую карьеру во властных структурах, но зачем же для этого поступать в аспирантуру, а уж тем более, учить детей в школе… Вы сами для себя решите, кем вы хотите стать, настоящим историком или пропагандистом.
После тягостного разговора с деканом Толчковым студент Несмышляев первый раз в жизни напился. И едва не потерял девственность. Но винить в том товарища Пересвета было бы несправедливо.
Иван постучался в дверь комнаты студенческого общежития, где проживал его товарищ, который тогда крутил роман с дочкой президента африканской страны.
Иван спросил с порога: «Пересветушка, а есть ли у тебя водочка?»
– Водка есть, а ты не с ума ли сошел, сельский староста Иван? Какая тебе водка, если ты и пробки винной в жизни не нюхал. Ты же спортсмен, отличник и активист, – изумился Пересвет.
– Тебе водки что ли жалко? Декан мне сегодня такую головоломку устроил, что без бутылки, как ты говоришь, не разберусь.
– Да с бутылки ты погром устроишь, – Пересвет плеснул немного водки на самое донышко стакана. Иван выпил, закашлялся и снова попросил налить.
– Бьем рекорды, Ваня! С такого резвого старта можно не добежать до финиша.
– Ничего, как-нибудь.
Водка быстро одурманила мозги Ивана.
Ночь товарищи провели в комнате горячих африканских студенток, куда Ивана привел Пересвет. Чернокожие девицы что-то подливали гостям в стакан и страстно танцевали под зажигательную мелодию, которую Ваня, кажется, слышал в передаче «Клуб путешественников». Потом полуголые чертовки сунули в рот Несмышляеву раскуренную папиросу.
– Пыхни, Ваня! Один раз живем! – орал ему в ухо Пересвет.
Ваня пыхнул, ноги его подкосились, и он буквально сполз на ковер цвета утренних джунглей. В этот момент попугай, нарисованный на ковре, ожил, распушил хвост и начал биться огромным клювом в оконные стекла, вероятно, пытаясь упорхнуть в родную Африку. Однако стекло не поддавалось напору птички. Тогда попугай уцепился острыми когтями за шпингалет, повис вниз головой и проорал Несмышляеву в самое ухо: «Иванушка – дурак, Иванушка – б-о-о-льшой дурак».
Иван швырнул в попугая стакан. Посуда не разбилась, а птичка упорхнула куда-то. Русского Ивана африканская дурь не сломила. Угар продолжался. Ваня пытался повторить танцевальные па полуголых африканок. Но ни черта у него не получалось. Он даже не попадал в ладоши, пытаясь аплодировать танцовщицам. Настолько был пьян – в доску, в дым, в Африку!
«Да это же какая-то оргия, – возопила бы от стыда мама Ивана, окажись она в тот момент в комнате африканок». Еще какая, Зоя Николаевна!
Пересвет вместе с президентской дочкой раскачивали кровать в такт странной мелодии, вторая танцовщица встала перед Иваном на колени и расстегнула ему ширинку на отглаженных брюках… «Болт» Несмышляева вмиг превратился в наконечник самого большого копья вождя африканского племени. Еще мгновение и…
Ангел-хранитель уберег Ивана от блуда. Копье не вонзилось в пасть черной «пантере».
– Ноу, стоп, хватит! Без любви я не могу… – как полоумный закричал Иван и выскочил из жарких «джунглей» комнаты африканских студенток.
Ночь он провел на холодной лестничной клетке студенческого общежития и с утра зарекся больше водку не пить. И уж точно не пыхать косяки.
Где-то через месяц после той шальной ночи Пересвет ушел служить в армию.
Студенческие годы шли на убыль. Редели ряды студентов, с которыми Иван Несмышляев поступил на первый курс истфака, а он продолжал неукоснительно не только идти, но и бежать к поставленным целям. Уже без очков в роговой оправе, а в линзах, окрепнув физически и напитавшись живой водой важных, как он считал до разговора с деканом Толчковым, исторических знаний.
Виват, полиатлон! Vivat Academia! Vivant professores!?
Несмышляев окончил университет с красным дипломом. Но в аспирантуру поступать не стал, как ни уговаривала его мама. Словно желая что-то доказать профессору Толчкову, Иван пошел работать в общеобразовательную школу родного города Л. – по стопам учителя Орлова.
Знал бы Иван, куда приведет его эта дорога, семь раз бы отмерил свой путь. Но чему быть, того не миновать.
ГЛАВА VIII
Ролевые игры
До 33 лет сын набожного врача-ортопеда хранил девственность. И все что не добрал по части женских ласк до возраста Христа, он жадно компенсировал в постели Василисы Антоновны Перемудровой – заместителя главы города Л. по социальным вопросам. Но не будем опережать события.
До встречи со своей первой женщиной, Ивану пришлось еще 10 лет отработать историком в средней школе города Л. Служба в армии после окончания университета ему не грозила. Врач-ортопед Зоя Николаевна Несмышляева поспособствовала, чтобы в медицинской карточке сына появился диагноз «плоскостопие».
Став дипломированным историком, Иван вернулся в город Л., в уютную комнату маминой квартиры на улице Ленина, из которой никуда, собственно, и не уезжал. Другое дело, что, когда Несмышляев стал студентом, комната эта съежилась до размера спального места, а после окончания университета она вновь стала шире в восприятии ее хозяина. Комната была не больше 12 метров. Половину ее занимали книжные шкафы. Старый диван-книжку Иван никогда не захлопывал, ловко перемещаясь по периметру своего лежбища вдоль полок с книгами. Так было удобнее вылавливать нужные учебники с верхних полок шкафов.
Правда, на многотомные труды выдающихся российских историков Татищева, Карамзина, Сергея Соловьева Иван после окончания университета смотрел уже с изрядной долей скепсиса. Яд сомнений, который впрыснул ему прямо в мозг декан Толчков, пошатнул веру Ивана в безукоризненность «Царицы наук».
«Неужели все эти изыскания отечественных историографов имели перед собой только одну лишь цель – причесать и облагородить историю великой страны?» – выпускник университета Несмышляев постоянно задавал себе этот вопрос, лежа на кровати и рассматривая книжные полки. И сам же отвечал: «Не верю. Декан Толчков просто завидует тем, кто достиг в жизни более высокого положения».
Надо сказать, что несмотря на некоторое свое разочарование в Истории, к своей преподавательской деятельности в школе Иван относился как к высокодуховной миссии. Став школьным учителем, он ощущал себя настоящим монахом и вел праведную жизнь. Всякий день его педагогического служения Истории был похож на другой. Рано утром он брился, делал зарядку и шел пешком в школу. До работы было рукой подать. После уроков Несмышляев уезжал в столицу на тренировку полиатлонистов.
Среди студентов выпускник ВУЗа Иван уже не мог выступать на соревнованиях, но поддерживал спортивную форму, как адепт здорового образа жизни. Ну и чтобы физическими нагрузками обуздать тягу к прекрасному полу.
В школу Несмышляев устроился на две «ставки» – 36 часов в неделю. Шесть дней по шесть уроков. Директриса школы Маргарита Семеновна Середа ценила нового историка за дисциплинированность, пунктуальность, не-конфликтность, молчаливую отрешенность и желание ей угодить. В классных журналах на страницах «История» Иван Петрович Несмышляев после каждого урока аккуратно вписывал в клеточки оценки ученикам, никогда не откладывая на потом заполнение важных документов.
Ни влево, ни вправо от школьной программы учитель Несмышляев во время уроков не отклонялся, указывая школьникам на то, что дополнительную информацию по непростой теме вы можете найти в определенных источниках. И делился этими источниками с теми, кто проявлял к любопытной теме особенный интерес. Надо отметить, что свой предмет историк знал крепко, и его ученики успешно демонстрировали свои знания на городских и даже областных исторических олимпиадах, занимая там призовые места.
Любили ли историка ученики и коллеги? До популярности своего предшественника – Александра Сергеевича Орлова, в родной школе Ивану Петровичу было так же далеко, как древней Греции до современного Китая.
Голосам вождей народов Несмышляев не подражал. Смешных анекдотов рассказывать он не умел, редко улыбался, поэтому мог только завидовать прошлому успеху у женского пола теперешнего пенсионера Орлова.
Как появилась вдруг в монашеской жизни историка Несмышляева чиновница Василиса Перемудрова? Она вошла в его жизнь ровно через пару дней после того, как совет депутатов города Л. проголосовал за назначение Несмышляева мэром.
Как тихоня Иван, который всю жизнь боялся взглянуть в глаза собеседнику, выбился в мэры?
Не боги, как известно, горшки обжигают. Тем более в сказочной русской печи по выплавке управленцев. Волшебная печь! Вчера ты был государев охранник, а сегодня, глядь, уже губернатор области или края. По щучьему велению, по царскому хотению, из грязи да в князи.
Пройдя успешно несколько этапов национального конкурса «Учитель года», историк из города Л. Иван Несмышляев оказался в финале. Его спокойная манера общения, обходительность, поставленный голос, скромность и значок мастера спорта России на лацкане чистенького пиджака произвели впечатление на жюри конкурса.
О победе Ивана Несмышляева в конкурсе пресса раструбила на всю страну. Сам губернатор области лично поздравил историка с успехом.
Надо отдать должное Ивану. Из этой победы он выжал максимум, четко отвечая на вопросы журналистов, красиво и с придыханием в голосе говоря о том, что воспитание патриотизма среди подрастающего поколения должно быть одной из приоритетных задач великого государства.
Да он же был находкой для местной ячейки любой политической партии!
Только полюбуйтесь краткой биографией Ивана Петровича Несмышляева: родился и всю жизнь прожил в городе Л., школу и университет окончил с отличием, в школьном коллективе пользуется авторитетом, лучший учитель страны с активной гражданской позицией, вредных привычек не имеет…
Ну подумаешь, не женат и никогда не смотрит людям в глаза. Не смотрит – значит, скромный. Не женат – все свободное время посвящает работе, к тому же это дело легко поправимое. Вон сколько в стране одиноких порядочных женщин.
Сначала перспективный молодой человек был принят в главную партию страны, затем был избран в городской совет депутатов. Других кандидатов на пост мэра, тех, кто по своему возрасту и уровню лояльности соответствовали бы всем критериям областного правительства, в городе Л. не нашлось.
И тогда в администрации губернатора пристально рассмотрели кандидатуру Ивана. А в его биографии не было ни единого пятнышка.
По ходатайству губернатора Несмышляев был выдвинут на пост главы города, ну а местный Совет депутатов за него единогласно проголосовал.
Виват мэру Ивану Несмышляеву! Так он стал главой города Л.
Зоя Николаевна Несмышляева была невероятно счастлива оттого, что ее сын Ванюша выбился в большие люди. Она всю жизнь об этом мечтала. Знала бы мама, какие испытания выпадут на плечи ее послушного мальчика.
После инаугурации Иван возликовал: «Ну что, декан Толчков. Теперь можете и мне позавидовать, законному представителю власти – мэру города Л.!»
Что ж, прощай, обшарпанный кабинет истории средней школы №4, прощай кружок «Юный историк» и здравствуй, дорогая Василиса Антоновна Перемудрова.
Не успел толком Иван Петрович Несмышляев обосноваться в мэрском кабинете на улице Ленина, как ему позвонили из областной администрации и настоятельно порекомендовали взять в заместители нужного и полезного человека, обладающего необходимым опытом и всеми качествами для этой сложной работы: «Василиса Антоновна Перемудрова – настоящий профессионал, умеет найти правильный подход к простым людям. Грамотный управленец. Она поможет вам быстрее войти в курс дела».
