При поддержке огня гвардейской конной батареи после трех часов боя сопротивление красных было, наконец, сломлено, колония Барак вновь занята, и красные отброшены к деревне Бой-Ходжа и колонии Унгут.
Подошедший Сводно-Кавказский полк продолжал наступление, а Сводно-кирасирский полк остался в колонии в резерве. Но к 15 часам полк был вызван в Бой-Ходжа, где полковник Данилов получил приказание выбить, совместно с кавказцами, арьергарды красных, занимавших деревни Коп-Отуз, Собкин и Джамичи.
Развернувшись на левом фланге кавказцев, атакующих Коп-Отуз, цепи полка атаковали Джамичи и заняли деревню после довольно упорного сопротивления. Деревня Собкин была очищена красными без боя. Командир кавказцев, полковник Попов, был ранен, и в командование полком вступил полковник Счастливцев. На ночлег полк отошел на колонию Барак.
Оставив довольно значительные арьергарды по обеим сторонам железной дороги, главные силы красных отошли на линию рек Бьюк Карасу—Салгир, где и закрепились. Для облегчения продвижения 3-го армейского корпуса было решено выслать конную бригаду дивизии полковника Барбовича в тыл красных, в район деревни Новый Чембай.
Утром 20-го полки Сводно-кирасирский и 2-й Дроздовский с гвардейской конной батареей выступили на переправы через деревню Конрат и Эссен-Эки. На переходе командир 3-го армейского корпуса горячо благодарил полки за боевую работу минувших дней. В одном из разъездов Кавалергардского эскадрона у станции Грамматиково был ранен начальник разъезда ефрейтор Вурумзер.
На следующий день после ночлега в Эссен-Эки бригада, минуя под проливным дождем Русский и Немецкий Менгермен, Салгир и Новый Аблеш, стала на ночлег в деревне Чату, на переправах через реку Бьюк Карасу.
22-го бригада продолжала движение под безнадежно непрерывным дождем, от которого дороги совершенно размокли, и батарея с трудом вытягивала орудия из непролазной грязи. Движение бригады было этим сильно замедлено, и только поздно ночью полки подошли к реке Салгир и стали на ночлег в деревне Новый Чембай.
Предполагавшееся ночное движение в тыл красных, ввиду опоздания батареи и ее парка, было отложено на утро 23-го. Ночные разъезды, в том числе кавалергардский разъезд корнета Воеводского, обнаружили красную конницу в деревнях Владиславовка, Ардагин и Будуй.
При переправе через реку Салгир у хутора Митрофановка полк попал под редкий артиллерийский обстрел. Перейдя реку Салгир вброд, полк развернулся для конной атаки. Но красная конница боя не приняла и очистила Владиславовку. Высланный на деревню Кипчак Конногвардейский эскадрон никого в ней не обнаружил.
Все деревни и хутора, через которые проходил полк, были очищены красными, и только на обратном пути у деревни Андреевки головной эскадрон кирасир Ее Величества, на переправе через реку Бьюк Карасу, был встречен сильным огнем. В конной атаке кирасиры потеряли убитым поручика Веселовского.
На бивак полк стал в деревне Саурчи вместе с батареей и простоял там до 25-го, когда вновь выступил на Новый Чембай.
На ночлег полк стал в колонии Либенталь. Там под командой полковника Коссиковского был выделен отряд в составе двух эскадронов, кавалергардского и кирасир Ее Величества, взвода кирасир Его Величества, полковой подрывной команды и пушки Гочкиса, обслуживаемой кирасирами Ее Величества.
Полковнику Коссиковскому было приказано взорвать железную дорогу Джанкой—Симферополь, разведать полосу между этой железной дорогой и шоссе Армянский Базар—Симферополь, после чего присоединиться к полку 28-го в районе деревни Юшунь.
Полковник Коссиковский выступил на рассвете 26-го и, пройдя деревни Чалбаши и Музгляр-Кемельчи, подошел к деревне Даниловке, между которой и станцией Курман-Кемельчи было взорвано железнодорожное полотно. После короткого привала отряд продолжал свое движение через деревни Ташлы-Кипчак, Бьюк-Караджа и Александровка на Сеид Булат, где стал на ночлег. Население всюду встречало отряд цветами.
27-го, пройдя деревни Мамут-Ходжа, Джан-Сокаль и Мангут, отряд заночевал в хуторе Воронцова, на шоссейной дороге Армянск—Симферополь. Красные нигде не были обнаружены. Утром 28-го отряд присоединился к бригаде в деревне Юшунь.
Коннице полковника Барбовича было приказано сбить красных, занимавших окопы на перешейке между солеными озерами на подступах к Армянскому Базару, и взять город.
Полковнику Данилову с Сводно-кирасирским полком, без Кавалергардского эскадрона, с приданной ему гвардейской конной батареей и эскадроном улан Его Величества, надлежало сбить красных из оплетенных проволокой окопов на перешейке Карт-Казак, между Черным морем и соленым озером Старым.
Кавалергарды были направлены на перешеек между солеными озерами Старое и Красное, где красные занимали окопы у Пироговского хутора.
2-й конный полк, правее кавалергардов, должен был атаковать красных на перешейке между озерами Красное и Сиваш и выбить их из хуторов Тимошенко, Домузгла и Карпова Балка.
Около 15 часов красные, выбитые полковником Даниловым из окопов, начали отходить на Армянск. Немного раньше кавалергарды и Дроздовский конный полк также сбили на своих участках красных, очистили от них перешейки и вышли во фланг и тыл отступающим на Армянск.
Погода стояла невероятно жаркая в день прорыва последних позиций красных на Крымских перешейках между солеными озерами. Все кругом в степи было выжжено. Густая солончаковая пыль, поднимаемая кавалергардами при движении на Пироговский хутор, облепила людей и лошадей и висела красным облаком над эскадроном. Впереди, между блестевшими, словно большие зеркала, солеными озерами, едва виднелись подернутые дрожащим маревом постройки Пироговского хутора.
Высланный от эскадрона разъезд корнета графа Вас. Мусин-Пушкина обнаружил красную пехоту, занимавшую впреди хутора окопы, оплетенные проволочными заграждениями.
С очень далекой дистанции по эскадрону был открыт ружейный огонь. Красные, видимо, нервничали, стреляли плохо, излетные пули свистели высоко над головами.
Эскадрон перестроился в линию колонн по три. Пулеметные тачанки вынеслись вперед на карьере и, после крутого заезда налево – кругом, открыли огонь по хутору. Эскадрон разомкнулся для атаки. Красные не выдержали и, бросая оружие, бросились бежать.
Преследуя бегущих, кавалергарды проскакали хутор и ворвались в Армянск. Одновременно с ними Дроздовский конный полк, во главе с начальником дивизии и его штабом, выбил красных и также ворвался в Армянск, где совместными усилиями был полностью уничтожен еврейский интернациональный батальон. В конной атаке Дроздовского полка разрывом гранаты был сильно контужен адъютант штаба дивизии ротмистр Звегинцов и эвакуирован в запасную часть полка.
На ночлег полк стал в Армянском Базаре, где простоял до 1 июля, собирая огромное имущество, брошенное в городе и его окрестностях.
В газете «Феодосийский вестник» от 18 июня (1 июля) было сказано: «Доблестные части Крымской группы, перейдя в наступление на Перекопском направлении, атаковали в конном строю противника, оказавшего сильное сопротивление. Разбив противника на этом направлении, наши доблестные кавалергарды и кирасиры преследовали противника, изрубив более 600 человек и захватив 250 пленных, 4 пулемета, пулеметные ленты и тысячи патронов. Продолжая преследование бегущего противника, наши части овладели селом Булганак, где захватили одно действующее орудие с зарядным ящиком, обоз, околоток и прочую военную добычу. Воодушевленные сильным порывом, наши части продолжали преследовать огромную добычу».
1 июля полк покинул Армянский Базар и, минуя Перекоп, Чаплинку и Черную Долину, нигде не встретив крупных красных частей, стал на бивак в местечке Большая Каховка, на левом берегу Днепра. В этом районе полк простоял до 25-го, неся сторожевое охранение и разведку вверх по Днепру, через село Большая Лепетиха до деревни Ушкалки, протяжением около 80 верст.
За это время кавалергарды, подобно прочим эскадронам полка, развернулись в дивизион, сформировав свой 2-й эскадрон и дивизионную пулеметную команду. 2-й эскадрон был сформирован почти исключительно из пленных красноармейцев. Они оказались отличными солдатами, стойкими при обороне и с большим порывом при наступлении. Всего кавалергарды получили около ста пленных и столько же лошадей под седло и в пулеметные запряжки. Большинство лошадей были завода Фальц-Фейна из Аскания-Нова и Белокриницкого конного завода.
Полковник Коссиковский вступил в командование дивизионом, штабс-ротмистр барон Г.А. Остен-Дризен – 1-м эскадроном, штабс-ротмистр граф И.Д. Толстой – 2-м и штабс-ротмистр А.Н. Шебеко – дивизионной пулеметной командой.
3-го генерал Деникин отдал в приказе по Вооруженным силам Юга России Московскую директиву. В приказе было объявлено начало наступления на Москву.
Все войска были разделены на три группы: правофланговая, Кавказская армия74 генерала барона Врангеля75, должна была наступать вверх по Волге на Царицын—Саратов; средняя, Донская армия76 генерала Сидорина77, наступала по двум направлениям: на Воронеж и на Оскол; левофланговая, Добровольческая армия78 генерала Май-Маевского79, наступала по фронту Харьков—Бахмач—Киев.
16-го Сводно-кирасирский полк сдал свой участок охранения частям 34-й пехотной дивизии80 и отошел, сначала на село Рубановка, затем на село Михайловка, где простоял десять дней.
За время боев на Крымском полуострове запасная и хозяйственная части были переведены из станицы Старо-Титоровской сначала в колонию Окречь на Крымский полуостров, у станции Грамматиково, затем в село Михайловка, откуда они пошли по железной дороге на станцию Люботин.
Еще в колонии Окречь произошло разделение общеполковой хозяйственной и запасной частей на четыре самостоятельных дивизионных. Начальником кавалергардской запасной и хозяйственной частей был назначен ротмистр Звегинцов.
26-го все конные части дивизии выступили на станцию Пришиб для погрузки в эшелоны и следования на станцию Люботин, близ Харькова.
29 июля головной эшелон 1-го гвардейского Сводно-кирасирского полка81 – кавалергарды – высадился на станции Люботин в окрестностях Харькова.
Время прибытия полка в Люботин совпало с разными преобразованиями Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), в числе которых было сформирование 5-го конного корпуса82 генерал-лейтенанта Юзефовича83 в составе двух дивизий: 1-й84, генерал-майора Чекатовского85, и 2-й86, полковника Миклашевского.
Преобразования коснулись непосредственно и Сводно-кирасирского полка. Он был переименован в 1-й гвардейский Сводно-кирасирский полк, и штат его был утвержден в четыре дивизиона по два эскадрона каждый.
Значительно увеличилось в полку число пулеметов, сформированием еще четырех дивизионных конно-пулеметных команд в 4—6 тяжелых пулеметов на тачанках. Кроме того, каждый эскадрон имел свой пулеметный взвод из 2—4 легких пулеметов Люиса. Число пулеметов изменялось в зависимости от их порчи и от поступления новых, в большинстве случаев взятых с боя.
5-му конному корпусу была поставлена задача: связывая внутренние фланги частей Добровольческой армии, наступавших на Курском и Киевском направлениях, выдвинуться в сторону города Бахмача, овладеть его крайне важным железнодорожным узлом, прервав таким образом непосредственную связь Киева с Москвой. Во исполнение этой задачи конный корпус выступил из района Люботина 4 августа.
Начался новый период в Гражданской войне, ознаменовавшийся для Сводно-кирасирского полка вообще, а для кавалергардов в частности целым рядом конных атак, тяжелых ночных и дневных переходов, в палящий зной, в снежные метели при 20—30 градусах мороза. Все это было тесно связано с маневренной войной 1919—1920 годов, в которой коннице пришлось играть огромную, иногда первенствующую роль.
Оставив при хозяйственной части 2-й эскадрон и дивизионную конно-пулеметную команду, находившиеся еще в периоде формирования кавалергарды выступили с полком 4 августа.
Несметная, почти беспрерывная сеть богатых хуторов, утопавших в зелени фруктовых садов, деревни, зажиточные села, густые леса и левады, обилие речек и запруд, как все это было не похоже на только что покинутую Таврию, с ее выжженной палящим солнцем солончаковой, безлесой степью, такой бедной питьевой водой! При своем движении полк всюду встречал самое приветливое, радушное отношение всего населения, в особенности его женской части.
Губы алые, очи карие, по ночам задорный смех…
Хороши дивчата в Таврии, но хохлушки лучше всех!
Переночевав последовательно в деревнях и селах Ковяги, Коломак, Рябково и Рублевка, пройдя более 125 верст, дивизия полковника Миклашевского подошла на четвертый день похода к селу Опошня.
Только на подступах к этому селу, на переправах через реку Мерлю у села Рубановка и через Ворсклу у самого села Опошня, красные оказали авангарду гвардейской бригады – дивизиону кирасир Его Величества – упорное сопротивление. После форсирования Ворсклы, артиллерия – на плотах, конница – вплавь, полк стал на бивак и на дневку в Опошне.
Большому селу, по своим размерам походившему скорее на местечко, суждено было стать центром небывалого даже в эпоху Гражданской войны события.
В заштатном городе Котельва сосредоточились многочисленные банды разных местных атаманов, грабивших, по установившемуся в те времена обычаю, население. Не проходило дня, чтобы окрестные хутора, деревни и села не подвергались бы, под различными предлогами и без них, вооруженным набегам и реквизициям. В особенности полюбилось бандитам небольшое, но зажиточное село Глинск, расположенное на реке Ворскле, на полпути между Котельвой и Опошней.
Местные советские власти, все эти новосозданные различные сельские, уездные, чрезвычайные, революционные комитеты, не могли, а может быть, и не хотели справиться с набегами грабителей.
И вот какой-то доведенный до полного отчаяния богатый глинский хуторянин, Иван Гордиенко, решил, что если новая советская власть не в состоянии защитить население, то он возьмет эту защиту в свои руки и сам станет властью. Не теряя времени, собрал он несколько таких же доведенных до отчаяния хуторян, перебрался с ними в Опошню, подальше от Котельвы, организовал там нечто вроде собственной банды, объявил себя верховным комиссаром и не только отразил, но и наголову разбил несколько банд.
Слух об его успехах быстро разнесся по всей округе. К нему начали стекаться жители разных сел, деревень и хуторов, и скоро его «армия» достигла значительных размеров. Все это окончательно вскружило ему голову. Звание верховного комиссара его больше не удовлетворяло. Он решил короноваться.
Несчастному священнику села Опошня вопрос коронования был поставлен ребром: или коронуй, или немедленный расстрел его и всей его семьи. И вот, при огромном стечении народа, под перезвон колоколов, в большой, красивой, старинной опошненской церкви состоялось коронование Ивана Гордиенко «царем Глинским и всея правобережной Воросклы».
Жена его, простая деревенская баба, совершенно не подходила к высокому сану «царицы», и бедному священнику, под той же угрозой расстрела, было приказано расторгнуть брак. Новой «царицей», опять же под угрозой расстрела, становится местная сельская учительница.
И «царь» и новая «царица» всюду появляются не иначе как в «реквизированных» в церкви свадебных венцах, заменявших им короны. «Царь Иван» идет от успеха к успеху. Слава о нем гремит на много сотен верст. Не только такие богатые, большие местечки, как Будище, Диканька и Рублевка, признают его власть, но сама Котельва «бьет ему челом» и присылает богатые дары.
Он повсюду разъезжает в забранной у какого-то помещика коляске, запряженной четвериком серых рысаков, сплошь увешанных лентами и бубенцами. В церковь он не входит – его вносят на большом, обитом красным бархатом кресле.
В самом «царстве» – мир и тишина. Нет больше самочинных реквизиций, нет больше грабежей и налетов, и о самых бандах давным-давно ничего не слышно. Это благоденственное и мирное житие продолжается несколько месяцев. Затем картина резко меняется. Фронт сначала медленно, затем скорее неизменно приближается к Опошне. Уже близится то время, когда появятся отступающие части разбитой Красной армии, а за ними и белые. «Царство» начинает терять свою прелесть, и оставаться на «престоле» становится небезопасно. «Царь Иван» издает «манихвест» народу, отказывается от «престола», бросает «царицу» и с немногими приверженцами уходит в приворсклые леса, где след его теряется.
Через два дня после ухода полка из Люботина хозяйственная и запасная части полка были переведены на станцию Искровка, на Харьково-Полтавской магистрали.
После дневки в Опошне дивизия продолжала свое движение. 11 августа гвардейская бригада ночевала в селе Деикаловка. На следующий день авангард полка, кавалергардский эскадрон штабс-ротмистра барона Остен-Дризена, сбил заставы красной конницы, занимавшие переправы через реки Грунь и Ташань, и выбил эскадрон красных из деревни Лютенское Будище. 2-й гвардейский Сводно-кавалерийский полк87 шел севернее, на село Великая Павловка, 2-й Дроздовский конный с 1-й гвардейской конной батареей – еще севернее, на город Зеньков.
После занятия своднокирасирами Лютенского Будища было получено донесение от 2-го гвардейского Сводно-кавалерийского полка, что по большаку на Гадяч отходят большие обозы красных под прикрытием значительных сил пехоты. Атаки лейб-драгун и лейб-улан на эти обозы были отбиты со значительными потерями. В конной атаке был убит лейб-улан корнет Линицкий88.
Полку было приказано выйти на большак между деревнями Зеньков и Гадяч и отбросить красных с большака. Оставив в Лютенском Будище кавалергардский эскадрон в прикрытии тыла гвардейской бригады, полк со 2-й гвардейской конной батареей повернул на север, на село Великая Павловка, где был встречен огнем красной пехоты и пулеметов. В результате целого ряда атак конногвардейцев и кирасир, огня 2-й батареи сопротивление красных было сломлено и Великая Павловка была взята после тяжелого ночного боя. Были захвачены пленные, пулеметы и огромный обоз. Дорога на Гадяч была перехвачена, и красные отброшены с большака.
Почти одновременно с этим 2-й Дроздовский конный полк при поддержке блестящего огня 1-й гвардейской батареи захватил севернее Зенькова у села Тарасовка 5 орудий и пулеметы.
Под утро 13-го кавалергарды были подтянуты в Великую Павловку, где полку была дана дневка. Впервые было получено английское обмундирование, придавшее полку однообразный облик. Пики в кажном дивизионе расцвелись флюгерами своих полков, отчего фронт полка стал еще более нарядным и красочным.
14-го, сбивая слабые части красной конницы, гвардейская бригада перешла вброд реку Псел и стала на ночлег в деревне Рашевке, куда подошли 1-я гвардейская батарея и Дроздовский конный полк.
Ночные разъезды обнаружили красную пехоту в селе Березовая Лука, на западном берегу Хорола. На следующий день село было занято авангардным дивизионом полка, кирасирами Ее Величества, одновременно с двумя эскадронами дроздовцев, поддержанными огнем гвардейских батарей. В этом селе дивизия простояла до 17 августа, ведя усиленную разведку.
В числе высланных в эти дни разъездов разъезд кавалергардов обнаружил 15 августа у станции и в селе Верниславовка значительные силы красной пехоты. Во время перестрелки у станции начальник разъезда, один из лучших разведчиков эскадрона, унтер-офицер Цвиникидзе, был убит.
16-го из запасной части пришло пополнение. Кавалергарды получили 20 человек с унтер-офицером Висгаленом и прикомандированным к дивизиону подпоручиком гвардейской конной артиллерии Мирковичем.
17-го, в исполнение поставленной задачи – сбить красных с железной дороги Гадяч—Лохвица, командир гвардейской бригады отправил Сводно-кирасирский полк для занятия станции Верниславовка, а 2-й гвардейский полк – на станцию Петровка для захвата переправы через Хорол у этого села.
Своднокирасиры, переправившись в свою очередь через Хорол у села Ручки, сразу обнаружили наступление очень крупных сил красной пехоты и конницы. При поддержке огня 1-й гвардейской батареи кирасиры Его Величества очистили от красных хутора южнее села Верниславовка, потеряв тяжелораненым командира дивизиона полковника фон Баумгартена89.
Конногвардейцы с полковым и кавалергардскими пулеметами были отправлены на подкрепление сильно теснимого на переправе через Хорол у села Петровка 2-го гвардейского полка. В резерве бригады остался один эскадрон кавалергардов.
Когда обнаружился обход правого фланга полка и возможный прорыв красных на стыке обоих гвардейских полков, то для противодействия им был вызван эскадрон кавалергардов. Один взвод с штабс-ротмистром графом А.Д. Толстым был оставлен при командире полка.
Два взвода с командиром эскадрона, штабс-ротмистром бароном Остен-Дризеном, и корнетом В.К. Львовым разомкнулись в лаву. Третий взвод с подпоручиком Мирковичем шел в поддержке.
Пройдя по сжатому, но еще неубранному полю, лава перешла железнодорожное полотно и атаковала красную пехоту, которая, увидев кавалергардов, остановилась и открыла по лаве залповый огонь. Но когда лава доскакала до цепей, красные стали бросать винтовки, сдаваться и убегать.
Унтер-офицер Висгален занес шашку над одним красноармейцем. Львов его остановил: «Не руби, он же сдался!» Но не успела лава пройти еще несколько шагов, как тот же красноармеец поднял винтовку и выстрелом в спину убил наповал Львова. Висгален повернул коня и зарубил красноармейца.
Во время атаки командир эскадрона барон Остен-Дризен был ранен пулей в ступню. В командование эскадроном вступил штабс-ротмистр граф Толстой.
Атака барона Дризена имела решающее значение на исход боя. Красные отступили с большими потерями на всем фронте гвардейской бригады. Наступившая темнота остановила преследование. На ночлег полк стал в деревне Когановщине после 10-верстного преследования красных.
В последующие дни дивизия продолжала свое безостановочное движение на Бахмач. Ночуя последовательно в деревне Андреевке, городе Глинске, у которого переправилась через реку Сулу вброд, селах Гавриловка и Крапивное, бригада, выбив своим авангардом из деревни Терешиха Журавчик довольно крупные части красной конницы, стала на ночлег в колонии Большой Вердер.
Для занятия сторожевого охранения – станция Варваровка – село Хвостовцы – был отправлен Сводный дивизион, по эскадрону от кавалергардов и кирасир Его Величества, под командой полковника князя Девлет-Кильдеева. Не доходя села Варваровка, разъезды обнаружили огромный обоз красных с очень крупным пехотным прикрытием, шедший из деревни Мартыновки на бивак бригады в Большой Вердер.
Дивизион спешился и вступил в бой, продолжавшийся до подхода бригады. С ее приходом красное прикрытие было рассеяно, частью взято в плен. Было захвачено около ста повозок. Станция и село Варваровка были прочно заняты.
23-го дивизия выступила задолго до рассвета и, перейдя железную дорогу Бахмач—Нежин, продолжала свое движение в обход города Бахмач с запада. Сбив упорное сопротивление красных у деревни Стрельники, дивизия подошла к железнодорожной магистрали Бахмач—Городня. Гвардейская бригада со 2-й гвардейской батареей была направлена на станцию Дочь, 2-й Дроздовский и 3-й конные полки с 1-й гвардейской батареей – на станцию Чесноковка.
Обе колеи железнодорожного пути в направлении на Городню были забиты сплошной вереницей воинских поездов, уходивших из Бахмача. Метким огнем 1-й батареи, подбившей паровоз в одном эшелоне, был остановлен целый ряд поездов. 2-й конный полк захватил броневой поезд красных.
Гвардейская бригада атаковала станцию Дочь, где 2-й батареей было разбито и подожжено несколько поездов.
Из 15 эшелонов, захваченных дивизией, большинство было гружено боевым и продовольственным имуществом. Пленных было захвачено очень мало. Непрерывная цепь разбитых и горящих вагонов не дала коннице возможности вовремя настичь разбежавшихся в окрестных лесах красных.
Под вечер полки 5-го конного корпуса с разных сторон вошли в Бахмач, завершив поставленную корпусу задачу, пройдя в 20 дней с боем около 700 верст. На следующий день в Бахмаче состоялся смотр конному корпусу, на котором генерал-лейтенант Юзефович горячо благодарил полки и батарею за их боевую работу. В Бахмаче полк простоял до 29-го, неся гарнизонную службу и охрану железнодорожного узла. Из запасной части пришло пополнение людьми и лошадьми.
За это время армейская группа генерала Драгомирова заняла Киев, и для более тесной и непосредственной связи с нею в конном корпусе и, в частности, во 2-й дивизии была сделана перегруппировка. Сводно-кирасирский полк со взводом 1-й батареи был отправлен для занятия города Нежина. 2-му Дроздовскому полку с другим взводом той же батареи было приказано выдвинуться в сторону Чернигова и очистить от красных весь левый берег реки Десны и прилегавший к нему район.
На рассвете 29-го полк под командой полковника графа Беннигсена90 (лейб-гвардии Конного полка) выступил из Бахмача и, пройдя 40 верст по тяжелой песчаной дороге, стал на бивак в село Хорошее Озеро.
Высланный вперед в сторону Нежина дивизион кирасир Его Величества для занятия у станции Круты железнодорожного узла Чернигов—Прилуки и Бахмач—Нежин выбил, совместно с подошедшим из Бахмача броневым поездом, красных из села и станции Круты и прочно занял железнодорожный узел. На следующее утро полк выступил на город Нежин.
Был жаркий солнечный день, когда полк, пройдя пригород Могилевку, вступил в Нежин, встреченный перезвоном всех нежинских церквей и монастырей и несметной толпой горожан, засыпавших полк цветами.
Все улицы, по которым проходил полк, были покрыты густым ковром цветов. Цветы были повсюду: на пиках, на касках, на седлах, оголовьях, на пушках, на пулеметных тачанках. По обеим сторонам улиц за полком следовали тысячи горожан: дети, женщины, подростки, взрослые и старики. Гремело несмолкаемое «Ура!». У многих, у очень многих на глазах были слезы радости. Как в Светлый праздник, со всех сторон слышалось пасхальное приветствие «Христос воскресе!».
Когда эскадроны и орудия выстроились на городской площади, из Яворовского монастыря, основанного знаменитым проповедником царствования Петра Великого, вышел крестный ход во главе с архимандритом, с хоругвями, иконами и с духовенством многих других церквей. После молебна обошел и окропил ряды под пение «Спаси, Господи, люди Твоя», подхваченное всей толпой, запрудившей площадь и прилегающие улицы. С трудом развели эскадроны и артиллерию по квартирам. Все жители наперебой хотели иметь своего постояльца.
Уже день клонился к вечеру, начинало смеркаться, а улицы по-прежнему были полны людьми. Кавалергарды, конногвардейцы, кирасиры и артиллеристы, девушки в ярких летних платьях не расходились до поздней ночи. Слышался веселый смех, пение и звуки гармоники. На фоне иссиня-черного неба южнорусской ночи четко выделялась Большая Медведица, горели Стожары, и тысячи миллионов звезд Млечного Пути прорезали небосклон.
А севернее города, всего в десяти верстах по большой Черниговской дороге, на опушке прилегавшего леса лежали трупы замученных и повешенных городских жителей, жертв расправы Нежинской чеки при ее бегстве из города. И между ними, при слабом свете мерцающих фонарей, тени несчастных родственников, разыскивающих своих родных и близких…
Утро следующего дня прошло в обычной обстановке прифронтового отдыха кавалерийского полка. Проверялась ковка, седловка, сушились потники, чистились винтовки. Пулеметчики набивали пулеметные ленты и круги, смазывали пулеметные тачанки и приводили в порядок сбрую.
Большинство офицеров находилось на железнодорожной станции, отстоявшей, как во многих русских городах, в нескольких верстах от города, для разбора брошенных красными огромных запасов. Туда же были отправлены повозки обоза и наряд пеших людей.
Утром пришло пополнение из запасной части. Для более тесной связи с Киевской армейской группой в город Козелец был отправлен эскадрон кирасир Ее Величества.
Но это почти мирное благополучие продолжалось недолго. Около часа дня на город был сделан чрезвычайно смелый налет красного отряда Крапивянского. Крапивянский, кадровый офицер, дослужившийся до чина полковника, до прихода полка в Нежин входил со своим отрядом в состав гарнизона города. Во время чистки Красной армии от контрреволюционного элемента в связи с делом маршала Тухачевского Крапивянский, будучи в чине генерала начальником 60-й стрелковой дивизии, был расстрелян.
Неожиданность нападения и полное отсутствие со стороны Сводно-кирасирского полка намека на охранение и дальнюю разведку позволили Крапивянскому не только подойти незамеченным к пригородам, но и захватить часть самого Нежина. Полком была выставлена всего одна застава кирасир Его Величества на северной окраине города, у выхода на Черниговское шоссе. О том, что, кроме севера, существуют еще три другие части света, штаб полка забыл.
Только благодаря сравнительно небольшому числу красных, около 500—700 человек при одном орудии, и хотя разрозненной, но быстро организованной обороне эскадронов, взводов и команд удалось избегнуть катастрофы и полного уничтожения всего 1-го гвардейского Сводно-кирасирского полка.
Около часа дня на западной окраине Нежина неожиданно послышалась стрельба. Скоро она распространилась по всему городу, и к отдельным ружейным выстрелам присоединились резкая чечетка пулеметов, разрывы ручных гранат и орудийные выстрелы.
В расположение кавалергардов прибежал подпоручик Миркович и поднял тревогу. Унтер-офицер Ситковский (кадет Полоцкого корпуса) выбежал с пулеметом на улицу и открыл огонь по красным всадникам. Под прикрытием огня пулеметов эскадрон поседлал и запряг пулеметные тачанки. Корнет фон Адеркас91, как старший, принял команду над кавалергардами.
Киевская улица, по которой надлежало идти к вокзалу, простреливалась красными. Адеркас свернул эскадрон на боковые улицы и благополучно отвел его на станцию. Там уже находилось одно орудие со штабс-капитаном В.П. Родзянко и подходили другие эскадроны. Наряд кавалергардов, стоявший в Яворовском монастыре, в банке и на городском почтамте, был отведен на станцию корнетом Чудово-Адамовичем одновременно с эскадроном Конной гвардии штабс-ротмистра Буда-Жемчужникова.
К этому времени красные заняли город. Закрепившись на его южной окраине, в пригородах Могилевка и Авдеевка, они перешли в наступление на вокзал. Под прикрытием блестящего огня взвода 1-й батареи спешенные эскадроны сами перешли в контрнаступление и к вечеру вновь заняли Нежин. Кавалергарды потеряли убитым унтер-офицера Кулагина.