Kitabı oku: «Музей магических артефактов», sayfa 3
5. Валик, да веник, да сто рублей денег
– Мой? – продолжала изумляться Рита, а мысли тем временем лихорадочно скакали.
Так, если она не найдётся, то квартира достанется Надюшке и Ване пополам, потому что её собственность, а Сенька отпал в полуфинале. Или продадут и поделят, или что там ещё, разберутся, не маленькие. А она, значит, получит огромный дом в аварийном состоянии, в котором встречаются отдельные антикварные предметы в отличной сохранности. Наверное, можно будет продать часть имущества и вложиться в ремонт?
– Скажи-ка мне, Валя, – начала она и не поняла, чего таращится мужик.
– Кто? – он смотрел на неё не мигая.
– Ах, простите, Валентин, не знаю, как вас по батюшке, – поправилась Рита.
– По… кому? – он продолжал тормозить.
– Как звали вашего высокочтимого отца?
– А мне откуда знать? Я и кошку-мать свою очень плохо помню, давно это было, да и бросила она меня. Я бы концы отдал, если б не господин Гийом, он меня подобрал, выкормил с пальца и сделал духом-хранителем этого дома.
– Ври, да не завирайся – какой из тебя дух! Духи бесплотные, а ты весьма упитанный, – Рита осторожно тронула его за бок. – Я тебя в руках удержать не смогла вчера, такой был толстый, и сейчас, знаешь, тоже не маленький, а ты говоришь – дух!
Кот Валентин ухмыльнулся и исчез. Вот прямо исчез, ничего не осталось – ни усов, ни манишки.
– Если вам, дорогая госпожа Маргарита, так удобнее – извольте, – котский голос прозвучал из пустоты особенно ядовито.
– Полтергейст, – выдохнула Рита.
– Прекратите обзываться, ясно? Я понимаю, что вы выросли и прожили всю жизнь среди людей диких и неразвитых, но это не повод уподобляться им и здесь!
– Чего это диких и неразвитых? – не поняла Рита. – Чем тебе люди не угодили?
– Потёрся я там среди людей, пока вас искал, послушал, как вы все разговариваете. И как вы на работе с сослуживцами говорите, послушал, и как дома с мужем – тоже.
Э-э-э-э… Ну да, на работе бывает, что и матом, когда непонятливые сотрудники производят очередной косяк. Или фотографии конца девятнадцатого века – подлинники – приклеивают к паспарту на двусторонний скотч. Или рушник крепят на стену гвоздём – берут и прибивают, прямо насквозь. А про бардак в документации и говорить не приходится. И их убить после такого хочется, не только обматерить.
– Не мы такие, жизнь такая, – отрезала Рита. – На работе у меня вредные условия и сотрудники-остолопы. А муж вообще уже бывший, причём по его желанию. Сам захотел. Ему от меня только пожрать и надо, а всё остальное – от девок молодых. Они его кормить не разбежались, и носки его стирать, а потрахаться – со всем, понимаешь ли, Валя, уважением. Вот ты бы стал такое терпеть? Только честно?
Пустота вздохнула.
– Да нет, наверное, не стал бы. Только, госпожа Маргарита, могу я вас попросить?
– Попробуй, – кивнула она.
– Не называйте меня этим… прозвищем. Пожалуйста.
– И как же тебя называть? Полным именем? И даже ласково никак не сократить? – не поняла Рита.
– Ласково? Сократить? – не понял духокот.
– Вот я, конечно, по паспорту Маргарита, да ещё Михайловна, но так ко мне только на работе обращаются, и то – из соседних отделов. А вообще меня зовут Рита. И ко мне, мил друг, пожалуйста, на «ты», я всяких этих неоправданных церемоний не люблю. А ты не хочешь быть Валей – могу ещё что-нибудь придумать. Будешь Валиком. Валик, да веник, да сто рублей денег. И хорошо, если денег, а не убытку, – почему-то вдруг вспомнилась детская присказка про барыню-мадам, и что там у этой мадам с собой было.
Воздух рядом поперхнулся.
– Кем-кем?
– Ну не Валя, а Валик. Валичек, если угодно. Валечка.
Воздух молчал – очевидно, переваривал. Потом осторожно спросил:
– И… что это значит?
– Что-что, что мы друзья, – усмехнулась Рита.
– Ну… хорошо, – он проявился вновь в человечьем облике и неуверенно ей кивнул.
– Вот и славненько, – кивнула Рита. – А теперь рассказывай, что там за тёмная история с этим домом. Где хозяева и при чём тут я. Понимаешь, я убеждена всей своей жизнью, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и хочу узнать, куда сую голову, прежде чем что-то обещаю.
– Похвально, госпожа Маргарита, – кивнул Валик.
Она тоскливо вздохнула.
– Ох, Валентин-Валентин, чучело ты хвостатое. Ладно, хочешь – буду тебе госпожа. Как говорится – хоть горшком назови, только в печку не ставь. Так вот, что там про дом?
– Так я же положил вам договор, – не понял кот. – Неужели вы его не прочитали?
– Договор? – не поняла Рита. – Какой ещё договор и куда положил?
– Так рядом с вами, – он кивнул куда-то на кровать.
Рита поднялась и отдёрнула занавески, оглядела простыни и подушки, и рядом с подушками, с противоположной стороны кровати, и вправду увидела бумагу. Плотную, желтоватую, совсем непохожую на листы А4 для принтера. И текст на ней был написан, не поверите, чернилами. Рита несколько мгновений смотрела на замысловатую вязь и не могла ничего понять, а потом вдруг – раз! – и непонятные закорючки сложились в буквы.
«Я, Гийом Бодуан, передаю этот дом и всё, что в нём содержится, госпоже Маргарите в полное владение с тем, чтобы она смотрела за домом, содержала его до самой своей смерти и передала в заботливые руки наследников» – что, и всё? Впрочем, была ещё подпись – размашистая закорючка, даже с брызгами вокруг первой буквы.
– А где сказано, что госпожа Маргарита – это я? – нахмурила брови Рита.
– А вы подпишете своим именем, и оно там будет, – умильно улыбнулся кот.
– Что значит – смотреть за домом? – продолжала спрашивать Рита.
– Это значит – спасти его от разрушения и от грязных посягательств людей, не имеющих на него никакого права, – с готовностью пояснил кот.
– Да как я это сделаю-то, я тут не знаю никого и ничего!
– Я представлю вас всем нужным людям, – поклонился кот. – Вам придётся съездить в город, к нотариусу господину Буасси, чтобы подтвердить свои права на владение домом господина Гийома. Вы покажете бумагу, я подтвержу вашу личность, но, впрочем, все знают, что неподходящая особа не сможет подписать такую бумагу.
– Съездить в город? И далеко до того города?
– Полчаса, – с готовностью подсказал кот.
– А на чём ехать? Что-то я не вижу здесь поблизости никакой остановки транспорта.
– Так есть экипаж, – сообщил кот. – А коней… найдём.
– Да где ж найдём-то, и каких коней, я ничего не знаю про коней! Ни чем кормить, ни как ухаживать!
– Это решится, не волнуйтесь так, дорогая госпожа Маргарита. В этом доме можно решить всё.
– Да как можно-то, что ты мне тут зубы заговариваешь! Бумажку какую-то подсунул! И только-то! Как мы с тобой будем эту хламину ремонтировать? Есть ли деньги на ремонт? Или придётся вилки продавать и горшки золочёные? Чем питаться, если до города полчаса неизвестно на чём? И ещё кони какие-то!
– Дорогая госпожа Маргарита, – кот сделался несчастным, – понимаете, здесь всё не так, как вы привыкли. Но вы справитесь, я уверен, что справитесь, я долго за вами наблюдал. И вам понравится, не может не понравиться! Вы поймёте, как это действует, но чтобы понять, вам нужно подписать эту бумагу. Тогда магия дома вступит в силу, вы сможете менять здесь всё по своему усмотрению, а дом возьмёт под защиту вас и всех, на кого вы укажете.
Рита молчала. Вроде и хочется, и колется. Ну где она ещё найдёт такой дом, хоть бы и в аварийном состоянии? Такие дома большие миллионы стоят. А убраться… ну что, мало она в своей жизни убиралась, что ли? И никаких домов ей за это не обещали!
– А ночевать здесь? Или домой ходить можно? – уточнила она.
Кот вздохнул.
– Домой – это туда, к вам? К вашему, как вы говорите, бывшему мужу?
– Ну, – кивнула Рита, не понимая, куда он клонит. – И к сыну, сын у меня, прямо сказать, беспомощный.
– А вы уверены, что сможете оттуда вернуться? Я вот – нет. И может быть, уже пора дать вашему сыну шанс стать самостоятельным мужчиной?
Не сможет вернуться? Эх.
– Ладно, подпишу, – Рита достала из своей сумки ручку, и хотела было уже поставить подпись, но кот остановил её.
– Подождите, госпожа Маргарита. Вот, это для вас.
И у него на ладони вдруг появилась чернильница и перо, самое настоящее гусиное перо! Рите случалось держать такое в руках, но вот чтобы прямо вместо ручки?
– Ручка аккуратнее, – нерешительно сказала она.
– Наверное, – не стал спорить кот. – Но для скрепления подписью магического документа и всё остальное должно быть соответствующим.
Ладно, ну что она теряет? Наверное, ничего.
Рита взяла перо, обмакнула в чернильницу, аккуратно стряхнула лишние капли. Угнездила документ на коленях, но кот ловко подсунул под него какую-то дощечку. И впрямь, так удобнее.
– Подпись и расшифровка подписи, так? – уточнила она у кота.
– Как вы обычно подписываете важные документы? Так и делайте, – кивнул он.
Рита поставила подпись, а в скобках принялась расшифровывать. Чернила на кончике пера закончились в тот момент, когда она выводила «Маргарита», даже не дойдя до отчества и фамилии. Пришлось макать заново, стряхивать и вот это всё. К слову, чёрнила были красными.
В итоге подпись «Маргарита Михайловна Мерзликина» вышла кривоватой, но – уж как есть. И стоило ей вывести последнюю букву, как прямо под её каракульками появились чёткие ровные буквы, такого же красного цвета, как будто проступили изнутри листа: «Гийом Бодуан».
А внизу, на улице, что-то грохнуло.
6. Что такое мне досталось
Грохнуло так, что Рита пискнула, зажмурилась и зажала руками уши. Как машина во что-то врезалась, или вот ещё однажды на Девятое мая был не фейерверк, а прямо артиллерийский салют – очень похоже.
– Это пушка, – пояснил Валентин.
– Какая ещё пушка? – спросила, отдышавшись, Рита.
– Обычная, у входа стоит, – отмахнулся тот, как от ерунды.
Ну да, ну да, подумаешь – пушка! Эка невидаль, у каждого подъезда должна стоять.
– И… что теперь?
– А теперь пойдём осматривать дом. Чтобы вы поняли, какое сокровище вам досталось.
Валентин поднялся, поклонился и подал ей руку – вот прямо подал, и руку, надо же. Воспитанный, хвост полосатый. Ничего не осталось, только подняться и тоже протянуть ему руку. Впрочем, дальше Рита поняла, что этот жест был не столько вежливостью, сколько жизненной необходимостью – потому как от того, что Рита подписала бумагу и где-то внизу выстрелила пушка, хламовник быть хламовником не перестал.
Теперь двери были в каждой комнате – толстые, добротные двери, с медными ручками, медными же накладками и какой-то резьбой. Они открывались со скрипом, или не открывались вовсе, потому что разбухли, или их заклинило, или повело и перекорёжило. И на полу много где в беспорядке громоздились сломанные лавки и стулья, и ещё какие-то доски, и диван с рассохшейся и треснувшей обивкой, и столики с облупившимся лаком, и ветхие шторы, и что-то ещё, о чём Рита с ходу даже сообразить не могла.
Моль и мошки разлетались при их появлении, паутина слегка шевелилась от движения воздуха, пауки разбегались. Наверное, и мыши есть, как же в таком доме без мышей? Или Валик всех выловил?
Ладно, сейчас посмотрим, сядем и набросаем план работ. Что сначала, что потом. Сколько этажей, сколько комнат и всё такое.
Пока в основном встречались приличные комнаты – на третьем этаже гостиные и спальни, и гардеробная с кучей ветхих тряпок – эх, в музей бы их, и то после обработки и может быть бережной чистки и реставрации, потому что они ж при стирке рассыплются окончательно! На втором этаже Валентин показал большую столовую – наверное, человек сорок можно усадить за стол, и чего эти непонятные люди хотя бы чехлами мебель не накрыли? Глядишь, и лучше бы сохранилась. Рядом со столовой располагалась просторная зала в два этажа высотой, с зеркалами, хрустальными люстрами и балкончиком под самым потолком – Валентин сказал, что бальная. Но паркет в этой зале рассохся, и отдельные плашки торчали так, что можно запнуться и нос разбить. Шторы висели серыми пыльными облаками. В библиотеке, тоже занимавшей в высоту два этажа, прежние владельцы подкопили неплохую коллекцию книг, и Рита бы с удовольствием принялась эти книги рассматривать, потому что очень уж заманчиво выглядели корешки – все сплошь неизвестные, но, увы, Валентин тянул её дальше – потом, мол, посмотришь.
А дальше шёл первый этаж и подвалы. По широкой лестнице Рита и Валентин спустились в прихожую, то есть – в большой просторный холл, из которого можно было выйти на улицу. Рита и двинулась в том направлении, и большие двустворчатые двери сами распахнулись, когда она подошла достаточно близко.
Что ж, снаружи день ощутимо клонился к вечеру. И если дома весна нынче удалась холодная, то есть – не удалась вовсе, откровенно говоря – ну какая весна, если к концу мая даже деревья ещё толком не начали цвести, и одуванчики только на теплотрассе? То здесь с весной всё хорошо, травка, цветочки лиловые – да прямо вот те самые цветочки, которые на тарелках были нарисованы!
– Что это за цветы, Валичек? – спросила Рита.
– А это любимые цветы самой первой госпожи Маргариты, до неё в здешних краях таких не росло. О ней рассказывали, что она шла по лесу – и цветы распускались там, где она ступала, хоть магом-то она и не была. Но так велика была их любовь с господином Гийомом, что в этом доме она всё равно что сама магией владела.
– Сказки какие-то, – не поверила Рита.
Но цветочки росли и выглядели очень симпатично. Какая разница, откуда они тут взялись, раз уж растут – то и хорошо. Рита не была огородницей, но в горшках на подоконниках у неё всё время что-то росло. И хорошо, что здесь уже есть цветы, хоть она и не отказалась бы съездить на здешний рынок и посмотреть – какую рассаду продают и какие саженцы, вдруг можно что-то прикупить в хозяйство?
– Валик, а деньги-то у нас есть? – спросила Рита кота.
– Ох, госпожа Маргарита, – вздохнул он, и Рита поняла, что с деньгами негусто. – Есть, но немного. А когда прослышат, что здесь появилась хозяйка, то придут и будут хотеть налогов, участия в городском благоустройстве и чего-нибудь ещё, что прописано в хартии местных жителей.
– Какой ещё хартии? – ну вот, что ещё за проблемы?
– Жители Верлена несколько сотен лет назад подписали хартию о том, что владеют окрестными землями сами, без сеньора, но сами и платят в казну всё, что причитается, и за дорогами следят, и за мостовыми, и за всеми общественными зданиями. И поэтому ещё вам придётся представиться господину мэру и городскому Совету – как новой владелице собственности на землях Верлена.
– Ещё, того и гляди, в трёхдневный срок? – нахмурилась Рита.
– Можно немного дольше, – дипломатично улыбнулся Валентин.
И повёл её дальше. Показал ту самую пушку, стоящую справа от входа, и конюшню, с виду подозрительно пустую, и голубятню, и ограду – странно невысокую.
– А чего забор-то маленький такой? – не поняла Рита.
– А того, дорогая госпожа Маргарита, что кого магией не испугаешь, того и стенами не удержишь, – сказал он назидательно.
И они пошли обратно в дом.
Кроме входного холла с большой лестницей наверх, на первом этаже располагались кухня и кладовые, и ещё лестница в подвал.
– Что в подвале? – строго спросила Рита.
На работе у неё были богатейшие подвалы. Строго говоря, хранить музейные предметы в подвалах нельзя, но когда ничего другого нет, то – будешь.
Валентин задумался.
– Сейчас, наверное, пусто, разве только в винном погребе что-то есть.
– Ну хоть напиться, по такому-то случаю, – вздохнула Рита.
Хотя – она вдруг с удивлением поняла, что дом ей нравится. Что она уже не боится предстоящего объёма работы, что как-то и где-то найдутся люди, с помощью которых это делать, и она сможет. И получится здорово и красиво. Кто бы ей в домашней жизни предложил дом просто за то, что она приведёт его в порядок? Нет, ей доводилось читать о домах за евро в аварийном состоянии, но все они находились в таких местах, где простым смертным поселиться не так-то просто. И вложить в них нужно было очень много, и вовсе не в рублях. А тут…
– Валик, ты ведь мне поможешь, да?
– Конечно, дорогая госпожа Маргарита, – тут же откликнулся кот, и ей показалось, что локтя на мгновение коснулись не пальцы, а шёрстка.
– Тогда, наверное, сдюжим, – кивнула она. – Что за этой дверью?
– Здесь стояли сундуки и шкафы для тех продуктов, которые не нуждаются в холоде и темноте, – Валентин открыл тяжёлую, жалобно скрипнувшую дверь и придержал для неё.
Рита вошла, огляделась – как везде. Грязное окно, почему-то открытое, рассохшиеся дверцы шкафов, откинутая к стене крышка сундука. И… она не сразу разглядела, потому что сгущались сумерки, но – на полу у сундука кто-то лежал!
– Валь, кто там?
Бедняга кот отодрал от себя её судорожно вцепившиеся пальцы и шагнул вперёд.
– Свет, пожалуйста, – попросил он.
И стало светлее! Под потолком зажглось несколько круглых ярких огоньков. И в их свете Рита отчётливо разглядела лежащего на полу молодого человека, по возрасту – как оставшийся дома Ванька, только сын хорошо питается и выглядит здоровым, а этого мальчика будто голодом морили – весь так и светится, кожа да кости.
Глаза его были закрыты, на шум, скрип и шаги он не отозвался. Но дышал. Похоже, был без сознания.
7. И никаких инструкций
– Кто это, Валя? Что он тут делает и как сюда попал? И почему такой худой? И куда его теперь девать? И… – Рита снова схватила его за плечо.
– Погодите, дорогая госпожа Маргарита. Не торопитесь. Сейчас разберёмся. Вы мне позволите? – кот подёргал свою лапку, то есть руку.
Рита опомнилась и отпустила кота, тот подошёл к лежащему мальчику, осмотрел его и даже потрогал.
– Молодой человек жив, но без сознания, – подтвердил кот то, что Рита уже подозревала. – И – он маг. У него истощение – и физическое, и магическое. И на его примере вы можете посмотреть, что бывает, если имущество осталось без присмотра. Любой, понимаете ли, маг может попасть внутрь. Или не любой, но – всё равно может. Он явно оказался внутри до того, как вы подписали договор. Потому и смог забраться в окошко, дверей-то ему не показывали.
– И… что теперь делать? Не выгонять же его! Он же… маленький и замученный!
– Где это вы увидели, госпожа Маргарита, маленького? – поинтересовался кот, а сам тем временем трогал лежащего мальчика за руки, за шею, за лоб.
– Конечно, маленький, он же как мой Ванька, – сообщила Рита и присела рядом.
– Не скажу… – вдруг тихо и отчётливо сказал мальчик. – Ничего не скажу. Сами узнавайте, как хотите, подлые предатели.
– Отчего это мы предатели? – поинтересовался кот. – Никого я не предавал, даже и не собирался.
– Его нужно показать врачу! Есть здесь врач? – поинтересовалась Рита.
– В городе – есть. Но именно врач, не целитель. А мага-целителя ещё пойди найди, – сообщил кот.
Будто ей есть разница, как называть, врач или целитель! Надо помочь человеку – и точка!
– И что тогда? Что мы можем для него сделать?
– Отнести в кровать, раз уж вам захотелось побыть к нему милосердной. Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, то к утру он очнётся и всё нам расскажет – кто предатели, и что он здесь делает.
– Убежище… – проговорил мальчик. – Найти убежище. Спрятаться самому и… не только самому. И ждать.
– Вот видите, госпожа Маргарита? Ждать. Помогайте.
Вдвоём они подняли мальчика с полу и дотащили до лестницы в большом холле. Попутно Рита ещё раз огляделась – ну и прихожка, всем прихожим прихожая! На стене напротив входа какой-то гобелен с мужиком на коне, а пол каменный, не деревянный. На потолке люстра с подвесками и паутиной. Ладно, разберёмся, утро вечера мудренее.
На улице стемнело, но везде, где они проходили, каким-то непонятным образом загорался свет. Чуть засветилась та самая большая люстра с паутиной, на лестнице вспыхнули факелы – неярко, но им хватало, чтобы не запнуться о ступеньку и не завалиться вместе со своим грузом. Так добрались до верха – и Валентин кивнул на какую-то приоткрытую дверь. Кажется, рядом с Ритиной спальней – той самой, в которой она ночевала.
В этой комнате они сегодня тоже уже были. Кровать с пологом, похожая на уже знакомую Рите, но немного другая. Не такая красивая, как Ритина, но и нет ощущения, что рассыплется от взгляда. Лавка, сундук. Столик возле кровати.
На эту кровать они мальчика и сгрузили, и Рита сняла с него сапоги – грязные, жуть! И накрыла одеялом.
– Валичек, ему б хоть воды тут поставить. А то проснётся ночью – и даже глотнуть нечего.
– Воды? Отчего нет? Попробуйте, госпожа Маргарита. У вас должно получиться.
– Что именно? – нахмурилась она.
– Попросить воды.
– Эй, кто там есть, воды дайте! Пожалуйста! – прокричала Рита куда-то в потолок.
Мальчик дёрнулся и глухо застонал, не открывая, впрочем, глаз. А Валентин закрыл руками уши.
– Зачем же так кричать, дорогая госпожа Маргарита? – страдальчески наморщился он. – Нежнее надо, спокойнее.
– Дайте, пожалуйста, воды, кто тут всем заправляет! Даже не мне, а вот для мальчика, – проговорила она, всё ещё глядя в потолок.
Но ничего не происходило.
– Заправляете тут теперь вы, – назидательно сказал Валентин.
– Что-то не верится, – покачала головой Рита. – Или мне не дали инструкцию. Вот как ты свет зажигал, пока мы шли? Я ничего не поняла.
– Наверное, вы просто устали, госпожа Маргарита, – вздохнул кот. – Завтра будет проще. Как вы сказали – утро вечера мудренее.
– Верно, так и сказала, но – поесть бы. Тут ужин бывает? Или только обед один раз в день?
– Тут бывает всё, что нужно хозяевам. И завтрак, и обед, и ужин, и напитки, и даже бананы заморские. Главное – правильно попросить.
– Научил бы, что ли, – со вздохом сказала Рита. – Как правильно. А учёная я сама буду понемногу справляться.
– Понимаете, тут нет заветной магической формулы. Нужно проникнуться. И понять.
– Да непонятливая я, – отмахнулась Рита. – И не выйдет у меня ничего.
– Выйдет, просто не сразу, – не согласился кот. – Вот представьте – мы с вами идём ужинать, а на столе… что?
– Картошечка, пюре. С котлеткой. С двумя. И салатик, из свежих огурцов, редиски и зелени, лука с укропом. И с яичком варёным. А заправлен – майонезом. Кто-то может подумать, что фу, а я люблю. И чай свежий, с бергамотом. А нет бергамота – так можно с мятой или чабрецом. И печеньице к чаю, рассыпчатое.
– Вы так это представляете, что и у меня слюнки потекли, – усмехнулся кот.
– А ты-то, хвост полосатый, что ешь? Нормальную еду или так, мышей ловишь?
– А я, дорогая моя госпожа Маргарита, могу вообще ничего не есть. Но с удовольствием составлю вам компанию. Очень уж мне интересно, что у вас выйдет сейчас.
– Да ерунда какая-нибудь, как обычно, – отмахнулась Рита. – Но графин с водой и стакан для мальчика нам бы добыть. Такой… просто графин. И просто стакан. С просто водой. Если б я знала всю посуду в этом доме, то сказала бы конкретнее.
– Гляньте, – улыбнулся Валентин.
Рита глянула… и, что называется, уронила челюсть.
На столике возле кровати, на металлическом подносе, накрытом льняной салфеткой, стоял графин с водой – стеклянный, с узором. И с таким же узором – стакан.
– Но как? – заныла Рита, не понимая.
– Вам удалось, – Валентин поклонился ей и отворил дверь наружу. – Идёмте, посмотрим, удалось ли с ужином.
– Руки бы сначала помыть, – проворчала Рита. – После того, как в здешней грязи валандались.
– Прошу вас, – он галантно отворил дверь в умывальню – Рита её узнала.
Дверь захлопнулась за её спиной… а внутри было темно. Тьфу ты, да что ж такое-то, как с этим всем управляться-то!
Она зажмурилась и представила, как бы здорово здесь было, если бы вдруг стало светло – как в ванной дома. Но дома-то она не так давно повесила светодиодный светильник, а здесь-то что может быть, чтоб такое же яркое? Здесь же электричества-то нет, допотопия какая-то! Поэтому… самое яркое, что только можно. Вся умывальная посуда блестит. И позолота на горшке тоже блестит. И что там ещё. Окно, например. Чистое. В нём светильники отражаются…
Яркий свет резанул даже по закрытым глазам. Рита аккуратно приоткрыла их – мамочки!
Под потолком висели и переливались два десятка светящихся шариков. И они были изрядно ярче той светодиодной лампы дома! Посуда сверкала, зеркало на стене сверкало тоже, а было оно там раньше или же нет, Рита не помнила. Могла не заметить.
Вот так. Что ли нужно представить? И будет? А если водопровод представить, с краном? Ладно, это потом.
Она помыла руки и лицо, и горшок тоже пригодился. И уходя, громко сказала:
– Спасибо. Можно выключать, я ухожу.
И решительно шагнула к двери, а свет за её спиной послушно погас.
В гостиной Валентин поджидал Риту за накрытым столом. И что же? На блюде под крышкой лежали котлеты и картофельное пюре – с ямкой посередине, и в ней – растопленное масло. И салат – как она заказывала, и ещё отдельно на блюдце тонко нарезанные огурцы и редиска. И серебряная солонка с крошечной ложечкой рядом – мол, если надо. Графин с водой, графин с вином. Стаканы, бокалы. Вилки, ножи. И заварник – с лиловыми цветочками, и такие же чайные пары. И горка песочного печенья на тарелочке.
– Праздник живота, – выдохнула Рита, садясь за стол.
Давно уже она не ела так вкусно, да ещё чтоб не самой готовить. Красота какая! А когда они с Валентином съели всю еду, то в большом чайнике сама собой закипела вода. Валентин заварил чай – листья лежали в ситечке внутри заварочного чайника, и там же – листики чабреца и мяты. Всё, как она просила!
После такого чудесного ужина оставалось только пойти спать.
– Кысь полосатый, а спишь-то ты где? – спросила Рита.
– Да где придётся, – вздохнул тот. – Клубком свернусь, и ладно.
– Если клубком, – она строго оглядела его, – то приходи ко мне под бок, как я улягусь. Всегда мечтала, чтоб кот под боком спал.
Правда, в спальне возникла трудность – спать в платье ещё раз Рите не хотелось, а ничего другого у неё с собой не было. А приличной одежды они нигде во время осмотра сегодня не встретили. Эх, просто майку бы какую, и то хлеб. Вот знать бы… Трусы-то ладно, можно постирать. И колготки. И лифчик. А вот платье у неё одно…
Рита подошла к кровати, открыла шторки и отвернула одеяло. И с удивлением увидела ночнушку! Вот прямо ночнушку, новенькую, из тонкой ткани вроде батиста, с вышивкой теми же лиловыми цветочками и кружавчиками. Стопроцентно натуральную, ничего чесаться не будет.
Она ещё раз сходила в ванную – помыть всё, что можно, в таких условиях. Произнесла на входе строгим голосом – свет, пожалуйста! – и ей тут же включили тех самых волшебных шариков. Помылась, постиралась, надела сорочку и отправилась спать.
– Ну что вы, госпожа Маргарита, уже улеглись? – спросил Валентин из-за другой двери.
– Да, да, приходи.
Тяжёлое кошачье тело заскочило на кровать, прошлось по Ритиным ногам и улеглось с краю.
Спокойной ночи.
