Kitabı oku: «Хитра», sayfa 4
13
Миа Крюгер пришла на пристань в той же одежде, что накинула на себя, когда вечером накануне ей позвонил Лука Эриксен. В ожидании Мии ленсман стоял, опершись о полицейскую машину. Его лицо было по-прежнему бледным. Миа уже забыла то чувство, которое испытывала в такой же ситуации, в которой сейчас Лука. Переместившись в тень, она наблюдала за ним. Ей понравилось то, что она увидела в его взгляде. Естественную реакцию нормального человека при виде изуродованного трупа. Шок. Злость. Кто-то убил эту юную девушку. Миа пристально всматривалась в лицо полицейского, словно проверяла себя на человечность. Она уже с трудом помнила себя, когда была на месте Луки, чем это было для нее в первый раз. Для милой, сострадательной, неискушенной Мии, какой она была когда-то.
Вот почему она ушла из полиции.
В надежде найти обратный путь.
Путь к себе, к той Мии, которой она когда-то была.
Став полицейским, ты навсегда полицейский.
Эти слова Мунка прожгли ее насквозь.
После ее первого дела в составе его команды. Убийство двух мальчиков, раздетых и положенных на землю с трупом лисы между ними.
Миа поняла тогда, что имел в виду ректор Высшей школы полиции, говоря, что у Мии есть особый дар.
В тебе есть то, чего больше нет ни у кого, Миа.
Двое голых мальчиков и животное.
Она словно чувствовала его – преступника.
Ощущала его, будто он был где-то внутри нее.
Тогда она была на десять лет моложе, и, когда полицейские нашли хижину убийцы в лесной глуши, Миа торжествовала.
И только впоследствии, много месяцев спустя, ее настиг шок. Она находилась на грани нервного срыва. Лежала в постели под одеялом, не в силах даже разговаривать.
Может, надо уйти.
Может, это не для тебя, Миа.
Но Мунк ее переубедил.
Став полицейским, ты навсегда полицейский.
Миа не смогла смириться со злом.
Что за человек способен убить двоих детей, раздеть их, положить между ними труп животного и снять это все на камеру?
Я не хочу жить в таком мире.
Мунк, поняв состояние Мии, провел подробный разбор дела после его завершения, и она видела, что во многом это было ради нее.
Чтобы объяснить, почему такое случается.
Кто такой этот человек.
В хижине убийцы полицейские нашли его дневники.
Пространные, омерзительные разъяснения.
Его видение дела.
Явного педофила, который не хотел себе в этом признаваться. Эти дети его соблазняли. И заставили сотворить то, что он ни за что на свете не сделал бы. Ему пришлось убрать их, потому что они не годятся для этого мира, они будут делать это снова и снова с такими же, как он.
Тогда Мию задел выбор выражения. Убрать, а не убить.
Убрать их красиво.
Лучше ей после того брифинга не стало, отнюдь, но она почувствовала свою общность.
С коллегами в отделе.
Они стали единой командой.
Это и заставило ее остаться.
…
– Вон та лодка.
Лука показал в сторону моря и по гравию пошел к Мии.
– Все нормально?
Она положила руку ему на плечо.
– Что? А-а, да. Лучше.
– Я рада, что вы позвонили вчера, – проговорила Миа.
Лука вытер пот рукой со своего бледного лица.
Солнце на безоблачном небе припекало.
– Даже не знаю, наверное, мне стоило…
– Все в порядке, – сказала Миа, снова погладив его по плечу.
Он стоял и смотрел в одну точку, даже не заметив, как у него зазвонил телефон.
– В участке все готово?
– Э-э, что?
Он повернулся к Мии и уставился на нее почти отсутствующим взглядом.
– Нам нужна комната для работы.
– Что? А, да, конечно. Как насчет переговорной в конце коридора? Подойдет?
Эриксен наконец очнулся.
– Само собой.
– И нам понадобитесь вы, хорошо? Только вы всех здесь знаете.
– Да. Разумеется. Конечно.
– Хорошо, Лука. Сможете составить карту взаимосвязей?
– Карту?
– Ее ближний круг? Мать, отец, соседи, друзья, школа, работа, ну в общем все, что нам может пригодиться.
Лука кивнул и убрал челку со лба.
Он опять полицейский.
Кажется, слова Мии помогли ему прийти в себя.
– Мне?..
Он посмотрел на лодку.
– Нет-нет, поезжайте. Нужно начать работу как можно быстрее. Мы скоро подъедем, ладно?
– Хорошо. – Лука пошел к машине, а тем временем паром медленно подплывал к пристани.
14
Туристы наверняка листали рекламные буклеты или читали инструкции в Интернете. Летний отпуск в Норвегии? Возьмите как можно больше теплой одежды, потому что гарантировать можно только одно: вы будете мерзнуть. Но в этом году боги погоды опровергли это утверждение. Морская гладь искрилась под лучами палящего солнца, лица туристов сияли счастьем и восторгом. Смех и радостная речь немцев, французов, американцев и японцев, позирующих перед телефонами и объективами камер на фоне брызг воды у перил открытой палубы, окружили Мунка. Сам он вышел сюда только чтобы покурить, но не смог уйти, и так и остался сидеть, наслаждаясь великолепием пейзажа Хитры, потрясающей красоты острова в устье фьорда.
Миа встречала Мунка на пристани.
– Привет, Холгер.
Она обняла его и отвела в тень на скамейку.
Стерев пот со лба, Мунк грузно на нее опустился.
– Ты и есть вся встречающая процессия?
Миа с улыбкой положила телефон на лавку.
– На данный момент, да. Криминалисты еще работают на месте преступления, из Тронхейма прислали всех, кто у них был, но все ждут тебя.
– Хорошо, – кивнул Мунк, доставая из чемодана айпэд.
– Все нормально?
Наклонив голову набок, Миа посмотрела на бывшего начальника.
Страна маленькая.
Все всех знают.
Ясное дело, она в курсе.
О закрытии отдела.
– Нет. Что ты хочешь услышать? Могло ли быть хуже?
Он со вздохом достал сигарету из пачки.
– Все образуется, – сказала Миа, накрыв его ладонь своей.
– Ты думаешь?
– Ну конечно.
Она послала ему теплую короткую улыбку из-под темной челки.
– Начальство – политики. Оно сменяется через равные промежутки времени. Придут новые начальники, и ты вернешься, они же знают тебя и что ты умеешь.
– Будем на это надеяться.
Мунк снова вздохнул и закурил.
– А ты?
Миа замешкалась.
– Все хорошо, – наконец произнесла она.
– А если честно?
– Ну…
Она перевела взгляд на море.
– Я тебя не виню, если ты за это переживаешь. Ты сделала то, что должна была.
– Уверен?
Она бросила на него краткий взгляд.
– Конечно, Миа. Даже не думай об этом.
– Хорошо. Меня, естественно, мучила совесть. Когда я услышала о закрытии отдела. Вдруг это из-за меня. Вдруг своим уходом я дала им зеленый свет.
– Ты не настолько важная персона, – подмигнул Мунк.
– Да ты что? – улыбнулась Миа.
– Ага. Я раскрывал дела еще задолго до твоего появления, ты забыла?
Она засмеялась.
– Наведем марафет в участке, он маленький, но места должно хватить.
– Ты хочешь начать здесь?
Миа кивнула.
– Я хотела побыть с тобой прежде, чем ты приступишь к решению практических задач.
– Ладно, – согласился Мунк, выключая планшет.
– Ты получил все материалы?
Миа включила телефон, повернув его к Мунку.
– Вот это у тебя есть?
Он подтвердил кивком головы.
– Окей. Вчерашний вечер. Около полуночи мне позвонил местный ленсман, Эриксен, он был в панике и не знал, за что хвататься.
– Это он нашел ее?
– Да. В старой лодке, стоявшей на берегу.
– А зачем он туда пошел? Какие-то… птицы в церкви, да?
Миа кивнула.
– Три вороны на новом запрестольном образе. С метками на лапах. Вот.
Она повернула к нему телефон и показала снимки.
– Он увидел эти буквы и связал их с лодкой?
– Верно. KTTY3. Kitty3. На старой посудине i стерлась. Острый глаз. Думаю, он очень неглуп.
– Он будет дальше работать с нами?
– Да, думаю это хорошая мысль.
– Хорошо, – сказал Мунк, прикрываясь от солнца. – Значит, эти птицы были на алтаре? Что про это говорят?
– Тут на острове ходят разные слухи, – пояснила Миа. – Про семью Притц.
Хенри Притц.
«Роял Арктик Сэмон».
Невозможно не знать его.
Не так уж много миллиардеров в этой маленькой стране.
– Его семья проспонсировала новый алтарь, некоторые считают, что это чересчур. Акт откровенного самообожания.
– Рыба есть, а Христа нет?
– В таком духе. Я его не видела, но Лука сказал…
– Лука?
– Сорри, Эриксен. Местный ленсман. Его первой мыслью было, что это шутка. Жутковатая, но все-таки.
– Им выкололи глаза, да?
Миа показала следующий снимок.
– И что ты думаешь?
Она повернула лицо к морю.
Снова этот взгляд.
Мунк узнал его.
Как же сильно он по ней соскучился.
– Не уверена, – медленно произнесла она.
– Но это относится к делу?
– Что? А, да, конечно… просто…
– Что?
– Даже не знаю. Есть тут что-то, что я не совсем понимаю.
– Ты там была?
– В церкви? Нет, все смешалось во времени. Я почти не спала.
– Надо пойти туда, это в приоритете, ладно?
Кивнув, Миа показала ему новый снимок.
– Итак, наша жертва. Ее зовут Йессика Баккен. Шестнадцать лет. Похоже, что она жила в этой лодке, как часто и как долго, мы не знаем, но все-таки.
Следующий снимок.
– Забили до смерти, множественные удары спереди, судя по всему, лица почти не осталось.
– Орудие убийства?
Она пожала плечами.
– Лом? Сперва я подумала на молоток, но не знаю, тогда раны были бы отчетливее?
Увеличив фотографию, она посмотрела на Мунка.
– Согласен, – сказал Мунк. – Нашла там что-нибудь?
– Нет. Там довольно темно. Похоже, электричества у нее там не было. Несколько свечей, пара ламп на батарейках. Криминалисты все выяснят. Но однозначно можно сказать, это крайне агрессивное нападение совершено спереди, возможно, когда жертва лежала.
– Она не спала?
– Пока рано об этом говорить. По словам Эриксена, вчера у них тут был маскарад, местное мероприятие, я нашла маску Микки Мауса, значит, скорее всего, девушка собиралась туда, или уже побывала там, поэтому вряд ли она спала.
– А временные рамки?
Миа пожала плечами.
– Не знаю. Все было свежим, но не настолько, если ты понимаешь, о чем я. Кровь на полу еще была не засохшая, только по краям чуть запеклась. Думаю, прошло несколько часов с момента преступления.
– Семь-восемь, так?
– В таком духе.
– Телефоны, средства связи?
– Я поискала ее телефон, но не нашла. Компьютера тоже не было. И насколько я знаю, дома у нее еще никто из команды не был.
– Так у нее есть дом? Кроме этой лодки?
Мунк прикурил новую сигарету от предыдущей.
– Есть, насколько я поняла. Но там все сложно. Мать-алкоголичка, или наркоманка. Что-то такое, я еще мало знаю.
– Семье сообщили?
– Кажется, они пытались ее найти, но нет.
– Мать?
– Да. Говорят, она часто ходит в город. Наверное, под градусом, не знаю.
– Пока мы с ней не свяжемся, все строжайше секретно, ладно?
– Само собой, – проговорила Миа. – Пока никакой прессы. В местной прессе журналисты тактичные, насколько мне известно. Пока ничего еще в национальную прессу не просочилось. Кроме слухов о том, что они скоро заполонят остров.
– Кто? Почему заполонят?
– Да свадьба эта. Наследник лососевой империи женится. Настоящую шумиху подняли.
– Ужас, – пробормотал Мунк.
– Знаю. Будем держаться, пока это возможно.
Она замолчала.
– О чем ты думаешь?
– Не знаю, – пробормотала Миа. – Такое проявление агрессии похоже на состояние аффекта, правда ведь? Преступление в высшей степени жестокое.
Мунк согласно кивнул.
– И в то же время картина, учиненная в церкви и увиденная мной на месте преступления в лодке – и там, и там все выглядит тщательно спланированным. Но они никак не вяжутся между собой.
– Ты об этом? – спросил Мунк, подвинув ей свой айпэд.
– Да, – медленно проговорила Миа.
На дисплее фотография небольшой белой чайной чашки.
На ней была надпись:
BABY SKJШGE3
И внизу, кровью убитой, написано имя:
Юнатан.
15
Стоя на открытой площадке перед кафедрой священника в церкви, София слегка улыбнулась самой себе. Каждый раз одно и то же. Споры о том, кто будет дирижировать. Казалось бы, все уже достаточно взрослые, чтобы демонстрировать распри между собой на публику и делать окружающих свидетелями этого. Девочки, стоявшие рядом с Софией, не удержавшись, одновременно прыснули. София подмигнула им и тоже прыснула от смеха. Она обожала пение в хоре. Эти парящие под сводами нефа голоса. Но перед началом девочкам предлагалось посмотреть это мини-представление с разногласиями дирижеров. Любимыми псалмами Софии были Господь наш, яко чудно имя твое и Любовь Божья. После концертов папа Софии всегда качал головой и говорил «да-да», но ничего мучительного в церковных песнопениях для девочки не было. Ей важна была мелодия. И в душе у нее все переворачивалось, когда многоголосие разливалось в воздухе, переливаясь оттенками, словно мыльные пузыри, а содержание не имело значения. Папа, как и все взрослые, хотел все объяснить и не раз принимался разговаривать с дочерью. Ты же знаешь, многие думают всякое разное. Ну да, ну да. Она же не ребенок. Она понимает, что на небе нет никакого старика с бородой, который сидит на облаке и видит все, что они делают, но для Софии это было неважно. Главное то, что она чувствовала, когда пела. Какую радость при этом испытывала. А не слова псалмов. Но с приходом нового пастора в репертуаре хора произошли изменения. И странно, что именно он предложил им петь другие песни, не только о Боге. Однажды, когда Нура болела, новый священник принес незнакомые ноты и шепотом, словно какую-то тайну, сообщил всем, что сегодня будем петь кое-что веселое. Это было перед Рождеством, и вообще-то они должны были репетировать рождественскую службу. А он предложил песню под названием All I want for Christmas is you, она была на английском и никакого отношения к Богу не имела. Было и правда весело, особенно потому, что пастор не так хорошо играл на пианино, как думал, и его игра звучала очень странно, такой клинк-клонк, но петь на английском было забавно, словно ощущаешь вкус необычной сладости во рту. По возвращении Нуры все ждали ее реакции на нововведение. И Нура едва держала себя в руках, покраснев как рак, что того гляди пар из ушей повалит, и с тех пор они никогда больше не пели ту песню.
София почесала коленку и обмахнула лицо листочком с текстом, словно веером. Сегодня в церкви стояла ужасная жара, но несмотря на жалобы некоторых хористок, они должны были репетировать перед БОЛЬШИМ концертом. В душе все трепетало при одной только мысли о предстоящем событии. Вы только представьте! Наверное, самая грандиозная свадьба в мире, и она будет на ней петь! София почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке. Как романтично. Просто как в сказке. Принц женится, и пусть король с королевой наверняка хотели бы, чтобы его избранницей была принцесса, может даже из другой страны, он влюбился в совершенно обычную девушку, прямо как она.
– Да, но Притц… – пробормотал новый священник, показав на листочек перед собой.
У Нуры покраснели щеки, но она делала все возможное, чтобы не произнести вслух все, что думает, но всем своим видом демонстрировала крайнее недовольство. Она иногда бывала такой. Ее сильно заботило малейшее отступление от правил церкви, Бог, Иисус и все такое. Кажется, они с пастором наконец закончили спор у алтаря. Нура кашлянула и с улыбкой посмотрела на участников хора, в то время как священник поспешил к пианино. Софии стало стыдно, что она плохо подумала о пасторе. Он довольно неплохо играл, просто эта английская песня сложно ему давалась.
Нура уже собиралась начать, но вдруг застыла перед хором со строгим выражением лица. Сначала София подумала, что она смотрит на нее, но, к счастью, это было не так, Нура прожигала взглядом другую девочку, одну из тех, что с острова Фрейа, которая стояла рядом с Софией. Она не знала ее имени – та только недавно пришла к ним в хор, и, наверное, поэтому еще не поняла всех правил Нуры в церкви.
– Прости, пожалуйста, – сказала Нура, кивнув в сторону девушки. – Что это на тебе надето?
Девушка осторожно огляделась вокруг.
– На мне?
– Да-да, на тебе, – ответила Нура, спустившись с подиума к хору. – Здесь что, по-твоему, аквапарк?
Нура уперлась руками в бока и посмотрела на наряд девушки.
Шорты и короткий топ, открывавший живот.
– У тебя что, нет никакого уважения к Богу?
– Но здесь так жарко…
– В церкви мы одеваемся подобающе, – отрезала Нура. – У тебя есть что-нибудь еще?
– В сумке есть свитер, – пробормотала девушка, посмотрев в пол.
– Сходи за ним.
Пристыженно опустив голову, она побежала по коридору и вернулась уже в свитере.
– Так-то лучше, – кивнула Нура, вернувшись на дирижерское место, и подняла руки. – Начнем с Любви Божьей.
Они как раз собирались начать, когда вдруг в глубине церкви открылась дверь.
– Извините, что отвлекаю.
София улыбнулась, услышав знакомый голос.
– Да, Доротея? – вздохнула Нура.
Бабушка не пошла к ним, а осталась стоять у открытых дверей.
– Извините, но я должна поговорить с Софией.
София обернулась.
– Сейчас? – вздохнула Нура. – Но концерт же уже…
– Да, сейчас.
Голос бабушки звучал непривычно строго.
– Ладно. – Нура махнула рукой Софии.
София побежала по проходу между скамьями.
– Что такое, бабушка?
Бабушка взяла ее за руку, закрыла за ними дверь и, не успев выйти на лестницу, сразу ответила.
– Кое-что случилось, София. Кое-что печальное.
16
Небольшой полицейский участок, конечно, не был предназначен для этого. Все доступные полицейские округа стянулись на остров, чтобы быть там, где все произошло, в надежде, наконец, сделать настоящую полицейскую работу, в которой есть смысл. Миа уже забыла, каким авторитетом для всех является Мунк, когда он громко кашлянул и попросил о тишине, после того как они с ним протиснулись в переговорную в конце коридора.
– Кто тут главный оперативник?
Голос Мунка прогремел в маленькой комнатке.
Несколько одетых в форму полицейских неуверенно переглянулись, и один из них поднял вверх палец.
– Это я, Джек Ульсен, полиция Оркангера.
– Хорошо, Джек Ульсен, полиция Оркангера. Первым делом сделаете следующее. Выведите отсюда всех, я не шучу, всех, кто сегодня надел форму. Я не хочу видеть здесь ни одного человека в форме, ясно?
Какая-то женщина в форме, плотно зажатая в углу комнаты, быстро подняла руку.
– Извините, вы хотите сказать, что нам нужно переодеться?
– Нет. И я говорю с Джеком.
Мунк показал на Ульсена.
– Джек, вы ответственны за всех людей в форме, понятно?
Придав лицу серьезность, Ульсен кивнул.
– Здесь в кабинете я не хочу видеть ни одного полицейского. Здесь только отдел расследования, договорились?
– Но я… – начал сотрудник, стоявший в кучке людей за дверью, но Мунк только отмахнулся от него.
– Докладываете мне, я буду принимать информацию только от вас, понятно?
Джек Ульсен снова кивнул.
– Хорошо. Я так понимаю, что место преступления оцепили, судмедэксперты сделали необходимую работу, а тело отправили на вскрытие?
Ульсен неуверенно посмотрел на сидевшего рядом коллегу, тот осторожно покивал.
– Да, – сказал Ульсен.
– Хорошо, следуйте протоколу, и повторю еще раз, если появится новая информация, сообщаете ее мне лично вы, это ясно?
– Ясно.
– В приоритете близкие. Я так понимаю, что отца не наблюдается, а мать по-прежнему ищем?
Снова неуверенный взгляд Ульсена и кивок коллеги.
– Сообщите мне, как только вы с ней свяжетесь, хорошо?
Ульсен встал с места и жестом позвал коллег из комнаты в коридор.
– Вы слышали приказ. Все на выход.
Хор недовольного бурчания и разочарованные вздохи, и все полицейские в форме покинули помещение.
– Итак, – сказал Мунк, осмотрев комнату, когда в ней наконец наступила тишина. – Кто у нас тут остался?
Горстка людей, все в гражданском, остались сидеть на своих местах.
– Давайте начну я, – кашлянула темноволосая женщина чуть за тридцать. – Нина Риккардо, следователь, Тронхейм.
Остальные последовали ее примеру.
– Ральф Нюгорд, следователь, Оркангер.
– Привет, я Клаус, Клаус Нильсен, полицейский адвокат, Тронхейм.
– Кевин Борг, следователь, Тронхейм.
Лука Эриксен стоял в глубине кабинета, неуверенно оглядываясь.
– Э-э, да, Лука Эриксен, действующий ленсман, Хитра. Я, правда, в униформе, но вы вроде хотели, чтобы я?..
Миа улыбнулась ему.
– Конечно, Лука, вы здесь необходимы. Садитесь же.
Эриксен слегка кивнул остальным и сел на стул у окна.
– Окей, – сказал Мунк, оглядывая собравшихся.
– Для тех, кто не знает – меня зовут Холгер Мунк, а это Миа Крюгер.
Миа кивнула коллегам.
– Теперь мы ответственны за это расследование, и, если для кого-то это проблема, выясняйте с Людвигсеном. Кстати, для кого-то это проблема?
Несколько человек покачали головами.
– Хорошо. И как я уже сказал, если что не так, дверь вон там. Я ожидаю, что вы будете следовать моим приказам и отныне мы работаем как один отдел.
Все переглянулись и закивали.
– Основные правила, – прогрохотал Мунк. – Как только вы выходите из комнаты, ни звука о том, что мы обсуждаем здесь. Ни жене, ни мужу, ни соседу и никому из местного начальства, вся информация только через меня, это ясно?
Все промолчали.
– Хорошо, и суперважно – ни звука прессе. Понимаю, может показаться соблазнительным стать тем, кто даст местной газете хотя бы намек на ход расследования. Но если я выясню, что кто-то из этой группы допустил утечку…
Он остановился.
– Мы поняли, – сказала та, которую звали Нина Риккардо.
Волосы средней длины, смугловатая кожа, наверное, отец из южной Европы. Одета в разноцветную одежду: узкие желтые джинсы, ярко-красная футболка и светлые кроссовки. Темные серьезные глаза. Вид у нее был уверенный и спокойный. Словно она давно занималась этой работой, несмотря на достаточно молодой возраст.
– Хорошо, спасибо. Еще раз скажу: я понимаю, что, наверное, для вас не предел мечтаний приезд следователей из Осло, которые забирают ваше дело, но так уж вышло. Отныне решения принимаю я.
– Не Миа?
Шуточку отпустил полицейский по имени Кевин Борг, светловолосый кудрявый мужчина, одетый в бежевый летний костюм и белую рубашку, один из следователей из Тронхейма.
– Если вы хотите что-то сказать Мии, а не мне, без проблем, только чтобы это не выходило за пределы этой комнаты, – сухо сказал Мунк и достал из сумки планшет. – Куда можно его воткнуть?
Лука что-то пробурчал и встал с места.
Миа немного пожалела о том, что назначила его ответственным. Эриксен явно чувствовал себя не в своей тарелке, пока разбирался с экраном за спиной у Мунка, втыкая провод в проектор на потолке.
– Вот так, – улыбнулся он виновато, когда фотографии наконец показались на стене.
– Хорошо, – сказал Мунк, снова оглядев комнату. – Постепенно мы получше познакомимся друг с другом, сейчас времени на это у нас нет, так что начнем с места в карьер, вы могли бы?..
Он кивнул Эриксену, который задвинул шторы, закрыл дверь в коридор и вернулся на место.
– Йессика Баккен, – сказал Мунк, показав первую фотографию.
Видимо, это был снимок из соцсетей. Улыбающаяся девушка с брекетами, одета в обрезанные джинсы и короткую розовую футболку, открывавшую плоский живот. Она позировала для фото, жестом показывая знак «Победа».
Мунк повернулся к комнате.
– Я познакомился с ней час назад, у кого-то есть больше материалов?
Нина Риккардо покашляла и опустила взгляд на свой блокнот.
– Йессика Баккен, шестнадцать лет, родилась в региональной больнице Тронхейма. Мать, Лаура Баккен, тридцать три года, выросла недалеко от Трумсё. Заметка на полях: матери было всего семнадцать, когда родилась Йессика. Отец неизвестен. Я нашла дело, в котором она, то есть мать, пыталась навесить отцовство на некого…
Она быстро пролистала свои записи.
– Ромми Хова из Фауске. Провели ДНК-тест и выяснили, что он не является биологическим отцом девочки. Вернемся к Йессике. С рождения она была зарегистрирована по трем адресам: один в Бремнесе, на севере, другой в Эстбюене, в Тронхейме, и третий здесь, куда она приехала в возрасте девяти лет. Значит, судя по всему, здесь на острове они прожили семь лет.
– Хорошо, спасибо, – произнес Мунк. – Еще что-нибудь есть?
– Да, – кашлянул Ральф Нюгорд, широкоплечий мужчина с бритой головой.
Одет он был в застиранную футболку «Спрингтин», коричневые вельветовые брюки, грязные кроссовки и казался менее уверенным в себе, чем остальные присутствующие следователи.
– Я как бы… не работал раньше над подобными делами, поэтому я не очень…
Он огляделся по сторонам.
– Говорите уже, – сказал Мунк.
– Ладно.
Нюгорд кивнул.
– Моя сестра живет здесь, недалеко оттуда, поэтому я…
– Недалеко откуда? – спросил Мунк.
– А, сорри, от дома Йессики Баккен и матери, то есть жертвы. Сестра звонила мне утром, когда все стало известно.
Мунк прервал его.
– Известно? Тело нашли вчера вечером, вы хотите сказать, что всем уже все известно?
Он осмотрелся вокруг.
– Это крошечный остров, – извиняющимся тоном сказал Лука Эриксен. – Тут все все знают. Ну то есть лично я никому ничего не говорил, но контролировать информацию не…
– Ладно, – вздохнул Мунк, положив ладонь на лоб.
Он бросил взгляд на Мию, и та сразу поняла, что он означает.
Надо найти мать.
Убита ее шестнадцатилетняя дочь.
Нужно, чтобы она услышала это от того, кто мог быть дать ей необходимую помощь, в каком бы состоянии она ни находилась.
Миа кратко кивнула в ответ.
– Прошу прощения, – Мунк обратился к следователю в футболке. – Продолжайте.
– Да, – сказал Нюгорд. – Как я уже сказал, звонила моя сестра, она сказала, что мать с дочерью хорошо известны в округе. Как она сказала, проходной двор.
– В смысле?
– То одни, то другие, – кивнул Нюгорд. – Вечные вечеринки. Нилле сказала, что…
– Это ваша сестра?
– А, сорри, да, сестра сказала, что они несколько раз звонили в полицию.
Мунк бросил быстрый взгляд на Луку Эриксена, тот кивнул.
– У меня есть протоколы, – сказал ленсман. – Всего шесть, три из них я ездил составлять лично, мне…
– Займемся этим позже, – отмахнулся Мунк.
– Она описала условия проживания девочки как крайне неблагоприятные, – продолжил Нюгорд. – Сказала, что Йессика часто ночевала у них, в основном, когда была младше. Они давали ей еду, иногда одежду, место для сна, в общем, помогали чем могли, когда мать была совсем не в себе.
Мунк жестом остановил его.
– А организация по охране детства? Оттуда есть рапорты?
Тишина в комнате.
– Нильсен, так? – сказал Мунк.
– Да, Клаус, – отозвался полицейский адвокат.
Высокий, казалось, он принарядился по особому случаю. Черный костюм, несмотря на жаркую погоду, белая рубашка, подходящий к ним синий галстук и начищенные ботинки. Обручальное кольцо и дорогой на вид дипломат.
– Посмотрите в системе, хорошо?
Адвокат кивнул и сделал заметку на своем айпэде.
– Ладно, что еще?
– Последние годы они мало видели девочку, – продолжил Нюгорд, следователь из Оркангера. – Привет-пока, но на кое-что все же сестра мне указала.
Он пролистал телефон вниз.
– Не знаю, относится ли это к делу, но я для себя отметил. Йессика только закончила последний класс средней школы и работала няней в нескольких семьях: Мари Брюн, Анне Миккельсен…
– Позже займемся списком, – прервал его Мунк.
– А на этом все.
– Хорошо. Тогда…
– Нет, погодите, – сказал Нюгорд, схватившись за голову. – Еще кое-что, извините…
Он виновато улыбнулся.
– Да? – спросил Мунк.
– Прошлым летом случилось кое-что. Йессика заметно изменилась, это обсуждали на улице, где она жила.
– В чем изменение? – поинтересовался Мунк.
– Как будто у нее внезапно появились деньги.
– Вот как?
– Я еще не успел как следует расспросить, но Нилле сказала, что однажды девочка пришла в новой одежде, с хорошими часами, в дорогих сапогах, и да, я точно не знаю, с чем это связано, но что-то поменялось в стиле ее жизни, по крайней мере. И это не осталось незамеченным.
– Хорошо, – произнес Мунк. – Отлично. Инициативно, проактивно, отличная работа, продолжайте в том же духе.
В знак признательности он кивнул всем собравшимся.
– Я… – начал Эриксен, осматриваясь вокруг.
– Да? – спросил Мунк.
Лука быстро глянул на Мию и продолжил.
– Я составил список тех, кто, судя по всему, был ближе всего к жертве. Давайте?..
Он вытащил из кармана полицейской рубашки стопку сложенных листков и ручку.
– Слушаем, – махнул рукой Мунк.
– Ее подружки, – кашлянул Лука. – Судя по всему, в основном они зависали где-нибудь втроем: Йессика, Сильвия Грин и Ханна Хольмен.
– Хольмен? Которая?
– Старшая сестра Юнатана Хольмена, да, – сказал Лука.
Мунк посмотрел на Мию.
Собравшиеся немного забормотали.
– Хорошо, продолжайте.
– Мы тут живем и хорошо всех знаем, очень приятные и добрые девочки, Сильвия…
– Детали потом, – сказал Мунк. – Сейчас кратко опишите тех, кто в списке.
– Окей. Сильвия и Ханна. Затем мать, Лаура, ее уже называли, больше родственников у них нет, по крайней мере на острове. Потом ее парень, Андрес Волд. Ему двадцать, на пять лет ее старше, сын Роара Волда, у которого автосервис в Квенвере.
Миа медленно кивнула самой себе.
Андрес Волд.
Она видела их, когда выкатывала мотоцикл из гаража. Компанию парней в старом «Вольво».
Водителя не заметить было невозможно.
Горластый длинноволосый парень с татуировками на руках и сережками в обоих ушах. Громкая музыка из окон, он распахнул заднюю дверь и кричал на одного из парней на заднем сиденье.
– Они то сходились, то расходились, – продолжил Эриксен, посмотрев на листочки перед собой. – Встречались ли они в последнее время, я не знаю, но его называли ее парнем, во всяком случае.
Эриксен остановился, казалось, он думает.
– Да? – сказал Мунк.
– Не знаю даже, стоит ли об этом говорить…
– Давайте уже, – проговорил Мунк.
– Ну, как бы лучше выразиться. Андрес. Да. Андрес Волд, он тут у нас персонаж известный. Он неоднократно во что-то впутывался. Не серьезные дела, нет, драки, несколько небольших взломов. Скажем там конфликтный. Не самый послушный ребенок в семье.
Борг вздохнул, скрестил руки на груди и покачал головой.
Мунк жестом остановил Эриксена.
– Вы хотели что-то сказать?
– Что? – переспросил Борг, когда понял, что вопрос относился к нему.
– Да, вы.
– А, нет, я просто…
– Просто что? Может, я чего-то не понимаю? Вы приехали из Тронхейма и имеете что-то против местных жителей? Не понимаю.
Одетый в костюм мужчина потупил взгляд и провел рукой по светлым кудрям.
– Да нет, ничего.
– Спасибо, – сказал Мунк, кивнув Эриксену.
– Да, значит Андрес Волд. Сорвиголова, но как я уже сказал, я давно его знаю, он не злодей.
– Досье?
Это спросила Нина Риккардо. Она казалась бодрой на фоне других. Миа почувствовала, что ей нравится эта ярко одетая девушка.
– Нет…
Эриксен чуть замялся.
– Или как… конечно, стоило завести на него досье, но вы же понимаете.
– Ладно, – сказал Мунк. – Андрес Волд. Нужно привести его сюда как можно скорее, то же самое, само собой, касается и всех остальных из списка, особенно тех двух девочек…
– Сильвия и Ханна, – сказал Лука.
– Точно. У вас тут есть комната для допросов?
Он окинул взглядом маленькое помещение.
– Нет, специального нет, – ответил Эриксен. – Но есть еще одна переговорная. Может, воспользуемся ею?
– Хорошо. Подготовьте ее, желательно со звукозаписывающим устройством, если оно у вас тут есть.
– Есть, – кивнул Лука.
