Kitabı oku: «Приручение. Том 2», sayfa 2
– Несомненно, – хмыкнул он, переводя смеющийся взгляд на Шульца. – О, смотрите, Эмми! Он ревнует меня к вам, представляете? А я между прочим счастливо женат! Что же говорить о свободных мужчинах, а? Вы, верно, как в тюрьму попали? Ха-ха…
Я резко посмотрела на Конрада и с удивлением заметила очаги зарождающейся злости. Только вот отделить их от привычной стальной маски мог лишь человек знающий Шульца «от» и «до». Еще несколько минут назад я была наивно убеждена, что только я так умею.
– Ты заставляешь меня раздумывать над тем, чтобы уйти прямо сейчас, Геб. – Конрад многозначительно приподнял бровь, а затем улыбнулся краешками губ. – Эмми, это Габриель Файкер. Мой хороший давний друг.
– Настолько давний, что я помню, как этот человек улыбался… – театрально ахнул Геб, повернувшись ко мне и комично быстро кивая. – Поверьте на слово. Конрад Шульц на самом деле когда-то улыбался. Это было давно, и теперь больше походит на миф.
Я усмехнулась, промолчав о том, что буквально сегодня утром удостоилась чести лицезреть эту редкую улыбку. Только теперь я сомневалась, что в ней было что-то искреннее и настоящее. Теперь я ни в чем не была уверена…
– Познакомьтесь с моей женой Флорой! – Геб повернулся и кивнул на подходящую к нам платиновую блондинку лет сорока, в коротком красном обтягивающем платье. В руках ее был полупустой бокал вина, а походка больше напоминала маятник, с трудом находящий равновесие и удерживающийся на ногах. – Наши четверо детей гостят у бабушки в Сан-Тропе, так что не имеем возможности представить их лично, Эмми.
Мы прошли к широкому стеклянном столу, украшенному живыми бело-лиловыми цветами, где под бутылку вина Геб рассказал, что в браке уже двадцать лет. Что Флора его первая и последняя любовь на этом свете. Они не стеснялись целоваться при нас, обмениваясь интимными нежными фразочками, заставляя меня ощущать себя неуютно.
– Что же, Конрад… – Флора повернулась к мужчине, недобро сверкнув своими ярко-зелеными глазами. Если Геб производил впечатление открытого миру простого парня, то жена его очень сильно смахивала на наглую и беспардонную светскую сплетницу, выискивающую повод для новых сенсаций и красных заголовков. – Сорок лет и холост. Хм! Когда же ты собираешься, наконец, обзавестись потомством и женой? Это становится уже неприличным!
– Неприличным для кого? – в стальном голосе Шульца читалась едва уловимая насмешка.
Я поморщилась от того, насколько неприятно звучали слова жены Геба. Будто Флора ступила ногой на что-то личное и приватное. Геб поперхнулся и, кажется, похлопал жену по ноге под столом, но та сделала вид, будто не заметила. И повернулась ко мне.
– Эмми, вам пора как-то на это повлиять! Неужели вы не знаете, как затащить мужчину под венец? – слова застали меня в тот момент, когда я опрометчиво решила отхлебнуть вина. – Поверьте, такой лакомый кусочек, как Шульц, с радостью приберут к рукам… Вам стоит только расслабиться – и рыбка поймана другим рыбаком! Ам – и все.
Я закашлялась, прикрываясь салфеткой. Лица Шульца мне не было видно из-за разделяющей нас икебаны, только вот взглянувший на него Геб тут же побелел и злобно воскликнул:
– Флора, закрой, наконец, рот! – Женщина тут же прикусила язык, тогда Геб спокойно продолжил, пряча нервозность за нелепым смехом. – Они сами разберутся. Лучше расскажи, какую чудесную поездку мы совершили в этом году. В особенности про то, как ты умудрилась перепутать Эйфелеву башню с Пизанской…
Отодвинув салфетку, я с ужасом заметила несколько красных капель вина на платье. И пусть на черном бархате разглядеть их было практически невозможно, но это была вполне себе объективная причина, чтобы сбежать вон из-за стола, как можно дальше.
– Простите, мне следует срочно припудрить носик, – вежливо улыбнувшись, я поспешно встала и поймала на себе недовольный мечущийся взгляд Шульца. Естественно, при посторонних он не стал бы демонстрировать свое истинное нутро, потому я была в выигрыше.
В пентхаусе Файкеров гостиная находилась в конце коридора первого этажа. Сперва я действительно шла в уборную, а затем вдруг увидела неизвестную входную дверь. Она так и манила меня своим соблазнительным пальчиком.
«Это твой шанс, Браун! Ну же, смелее! – подбадривал внутренний голос, когда я застыла в десяти шагах от возможной свободы, неуверенно кусая губы в кровь. – Ты сможешь. Просто открой ее и беги».
Только вот, как и ожидалось, за дверью стояла целая орава охранников: десять – Шульца и десять – Файкеров. И это, не считая выделенных элитным домом.
– Оу! Кажется, я ошиблась дверью… – театрально пьяно рассмеявшись, я осторожно захлопнула дверь, тяжело дыша. Оправдаться получилось за секунду до того, как глава охраны Конрада поднес рацию к губам. Оставалось надеяться, что он не станет делать этого после, ведь по факту просто «без причины» потревожит своего хозяина за дружеским ужином. Мы оба понимали – Конрад такого не простит.
– Вряд ли ты могла так опьянеть от одного глотка вина, что перепутала входную дверь с туалетом, – голос Геба прямо за спиной заставил вздрогнуть. Я перестала дышать, попятившись к стене, мужчина тут же перестал улыбаться, растерянно хмурясь. – Что с тобой, Эмми? Почему ты хотела уйти? Неужели моя жена так сильно тебя задела? Поверь, она беспардонная, но очень безобидная. Ты ей понравилась… Она сожалеет, что сказала такое…
«Наверняка пришел, чтобы извинится за пьяную выходку Флоры. В отличие от меня она-то успела опустошить целую бутылку в одиночку!» – хмыкнул внутренний голос.
Немного подумав, я ответила так лаконично, как только могла в подобной экстренной ситуации:
– Не уверена, что хочу сейчас находиться здесь. Прости, дело не в тебе или Флоре.
Мужчина понимающе кивнул, испустив тяжелый вздох. Сложив руки за спиной, он отвел взгляд в сторону, пространно протянув:
– Конрад любит все контролировать, и он убьет меня, если узнает. Ты умеешь хранить секреты?
Я моментально кивнула, совершенно не понимая, о чем он. Сердце мое все еще безумно вырывалось из груди от мысли, что хозяин дома застал меня за позорной попыткой побега.
– Мой друг считает, что репутация должна быть идеальная, сверкающая, словно бриллиант. Я не согласен с этим, потому как именно недостатки делают нас людьми, привязывают друг к другу. Никто не хочет себе в пару идеального робота, согласна? – Я снова кивнула, и Геб склонил голову набок, изучая мою реакцию: – Ты уже видела его туловище? То есть, все эти порезы, ожоги, штопаные раны…
– Видела, – произнеся это, я моментально покраснела, понимая, как осеклась. Это буквально письменно подтверждало мой статус любовницы босса, но Геба это явно мало интересовало. С женой Флорой они были полными противоположностями.
– Он не мог стать другим, понимаешь? Просто не мог. Иначе… Иначе просто сошел бы с ума, – мужчина засмотрелся куда-то мимо меня, явно вспоминая что-то ужасное, потому как в приглушенном свете коридора блеснула испарина на его покрывшимся морщинами лбу. – Конрад защищал меня тогда и сейчас. Если бы не он, я бы не был здесь. Не жил бы этой жизнью, не имел бы этих прекрасных детей и свою очаровательную жену… Он всегда стоял за друзей до последнего. Даже когда это оборачивалось против него самого. Конрад отчаянный, знаешь?
– Прости… Совершенно не понимаю, о чем идет речь, – спутанно протараторила я, так отчаянно размышляя над каждой фразой Геба, что в голове взорвалась вспышка резкой мигрени.
– Прямо по коридору. Первая дверь. Мой кабинет. Ноутбук без блокировки. Набери в поисковике: «немецкий дом сирот «Глухтлихтаунхауз», – торопливо проговорил он, поглядывая в сторону гостиной. – Я задержу его так долго, как только смогу, но у тебя не более пяти минут, понимаешь? Мой друг без тебя не может найти себе место.
– Окей, – поспешно кивнув, я тут же направилась туда, куда указал Геб.
Он словно дал мне ниточку, ведущую к чему-то важному. Ключ от тайной комнаты. Я не должна была верить ему на слово, но по факту ничего не теряла при посещении кабинета. Это не менее охраняемый дом, чем пентхаус Шульца. И если Файкер задумал что-то недоброе, то Конрад и вправду найдет меня в течение пяти минут, не более того.
– Эмми, – окликнул Геб, заставляя испуганно обернуться. – Конрад… Кажется таким бесчувственным, но на самом деле он не такой. Я же вижу. И ты тоже наверняка должна это видеть.
– Что «это»? – хмуро переспросила я, дергая ручку кабинета.
«Если ты не посмотришь сейчас, то уже никогда не посмотришь, Эмми. У Конрада вся техника под надзором охраны», – торопил меня внутренний голос, а Геб будто нарочно выдержал паузу в полминуты.
– То, как мой дорогой друг смотрит на тебя, – он усмехнулся каким-то своим мыслям. – Когда ты отворачиваешься, он не сводит с тебя глаз и, о чудо, улыбается. Впервые вижу его таким. Будто это и не Шульц вовсе…
– Если я не зайду в кабинет сейчас, то уже не успею, Геб… – поторопила его я, заходя в комнату и тихо захлопывая за собой дверь. У меня не было времени и желания объяснять ситуацию Гебу, что это лишь игра со стороны его дорогого друга. Умелая и продуманная. Та, в которой я глупый маленький кролик, а он – голодный удав.
Ноутбук Файкера включился почти мгновенно, но даже секундное ожидание давалось с трудом. На нервной почве нога снова и снова топала по полу. Благо, его устилал мягкий ковер. Годы работы за техникой научили меня печатать со скоростью света, и уже через считанные мгновения я с головой зарылась в бесчисленные статьи о доме сирот в маленьком городке около Берлина – Анхальтах.
«Дом сирот «Глухтлихтаунхауз» закрыт после судебных разбирательств: что хранят его стены?»
«Детские трупы, комната для пыток, ящик наказаний – какие еще ужасы прячет в себе «Глухтлихтаунхауз»?»
«Для чего в «Глухтлихтаунхауз» воровали и сбывали детей?»
«Куда пропал глава дома сирот «Глухтлихтаунхауз» и жив ли он? Сколько детей спасено из ада на земле? Сколько неуспокоенных душ осталось внутри?»
Каждый новый заголовок заставлял мои глаза округляться все больше и больше. От доступных в интернете фотографий, волосы на голове становились дыбом, в голове возникал лишь один вопрос: «Как такое возможно в нашем мире?»
«Возможно, Эмми. Потому что всем плевать на чужие судьбы. Как и всем было плевать на твою, – подсказал внутренний голос, и я до боли прикусила губу, закидывая голову назад, чтобы ни одна слезинка не стекла из глаз, размазывая макияж. Все сходилось: уголовное дело возбудили против дома сирот лишь тогда, когда на бизнес-арену вышел такой персонаж, как Конрад Шульц.
Теперь, зная это, страшно было представить, каким образом на теле Конрада появились все эти бесчисленные раны. Штампы прошлого. Через какие круги ада прошел этот мужчина в детстве и каким чудом вообще выжил. Уверена, он потрудился, чтобы никто и никогда не связал его имя с этим жутким местом. Это не просто компромат, это – повод для жалости. А подобное Конрад на дух не переносил.
Мне хотелось вжаться в кресло и отдаться эмоциям, но я не желала подводить Геба и его слепое ко мне доверие, потому поспешно закрыла вкладки и выбежала прочь. Но не успела я сделать десять шагов, как из-за угла с обеспокоенным видом показался Конрад, явно направляющийся искать меня.
– Эмми?.. – настороженно протянул он, осматривая меня с ног до головы. Особое его внимание привлекли мои стеклянные от слез глаза. Он даже представить не мог их причину и, возможно, это было к лучшему. «Пусть думает, что тебя задели слова Флоры».
– Конрад, – глухо отозвалась я, страшась делать шаг вперед. Страшась быть рядом. Будто он мог проникнуть в мои мысли, запустить туда корни… А я уже сама не понимала, что чувствую, чего именно хочу.
Он немного помолчал, будто переваривая в голове что-то ему неприятное, а затем сглотнул досаду и протянул мне руку:
– Идем. Я поговорил с Флорой. Впредь она будет осмотрительнее в том, что выходит из ее рта.
Глава 2
Я понятия не имела, что будет завтра и почему на меня так сильно повлияла прочитанная информация. Но я точно знала лишь две вещи: что сегодня я больше не буду пытаться сбежать и что так, как полчаса назад, уже никогда не будет. Я больше не смогу относиться к Конраду с таким деланным равнодушием. Отныне между нами пролегла незаметная внешне, но безумно прочная лесенка, соединяющая наши странные судьбы.
Вложив руку в ладонь Шульца, я просто лично хотела своими пальцами ощутить тепло его тела. Будто почувствовать жизнь, текущую по его венам. Плоть и кровь. Увиденные кадры застыли ужасом перед моими глазами. Без преувеличений это было худшее, что довелось мне увидеть за всю прожитую жизнь.
– Что?.. – Конрад растерянно свел брови на переносице, а я и не заметила, как глупо безмолвно пялюсь на него уже целую вечность.
– А? Гхм… Ничего, – отряхнувшись, я постаралась сбросить наваждение и вернуться к реальности. Это было сложно, практически невозможно. И все же, я была рада узнать больше о жизни Конрада. Многие вещи теперь обретали свой смысл. Например, помешанность на благотворительности, в частности помощь домам сирот. Возможно, поэтому он выбрал именно меня на должность личного секретаря пять лет назад среди сотни не менее достойных конкурентов. Сразу почувствовал эту странную связь… – Геб с Флорой уже наверняка волнуются, так что и вправду стоит…
– Они подождут, – не отпуская меня, Шульц сжал руку в локте, сокращая расстояние между нами. Я же, не ожидая этого, буквально вжалась в его грудь. В следующую секунду его губы накрыли мои, а свободная ладонь оказалась на щеке, словно мягкий поглаживающий шелк. Конрад казался таким нежным, осторожным, неторопливым, будто наслаждался каждым моментом этого поцелуя. Странные мурашки прошлись по спине, оставаясь где-то на уровне желудка. Когда мужчина отстранился, я поняла, что все это время не дышала. – Теперь можешь испортить мои туфли с чистой совестью. Но тогда у нас появится официальная причина поскорее уйти вон.
– Не дождешься, – хмыкнула я, тяжело вздыхая.
«Почему он не может быть простым и понятным парнем, как все остальные?» – с тоской прошептал внутренний голос.
«Потому же, почему и ты не можешь», – резонно ответила совесть.
Мы оба с ним были изломанные жизнью, совершенно неправильные, приносящие людям вокруг только хаос. И, как по мне, был единственный доступный способ исправить это недоразумение, вылечить души и спасти судьбы -найти каждому в пару кого-то обычного, без тяжелого прошлого и мешка камней за плечами. Но почему-то эта правильная мысль накрыла меня пеленой грусти.
– Оу, Эмми, Конрад! Наконец-то вы вернулись! – с явным облегчением воскликнул Геб, увидев нас в дверном проеме. Размеры комнаты были настолько огромными, что я с трудом разглядела в самом ее конце прижимающуюся пару, двигающуюся совершенно не под музыку, а скорее, на уровне своих любовных ощущений. Мужчина с воодушевлением кивнул на великолепный позолоченный виниловый проигрыватель. – Это Пьяццолла «Либертанго». Правда, шикарно? Жена обожает именно это классическое исполнение… До мурашек!
– Музыка и вправду шикарная, – хмыкнул Конрад, положив свою руку мне на талию. Со стороны мы выглядели, как счастливая и влюбленная парочка, и от этого на душе становилось все мрачнее. – Но ваши танцы похоронили «Либертанго» заживо… Серьезно. Геб, может, тебе вызвать скорую? Похоже на контузию или инсульт.
Я несдержанно прыснула от смеха, потому что именно так это и выглядело, а Флора повернулась к нам с лицом, полным неодобрения, дескать: «Я очень сильно обижена вашей неучтивостью».
– Брось, – с напускной серьезностью Геб выгнул бровь. – Даже если ты сильно захочешь, то не сможешь лучше. Это тебе что, соревнование?
– Вся наша жизнь – это соревнование, – хмыкнул Конрад, и я неосознанно кивнула. В словах его было рациональное зерно.
– Ну, что же… – Геб театрально указал ладонью на свободное место рядом с их милой парочкой и с вызовом воскликнул: – Прошу. Если сможешь лучше – с меня тридцатка.
– Тридцатка? Тебе пятнадцать, Геб? Звучит несерьезно и неуверенно. С таким выигрышем не жалко проиграть. – Конрад задумчиво почесал подбородок, перебирая пальцами второй руки у меня на талии. Его действия мешали поддерживать беседу и вовремя улавливать фразы. Они доходили до меня с огромным опозданием. – Хочу самое злачное место в том торговом центре, что ты сейчас строишь в центре Нью-Йорка. А если я проиграю – отдам тебе ресторан «Розовый Шпинель». Даром, Геб.
– Брось, ты не хотел мне его продавать ни за какие деньги! Это место лучшее в нашем городе и самое злачное… Неужели ты так уверен в себе? – глаза Геба загорелись профессиональной жилкой, и все же сейчас они с Конрадом выглядели, словно два ребенка, спорящих на игрушечные машинки. Только ставки значительно выше и важнее. – Идет, друг. Я чертовски заинтригован!
– Эмми, – Конрад резко крутанул меня к себе, выбивая из груди весь дух. Я столкнулась с его горящими глазами, и мужчина многозначительно выгнул бровь. – Надеюсь, ты умеешь танцевать?
– Я умею все, – прошептала прежде, чем поняла, насколько самоуверенно это прозвучало. Больше волновало другое: во время шуточной перепалки между Гебом и Конрадом мне и в голову не пришло, что мужчина заставит танцевать меня. Я вообще искренне надеялось, что все закончится в очаге возгорания, друзья посмеются и забудут обо всем.
– Отлично, – обе руки Шульца сомкнулись на моей талии, а затем одна медленно скользнула вверх, вызывая мурашки в каждой клеточке тела. Это продолжалось ровно до того момента, пока она ни сжала мою ладонь, переплетая наши пальцы, и мужчина ни двинулся вперед, начиная быстрое ритмичное танго. Его губы шептали мне в самое ухо, снова и снова заставляя странно пересыхать во рту:
– Считай про себя: раз, два, три; раз, два, три…
– Знаю! – ахнула я от его попытки научить меня танцевать. Ведь это именно я во времена проживания в доме сирот ездила на соревнования и занимала призовые места. А вот Шульц слабо представлялся в узких лосинах и кофточке с пайетками и стразами. От удивления голова шла кругом! – Неужели, ты действительно собрался танцевать со мной…
«Невозможно. Просто не может быть… Ты танцуешь вальс с Конрадом Шульцем! Не помню, чтобы он танцевал где-то и с кем-то хотя бы раз», – ошарашила меня внезапная догадка, и я крепче прижалась к мужчине, будто пытаясь удостовериться в происходящем.
– Ты видишь тут еще кого-то, с кем бы я мог потанцевать? – мужчина двигался быстро, ловко, умело. Он вел этот танец, управлял мной, подстраивал под мелодию. Я ощущала себя свободной рядом с ним, двигалась по наитию, пока вдруг Шульц ни остановился и ни крутанул меня на месте, заставляя упасть ему на руки. Не успела я отдышаться, как он поставил меня на ноги и ощутимо сжал мое бедро. Я знала это движение и закинула ногу ему на бок, и в следующий момент Конрад поднял меня вверх, покружив вокруг.
– Видимо, нет, – я не заметила, как улыбаюсь. Потому что это было почти комично! Конрад еще не успел сделать движение, не предупредил меня о нем, а я уже знала, что делать и как подстраиваться. Будто мы были одним организмом, единым мозгом. Наш тандем выглядел логично и отрепетировано, словно мы готовились долгое время. И цель стояла одна – выиграть спор. Хотя по факту, я впервые в жизни так сильно растворялась в танго.
– Так нечестно, – ахнул Геб и хлопнул в ладоши от удивления. – Вы не могли придумать такое на ходу! Это… Это слишком…
– Просто невероятно… Монстры какие-то! – ахнула Флора севшим от алкоголя голосом.
– Это действительно невероятно, – прошептала ему в губы я, когда Шульц поднял меня за талию, снова покружив вокруг себя. – Как ты это делаешь?
– Что именно? Я могу все, – поддел меня Конрад, просто повторив мои же слова. Музыка подходила к концу и, сделав парочку движений, он завертел меня по оси, а затем прижал к своей горячей, совершенно спокойной груди, поставив жирную точку в этом абсолютном безумии. А вот моя грудь бешено вздымалась с непривычки, будто после целого часа тай-бо.
– Это определенно стоило снять на камеру, – спрятавшись за бокалом вина, Флора скрыла досаду и растерянность. Конрад отпустил меня, позволив стоять одной, жадно вбирая кислород. Адреналин тек по венам, словно лава. Впервые после танца меня так потряхивало, а ведь когда-то я занимала призовые места в местных чемпионатах.
«Конрад Шульц танцует!» – неоновой вспышкой снова и снова взрывалось в голове.
– Мой друг умеет удивлять, – хохотнул Геб, с тоской поминая «Розовый Шпинель», как несбывшуюся мечту. Вдруг он запнулся на полуслове, закашлялся, чем обеспокоил жену. Флора проследила за его взглядом и тоже замерла с широко распахнутыми глазами. – Благо, у нас есть камеры видеонаблюдения. И, что-то мне подсказывает, что нам все же придется отправить Конраду копию записи на почту. Не находишь, дорогая?
Флора активно закивала, будто игрушечный зайчик на капоте автомобиля – излюбленная игрушка таксистов, которой они украшают салоны авто.
Нахмурившись, я обернулась, ведь именно на мою спину так отчаянно пялилась супружеская пара, будто видела там живого питона, готового сожрать меня исподтишка.
Дух выбило из тела больно и скоропостижно. Я ощущала себя, как гонщик, разогнавший авто до трёхсот километров в час за секунду. Нет… Это определенно было преодоление скорости света! Потому как я была готова поверить в питона, но не в Конрада Шульца на коленях передо мной.
Вдох-выдох. Вдох-выдох… Удар сердца, еще удар…
– Конрад? – голос охрип до состояния беззвучной мольбы. Словно я была во сне и не могла выдавить и звука. – Что ты делаешь?
– Ха! А на что это, по-твоему, похоже, дорогая?.. – ехидный выкрик Флоры совершенно меня не тронул, хоть я и подметила, каким злобным и недовольным был ее голос. Пропитанный завистью. Не знаю, что произошло за моей спиной, но больше женщина не проронила и звука. Хлюпающие звуки свидетельствовали о том, что Геб зажал ей рот рукой.
Конрад Шульц. Стоял. На Коленях. Передо мой.
НА КОЛЕНЯХ. ПЕРЕДО МНОЙ.
Сердце перестало биться. Ушло в отставку без объяснений и объявления войны.
Я готова была повторять себе это сотни миллионов раз и все равно не верила. Не понимала. Не осознавала.
Руки так позорно дрожали, что я сжала их у груди, не в силах отвести взгляда от спокойного и уверенного лица Конрада. В руках его была красная квадратная бархатная коробочка в золотой окантовке, а внутри лежало двойное кольцо с россыпью бриллиантов и огромным зеленым камнем посередине.
Он молчал, будто не мог найти слов. Или это только мне секунды казались часами? Он смотрел на меня, прожигая дыру, ища там ответы на свои вопросы, ища что-то важное для него и жизненно необходимое.
И вдруг затуманенный мозг, наконец, понял, что именно он собирается сделать. Что именно собирается сказать. «Перейти черту», – подсказал внутренний голос, но между нами и так были разрушены все преграды.
«Нет!» – прошептала я одними губами, чтобы он понял. Было страшно… Так сильно страшно, что сводило зубы. Перед глазами мигали красные огоньки, предупреждающие об опасности. И я буквально ощущала, как легкие сжало в тиски и как больно они пытаются начать функционировать вновь.
А затем он вдохнул. Глубоко и жадно. Будто собирался нырнуть под воду. На самое дно бескрайней впадины, из которой не выплыть никогда и ни за что!
– Эмми Элизабет Браун, – он произнес это надрывно, будто говорил на незнакомом ему языке, разбираясь в дебрях произношения. И пусть Шульц выглядел собранным и сдержанным, хрипотца в голосе выдавала нервозность с головой. – Согласна ли ты стать моей женой?
Он все-таки произнес это… ПРОИЗНЕС!
Глаза мои широко распахнулись, наполняясь слезами. Я смахнула их, потому что хотела видеть Конрада, его лицо. «Что он делает? Зачем? Почему здесь? Почему сейчас?!» – миллион вопросов и ни одного ответа.
Я чувствовала тяжелый аромат вина и резкий запах цветов. Чувствовала, как кровь циркулирует по организму, целенаправленно отливая от мозга куда-то трясущиеся ноги. То, как затаились за спиной Геб с Флорой, ожидая нужного момента. Все обострилось, мир стал другим.
А еще был Он. Конрад Шульц. Властный, беспринципный, грубый, нагло манипулирующий чужими судьбами лгун. Человек с тяжелым прошлым. Такой же одинокий, как я. И он стоял передо мной на коленях с обручальным кольцом в руке.
Сколько бы раз я ни повторяла это про себя, все равно не верила.
– Эмми? – губы мужчины пошевелились, и я опустила к ним взгляд, не сразу расслышав слова из-за бешеного пульса, напоминающего барабанную установку. – Детка?..
Сглотнув тяжелый ком, я хрипло прошептала. Так, чтобы услышал он один:
– Зачем?.. Зачем ты делаешь это, Конрад?
Он не любил меня. Не мог любить. Не сможет полюбить. Такие акулы, как Конрад Шульц, не ищут любовь с женщиной, они находят ее с деньгами и властью. Зачем им трахать жену, если каждый день они нагибают тысячи разных людей?
Но если бы он любил меня… Если бы вдруг эта безумная затея оказалась реальностью… Если бы! То я предпочла бы услышать об этом сейчас. Один лишь раз. Хоть намек. Хоть какой-то знак. Хоть что-то, напоминающее светлое людское чувство. Знаю, я просила много. Слишком… Но это значило бы, что не все потеряно. Будто есть какой-то шанс вынырнуть из этих зыбучих песков и доплыть до устойчивой земли. Я бы боролась за него тогда. Сворачивала бы горы. Словно сумасшедшая, обрекающая себя на тяжелую, но оттого не менее сладкую участь. Тогда я сдалась бы ему в плен, как глупый наивный мотылек, летящий на свою погибель.
Но он просто смотрел, будто и вовсе ничего не слышал. Будто я была правильным ходом. Той, кого не стыдно иметь рядом. Как на его руке часы за пять миллионов долларов – удачная сделка, повышающая статус. Вещь – не человек. Атрибут.
Я резко обернулась, посмотрев на Геба. Мужчина выглядел обескураженным и полным энтузиазма, готовым скандировать поздравления в каждое мгновение. Флора с тоской кусала губы, до хруста сжимая руками бокал, и ожидала новый повод, который будет обсуждать завтра с подругами. Конрад не мог опростоволоситься перед важными ему людьми. Я не лучший человек в этом мире, но не настолько бездушная дрянь.
– Гхм… – повернувшись к мужчине, я столкнулась с его прищуренным взглядом. И, зажмурившись, выпалила, как заведенный робот: – Да, конечно! Я согласна.
Конрад поднялся с места и, притянув меня к себе, впился в губы глубоким и совершенно неприличным поцелуем. Выливая в него все свои мучения за долгое ожидание. Я прогнулась в спине от его напора, а когда отстранилась, вдруг почувствовала странную тяжесть на пальце.
«Он надел тебе кольцо, а ты и не заметила», – истерически прошептал внутренний голос, а затем произошло еще нечто: Конрад сжал мою ягодицу крепко и властно, касаясь губами мочки уха.
– Сегодня вечером ты подпишешь контракт, – страшные вещи он шептал хриплым, барханным баритоном, и в нем я распознала сильное возбуждение. – Сейчас же, Эмми. Я больше не могу ждать. Это сводит меня с ума.
– Что? Нет! – ахнула я слишком явно, а затем так же близко прислонилась к Шульцу, чтобы меня услышал только он. – И речи быть не может. Забудь. Я не хотела отказывать при Гебе и Флоре. Позже можешь всем рассказать, что бросил меня.
Мужчина немного отодвинулся, и в глубинах его темно-серых глаз заплясали странные озорные огоньки, какие возникали лишь тогда, когда сложный план этого человека складывался наилучшим образом. Ужасная догадка упала на голову тяжелым шлакоблоком:
– Дьявол! Ты ведь специально сделал это здесь… При своем друге! Чтобы я не смогла отказать.
– Какая светлая голова, детка, – губы Конрада обрушились мне на лоб, а затем он крепко сжал мою ладонь с кольцом. Голос стал холодным и властным. Одержимым до колик в желудке. – Теперь ты его не снимешь.
– Хочешь проверить? – с вызовом отчеканила я, делая пасс в сторону. Конрад держал так крепко, словно я оказалась по уши в застывшем цементе. – Кроме того, раз ты играешь так нечестно, я просто беру свои слова назад. Нет – вот мой ответ. И плевать на уважение твоего друга.
Он поймал мои губы своими, затыкая, вставляя кляп. Грязно, развязно, с дикой похотью и жадность. Будто едва сдерживался от своих мыслей…
– Свой ответ я уже получил. Другого не будет, – каждое слово чеканило в ушах, как злой рок. Приговор. Он сжал мое лицо руками, заглядывая прямо в душу, в самое нутро: – Сейчас мы придем домой. Там нас будет ждать адвокат. И все будет кончено, понимаешь?
В тот момент я поняла две вещи: капкан захлопнулся, и это была чертовски грамотная ловушка. Он обескуражил меня, привел к правильной мысли и получит то согласие, что так сильно жаждали его уши. И, безусловно, завышенная самооценка.
– Я не буду ничего подписывать, Конрад Шульц, – поставила я его перед фактом, отключая свое сердце и чувства.
Геб в Флорой поздравляли нас, осыпали комплементами и пламенными речами о счастливом будущем, но Конрад точно слышал меня. Потому как стоял бок о бок. И рука его на моем теле дрогнула. Потому что в тот момент он наверняка понял: это обещание.
***
С трудом выбравшись от Габриеля и его тонны счастливых поздравлений, мы, наконец, покинули пентхаус семьи Файкер. Одна часть меня ликовала этому факту, дескать, не придется больше лживо благодарить, играя некую роль счастливой невесты, а с другой стороны… С другой стороны, я четко осознавала, что дома у Конрада нас будет ждать юрист, и Шульц сделает все, чтобы вечер закончится в угоду ему. Очередного морального противостояния мне категорически не хотелось, день и так выдался на редкость информативным и познавательным, отчего не на шутку утомил.
– Поедете следом, – створки лифта открылись, и, когда я вошла внутрь, Конрад перегородил дорогу охране, стрельнув в них требовательным взглядом, не терпящим возражения.
– Но, босс… – один из них, заметно побелев, замялся и отвел взгляд к полу. – Есть четкий протокол…
– Следом, – отчеканил Шульц по слогам, входя внутрь и блокируя дверь прямо перед носом своих людей.
Конрад надвигался на меня торопливо и целенаправленно, не глядя нажав нужный этаж. Я была слишком ошарашена тем, как вытянулся его почти звериный оскал в прямом свете приглушенной белой лампы.
– Что это было? – прошептала я, пока его шаги сокращали разделяющее нас расстояние. Мои пальцы неосознанно сжали массивные и широкие поручни, буквально вжимая мое же тело в стеклянную стену позади.
– Предложение, – хрипло шикнул он, судорожно вбирая носом кислород. Взгляд мужчины блуждал по мне так жадно, будто мы не виделись целую вечность. – Тебе никогда его не делали?
– Делали, – призналась я, вспоминая Рона Харингтона, но кроме него были и другие. Злорадства в голосе скрыть не удалось. – Много-много раз.
