Kitabı oku: «Черная точка надежды», sayfa 3

Вынырнув в ста шагах к северу от обители «Очищенных», Эбена поняла, почему в их сторону не летят арбалетные болты. Повернув голову влево – на логово сектантов – ищейка замерла от первобытного ужаса. Щупальца, десятки щупальцев вынырнули из воды, в молчаливом безмолвии. Вопли сектантов раздались слишком поздно – взвившись и натянувшись, словно струна, конечности твари рванули к дому-муравейнику. В воздух взвился рой арбалетных болтов – но тщетно. Гнев чудища это только раззадорило – щупальца ломают сваи, соединяющие дом с мостовой, щупальца хватают людей, щупальца тянут дома на дно. В свою обитель.

Эбена побежала, движимая инстинктом. Впереди бегут два тела – нужно бежать следом. В голове бьется одна мысль – не отставать. Завернув за угол, ищейка испугалась, потеряв тела из виду, но вынырнувшая откуда-то слева из заброшенного дома рука схватила Эбену за шиворот, подтянув в свое укрытие.

Глава III. Руины

– Свяжи ее.

– Зачем?

– Свяжи. Просто поверь мне на слово.

Упрямо мотнув головой, Рафаэль приступил к сотворению сковывающего заклинания. С его навыками это заняло по меньшей мере минут пять и отняло столько сил, что он непроизвольно стер пот с лица.

– Зачем она тебе? – спросил Вотан.

– Она – отличная арбалетчица.

– Без арбалета.

– Она знает дорогу в Мертвый Город.

– Я тоже.

– Она – в банде Польпо.

– То есть – наш враг?..

У Рафаэля иссякли аргументы. Но мастер не спешит резать ей глотку, а лишь насмешливо смотрит на юнца.

Кажется, прошла вечность с момента их пробуждения. Маг отключился сразу же, как ноги коснулись безопасной груды мусора и обломков мебели, вперемешку с грязью и камнями – руин дома, ставших их укрытием. Натянутые мышцы разом расслабились, заставив тело мешком рухнуть вниз, разум поплыл в спасительное ничто. Девочка же, по наблюдению Вотана, не просто держится из последних сил – для него загадка, как она вообще могла бежать. В тот момент, когда ищейка застыла посреди улицы с пеной во рту в неестественной позе, он понял, что еще мгновение – и та рухнет прямо на мостовую, открыв раны неузнаваемого из-за запекшейся крови лица. Хорошо, что она легкая.

Вотан остался в сознании. Пока дети, уставшие, замерзшие, израненные спали мертвецким сном, старик проверил запасы. Выживших после плавания трав не хватило даже на полноценное лечение ищейки. Сухарей лежит дня на четыре в самом лучшем случае. Чистой воды – на два, и то если не мыться. Запас зелий и снадобий, предусмотрительно захваченных из лабораторий испорчен – все, что не разбилось во время бегства из ушедшей на дно обители покоится рядом с ней – склянки нещадно вымыло болотной водой во время плавания. Одежда промокла насквозь, причем у всех, а сменной – нет. Из всего оружия – самодельный нож сектантов в кармане Рафаэля.

– Так зачем она тебе? – после долгой паузы продолжил мастер. Маг промолчал, а старик продолжил:

– Играешь в героя?.. – улыбнулся он, – Зря. Героизм канул в лету два года назад и надо это усвоить. Ты же знаешь, кто она?

– Одичалая, – со вздохом произнес Рафаэль наизусть выученные слова из учебного курса Гильдии Магов.

– Правильно. Одичалая. А мы кто? – продолжил издевательским голосом Вотан.

– Маги.

Мастер кивнул.

– Посмотри на нее, – аккуратно взяв старческими пальцами за подбородок девушку, он указал на ее лицо. Кровавое месиво. Правый глаз зияет черным, рваные губы покрыты коркой, на лоб, ребристый от ушибов, вздутая же скула делает челюсть неестественно квадратной.

– Зубы целы, – неуверенно проговорил в ее защиту маг. Старик оскалился в усмешке:

– Как и левый глаз. Думаешь, после такого она посмотрит на мужчину иначе, чем на жертву?

Вспылить Рафаэль не успел – от прикосновения к челюсти Эбена проснулась и застонала. Когда же ищейка поняла, что не может пошевелить рукой, она в безумии открыла здоровый глаз и, начав было кататься по грязи укрытия, она взвизгнула от боли – все тело превратилось в ноющую рану.

Вотан приложил воровку ладонью по затылку. Та замолчала, в страхе и ненависти уставившись на старика.

– Говорить можешь? – скрывая эмоции, медленно проговорил мастер.

Эбена ответила не сразу – проглотив ком солоноватой слюны, она наконец выдавила из себя что-то вроде согласия.

– Ну вот и славно, – уже мягче сказал старик, – Меня зовут Вотан и если случится чудо, то я буду тем, кто тебя вылечит.

Это заявление поразило Рафаэля не меньше вида вынырнувшей из Болота твари. Он уставился на мастера, никак не ожидав, что Вотан будет ее лечить но тот от гримасы удивления на его лице лишь отмахнулся.

Опустилось гнетущее молчание.

– Если мы никого не встретим, то проживем пару дней, быть может – неделю. Встретим – еще меньше, – твердым голосом произнес Вотан и, посмотрев Эбене в глаза закончил, – Нам нужно найти укрытие, ищейка. Твоя банда могла бы…

– У меня дом рядом, – торопливо перебил мастера Рафаэль, – Достаточно близко. Нам хватит!

Старик прикрыл на мгновение веки, после чего устало кивнул.

***

Эбена, опираясь на Вотана, ковыляя, вышла на дорогу. Рафаэль, как самый боеспособный, с ножом в правой руке пошел первым. От них воняет. До неузнаваемости перемазанные в грязи, пыли, в рваной одежде, скривившись от ноющих ран, ими бы побрезговали даже бандиты, если, конечно, ими не движет желание повеселиться.

Город разделен на пять кварталов – по сторонам света и один в центре. Защищаемые от мертвецов Болотом, их делят кланы, кроме одного – Центрального. Изначально будучи жаргонным названием, это слово прочно закрепилось и теперь его используют не только люди с большой дороги, но и паханы банд, и лидеры кланов. Вокруг Города проходит Стена – в далеком прошлом городская, опоясывающая этот великий и огромный торговый центр, ныне же – таинственная завеса, отделяющая Мир от Города. Толщиной в несколько и высотой свыше десяти ярдов, она нависает над выжившими, давя неприступностью и мощью. Что лежит за ней не знает никто. Ходят разные слухи. Одни говорят, что весь мир поглотило Падение и теперь кланы защищают Город от полчищ мертвецов извне. Другие – что Город выпал из времени, выпал из Вселенной, а все, что его окружает – лишь иллюзия. Сектанты всех мастей придумывают еще более экзотические теории, но факт остается фактом – подданные Короля так и не дождались своего властителя. Ни бароны с соседних земель, ни герцог, ни сам монарх – никто не постучался в ворота.

Три клана держат Стену. Гильдия Магов – самый авторитетный из них. Расположившись в магическом квартале на холмах, она разрушила Северные ворота в ходе своих изысканий, стремясь волшебством покинуть ненавистный Город. Весь Северный квартал – собственность Гильдии Магов. После чего отгородилась от мира, не прекращая, все же, войны за влияние. Маги, пожалуй, представляют единственный островок порядка в бушующем беззаконии северян благодаря ежедневному и еженощному патрулированию владений. Они сумели восстановить производство зелий, снадобий и мазей, сумели воссоздать систему обучения и даже сохранили власть закона на своей земле. Одичалых же, к коим причислили всех, обделенных магическим даром, Совет Магов призвал уничтожать. Всегда и везде. Ибо они – нелюди.

День клонится к вечеру. Пышным светом расцветает закат, утопая в разрушенных крышах бесхозных домов далекого и бескрайнего Запада. Прочертив небо божественными стрелами рыжие, огненно-красные, багряные лучи, касаясь тяжелых нависающих облаков, дарят Городу теплоту уходящего дня. Но красота, ослепляющая тянущихся к солнцу душ конечна – и это их терзает. Миг захода солнца, подводящий черту прожитого дня настолько же короток, насколько будет казаться вечным идущая за ним ночь. Улица гнетет тишиной. Путь на север пуст, но мгновения падают в прошлое почти осязаемо – словно песчаные крупинки в часах. Отвел взгляд на Болото, неслышно таящее в себе подводную тварь – и вот одна небесная стрела погасла. Огляделся в нагромождение руин слева – погасла вторая. Звезды – вот, чего не хватает. Звезды – вот, что приходило на смену закату все лето. Теплым, давно ушедшим летом.

Морось стихла за день, проведенный в стенах обители секты, но сырая мостовая все такая же скользкая. Светило уже не так греет, а ветра, движущиеся с востока – с останков Мертвого Города – приносят с собой могильный холод. Зима надвигается. Кланы, продолжающие нескончаемую грызню, продолжают делить сферы влияния. Но холод не будет их ждать.

Безлунная ночь страшит. Все руины начинают казаться укрытиями – наподобие тех, из которых они вытащили свои кости. Каждый поворот пугает нежданной встречей. Любое шевеление впереди навевает мысли о приближающейся твари.

Всюду враги – вот философия Города.

***

Вотан остановился. Груда камней впереди, близ небольшого серого строения шевельнулась. Он точно это видел!

– Что?.. – сонно проговорила Эбена. Она с видимым трудом держится на ногах – тело жаждет сна, еды, но особенно – воды. Много воды. Идти не желает абсолютно. Но девушка, осматриваясь единственным глазом, не могла не идти. Остановиться – значит умереть.

– Свора, – вполголоса подтвердил Рафаэль мысли мастера, кивнув. Скорее не увидев, а почувствовав. Рука сжимает нож, голова чиста. Сердце мгновенно ускорило свой бег, предчувствуя бойню, но взгляд мага тверд, лицо непроницаемо. Свора любит страх. Свора идет на страх. Свору манит страх.

Промокшая обувь чавкает, отдавая склизким нутром по стопе. Разносящийся в ночной тишине звук раздражает, словно комар над ухом.

– Снимайте сапоги, – сухо произнес старик. Рафаэль хотел было что-то сказать, но видя сжатые зубы и не терпящий возражений взгляд мастера, подчинился.

Маг подошел было к Эбене, чтобы приподнять ее, взяв за бока, но на прикосновение та вздрогнула всем телом и, размахнувшись смазанной в темноте тенью, с силой ударила его кулаком в нос.

В шоке отлетев, Рафаэль с громким всплеском рухнул в болотное мелководье. Тряся головой и вставая, маг заметил неуловимое изменение. Воздух словно накалился напряжением. А после он услышал глухое рычание.

Рука, движимая натянутыми от страха нервами, с зажатым в ней ножом словно сама ринулась вперед. Заточенная кромка вошла псу в горло по самую рукоять, но туша твари, летящая по инерции обрушила мага, придавив.

Вотан среагировал не хуже – совсем не со старческой скоростью развернувшись, он пропустил свою собаку мимо себя, после чего, резко сблизившись, вонзил припрятанный даже от спутников крупный осколок разбитой склянки в горло.

На Эбену же, учуяв запах крови, налетели сразу две псины, но та, потеряв равновесие после удара на шатающихся от боли ногах рухнула на мостовую, крепко приложившись носом. Псы пролетели над ней, развернувшись.

Вынув окровавленный нож, Рафаэль с рёвом ринулся на одного из них. На пальцах левой руки начали формироваться красные искорки. В мгновение ока соединившись, они покрыли ладонь полыхающим пламенем. Скаля зубы, маг с удовольствием обрушил ее на морду правой твари, пытаясь задеть ножом левую. Неистово заскулив, первый пес бросился в сторону, прижавшись брюхом к мостовой, начав тереть сожженный нос. Второй же, легко отпрыгнув, бросился на Рафаэля.

Клацнув зубами в дюйме от лица мага, он взвизгнул и рухнул. С мостовой молча поднялась, спасшая спутника ударом в пах твари, Эбена.

Пытаясь успокоить колотящееся сердце, Рафаэль воткнул в упавшего пса нож. Затем повернулся к обожженному. Лежащая на мостовой тварь, скуля, водит сожженным носом из стороны в сторону, боясь касаться им чего-либо. Когда маг подошел к ней та, визжа, ринулась прочь.

– Не обольщайся, – раздался насмешливый голос старика позади Рафаэля, – Вопреки здравому смыслу, большие стаи не всегда бояться огня. Страх перед вожаком иногда сильнее.

***

Неприсоединившиеся – самые странные люди из всех. Мясо. Дичь. Среди банд их называют «серыми», ставших плоть от плоти Города. Забитые и всеми унижаемые, либо свихнувшиеся на своей свободе волки-одиночки, но всегда – вне системы. Неприсоединившиеся доминируют в Центральном квартале – вечной арене кланов. Самый небезопасный и открытый всем ветрам, его невозможно удержать в принципе. Никому. Банды там появляются также быстро, как и распадаются. Их претенциозные названия, уверенный взгляд, броская униформа появляются вместе с найденным или отбитым схроном оружия – и пропадают вместе с ним. Тем не менее, серые составляют большинство живущих в Городе. Если исключить ходячих трупов, конечно же. Прибившиеся к помойкам и руинам, вечно движимые голодом и холодом, неприсоединившиеся подчас вооружены лишь кухонным ножом. Тем не менее, они живы. Их не защищают неприступные стены, как кланы, их спины не прикрыты соратниками по банде, а магические способности и подавно не спасают их жизни. Но многие семьи серых уже обзавелись детьми, не только выживая, но и живя. Мир Города – их мир.

…Рафаэль молчал. Говорить не о чем, да и его голос с заткнутым ошметками сырой одежды носом звучит гнусаво. Кровь хлестала долго – одежду рвать сложно, руки скользят. Пока ножом отрезали кусок, пока поделили его, поток крови от меткого удара кулака воровки потихоньку ослаб.

– Почему вы меня не убили? – внезапно подала голос ищейка. Ее хриплый голос словно разорвал своим карканьем ночную тишь.

– Ты нужна, – отрезал Вотан.

– А почему вы меня спасли? – с удивлением в голосе проговорила Эбена.

– Ты – полезный боец, – прогнусавил Рафаэль.

Возникшее молчание огласилось смешком. Удивленный маг, повернув к ней голову, увидел улыбающуюся воровку. Спустя миг она показала зубы, растянув рот до ушей. Поняв комичность собственного ответа, глядя на израненную ищейку, Рафаэль тоже не смог сдержать улыбки. Вотан хмыкнул.

Мгновение – и захохотали все. Резко мотнув головой, Рафаэль потерял с таким трудом отрезанную ткань, у Эбены порвалась корка на виске, Вотан, забыв об опасности, согнулся пополам от смеха.

– Нет, серьезно, я слишком слабо ранена, чтобы стать еще полезнее!

– Да ладно, разбивай ты так носы псам, наша помощь была бы не нужна!

– А не надо руками размахивать!

– Галантному джентльмену уже даме помочь нельзя?!

– Ты мне чуть ребра не сломал…

Эбена ойкнула, покачнувшись. Рафаэль помог ей выдержать равновесие. Вотан неодобрительно покачал головой своим мыслям и сказал, успокоившись:

– Через полсотни ярдов поворот. Эбена, можешь сама идти?

Ищейка кивнула. Они продолжили путь. Напряжение ушло. Кровь – коркой на лицах, вымазанная на одеждах или неспешно идущая из недавних ран перестала давить на разум, став чем-то обыденным, нормальным, привычным. Рваные одежды теперь кажутся удобнее и легче, а что до запаха, так он только подстегивает желание дойти! Идти стало легко. Даже Эбена ускорила шаг.

– А ты ведь не маг, Вотан, – спустя какое-то время сказал Рафаэль, улыбаясь, – Зачем ты солгал тогда?

– Волшебник волшебнику рознь, – добродушно ответил старик, явно не желая вдаваться в подробности, – У меня своя специализация.

– Какая же? – живо заинтересовался маг.

Вотан неопределенно мотнул головой.

– Интересное предположение, – прокаркала Эбена – сухое горло не дает говорить иначе, – У меня другой вопрос – почему ты помогаешь нам?

Рафаэль хмуро посмотрел на мастера, но тот ответил не сразу.

– Есть легенда о Плывущем Корабле, – проговорил наконец старик, – Ее мало кто знал даже до Падения. Давным-давно Король направил исполинский корабль в колонии. Гигантский парусник, он поражал воображение жителей столицы, а строить его поручили лучшим плотникам страны. Лакированные изгибы корпуса, треугольные паруса, могучий нос с прекрасной валькирией. Красавцу дали имя «Ковчег» и поручили доставлять каторжников в далекие колонии. Однажды он пустился в плавание под несчастливой звездой – свернув не туда, кормчий завел корабль в отпугивающие неизвестностью туманные моря. Не знал кормчий о страсти между капитаном и плененной атаманшей разбойников. Каторжники называли ее Госпожой. Яркая, словно молния в летней ночи, безумная, будто ночной шторм и соблазнительнее самой сирены, она обворожила старого морского волка. И вот, безлунной ночью, когда «Ковчег» пропал в объятиях тумана, вставив похищенный ключ в замок, Госпожа вырвалась на свободу, подняв сокамерников. Грянул бунт, моряки бились насмерть, но смерть забрала и помощника капитана, и его самого. Но все же остатки королевских гвардейцев сумели с несколькими матросами заблокировать себя в капитанской каюте, защитившись от беспощадной Госпожи, в бою ставшей настоящей фурией. Каторжники, захватившие корабль, ринулись вниз, на склады, но их не пустила закрытая дверь, печать к которой захватили с трупа капитана верные гвардейцы. Ни еды, ни воды. Что же дальше?..туман сгущался, еженощно забирая душу. Люди начали пропадать, еда стала плесневеть, вода тухла. Корабль плыл словно сам по себе – паруса натягивались от ветра, руль, казалось, находился в руках бесплотного невидимого призрака. Заперевшись внизу, Госпожа приказала резать людей. Она надеялась когда-нибудь выбраться из мертвецких лап тумана. Выплыть к берегу. Кровь, смешанная с тухлой водой и ромом, и жареная плоть поддерживали жизнь каторжан. На корм шло все – даже кости перемалывали в труху и ели. Спустя неделю матросы наверху начали слабеть. Каюта капитана готова была стать общей могилой, но выйти к призракам тумана, невидимыми стопами заставлявшие скрипеть сырые доски палубы не решался никто. Наконец, трясясь, гвардейцы топорами пробили дыру вниз. В ад, от которого царство Госпожи отличалось лишь могильным холодом. Обезумев от застилающей глаза ярости, от гложущего желудки голода, они разорвали полуживых солдат и матросов и сварили бульон. Только потом, в суматохе, начали искать печать. Но тщетно. Тщетно. Тщетно. Опутанные страхом, сжираемые голодом, они продолжали плыть.

Ночь словно сгустилась вокруг Рафаэля. Эбена поежилась.

– Они доплыли? – с надеждой маленькой девочки спросила она.

– Кто знает, – задумчиво проговорил старик, – Кто знает.

***

Груда камней впереди, чуть дальше поворота, напомнила Эбене начало истории. Развалившийся балкончик заброшенного здания, куда ее погнали собаки.

– Налево? – осведомился Рафаэль.

– Налево, – подтвердил Вотан.

Мужчины, дойдя до перекрестка, пошли прочь от Болота на запад. Ищейка, не сказав и слова – медленно заживающие раны отдаются болью от каждого шага, от каждого произнесенного звука – двинулась за ними. Конечно, у страха глаза велики, но она точно помнит, что собак было больше. Намного больше – не меньше двух десятков. Если напавшие на них псы откололись от нее, то мучает лишь один вопрос – почему?

Старик что-то спросил у Рафаэля, тот что-то ответил. Эбена покачала головой. Окутанная тьмой, она едва видит собственные руки, ориентируясь по идущим впереди спутникам. Сил осталось мало. Путь, драка, разговоры – все это выцеживает ее по каплям. А идти еще долго. Спать, очень хочется спать. Но нельзя. Нельзя!

– Тьма сгущается перед рассветом, – услышала ищейка голос Вотана, – Нам осталось немного.

Словно в подтверждение его слов, впереди послышался кряхтящий звук. Словно кто-то через стиснутое горло равномерно пропускал воздух. Это в равной степени может быть смехом, предсмертным хрипом или кашлем. Разнесшийся вдали, звук поднялся едва слышимым эхом по окружающим мостовую руинам.

Троица остановилась. Только остановилась – как звук смолк.

Тишина давит. Вместе с морозным ночным ветром, вместе со сгустившейся темнотой ночи, вместе с нависающими обломками многоэтажных зданий вокруг, вместе с закрадывающимся под кожу страхом неизвестности впереди она терзает три души, оказавшиеся единственными на забытой и потерянной людьми дороге, где нет места живым.

Пару мгновений спустя каркающий звук раздался вновь, приблизившись. Эбена испуганно замерла. А потом, внезапно прояснившимся взглядом, она увидела, как к ним приближается нечто.

Волоча перед собой сломанную левую ногу, неестественно вывернутую левую ногу, сломанную в коленной чашечке, держащуюся за ошметки кожи и мяса, к ним приближается ходячий труп. Глазное яблоко, бессильно висящая на нервах, покачивается от ходьбы и постукивает по покрытой язвами щеке. Череп лыс и обгорел, руки бессильно свисают вдоль ободранного нагого туловища.

Он кашляет. Нетронутые легкие бездумно продолжают работу, вгоняя воздух внутрь, но изорванное горло пропускает его с кашлем. Медленно идущее тело дергаясь и разваливаясь на части, продолжает изо всех сил идти по улице.

– Зов, – прошептал Вотан, не обращая внимания на лица онемевших спутников, – Зов Болота.

Рафаэль с трудом отвел от идущего в их сторону уже в десяти ярдах трупа и повернул полное непонимания лицо в сторону мастера. Но тот покачал головой, молчаливо отвечая на невысказанный вопрос. Есть вещи, которые не понять. Которые, возможно, никто не поймет.

Маги остановились, с молчаливым сочувствием и жалостью смотря на идущий труп.

Рафаэль, наверное, даже не почувствовал, когда она выдернула с его пояса нож. Тело зазвучало какофонией боли, но послушно выполнило приказ разъяренного сознания. Эбена в ненависти за пару мгновений пробежав к разломанному трупу с силой воткнула в пустой зев глазницы зазубренное лезвие.

Труп остановился. Ищейка встретилась с ним взглядом. Полуразложившийся целый глаз мертвой тенью словно скользнул в душу Эбены. Миг – и наваждение исчезло. Медленно пожираемый чумой, мозг утоп в крови. Дернув за рукоять неожиданно трясущимися руками, ищейка вынула из глазницы нож. Пугающее уже упокоившееся тело рухнуло на мостовую.

Когда опешившие спутники ее догнали, Эбена осела рядом с мертвецом, обхватив себя за плечи. Все тело сотрясает мелкая дрожь, смертельно уставшие ноги не могут поднять ставшее вдруг таким тяжелым тело. Разум затуманился и воровка рухнула в спасительную черноту ночи.

Рафаэль взвалил едва дышащее тело спутницы на плечи. Мертвецки ноющие мышцы отдались болью, но, покачиваясь, маг молча пошел дальше. Старик хмуро проводил его взглядом и, словно нехотя, начал идти следом. Долгое время они шли молча.

– Напомни, зачем она нам нужна? – внезапно задал вопрос Рафаэль.

– Хороший вопрос, – послышался ехидный старческий ответ.

– Ты же знаешь причину, – нетерпеливо проговорил маг.

– А ты? – продолжил Вотан. Рафаэль промолчал.

Наступив на что-то скользкое, мягкое и теплое, Рафаэль чуть было не упал, но сумел удержать равновесие. Испуганно посмотрев вниз, маг увидел невидящие глаза пса. Горло вырвано – голова болтается на одних шейных позвонках, труп распластался в луже крови, испачкавшей рваные одежды юнца, тушка же пробита рваными ранами с пирующими на них мухами.

Подошедший Вотан молча указал пальцем вокруг. Семь песьих трупов. Крупнейшие и самые здоровые из стаи, не считая одной – с роем насекомых на спине. Рафаэль расширил глаза от удивления – он помнит эту собаку! Она жрала вместе с остальными те два трупа, которые они с отцом обнаружили во время патрулирования. Но это значит, что кто-то очень сильный был здесь всего несколько часов назад.

Оглядевшись, Рафаэль начал узнавать знакомые черты перекрестка. Далеко позади осталось Болото, впереди – дорога в Центральный квартал, а вот справа… справа – та самая улица, где погиб его отец. И где-то там – особняк Саутов. Убежище.

Вотан коснулся его плеча и молча указал на мостовую. Дорожка крови, оставленная упокоенным Эбеной трупом ведет куда-то вправо. Заканчиваясь позади, она проходит через тела псов и заворачивает. Рафаэля поразила страшная догадка. Не помня себя, он побежал по ней направо, к трупу Кристофера. Пусто.

***

Городская Стража. Окутанный своеобразными легендами и тайнами клан. Замкнутый и держащий в страхе и контроле весь Южный квартал. Люди ее называют просто Стражей, хотя защищает она только себя. Впрочем, как и все живущие в Городе. Сплоченное воинское братство, бывшее гарнизоном на случай осады укрепилось в неприступных казарменных комплексах, но самое главное их богатство – склады. Гигантские, чистые, защищенные и оборудованные всем необходимым для хранения запасы зерна, сухарей, защищенные колодцы с чистой водой и многое другое – все, что необходимо на случай долгой осады. Город до Падения было практически невозможно взять штурмом, но даже если бы враг окружил его, надеясь захватить измором, то на складах, по слухам, хранятся тонны еды на несколько лет всему населению. Однако после Падения, Начальник Стражи – Третьяк Думск – запретил бесплатную раздачу еды. Он также дал наказ очистить Южный квартал от всех врагов – от банд, от сект, от ходячих трупов. Полгода шла война за власть над ним, против Стражи объединились и фанатики, и ворье, и даже многие серые из числа профессиональных солдат. Но тщетно. Имея лучшее вооружение и полный запас припасов, Стража давила разношерстные отряды многолетней выучкой и превосходной организацией. Тем не менее, ее бескомпромиссность война против всех сделала стражников изгоями. Южный квартал отныне стал одним из самых безлюдных в Городе, но все же там живут выжившие. Стража дает своим доверившимся защиту ото всех, но сама облагает их такими поборами и требует такого подчинения, что не каждый может там выжить. Достаточно сказать, что они оставляют за собой право убить любого за поступок, который посчитают неправильным, а все жители Южного квартала получают специальную метку каленым металлом на правое запястье, признавая, что они – собственность Третьяка Думска.

***

Одеревенелые ноги, движимые остатками энергии, бегут, гонимые страхом. Эбена, лежащая на плечах, давит так, словно он несет саму небесную твердь. Им повезло, что вблизи оказались старые трупы. Пусть их рефлексы лучше, чем у молодняка, пусть их опыт больше, но тела их уже не те. Чума, мгновенно добирающаяся до мозга, пускает свои корни во все тело, поедая и разрушая его годами. И чем дольше ходячий труп заражен, тем он слабее физически.

Жажда крови есть у всех них, именно по ней они чуют добычу. Бывшие некогда людьми, теперь, идущие по воле желудка, ходячие трупы алчут мяса.

Когда Рафаэль с Вотаном оглянулись, то увидели около десятка смотрящих невидящими зрачками перед собой пар глаз. Не менее пяти дюжин мертвецов, хрустя, поедали тем временем трупы собак, лакая из особо обильных луж крови.

Опустив взгляд на мостовую, маг продолжил бег. Он не чувствует ног. Они движутся как часы, лишь вместо тиканья слышится мерный гулкий перестук подошв о камень. Сзади слышится хрип – твари все ближе. Отделяющее от них расстояние в дюжину ярдов медленно, но неотвратимо, как сама смерть сокращается. С юга, со стороны тварей, подул легкий ветерок, будто старуха с косой уже распахнула свой саван. Эта мысль придала Рафаэлю сил – громко застонав от боли, маг ускорился.

Вотан бежит впереди. Вот, кто держится лучше всех – худощавый старик словно ни капли не устал, лишь изредка смахивая выступающий на лбу пот рукавом.

Время словно застыло. Кашляющие звуки, исходящие из мертвого горла тварей позади не отстают, но и отдаляться не спешат. Голова опустела, лишь одна мысль пульсирует в рассудке – нужно бежать. В темени ночи движение не ощущается. Десятки домов – разрушенные, частично целые и даже кажущиеся крепкими, но давно заброшенные – слились в грязную мглу, в сплошную палитру серых красок. Ноги словно вросли в мостовую – каждое движение будто отрывает тысячелетние корни, с таким трудом оно дается.

Внезапно Рафаэль почувствовал шевеление на спине. Раскрыв глаза от охватившего его ужаса, он рванул как можно быстрее, заметно прибавив ходу. Внезапно его шею сзади обхватила чья-то тоненькая рука и Эбена, очевидно пришедшая в сознание от тряски, спрыгнула вниз. Чуть не запутавшись сонными ногами, ищейка бы упала, но грубо схватив ее за запястье и дернув на себя, Рафаэль потащил ее за собой.

– От… кого… на этот раз? – задыхаясь от быстрого бега прохрипела-прошептала Эбена.

– Трупы, десяток, – бросил сквозь зубы Рафаэль, чтобы не расходовать драгоценные крупицы сил на диалог.

Ищейка кивнула.

– Осторожно! – крикнула Эбена, но было поздно. Сорвавшаяся со второго этажа дома слева тень рухнула, лязгнув гнилыми зубами в дюйме от лица Рафаэля. Тот отшатнулся, но, развернувшись и замахнувшись, неуклюже попытался атаковать ножом. Мертвец даже не уклонился – маг промазал.

Эбена, вздрогнув, далеко откинув зажатую в кулак ладонь и, наклонившись, перенеся вес тела вперед, обрушила ее в зубы ходячему трупу. Костяшки пальцев вошли в череп твари, сломав зубы, пробив глотку и крошащийся от болезни череп, выйдя из затылка.

Ищейка взвизгнула от боли, вынимая руку назад, задевая запястьем ошметки черепа и осколки зубов, но мужественно побежала дальше.

Проводив ее восхищенным взглядом, Рафаэля пронзила тревога. Грубо ругнувшись, он рванул вслед за ней, закричав:

– Рана!!! – крикнул он, выдыхая воздух, после чего вдохнул на бегу, – Эбена, ты не ранена?

Ищейка, истекая кровью – быстрый бег и удар рукой снова открыли успевшие зажить раны и расхохоталась заливистым смехом на бегу. Рафаэль подумал и хмыкнул. После чего, глянув на измазанную чужой кровью и мозгами до локтя руку ищейки, тоже захохотал.

Эбену охватило чувство эйфории. Передышка залечил не только многие раны, заставив открыться второй глаз, но и подлечил рану душевную. Погоня и бегство – это же ее стихия, как-никак… а это ошеломленное лицо Рафаэля она запомнит надолго, уж явно он не ожидал от хрупкой ищейки подобного результата. Воровка улыбнулась своим мыслям.

Задумавшись, она чуть было не рухнула, в последнее мгновение успев перепрыгнуть через поднимающееся с мостовой тело. Остановившись и оглянувшись, Эбена узнала в теле старика-мага. Вотан, чертыхаясь, поднимается. Догнав его, Рафаэль прямо на глазах ищейки без жалости дернул за торс, заставляя старческое тело подняться. Закричав, воровка указала назад.

Не далее, чем в двух ярдах прошелестела, вспоров воздух, гниющая рука ходячего трупа, нагоняющего троицу. Рафаэль, ударом помогая Вотану набрать нужную скорость, побежал следом. Эбена, бегущая впереди всех, оглядываясь с волнением на спутников, впечаталась виском в ограду из железных прутьев. Упав, ищейка начала неловко вставать.

Краткий крик радости Рафаэля сменился бранью – торопливо наложив руки на ворота забора особняка Саутов, он скороговоркой начал бормотать заклинание снятия защитного барьера.

Вотан, бегущий последним, оглянулся. На спокойном старческом лице не осталось места страху. Видя приближающихся ходячих трупов, он одним движением порвав рубашку на две части, обмотал ими руки до плеч – чтобы ненароком не получить царапину. Эбена с расширившимися глазами увидела вместо дряхлых выпятившихся костей могучий худощавый торс, увитые мышцами руки и словно литую грудь. Возбужденная боем, Эбена одним движением вытащила из кармана бормочущего Рафаэля нож и встала рядом.