Это было настоящее чудо: Ассирийская империя рухнула под ударами вавилонян, Иудея обрела независимость, и царь Иосия даже сумел присоединить к ней большую часть бывшего Израильского царства на севере, а также распространить свою власть на юг и на восток – до побережья Красного и Средиземного морей. А затем, в 18-й год его правления, первосвященник Хелкия нашел в Храме некий забытый свиток.
По-видимому, это был один из тех свитков, что оказались в Иерусалиме после падения Северного царства и были спрятаны в Храме в годы гонений Манассии. Иосия осознал важность найденного документа – это была одна из книг Закона, которую большинство исследователей отождествляют ныне с ранней версией Книги Второзакония. Собрав народ в Храме, царь “встал на возвышенное место” и “заключил пред лицем Господним завет: последовать Господу и соблюдать заповеди Его”.
Царь повелел своим мудрецам пересказать заново историю народа Израиля, связав в единую последовательность рассказы о древних патриархах, деяния Давида и Соломона и славное прошлое Иерусалима, которое должно было бросить отблеск на настоящее. Это был еще один шаг к созданию единой Библии. И в самом деле, хотя Закон считался древним и его установление приписывалось Моисею, сквозь библейское описание Храма Соломона явно просвечивает гораздо более поздний Иерусалим Иосии, “нового Давида”. С этого времени священная гора Мориа стала именоваться на иврите ha-Makom – просто “Место”.
Иосия вынес из Храма статуи чужих богов, сжег их в Кедронской долине и “разрушил дома блудилищные, которые были при Храме Господнем”. Он сокрушил Тофет в долине Еннома, разрушил все языческие капища, убил всех жрецов-идолопоклонников, а их кости сжег на их же жертвенниках25. Пуританская “революция” Иосии совершалась с неуклонной жестокостью. Покончив с сокрушением идолов, царь отпраздновал в Иерусалиме Пасху. “Подобного ему не было царя прежде”.
Но Иосия вел опасную игру. Египетский фараон Нехо решил протянуть руку помощи своим бывшим врагам ассирийцам, не желая допустить полного уничтожения Ассирии вавилонянами, и двинул войска в Палестину на соединение с ассирийской армией. Иосия, только что избавившийся от ассирийского владычества и не желавший стать теперь вассалом Египта, выступил навстречу фараону. В битве при Мегиддо в 609 году до н. э. евреи потерпели поражение, а сам Иосия погиб, однако его оптимистическое, реформаторское царствование оказало большее влияние на историю Иерусалима, чем любое другое царствование от царя Давида до времен Иисуса Христа. Тем не менее мечта о независимости была разбита вдребезги под Мегиддо, и само название этого города, превратившееся со временем в Армагеддон, стало синонимом катастрофы.
Фараон двинулся на Иерусалим, низложил Иохаза (сына Иосии) и посадил на престол Иудеи его брата Иоакима. Однако Египет не смог помешать возвышению новой ближневосточной империи: в 605 году до н. э. сын вавилонского царя Навуходоносор разбил египтян при Кархемише. Ассирия перестала существовать, а Иудея сделалась вассальным царством Вавилона. Однако в 597 году царь Иоаким решил, что противостояние Вавилона и Египта – самый подходящий момент для освобождения Иудеи. Царь призвал народ поститься, чтобы заслужить защиту у Господа. Его советник, пророк Иеремия, в своей первой горестной проповеди предупреждал, что Господь разрушит Иерусалим, если тот выступит против Вавилона. Но Иоаким публично сжег свиток Иеремии26 и призвал в союзники Египет; увы, не союзника обрел в нем Иерусалим, а врага.
“В 7-м году [598 год до н. э.] в месяце кислиму, – записано на глиняных табличках Вавилонской хроники, – царь Аккада созвал свое войско, направился в страну Хатти и осадил город Иуды [Иерусалим] и на 2-й день месяца аддару [начало 597 года] захватил город и взял в плен царя”. Навуходоносор разграбил Храм и увел в Вавилон царя Иехонию и еще 10 тысяч знатных иудеев, ремесленников и просто сильных молодых людей, положив начало “великому вавилонскому пленению”. Там Иехония 37 лет томился в тюрьме, после чего наследник Навуходоносора освободил его, определил ему почетное место при своем дворе и назначил пенсию.
Навуходоносор был сыном узурпатора и энергичным строителем империи. Он объявил себя наместником Мардука – бога-покровителя Вавилона – и воплощением благочестия и добродетели (хотя и позаимствовал у ассирийских царей их репрессивный стиль правления). “Сильные обычно обирают слабых, – говорит Вавилонская хроника, – однако Навуходоносор не искал покоя ни ночью, ни днем, но внимая советам и по зрелом размышлении неутомимо вершил правосудие”. Впрочем, уведенные в Вавилон евреи вряд ли считали его воплощением справедливости.
Пленные иудеи оказались в городе, по сравнению с которым их Сион выглядел сущей деревней. В Иерусалиме той эпохи проживало всего несколько тысяч человек, а население Вавилона, возможно, составляло четверть миллиона. Эта мировая столица была столь величественна и так любила наслаждения, что туда украдкой спускалась с небес сама богиня любви Иштар: ходили слухи, что богиню не раз видели в укромных переулках и на постоялых дворах в объятиях ее избранников.
Навуходоносор обустроил Вавилон в соответствии со своим вкусом: грандиозные монументы, облицованные небесно-голубым глазурованным кирпичом (любимый цвет царя), отражались в водах могучего Евфрата и бесчисленных каналов. Увенчанные четырьмя башнями гигантские ворота Иштар – парадный въезд в город – также были выложены ярко-синей глазурью, на фоне которой эффектно выделялись желтые и охристые изразцовые барельефы, изображавшие быков и грифонов. Ворота выводили на главную улицу города – триумфальную Дорогу процессий.
О своем дворце сам Навуходоносор так рассказывает в одной из царских надписей: “В Вавилоне, который я ставлю выше всего, который я люблю, [я заложил] дворец – удивление людей, здесь живущих”. Вход в жилище царского величества охраняли изваяния могучих львов, а его летний дворец украшали “висячие” (то есть расположенные на нескольких ярусах) сады, впоследствии причисленные к чудесам света. В честь верховного бога вавилонян Мардука Навуходоносор воздвиг гигантский зиккурат – огромную семиярусную ступенчатую пирамиду, на плоской вершине которой стоял Храм Краеугольного камня Неба и Земли, – ту самую Вавилонскую башню, строительство которой, по преданию, завершилось смешением языков. Согласно предположениям некоторых ученых, в этой легенде отразилось многоязычие тогдашней космополитической столицы Ближнего Востока.
В Иерусалиме Навуходоносор посадил на престол Седекию, дядю уведенного в плен Езекии. В 594 году Седекия посетил Вавилон, чтобы засвидетельствовать вассальную верность Навуходоносору. Но на обратном пути он поднял восстание, пренебрегши пророчествами Иеремии, предрекавшего разрушение Иерусалима вавилонянами. Навуходоносор выступил в поход на юг. Седекия обратился за помощью к египетскому фараону, но малочисленный отряд египтян был тут же разбит. Иеремия, свидетель паники и паранойи, охвативших Иерусалим, пытался скрыться из города, но был схвачен у городских ворот. Царь, который никак не мог решить, испросить ли у пророка нового совета или казнить его за измену, заточил пока Иеремию в “дом темничный” под царским дворцом. За 18 месяцев осады Навуходоносор опустошил Иудею27, и ему оставалось сокрушить только ее столицу – Иерусалим.
В 587 году вавилонский царь окружил Иерусалим осадным валом. “Голод, – писал Иеремия, – в городе усилился”. Пророк оплакивал детей, “издыхающих от голода на углах всех улиц”. Находим мы у него и намеки на случаи каннибализма: “Дщерь народа моего стала жестока… Руки мягкосердых женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищею во время гибели дщери моего народа”. Даже знатные и богатые жители Иерусалима вскоре впали в отчаяние, пишет автор “Плача Иеремии”, оттого что “воспитанные на багрянице” теперь были вынуждены искать пищу в навозе. Подавленные горожане “бродили как слепые по улицам”. Археологи нашли сточную трубу, которая относится к периоду вавилонской осады. Основными сельскохозяйственными культурами у евреев того времени были чечевица, пшеница и ячмень, но анализ содержимого трубы показал, что осажденные ели дикие растения и травы и многие были заражены солитерами и другими паразитами.
В девятый день иудейского месяца ав, в августе 586 года, после восемнадцатимесячной осады воины Навуходоносора наконец ворвались в город, который уже пожирали языки пламени, такого же безжалостного, как захватчики. Пожары занялись, вероятно, от факелов и горящих стрел, которыми вавилоняне забрасывали город (наконечники этих стрел были обнаружены археологами при раскопках в Еврейском квартале в слое сажи, пепла и головешек). Но тот же огонь, не пощадивший домов, прокалил буллы – оттиски печатей городских чиновников на глине, да так прочно, что эти оттиски сохранились до наших дней. Иерусалим пережил все ужасы ада – обычная участь любого взятого штурмом города того времени. “Умерщвляемые мечом” оказались счастливее “умерщвляемых голодом”. “Кожа наша почернела от жгучего голода. Жен бесчестят на Сионе, девиц – в городах иудейских. Князья повешены руками их”, – горестно восклицал пророк. Тем временем с юга к городу подошли идумеи, готовые при любом удобном случае мстить евреям за то, что те в свое время лишили их благодатных земель Ханаана. Радуясь краху Иерусалима, они грабили и оскверняли все на своем пути: “Радуйся и веселись, дочь Едома… И до тебя дойдет чаша; напьешься допьяна и обнажишься”. В Библии можно найти также намеки на то, что идумеи подстрекали вавилонян, подталкивая их ко все большим бесчинствам. Согласно 136 псалму, сыны Едомовы (эдомитяне, идумеи) говорили: “Разрушайте, разрушайте до основания его… Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!” Вавилоняне полностью разрушили Иерусалим, но Иеремия, остававшийся “во дворе темничном”, уцелел.
Седекия пытался тайно выйти из города и бежать в Иерихон, но вавилоняне схватили его у Средних ворот (стоявших, возможно, рядом с Силоамской купелью), привели к Навуходоносору, “и заколол царь Вавилонский сыновей Седекии… перед глазами его… а Седекии выколол глаза и заковал его в оковы, чтобы отвести его в Вавилон”. Вавилоняне нашли и Иеремию: они освободили его и также отвели к своему царю. Тот после беседы с пророком приказал начальнику своей стражи Навузардану: “Возьми его и имей его во внимании, и не делай ему ничего худого, но поступай с ним так, как он скажет тебе”. Навузардан переселил 20 тыс. иудеев в Вавилон, однако бедняков, по свидетельству Иеремии, оставил “в Иудейской земле и дал им тогда же виноградники и поля” (Иеремия также “остался жить среди народа”).
Через месяц Навуходоносор приказал своему военачальнику стереть город с лица земли. И Навузардан “сжег Дом Господень и дом царя, и все домы в Иерусалиме… и стены вокруг Иерусалима разрушило войско халдейское”.
Храм был разрушен, его золотая и серебряная утварь разграблена, а Ковчег Завета навсегда исчез. “Предали огню святилище Твое”, – сокрушался автор 73 псалма. Все священники Храма были убиты по повелению Навуходоносора. Стены первого Храма и дворца, вероятно, рухнули в лежавшую внизу долину: “Как потускло золото, изменилось золото наилучшее! Камни святилища раскиданы по всем перекресткам”28.
Улицы опустели: “Как одиноко сидит город, некогда многолюдный”. Богатые обеднели: “Евшие сладкое истаивают на улицах”. Лисицы бегали по голой горе Сион. Все иудеи скорбели по городу, истекавшему кровью: “Иерусалим сделался мерзостью среди них”: “…горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его”.
Разрушение Храма воспринималось, должно быть, как гибель всего народа. “Пути Сиона сетуют, потому что нет идущих на праздник; все ворота его опустели, священники его вздыхают… И отошло от дщери Сиона все ее великолепие… Упал венец с головы нашей”. Казалось, наступил конец света, или, словами Книги пророка Даниила, “поставление мерзости запустения”. Иудеям грозило исчезновение – как и любому народу, от которого отвернулись его боги. Но евреи каким-то образом обратили и эту разрушительную катастрофу в созидательный опыт, который, с одной стороны, еще более увеличил святость Иерусалима, а с другой – сформировал наглядный прообраз будущего Страшного суда. Для всех трех “религий Книги” Иерусалим отныне стал площадкой, на которой разыграется трагедия Последних дней и воздвигнется царство Мессии – то есть произойдет тот самый апокалипсис (греч. “откровение”), о котором впоследствии проповедовал Иисус. Для христиан напряженное ожидание конца времен стало одним из краеугольных камней веры, однако пророк Мухаммед усмотрел в разрушении Храма и города Навуходоносором лишь свидетельство того, что евреи лишились божественного благоволения, а это, в свою очередь, открывало путь его собственному кораническому откровению.
В Вавилонском плену часть иудеев сохранила свою приверженность единому Богу и Сиону. В те же самые годы, когда поэмы Гомера утверждались в архаической Греции в качестве общенационального эпоса, евреи начали идентифицировать себя через библейские тексты и память о своем покинутом городе: “При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы”. И даже вавилоняне, согласно 136 псалму, ценили по достоинству иудейские песни: “Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: «пропойте нам из песней Сионских». Как нам петь песнь Господню на земле чужой?”
Да, Вавилония была чужой землей, но именно там начала формироваться и кристаллизоваться единая Библия. И если юные выходцы из Иерусалима, такие как пророк Даниил, обучались при царском дворе, а более прагматичные пленники отвергали Сион и становились настоящими вавилонянами, то верные единому Богу евреи стали формулировать новые законы, призванные подчеркнуть их отличия и особость. Они чтили субботу, обрезали своих мальчиков, придерживались строгих канонов в пище и нарекали детей еврейскими именами, ведь падение Иерусалима показало, что происходит, когда не уважают законов Божьих. Вдали от родины жители Иудеи становились просто евреями29.
Изгнанники навечно заклеймили Вавилон как “мать блудниц и мерзостей земных”, однако империя в то время процветала, а их заклятый враг Навуходоносор процарствовал 40 лет. Впрочем, по свидетельству Даниила, в конце жизни царь вавилонский сошел с ума, “отлучен он был от людей, ел траву, как вол, волосы у него выросли, как у льва, и ногти у него – как у птицы”. Поистине, судьба, достойная преступлений царя (и прекрасный источник вдохновения для кисти Уильяма Блейка). И словно этого было недостаточно для удовлетворения их жажды мщения, еврейские пленники могли еще раз подивиться иронии истории: сын Навуходоносора Эвильмеродах (Амель-Мардук) настолько разочаровал своего отца, что тот бросил его в темницу, где принц познакомился и подружился с Иехонией, царем иудейским.
Став царем Вавилона, Эвильмеродах освободил своего царственного товарища-еврея из темницы. Но в 556 году до н. э. он был свергнут; новый царь Набонид повел себя эксцентрично: он отказался почитать Мардука, бога-покровителя Вавилона, и стал насаждать культ лунного бога Сина, а затем удалился из Вавилона в оазис Тема (ныне Тейма), расположенный далеко от имперской столицы – в Аравийской пустыне. Со временем Набонида поразила таинственная болезнь, и, скорее всего, это именно он (а не Навуходоносор, как сообщает Даниил) обезумел и “ел траву, как вол”.
В отсутствие царя страной правил его сын (или брат), царевич Валтасар (Бел-шар-уцур). Библия рассказывает, как он устроил для своих вельмож большое пиршество, где настольными чашами служили золотые и серебряные сосуды, вывезенные Навуходоносором из иерусалимского Храма. Во время пира Валтасар увидел, как таинственная рука чертит на стене загадочные письмена: “Мене, мене, текел, упарсин”. Растолковать их смог только иудейский мудрец Даниил – надпись означает: “Исчислено, исчислено, взвешено, разделено” и предупреждает, что дни империи сочтены, а самому царевичу предрекает скорую гибель (в ту же ночь Валтасар был убит).
В 539 году до н. э. Вавилоном овладели персы. Иудейская история полна примеров чудесных избавлений. Это было одним из наиболее драматических. Через 47 лет пребывания “при реках Вавилона” решением одного человека – не менее эффектным, чем решение Давида, – Сион был восстановлен.
Астиагу, царю государства Мидия в западном Иране, привиделся странный сон: дочь его испустила такое огромное количество мочи, что затопила его столицу и всю Азию. Царские маги, халдейские жрецы, истолковали это сновидение как предупреждение о возможной узурпации трона Астиага его будущим внуком. И царь предусмотрительно выдал дочь замуж за слабого, не представлявшего никакой угрозы восточного соседа – царя Камбиса, владыки области Аншан. Их сыну Курушу судьба определила войти в историю под именем Кира Великого. Астиагу же после рождения внука был новый сон: будто из чрева его дочери проросла виноградная лоза, да такая большая, что затенила его полностью. Астиаг приказал своему министру Гарпагу убить маленького Куруша, но тот не решился сделать это сам, а поручил пастуху. Пастух же пожалел мальчика и отдал Гарпагу тело своего только что умершего сына, а царского внука взял на воспитание. Так будущий Кир Великий остался жив. Прознавший про то царь Астиаг жестоко отомстил ослушавшемуся вельможе: он приказал умертвить сына Гарпага и на пиру накормил отца мясом убитого. Этого угощения Гарпаг не забыл Астиагу.
После смерти своего отца (ок. 559 года до н. э.) Кир вернулся и захватил его царство. Затейливые сны Астиага, дошедшие до нас в пересказе греческого историка Геродота, склонного верить, что персы руководствовались в своих решениях и действиях предзнаменованиями, сбылись: Кир при поддержке Гарпага одержал победу над дедом и объединил Мидию и Персию. А затем принялся расширять свои владения. Не покушаясь поначалу на лежащий южнее Вавилон Валтасара, он повел войско против другого могущественного владыки – сказочно богатого Крёза, царя государства Лидия на западе Малой Азии. Посадив свое войско на верблюдов и совершив несколько стремительных переходов, Кир внезапно появился под стенами столицы Крёза. Лидийские кони начинали нести, едва почуяв запах боевых персидских верблюдов, лидийская пехота тоже не смогла устоять под натиском неприятеля. Покорив Лидию, Кир обратил свои взоры на Вавилон.
Сверкавшая лазурью голубых изразцов столица Набонида сдалась без боя – вавилоняне не любили своего последнего царя и сами распахнули врата города перед Киром. Тот повел себя мудро и великодушно: оказал знаки почтения опальному богу Мардуку и провозгласил себя защитником прав народа. Падение Вавилона вызвало ликование у пленных иудеев: “Торжествуйте, небеса, ибо Господь соделал это… шумите от радости горы, лес и все деревья в нем, ибо искупил Господь Иакова и прославится в Израиле”. Ставший вавилонским царем Кир унаследовал всю империю поверженного противника, включая Иерусалим. “Когда я мирно вошел в Вавилон и… занял царское жилище… все цари, сидящие во дворцах всех стран света… принесли свою тяжелую дань и целовали в Вавилоне мои ноги”, – горделиво заявлял он.
У Кира было свое, новаторское для того времени представление о власти. Если ассирийцы и вавилоняне расширяли свои державы и подавляли мятежи путем грабежей и депортаций, то Кир обещал своим новым подданным религиозную терпимость в обмен на признание за царем верховной власти и права “объединить народы в единую империю”30.
Вскоре после завоевания Вавилона Кир разослал по всем своим владениям указ, который, должно быть, сильно изумил евреев: “Все царства земли дал мне Господь Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, – да будет Бог его с ним, – и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа Бога Израилева”.
То есть Кир не только отпустил пленных иудеев и гарантировал им уважение их прав и законов – первый правитель за все времена, совершивший такое, – но и вернул им Иерусалим и сам предложил отстроить заново их Храм. Наместником Иудеи Кир назначил Зоровавеля (Шешбацара), “князя Иудина”, возможно, сына последнего иудейского царя. Более того, он возвратил ему все храмовые сосуды, вывезенные в Вавилон Навуходоносором. Неудивительно, что некий пророк в Иудее приветствовал в Кире Мессию, о котором Господь говорил: “…пастырь Мой, и он исполнит всю волю Мою и скажет Иерусалиму: «Ты будешь построен!» и Храму: «Ты будешь вновь основан»”.
Согласно Библии, Зоровавель привел с собой в Иерусалим – теперь главный город персидской провинции Йехуд – 42 360 евреев31. Глазам изгнанников предстала печальная картина. Не блеском и роскошью, как Вавилон, но запустением и разорением встретил их иудейский город. “Восстань, восстань, облекись в силу твою, Сион! – призывал Исайя. – Облекись в одежды величия твоего, Иерусалим, город святый!.. Отряси с себя прах… сними цепи с шеи своей, пленная дочь Сиона!” А на иудейских землях за это время расселились иные, подчас враждебные племена, которые вовсе не желали возвращения изгнанников.
Всего через девять лет после возвращения иудеев из плена Кир, все еще находившийся на вершине могущества, был убит в сражении с кочевниками в Средней Азии. Согласно преданию, их предводительница, мстя Киру за смерть сына, окунула его голову в бурдюк с кровью, предлагая ему таким образом утолить жажду завоеваний. Камбиз, сын и наследник Кира, разыскал тело отца и похоронил в золотом саркофаге в Пасаргадах – древней персидской столице. Гробница великого царя сохранилась и поныне. “Он затмил всех прочих монархов, царствовавших до него и после”, – так оценивал деятельность Кира греческий историк Ксенофонт. Со смертью “отца персов” Иерусалим лишился своего защитника.
Судьба огромной – на тот момент самой большой в истории – империи Кира оказалась тесно переплетена с судьбой Иерусалима. Трон великого отца унаследовал его сын – Камбис II. В 525 году до н. э. войско Камбиса двинулось через Газу и Синай на Египет, а тем временем в Персии захватил престол самозванец, объявивший себя братом царя. Камбис спешно направился домой, но по пути погиб при весьма загадочных обстоятельствах близ Газы. Между тем в Персии семеро знатных вельмож составили заговор против узурпатора. Убив его, они стали решать, кому из них царствовать. Уступать никто не хотел, и тогда претенденты решили положиться на волю богов: чей конь заржет первым, когда они на рассвете выедут за городские ворота, тот и будет царем. Первым заржал конь Дария, юного отпрыска одного из влиятельных персидских кланов и личного оруженосца Камбиса. Геродот утверждает, что победу Дария обеспечил его хитроумный конюх Эбар: он якобы “сунул руку в половые части кобылицы и затем спрятал руку в одежды. Когда с восходом солнца кони готовы были устремиться вперед, Эбар поднес руку к ноздрям Дариева жеребца, а тот, почуяв кобылицу, зафыркал и заржал”. Так Геродот насмешливо объясняет победу восточного деспота ловкостью рук и малоприличной уловкой.
При поддержке остальных шести заговорщиков Дарий подчинил себе всю Персидскую империю. При этом ему пришлось подавлять восстания едва ли не в каждой ее провинции. В результате этой смуты, говорит Библия, “остановились работы при доме Божием, который в Иерусалиме, и остановка продолжалась до второго года царствования Дария”. Около 520 года до н. э. из Вавилонии в Иерусалим с еще одной группой изгнанников возвратились князь Зоровавель, внук последнего иудейского царя Иехонии, и священник Иешуа (Иисус), сын последнего первосвященника разрушенного Храма. Дарий разрешил им спасти Иерусалим.
По прибытии в город Зоровавель установил жертвенник на Храмовой горе и начал нанимать каменотесов и плотников для строительства Храма; о покупке кедрового дерева для нового сооружения он по традиции договорился с финикийцами. Воодушевленные началом строительства и возлагавшие большие ожидания на смуту, которая начиналась в империи персов, евреи просто не могли не поддаться мессианским мечтам о новом царстве.
“В тот день, говорит Господь Саваоф, Я возьму тебя, Зоровавель, сын Салафиилев, раб Мой… и буду держать тебя как печать”, – записал пророк Аггей, намекая на перстень-печатку Давида, потерянный дедом Зоровавеля. Иудейские князья прибыли из Вавилона с золотом и серебром старого Храма, и разве не мог Зоровавель (это имя в переводе означает “семя вавилонское”) казаться иудеям “побегом”, который “обретет величие и власть на своем престоле”?
Жители окрестностей города и лежавшей к северу Самарии теперь также захотели поучаствовать в богоугодном деле и предложили Зоровавелю помощь, однако возвратившиеся из Вавилона изгнанники исповедовали уже иной, новый извод иудаизма. Они смотрели на местных жителей с презрением, чуть ли не как на язычников, дикарей; прозвище ам-хаарец – “местные” (буквально “люди земли”), которым вернувшиеся изгнанники называли жителей Иудеи, довольно скоро приобрело новое значение: “неучи”, “невежды, не знающие Писания”. Тем временем опасавшийся возрождения былой славы Иерусалима (а возможно, и подкупленный “местными”) персидский наместник снова приостановил строительство.
За первые три года царствования Дарий обуздал всех своих противников и показал себя одним из самых выдающихся правителей Древнего мира, создав мировую империю, впервые охватившую земли сразу трех континентов32 – от Фракии и Египта до Гиндукуша – и объединившую десятки стран и народов. Новый Великий царь являл собой редкий для того времени тип правителя, сочетавшего таланты полководца-завоевателя и управленца-администратора. О том, как выглядел этот царь, мы можем судить по наскальной Бехистунской надписи, созданной по его приказу и увековечившей его победы. Дарий воплощал собой классический арийский тип: высокий лоб, прямой нос, рост почти 180 см. На барельефе он запечатлен в боевой золотой короне, усеянной овальными драгоценными камнями, его волосы завиты и собраны в пучок, усы подкручены, а четыре ряда завитков в окладистой квадратной бороде перемежаются прямыми прядями. Облачение царя приличествует триумфатору: длинная мантия ниспадает до самых пят.
Этому-то властному и внушавшему многим страх и трепет властителю Зоровавель напомнил об указе Кира. Дарий повелел просмотреть все царские свитки в вавилонском книгохранилище и, найдя указ, распорядился не останавливать строительство нового дома Божьего на месте разрушенного Храма: “Пусть иудейский областеначальник и иудейские старейшины строят сей дом Божий на месте его… Я, Дарий, дал это повеление; да будет оно в точности исполняемо!” В 518 году Дарий предпринял поход на запад, чтобы восстановить порядок в восставшем Египте. Скорее всего, путь его лежал через Иудею: возможно, царю пришлось не по душе чрезмерное рвение иудеев в восстановлении Иерусалима. И возможно, он казнил Зоровавеля, заподозрив того в измене; с этого момента строитель Второго Храма и последний правитель города из рода Давида бесследно исчезает из истории.
В шестой год царствования Дария, в марте 515 года, Второй Храм был “с великой радостью” освящен в присутствии всего народа. В жертву при освящении было принесено “сто волов, двести овнов, четыреста агнцев и двенадцать козлов в жертву за грех всего Израиля, по числу колен Израилевых”. А после освящения Храма иудеи, впервые со времен Вавилонского пленения, справили Пасху. Но когда старики, помнившие Храм Соломона, увидели скромное здание нового Дома Господня, они не смогли сдержать слез. Святой Иерусалим был на самом деле крошечным и заброшенным городком.
Спустя 50 лет виночерпием при дворе царя Артаксеркса I, внука Дария, стал еврей по имени Неемия. Однажды к нему пришли несколько единоверцев и попросили о помощи, рассказав следующее: “…Оставшиеся, которые остались от плена, [находятся] там, в стране [своей], в великом бедствии и уничижении, и стена Иерусалима разрушена”. Услышав это, Неемия сильно опечалился, “сел и заплакал”. Наполняя кубок царю, он не смог скрыть своего подавленного настроения. Артаксеркс спросил его: “Отчего лицо у тебя печально?” Да живет царь вовеки! – ответил еврей-придворный. – Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении?.. “И, набравшись смелости, Неемия попросил Артаксеркса: «Если царю благоугодно… пошли меня в Иудею, в город, [где] гробы отцов моих, чтобы я обустроил его»”.
Артаксеркс назначил Неемию наместником Иудеи, снабдил его деньгами и отрядил воинов для сопровождения в пути. Самарянами в то время правил их собственный наследный князь Санаваллат. Он с недоверием отнесся к подозрительному гостю из далеких Суз и к планам возвратившихся из Персии изгнанников. Неемия, опасаясь покушения на свою жизнь, осмотрел разрушенные стены Иерусалима и сожженные ворота под покровом ночи. В Книге Неемии, единственной политической автобиографии в Библии, ее автор вспоминает, с каким презрением смеялся Санаваллат, узнав о его планах отстроить стены города, пока Неемия не представился ему как новый наместник Иудеи. Затем Неемия выделил каждому вельможе и священнику участок стены, за ремонт которого те должны были отвечать. А когда раздосадованный Санаваллат задумал напасть на Иерусалим, Неемия выставил стражу. Стена была восстановлена “в пятьдесят два дня”.
Теперь Иерусалим, по свидетельству Неемии, “был пространен и велик”, но “народу в нем было немного”. И Неемия предложил иудеям, жившим за пределами города, бросить жребий, чтобы каждый десятый шел жить в Иерусалим. “И благословил народ всех, кто добровольно согласился жить в Иерусалиме”. Так прошло 12 лет, и Неемия отправился в Персию доложить царю обо всем, что он сделал, а когда вернулся в Иерусалим, то узнал, что приближенные Санаваллата обустроили себе роскошные жилые покои непосредственно в Храме, а некоторые иудеи стали выбирать себе жен “из Азотянок, Аммонитянок и Моавитянок”. Неемия распорядился, “чтобы очистили комнаты” в Храме, “и велел опять внести туда сосуды дома Божия”; он осудил смешанные браки с неевреями и стал проповедовать новый, пуританский иудаизм.