Kitabı oku: «Вильям Шекспир», sayfa 11
XVI. Хронологическая последовательность пьес Шекспира
И вот на основании комбинации всех указанных выше признаков можно составить довольно точную таблицу хронологической последовательности пьес Шекспира. В ней возможны ошибки, но небольшие, так что группировке они помешать не могут. Если не считать запутанного вопроса о времени возникновения «Троила и Крессиды», то в нижеследующем перечне разногласия между исследователями не идут дальше 1–2 лет.
1) «Тит Андроник» – около 1591
2) «Король Генрих VI», часть I – 1591
3) «Два веронца» (The two gentlemen of Verona) – около 1591
4) «Комедия ошибок» – 1591
5) «Генрих VI, ч. II» – 1592
6) «Бесплодные усилия любви» (Love's Labour's Lost) – 1592
7) «Ромео и Джульетта» – 1592
8) «„Генрих VI“, ч. III» – 1592
9) «Усмирение Строптивой» – 1594
10) «Король Ричард III» – 1594
11) «Венецианский Купец» – 1595
12) «Сон в Иванову ночь» (A Midsumer Night's Dream) – 1595
13) «Король Джон» – 1596
14) «Король Ричард II» – 1596
15) «Король Генрих IV», часть I – 1597
16) «Конец делу венец» (All's Well that ends well) – раньше 1598
17) «Король Генрих IV», часть II – 1598
18) «Много шуму из ничего» (Much Addo about Nothing) – 1599
19) «Король Генрих V» – 1599
20) «Виндзорские Кумушки» (The Merry Wives of Windsor) – 1600
21) «Двенадцатая ночь или как вам угодно» (Twelfth Night, Or What you Will) – 1601
22) «Как вам это понравится» (As you like it) – 1601
23) «Гамлет, принц Датский» – 1602
24) «Юлий Цезарь» – 1603
25) «Мера за меру» – 1603
26) «Отелло, венецианский мавр» – 1604
27) «Король Лир» – 1604-05
28) «Макбет» – 1606
29) «Тимон Афинский» – 1607
30) «Антоний и Клеопатра» – 1608
31) «Перикл» – 1608
32) «Троил и Крессида» – 1609
33) «Кориолан» – 1609
34) «Зимняя сказка» – 1610
35) «Цимбелин» – 1610-11
36) «Буря» – 1611
37) «Король Генрих VИИИ» – 1613
Названные пьесы вошли в состав первого издания – in folio 1623 г. и с тех пор включаются во все собрания сочинений Шекспира. Возникают, однако, весьма основательные сомнения относительно того, всецело-ли принадлежат Шекспиру некоторые из них. По всей вероятности, в «Генрихе VI» он только приложил руку к чужому произведению; «Тит Андроник», может быть, вовсе ему не принадлежит; видимо в сотрудничестве с Вилькинсом написаны «Тимон Афинский» и «Перикл»; в «Троиле и Крессиде» вероятно, принимали участие Марстон и, наконец, едва ли может быть сомнение относительно того, что в «Генрихе VIII» Шекспир принимал лишь самое незначительное участие, a большая часть этой весьма слабой пьесы написана Флетчером и, может быть, Мэссенджером. Вместе с тем, есть драмы, не вошедшие в folio 1623 года, но, может быть, все-таки, написанные Шекспиром, и длинный ряд псевдошекспировских пьес, созданных спекуляцией на его имя. Из так называемых «сомнительных» пьес в собрания сочинений Шекспира, претендующие на большую полноту, обыкновенно включаются местами действительно отмеченные печатью крупного таланта драмы «Эдуард III» и «Два знатных родича» («Two noble Kinsmen»). Псевдошекспировскими считаются: «Лондонский блудный сын» (London Prodigal), «История о Томасе лорде Кромвелле», «Сэр Джон Ольдкэстль, лорд Кобгэм», «Вдова Пуританка», «Иоркширская трагедия», «Трагедия о короле Локрине», «Арден Фэвершэм», «Рождение Мерлина», «Муцедор», «Прекрасная Эмма» («Fair Em»).
XVII. Психологическое единство творчества Шекспира
Если незначительны разногласия между шекспирологами относительно хронологической последовательности пьес Шекспира, то, в общем, они мало расходятся теперь и в группировке их. Было время, когда пьесы Шекспира группировали по сюжетам и получалась группа комедий, группа трагедий, хроники из английской истории, римские трагедии. Эта группировка вполне искусственна и, соединяя в одно пьесы разных эпох, разных настроений и разных литературных приемов, ни в чем не уясняет эволюции творческих настроений Шекспира. Одна только хронологическая группировка действительно поучительна, давая картину хода духовной жизни великого писателя и изменений его мировоззрения. С той же ошибкой на 1–2 года можно приблизительно установить, что творческое настроение Шекспира прошло 4 стадии, пережило 4 периода.
Нам кажется, что стоит вдуматься в последовательность этих эпох, чтобы прийти к двум важным выводам:
1) Шекспир вовсе не представитель объективного творчества по преимуществу, как принято его характеризовать; напротив того, все его творчество есть летопись его собственных переживаний.
2) В смене творческих настроений Шекспира, по-видимому, столь разнообразных, есть, все таки, психологическое единство, опять таки как результат того, что перед нами не объективное сочинение на разные темы, a живая летопись души, закономерное развитие духа великого философа жизни.
Испокон веку принято усматривать в сочинениях Шекспира вершину объективного отношения к воспроизводимому. Белинский в самой ранней из своих статей («Литературные мечтания»), когда он считал художническое бесстрастие главным достоинством писателя, заставляет Шекспира «взять равную дань и с добра и с зла»; драмы Шекспира, из которых «каждая есть мир в миниатюре», говорят зрителю: «так было, а, впрочем, мне какое дело».
Такое отношение к Шекспиру как бы подтверждается еще и бесконечным разнообразием тем, им разработанных, разнообразием страстей, им изображенных, разнообразием эпох, привлекших его творческое внимание. Может ли, в самом деле, идти речь о каком либо отражении личности писателя, который с одинаковою силою поэтического пафоса изображал и воплощение страсти Отелло и воплощение рефлексии Гамлета, преступную совесть Макбета и страдания жертвы чужой бессовестности Лира, Его и Кассио, Брута и Антония?
Таким образом, как будто и сомнения не может быть относительно того, что творчество Шекспира лишено субъективного элемента, что Шекспир только одною своею необыкновенною способностью вдумываться в чужую психологию достиг такого великого мастерства.
Но субъективность бывает двух родов. Есть субъективность непосредственная, лирическая. Представителями её являются по преимуществу поэты, передающие нам непосредственно те настроения, которые они переживают. Но есть субъективность и другого рода, которая выражается в интересе к явлениям определенного разряда, в выискивании того, что особенно соответствует потребности данного момента душевной жизни, во внимании к тому, что бередит или успокаивает душевные раны этого момента.
И вот, если с точки зрения выбора жизненных и исторических явлений для воспроизведения взглянуть на творчество великого драматурга, то пред нами развернется вполне цельная симфония отзвуков его душевных переживаний и обрисуется естественная смена переливов той окраски, в которой являлась жизнь пред созерцавшим ее высоким духом Шекспира.
Было время, когда жизнь захватывала Шекспира только со стороны сладких чар своих, вначале высоко-поэтических, как мимолетное видение любви Ромео и Джульетты, затем просто жизнерадостных, как у Фальстафа. Но под приманкой ароматных цветов наслаждения тонкое чувство творца Гамлета очень скоро распознало запах гнили и разложения, и мрачное настроение Гамлетовского периода раскрыло зрителю Шекспировского театра весь ужас нашего бытия. Ум менее разносторонний ограничился бы этим мрачным миропониманием, манящим к себе своею стройностью и нравственным ригоризмом. Но в Шекспире было слишком много жизненных сил, чтобы удовлетвориться одним инертным отрицанием. Вот почему он, в конце концов, изжил пору отчаяния, и творчество его закончилось гармоническим аккордом последних «романических» пьес. Здесь снова жизнь полна очарования, но уже не для нас, a для наших преемников в жизни, которые в свою очередь после поры очарования пройдут весь ужасный цикл разочарования, чтобы в конце концов успокоиться на мысли о круговороте мирового процесса. Если подвести все это под философскую схему, то перед нами полное воплощение в художественной форме великого закона развития мирового процесса, установленного Гегелем. Пред нами тезис, антитезис и синтезис понимания сущности жизни.
A если говорить менее мудреными словами, то перед нами схема душевной жизни великого мудреца. Он был очарован жизнью, пока в нем кипели молодые силы; он почувствовал горький привкус жизни, когда угар первых упоений прошел; он примирился с темною стороною жизни, когда в его собственном доме снова расцвела молодая жизнь. Но это примирение не есть обычное довольство состарившегося и устроившего свои делишки человека. Это та мудрость, которая сквозь мелкую суету жизни увидела очертания вечности. Такова общая схема душевной жизни Шекспира. Конечно, не Шекспира – дельца, a Шекспира – творца, когда он, переставая принадлежать самому себе, безгранично высоко подымался над интересами мышьей беготни повседневной жизни.
Присмотримся теперь к некоторым деталям этой схемы.
