Kitabı oku: «Дорога во тьме. Ч. 1», sayfa 4

– Дядя Макар, у вас сильно рука болит?

Макар хотел было спросить, откуда она знает про боль в руке, но не успел. За их спинами щёлкнул замок – дверь была открыта. В голове у Лизы снова включился волшебный телевизор. Обернувшись, она увидела, как дверь приоткрылась и оттуда вырвались клубы тумана, словно дверь была не в квартиру, а в холодильную камеру. По всему косяку засеребрился иней. Крутанувшись на месте, Макар ударил по кнопке вызова и прижал Лизу к закрытым дверям лифта, закрывая своим телом.

В следующую секунду дверь плавно отворилась. Макар почувствовал, как его обдало волной холода. Дверной проём зиял открытой могилой, в которой голодным зверем перед прыжком затаилась темнота. Лиза увидела: в дверях стояло страшно худое существо с пепельной кожей. Ссутулившись, оно качалось из стороны в сторону, как маятник. Ей показалось, что оно принюхивается, она ясно видит, как ему не нравится солнечный свет, но вряд ли это остановит его. Передние конечности, похожие на лапы богомола с двумя костяными лезвиями и зазубренной кромкой, чуть вздрагивали. Вдруг существо замерло – оно наконец-то нашло цель и сейчас бросится на них.

– Дядя Макар, оно убьёт нас…

В голосе девочки не было паники, во все её чувства будто ввели новокаин, просто констатация факта.

Сжимая кулаки, Макар силился разглядеть хоть что-то во тьме за порогом, но там проходила граница, за которую не мог проникнуть его взгляд. Лиза не увидела, как монстр прыгнул, движение было слишком быстрым. Серая молния промелькнула от двери в их сторону.

Перед Макаром полыхнуло ослепительно белым светом, точно взорвалась световая граната. На какую-то долю секунды он увидел очертания огромного зверя, загородившего дорогу чему-то сильно смахивавшему на насекомое. Подробности рассмотреть Макар не успел, свет потух так же внезапно, как и вспыхнул.

«Он пришёл! Пришёл её белый волк, её друг, он спас их от серого монстра! Он был окружён белым сиянием, от которого у серого пошла волдырями кожа, и он, не издав ни звука, метнулся обратно в квартиру, нырнув в неё, как в прорубь с чёрной водой». Дверь захлопнулась с чавкающим звуком.

Макар посмотрел на Лизу:

– Прости меня, малыш. Я… я… – слова путались и мешали друг другу, – я не знал, прости…

Лиза, уткнув голову в живот Макару, прошептала:

– Дядя Макар, я всё видела. Чуть помолчав, робко спросила: – Дядя Макар, а ты правда был готов умереть за меня?

Макар не удивился ни заданному вопросу, ни тому, что слепая девочка говорила, что она ВИДЕЛА… Он, кажется, начиная с сегодняшнего утра, вообще потерял способность удивляться. Но самое главное, что он понял и уверовал, что эта девочка – его Проводник, его единственный шанс узнать, что на самом деле сталось с его семьёй и где они сейчас. А насчёт вопроса всё просто:

– Ну конечно, Лиз.

Он положил широкую шершавую ладонь на белокурую головку и погладил девочку по волосам. Лиза сильнее прижалась к Макару, ей хотелось подольше так постоять с человеком, ставшим ей в течение нескольких минут самым родным. А, собственно, кто у неё был? Только мать, которая, если она пропадёт, не будет шибко убиваться. Продолжая гладить ребёнка по голове, Макар посмотрел на закрытую дверь. Сейчас он не был готов зайти на тёмную сторону, в которую превратился его дом.

– Лиз, а что ты скажешь на то, чтобы прогуляться? Нам, кажется, о многом нужно поговорить. Но сначала я отведу тебя в травмпункт, если надо – отнесу.

Глава 3

Пётр Семёнович вышел из травмпункта в отвратительнейшем настроении. На переносицу наложили два шва и пообещали, что до свадьбы заживёт. А вот с рукой дела обстояли гораздо хуже, врач сказал, что перелом скверный, требуется операция, необходимо вставлять спицы. Соответственно, что бы всё прошло более-менее гладко, требуются деньги, и немалые. «Вот ведь, зараза, ещё и на бабки попал… Я теперь эту курву мелкую на органы продам, в качестве компенсации».

Хмурый, как грозовая туча, он шёл по скверу, разбитому вокруг городской больницы. Чёрные мысли в голове Петра Рыбакова стаей акул кружили вокруг падчерицы. Никогда в жизни его так не унижали, да ещё кто! С остервенением пнув подвернувшуюся под ноги пачку из-под сигарет, он мрачно проследил за её полётом и остановился, будто наткнувшись на стену. На лавочке возле крохотного магазинчика с продуктами (в основном в него ходили сами больные и те, кто их навещал) сидел, как ни в чём не бывало, объект его ненависти. Он-то думал, что Лизка зашкерилась под каким-нибудь кустом и дрожит от страха, а эта кошка драная сидит себе и на солнышке свои мослы греет, да ещё и лыбится, как будто миллион выиграла!

Первым побуждением Петра было подлететь к ней, скинуть с лавочки и бить ногами до состояния фарша. Он очень живо представил, как носок его ботинка с прекрасным сочным звуком стирает эту паскудную улыбочку. По телу Петра Семёновича прошла приятная дрожь, мысль была очень заманчива. Но он понимал, что если даст себе волю здесь и сейчас, то, скорее всего, его кто-нибудь увидит, а отвечать за свои поступки, тем более садиться в тюрьму, в его планы никак не входило. Он очень любил себя и маленькие радости жизни, чтобы так бездарно всё потерять. Возмездие обязательно придёт, он только выберет момент.

Стылые струи ветра забрались под одежду, заставив Петра Семёновича зябко передёрнуть широкими плечами. Ссутулившись, он засунул правую руку в карман куртки, левая – опухший, завёрнутый в бинты кусок бесполезного мяса – висела на перевязи. Нащупав в кармане какой-то предмет, он вынул его из кармана и увидел на раскрытой ладони ключи от гаража. «О, а я-то думал, где их оставил?». Про этот гараж не знал никто, он его приобрёл года два назад, по случаю, у одного мужика, с которым разговорился, продавая ему мясо. Машины у Петра Семёновича не было и в обозримом будущем не предвиделось, поэтому всё это время гараж пустовал. Задумчиво взвешивая связку, он переводил взгляд с ключей на девочку и обратно. «Чисто гипотетически, – подумал он, – если представить, что эта мелкая пизда каким-то образом попадёт в закрытый гараж, то там её никто искать не будет. Да и кому она, на хер, нужна? Тем более что у меня в гараже есть прекрасный глубокий погреб». До этого Пётр Семёнович никогда не рассматривал своё приобретение в таком ракурсе, но сейчас понял, что именно этого мига он и ждал всё это время, откладывая продажу, казалось бы, бесполезной недвижимости. Всё бывает в первый раз… Облизнув полные губы, растянувшиеся в кривой ухмылке, он направился в сторону лавочки, на которой сидела Лиза. Новый порыв холодного ветра толкнул его в спину, словно понукая действовать быстрее…

…Подставив лицо солнечным лучам, Лиза, несмотря на всё случившееся сегодня, блаженно улыбалась. Дядя Макар успел ей многое рассказать. И о том, как он чуть не сошёл с ума от мучивших его кошмаров, и о телефонном звонке, о своей семье… В свою очередь она рассказала ему о себе, о белом волке и своём мире, о своей жизни, умолчав лишь о приставаниях отчима (она вообще не представляла, как об этом рассказать). Они почти дошли до травмпункта, но у неё разболелась нога и она попросила немного передохнуть.

– Да, конечно. Вон и лавочка подходящая, посиди на солнышке, отдохни, а я схожу на минутку в магазин.

– Хорошо.

Поддерживаемая Макаром, Лиза присела на скамейку. Подставив лицо октябрьскому солнцу, девочка сложила руки на коленях и тихо вздохнула. Солнечные лучи, застряв в белых прядях, окружили её голову мягким свечением, точно нимбом. Макар невольно залюбовался этой картиной – «У Танюшки тоже светлые волосы». Зажмурив глаза, он тряхнул головой: «Нужно решать проблемы по мере их поступления, а там как бог даст». Лиза, не переставая улыбаться, повернула голову в его сторону:

– Сегодня очень тепло. Правда?

– Да. – Макар, прищурившись, глянул на солнце. – Прямо бабье лето вернулось.

Его губы дрогнули от ставшей чем-то давно забытым светлой улыбки. «Вырастет – красавицей станет, если бы только не глаза». Макар с грустью покачал головой.

– Ну ты посиди, я скоро.

Дверь магазина хлопнула, и Лиза осталась наедине со своими мыслями. Ей было хорошо, она впервые в своей жизни поговорила с кем-то по душам, пьяные мамины излияния не в счёт, а белому волку не было нужды её о чём-то спрашивать. Ей и в голову не могло прийти, что она с такой лёгкостью будет рассказывать малознакомому мужчине свои секреты. Однако, словно прорвав плотину, река слов текла от истоков её души к человеку, ставшему для неё меньше чем за час самым родным. Единственным, кому она могла всё рассказать. Теперь она знала точно – её мир не просто выдумка, он реален. «Это я смогла сделать его таковым! Ведь Дядя Макар тоже видел белого волка. Правда, он не разобрал, что это был именно волк, ну да это мелочи! И ещё то, другое, жуткое существо, монстра из другого мира». Лиза плавным движением отвела с лица светлые пряди. «Другие миры». Она смаковала эту мысль, повторяя её на разный манер. Было что-то в этих словах неимоверно притягательное, заставляющее быстрее биться сердце. «Интересно, а много этих миров?»

Неожиданно ей стало неуютно. Холодный ветер, загородив тучами солнце, безжалостно разметал хорошее настроение. Но Лиза знала – дело не в ветре, ей что-то угрожает. И раз она не видит никаких картинок, то угроза имеет обычный, не потусторонний характер, что не делало её менее опасной. «Надо позвать дядю Макара», – подумала Лиза. Она уже открыла было рот, чтобы крикнуть, но тут на неё опустилась тишина, забившая уши и рот ватой, заполнила тело своей свинцовой тяжестью. На задворках погружающегося в беспамятство сознания с надрывом завыл волк.

…В магазине Макару пришлось задержаться. Перед ним крайне придирчиво выбирала мандарины женщина бальзаковского возраста. Отобрав килограмм с недоверчивым видом, она поставила пакет на весы и одновременно с этим задала вопрос, презрительно сморщив напудренный нос:

– А у вас финики свежие?

– Свежие.

Судя по унылому виду продавщицы, женщина успела порядком ей надоесть. Наконец-то удостоверившись в свежести фиников и взяв вместо них пакет с пряниками, она отошла от прилавка и начала копаться в сотовом. Купив два пломбира (очень захотелось сделать для Лизы что-то приятное) и поблагодарив продавщицу, Макар, с улыбкой открыв дверь, вышел на улицу.

Слова, которые он хотел сказать, так и не сорвались с губ, застряв на полпути. Несколько секунд он просто смотрел на пустую скамейку. Подойдя к ней вплотную, Макар, словно сомневаясь в своём зрении, провёл рукой по воздуху, там, где только что сидела Лиза. Секунды вытягивались в дрожащие нити нервов, окончательно стянувших с лица остатки улыбки. За спиной хлопнула дверь магазина, женщина с пакетом, громко говоря по телефону, направилась в сторону больничных корпусов. Макар молча, с трудом сдерживая недобрые предчувствия, осматривался кругом. «Мало ли почему человек отошёл, совсем не обязательно, что что-то случилось». Совсем не обязательно, но… В груди начал своё медленное вращение холодный водоворот. «Надо крикнуть… Ну куда слепая, хромая девочка могла уйти, пока он был в магазине?» Постояв в нерешительности, Макар негромко позвал:

– Лиза… Лиз?!..

Тишина. Беспокойство усиливалось с каждой секундой. Немного выждав, чутко прислушиваясь к окружающим звукам, он крикнул уже во весь голос. Ничего. Если не считать кошки с мышью в зубах, припавшей к земле от его крика и секундой спустя стрелой метнувшейся в кусты. Даже если предположить, что девочка отошла по нужде или ещё куда, она обязательно его бы услышала. Значит, всё-таки что-то случилось, но что? Макар обошёл лавочку по кругу, ища хоть какие-то следы, ведь не мог же человек испариться в воздухе… Или мог? Макар, не глядя, выбросил ставшее ненужным мороженое в урну и тяжело оперся руками о лавочку. «Как же так?! Если бы не эта тупая бабища с мандаринами!»

Взгляд Макара зацепился за три маленьких красных пятнышка рядом с рукой. Он провёл по одному из них пальцем, оставив росчерк, словно хвост кометы. Пятна были совсем свежими. «Кровь, но чья?!» Внутренний голос нашёптывал, что это кровь Лизы. Макар гнал от себя эту мысль. Вот сейчас кусты зашумят, оттуда выберется Лиза и обязательно всё объяснит, а он посмеётся над своей паранойей. Однако всё оставалось неизменным – пустая аллея, шорох листвы под ногами и никаких признаков, что Лиза где-то рядом. Макар быстро окинул взглядом аллею, она была прямая и хорошо просматривалась в обе стороны. Около самого заезда на территорию стояла машина «скорой», водила о чем-то разговаривал с охранником. Макар ещё секунду постоял на месте, принимая решение, и побежал к охраннику. На его вопрос о слепой девочке с длинными белыми волосами тот развёл руками и отрицательно покачал головой.

– Вы бы в самом травмпункте спросили или в приёмном покое, может, какая медсестра с собой забрала.

Макар с сомнением покачал головой, слова охранника его не очень убедили.

– Да не переживайте вы так, найдётся ваша девочка. У меня здесь уже минут двадцать никто не проходил, а машины так вообще около часа никакой не выезжало, так что на территории она. Выход-то один, кругом забор. Вы уж простите, но без глаз особо по заборам не полазишь.

Поблагодарив охранника, Макар помчался в травмпункт. Ничего. В приёмном тот же результат. Он носился по территории больницы словно борзая, забегая во все открытые двери, расспрашивая редких прохожих… «Нет, не видели, спросите там-то», «Обратитесь в милицию». «Нет, нет, нет»…

В голове у Макара вовсю полыхала паника. Эта девочка оказалась тем солнечным зайчиком, который смог проникнуть в сумерки его души и хоть ненадолго разогнать тень, застилающую все его мысли и чувства. Она же была его единственным шансом проникнуть за завесу, которая скрывала правду о том, что случилось с его семьей. От быстрого бега кололо в боку, пот заливал глаза, от крика саднило горло, на него уже начинали показывать пальцами, но ему не было до того никакого дела. Макар хотел добежать ещё раз до КПП, но тут его взгляд уткнулся в стену густых кустов. Кровь, внезапное исчезновение… Ну конечно, кто-то утащил Лизу в кусты, поэтому её никто и не видел. Словно бульдозер, Макар врезался в заросли, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Бешено работая руками, он проделывал просеки сквозь кустарник, разросшийся позади магазина.

– Господи, только бы с ней ничего не случилось, сделай так, чтобы всё это я себе навыдумывал и с ней было бы всё в порядке!

…Ужасно холодно… Холодно и больно… и поверх всего этого разлился животный страх, заполнивший собой всё вокруг. Лиза тонула в этих ледяных водах ужаса и боли. Однако к этому примешивалось и кое-что другое. Но что? Измотанный разум девочки не мог понять. Она лежала, судя по ощущениям, на бетонном полу, всё тело сильно замёрзло и болело, в бок вонзилось множество острых, как зубы, каменных крошек. Девочка попыталась лечь поудобней, но из этого ничего не вышло, кто-то туго связал ей руки и ноги, соединив лодыжки с запястьями у неё за спиной. Выгнувшись дугой, она застыла, словно в припадке эпилепсии. Рук и ног она практически не чувствовала, в дополнение ко всему у неё жутко болела голова. Лиза помнила момент удара, дальше как она ни старалась, простиралась мгла беспамятства. С приходом сознания её начало сильно мутить, и, чтобы хоть как-то унять рвотные позывы, она старалась глубже дышать носом. Каждый вдох давался с большим трудом, нос был заложен и пропускал слишком мало воздуха. Тошнота накатывала всё сильнее, во рту чувствовался мерзкий вкус рвоты, но выйти ей было некуда – рот был плотно заклеен скотчем. Чтобы освободить рот, не обращая внимания на боль от раздирающих кожу камушков и острых выступов неровно залитого бетона, Лиза начала изо всех сил тереться лицом об пол. Слёзы от боли стекали по лицу, кляп никак не поддавался. Девочка забилась в путах, уже ничего не соображая, она из последних сил сдерживала рвоту. Мыча как испуганное животное, Лиза прогнулась ещё больше, колотясь разбитой головой об пол. Рвотные массы наполнили рот, раздув щеки, тонкая струйка зловонной жижи всё же нашла дырочку в плёнке, брызнув на лицо и пол…

…Вот он, сладкий момент мести. Пётр Семёнович Рыбаков с наслаждением смотрел на извивающееся тело.

– Теперь ты моя! Слышишь, сука? Ты моя!

Он не спешил, смакуя сладостное предвкушение. Волны возбуждения от стоящего колом члена прокатывались по всему исходящему жаром телу. Мужчина снова и снова прокручивал в голове столь стремительно прошедшую охоту. Всё прошло практически безупречно. «Эта мразь даже пикнуть не успела. Даже пикнуть! Нет! Теперь все твои крики принадлежат мне. Ты вся принадлежишь только мне!». Взвесив в руках инструмент, с помощью которого он выбил дерьмо из этой тупой сучки, он взмахнул им и нанёс удар по воздуху. Всё так и было.

…Старая добрая свинчатка, он никогда с ней не расставался, сколько раз его выручала и сейчас пришлась как никогда кстати. После того как он нанёс удар по голове ребёнка, внутри Петра Рыбакова окончательно рухнула решётка, за которой скрывался монстр. То, что раньше для человека было сладкими фантазиями, сейчас стало прямым руководством к действию. Все запреты были сняты, он стал вне закона, было важным только одно – его собственные желания. Зверь вырвался на свободу, и он был голоден. Был единственный негативный момент – дочурка оказалась не одна. Он успел донести Лизу через кусты почти к самому забору, отделяющему больничный сквер от гаражей, как со стороны лавочки раздался крик. Кто-то искал девчонку. Не теряя времени, Пётр Семёнович поволок Лизу к дыре в заборе. «Надо поторопиться, но главное – без суеты, чтобы не наделать ошибок». Голова была лёгкая и ясная, боль практически не тревожила, что было крайне удивительно, если вспомнить, как она пульсировала в его руке и голове всего лишь несколько минут назад. Но так было правильно! Твёрдая уверенность в этом оплетала позвоночник, делая Петра Семёновича не слабым человеком, а кем-то другим. Хищником на охоте. Он уже взял принадлежащую ему добычу и отдавать её никому не собирался.

Оставалось самое трудное – незаметно протащить тело до гаража. Ведь сегодня воскресенье, в гаражах могут тереться всякие сраные автолюбители, встреча с которыми не входила в планы мужчины. В принципе, его гараж располагался совсем недалеко. От того места, где он затаился со своей добычей, метров через пятьдесят был проход между гаражами. Пройдя между ними, можно сразу свернуть налево, и вот он, номер сто семнадцать.

Вдалеке кто-то опять звал Лизу по имени, нужно было решаться. Никакого беспокойства он не испытывал. Высунув голову из лаза в заборе, посмотрел по сторонам. Пока везёт, никого. Удача любит сильных и смелых. А значит, она любит его. Легко подхватив Лизу поперёк живота здоровой рукой, Пётр Семёнович бодро прошагал до намеченного места, по ходу мурлыча под нос весёлую песенку. Когда он уже готов был шагнуть в тесный проход, слева скрипнула открывающаяся дверь гаража под номером восемьдесят семь, чей хозяин решил покурить на свежем воздухе. Равнодушно взглянув на пару ног, обутых в стоптанные ботинки (остальное было скрыто открытой дверью), Пётр Семёнович нырнул в полумрак между гаражами. Уже ничто не могло его становить. Уверенность в этом легла на плечи мужчины триумфальным плащом победителя.

Вышедший из-за двери дед в замызганном камуфляже, не глядя по сторонам, прикурил от зажжённой спички и глубоко затянулся. Поправив очки в роговой оправе, косо сидевшие на мясистом, в красных и синих прожилках носу, он бросил оценивающий взгляд на хмурое от набежавших туч небо. В этот миг тяжёлая капля упала с неба на небритую щёку, сухую землю стали покрывать тёмные пятна начинающегося дождя. Пробормотав что-то нелицеприятное о непостоянстве погоды и женщин, дед, смачно сплюнув в пыль, затушил начатую сигарету и скрылся в гараже.

Замечание по поводу погоды было более чем верным. Холодный ветер, дувший уже не переставая, вместе с облаками пыли, среди которых в панике метались разом потускневшие листья, пригнал полчища грозовых туч. Среди серых громад, заполонивших небо, вспыхивали кривые клинки молний, рассекавшие небеса пополам и вызывающие обвал сталкивающихся друг с другом валунов грома.

Петра Семёновича не интересовала погода, он был на охоте и принёс добычу в свое логово. «Да, точно логово! И кое-кому отсюда уже не выйти, по крайней мере целиком!»

Остановившись, Пётр Семёнович слегка склонил голову набок, словно прислушиваясь к своим мыслям. Кривая улыбка, в которой не было и грамма веселья, разрезала его лицо. Эти новые мысли, рождающиеся в его голове, очень нравились ему. Они были признаком его бесстрашия и избранности. Вскинув девочку на плечо, он начал спуск в погреб, где без церемоний скинул Лизу прямо на бетонный пол. В гараже, очень кстати, нашёлся моток шпагата, и он не спеша (теперь торопиться ему было некуда) основательно связал свою жертву, закрепив запястья на лодыжках. Такая поза показалась ему весьма возбуждающей. Критически осмотрев дело своих рук, он добавил последний штрих: взяв моток скотча, он залепил девочке рот. И вот он стоит над той, что полностью в его власти. Это было волшебно!

– Ну что, милая, пора просыпаться, папочка соскучился.

Он слегка пнул Лизу по ноге – никакой реакции.

– Эй, ты не окочурилась ли часом? Пётр Семёнович нагнулся над Лизой и пощупал на шее пульс. Радостная улыбка возникла на его лице.

– Живая! Ну вот и чудесно! Нельзя так папу пугать.

Поднявшись наверх, он вернулся с ведром холодной воды, набрав ту из бочки рядом с гаражом. Размахнувшись, он выплеснул содержимое ведра на свою пленницу, и, засунув руку в карман, стал наблюдать. Через минуту Лиза зашевелилась, издав слабый стон…

…Спустившись в погреб, Пётр Семёнович с интересом продолжал смотреть на её неудачные попытки освободиться. Вдруг с девчонкой что-то пошло не так, она начала бешено тереться лицом о пол, расцарапывая его в кровь, её начало корчить, словно в припадке. Мужчина нагнулся над Лизой, с беспокойством следя за падчерицей. Через мгновение у неё щёки надулись, словно она пыталась что-то сыграть на трубе, из-под скотча на лицо побежала струйка рвоты. С недовольным ворчанием Пётр Семёнович, поддев пальцем, отодрал кусок скотча.

Рвотные массы вырвались наружу вонючим фонтаном. Лиза жадно вдыхала влажный подвальный воздух, вяло сплёвывая остатки дряни, заполнявшие рот. С кислородом к Лизе медленно возвращалось ощущение реальности – со всеми деталями, отступившими на время удушья – боль во всём теле, холод и мысли, напоминающие сумасшедших, запертых в горящей палате.

– Помогите!..

Она думала, что кричала, но на самом деле её было еле слышно. Измученное тело с трудом рождало звуки.

– Пожалуйста, помогите мне, пожалуйста… – девочку начали сотрясать рыдания, заглушившие слова.

Совсем рядом с Лизой скрипнули по бетону подошвы ботинок. Задрожав всем телом, Лиза попыталась повернуть голову в сторону, где услышала звук.

– П-п-пажжалуйста (от холода и ужаса зубы начали выбивать чечетку), я з-здесь, п-п-пом-могит-те…

– Конечно помогу.

От этого спокойного, уверенного голоса Лизу парализовало. Все мысли, которые метались у неё в голове, рассыпались чёрным пеплом, осталась лишь одна, уродливой опухолью заполнившая весь мозг: отчим! Он, он… Дальше Лиза уже не могла связно мыслить. В её голове, заполненной огромной, источающей ужас фигурой отчима, которого она никогда не видела, но ставшей для неё самым страшным кошмаром, вспыхивали и гасли рваные полотнища видений о том, что сейчас будет.

– Сейчас папа поможет тебе.

Пётр Семёнович нагнулся к своей маленькой пленнице и легко дотронулся толстыми пальцами до грязной, исцарапанной щеки. Лиза даже не почувствовала прикосновения, ещё немного – и она разлетится на осколки от сковавшего её напряжения. И она жаждала этого! Чтобы одним мгновением всё кончилось. Только бы всё уже кончилось! Но, конечно, ничего не закончилось.

– Вот только для начала тебя надо умыть, а то ты вон как замаралась.

Голос отчима оставался таким же спокойным, но Лиза чувствовала, что за хлипким заборчиком этого показного спокойствия бесновался, брызгая слюной, бешеный зверь, который в скором времени вырвется на волю.

Скотч снова залепил рот. Убедившись, что девочка может дышать, отчим отошёл от неё. Раздались удаляющиеся шаги, Пётр Рыбаков медленно поднимался по лестнице с пустым ведром, он наслаждался моментом, растягивал удовольствие, предвкушая главное блюдо. На его лице застыла плотоядная ухмылка. Поднявшись наверх, Пётр Семёнович не спеша поставил ведро на пол и, взяв с верстака сигареты, с наслаждением затянулся, выпустив струю дыма в потолок. Зажав сигарету уголком губ и запустив руку в карман куртки, он извлёк на свет чётки, сделанные из чёрного матового стекла. Интересная находка. И самое весёлое, что Пётр Семёнович не помнил, откуда они у него. Но ведь не из воздуха они появились в его кармане?! Мужчина усмехнулся этому нелепому предположению. Самое простое объяснение, что где-то по пьяни прихватил и забыл. Это уже было больше похоже на правду. Когда только они коснулись кожи, то обожгли ему ладонь, словно он взял в руку кусок сухого льда. Но это чувство тут же прошло, его сменила приятная прохлада. С интересом разглядывая находку, Пётр Семёнович медленно перебирал гладкие чёрные бусины, удивляясь, какие они тяжёлые, как приятно было ощущать под пальцами их прохладное прикосновение. Они успокаивали его, из этого спокойствия рождалась уверенность в своей правоте.

– Каждый получит по заслугам.

Пётр Семёнович заметил, что с того момента, как чётки оказались у него, боль в руке и в переносице, с началом охоты и так сдавшая свои позиции, теперь заметно уменьшилась. «Может, у него вовсе и не перелом, а эта крыса-врачиха наверняка всё перепутала? Точно! Ей нужно будет вправить мозги. Просто и быстро, а может, и не очень быстро. Ну да ничего, сначала любимая дочурка, а затем придёт черёд других, тех, кого я выберу. Однако не стоит заставлять девочку ждать». Выщелкнув окурок в стену, он, подхватив ведро, пошёл за новой порцией воды…

…Лиза, оставшись в одиночестве, неподвижно лежала мёртвой бабочкой, приколотой к полу. Ещё никогда в жизни ей так не хотелось умереть, как сейчас. Ужас от ожидания своей участи вырывался из неё щенячьим тоскливым воем. Где-то с задворок сознания ей пришёл ответ – пока ещё далёкий волчий вой. «Волк! Ну конечно! Он спасёт меня! Пожалуйста, спаси меня!». Мысли о помощи наскакивали друг на друга, в голове воцарился хаос: «Быстрей, быстрей, СПАСИ МЕНЯ!!!»

– Успокойся, постарайся увидеть меня. – Мягкий и глубокий голос ненамного отогнал панику, заполонившую голову Лизы.

– Но как!? Я… я не могу. Я видела тебя только, когда засыпала, и слышу тебя сейчас только потому, что ты сам пришёл. Почему ты не поможешь мне?!

– Сейчас не время объяснять. Ты можешь меня увидеть и не засыпая. Просто представь, представь меня хорошенько и поверь. Поверь, что видишь меня на самом деле. Ты должна успеть, пока чудовище не вернулось, ему дали вещь. При ней я не могу перейти грань.

– Я не могу, отчим… он…

Паника снова начала брать верх. Наверху скрипнули давно не смазанные петли, с улицы доносились звуки разыгравшейся непогоды, являвшейся отражением бури, бушевавшей у неё в голове. Сквозь хаос, творящийся в мозгу, Лиза с трудом уловила слова, доносящиеся до неё словно со дна океана:

– Мы с тобой одно целое, я – это ты, быстрее…

Это казалось невозможным – быть маленькой, испуганной, избитой девочкой, связанной по рукам и ногам, и одновременно представлять себя, прогнав отвратительных ведьм, устроивших шабаш в её душе, сильным, прекрасным, а главное – свободным зверем. Ведь до этого дня он приходил к ней только в снах. Но если она не сможет, то погибнет не только она – умрёт целый, пускай и маленький, реальный мир, созданный ею. Вместе с ней погибнет и белый волк. Лиза, сколько могла, глубоко втянула воздух через разбитый нос и медленно выдохнула, представив, как от её дыхания колыхнулась белоснежная шерсть на могучем загривке. Они связаны, они всегда были связаны неразрывной цепью и всегда стремились друг к другу. Осталось совсем чуть-чуть. Сделать крохотный шажок за черту, навстречу половинке своей души.

Лиза не заметила, как после очередного вдоха время приостановилось. Она понимала, что продолжает лежать связанной на бетонном полу, и в то же время Лиза стояла в темноте и, задрав голову, наблюдала, как сверху, мерцая, опускаются невесомой звёздной пылью голубоватые былинки, словно семена небесных одуванчиков. Одновременно с этим видела себя со стороны – связанной девочкой в тёмном подвале и белым волком, стоящим под огромной луной на вершине заросшего вереском холма.

От таких спецэффектов её снова начало подташнивать. Но девочка чувствовала, что она на верном пути, и осознание этого помогало удержать в подчинении своё тело. Небесных светлячков становилось всё больше, голубоватые блики легли на серые стены, осветив лицо Лизы, неотрывно смотрящей на них и даже не отдававшей себе в этом отчёт. Кружась, они превращались в сплошную завесу голубоватого света, за которой медленно начали проявляться очертания её долины и очень размытый образ стоящего напротив белого волка, который в нетерпении переминался с лапы на лапу. Где-то далеко снова скрипнула не смазанная дверь и раздались тяжёлые шаги. Картина перед Лизой задрожала и пошла рябью, словно гладь озера, потревоженного брошенным камнем. Отчим замешкался перед входом в погреб, было слышно, как он остановился и громко, точно большой зверь, принюхивается, бормоча себе что-то под нос.

Лизу, которую только что трясло от холода, бросило в жар, по вискам стекали ручейки пота… Она пыталась удержать перед своими глазами образ волка. Лиза сделала выдох, время, сорвавшись с цепи, рвануло вперёд, навёрстывая упущенные мгновения. Дыхание у девочки сбилось, будто она только что бегом поднялась на десятый этаж. Отчим начал медленно спускаться, с каждым шагом загоняя Лизе в позвоночник ледяной гвоздь. Собрав остатки воли, она сделала последнее вытягивающее жилы усилие. Всё, что у неё осталось внутри, она бросила на туманную стену, стремясь пробить в ней коридор для её второго «Я». Эта попытка полностью исчерпала тот уже полупустой колодец, из которого она брала свои силы. Перед тем как потерять сознание, она увидела ринувшуюся к ней белоснежную фигуру, распластавшуюся в прыжке между мирами. Это было так прекрасно! Тяжёлые шаги, сойдя с лестницы на пол, растоптали её сознание…