Kitabı oku: «Последний демон рая. Книга 3. Магия дышащих песком», sayfa 5

– Назад! – запоздало скомандовал Шейх.

Ему не здесь ничего не понравилось. Да и призрачные тени, то и дело мелькавшие между руинами совсем не внушали доверия. Войско развернуло коней и с большим облегчением покинуло огромное поле битвы. Никому не пришло в голову желание углубляться в жуткий колышущийся, как живой, странный туман. Да и грабить брошенные резиденции тоже – в столице ещё было чем поживиться в Верхнем городе.

– Разведывательный отряд ко мне! – скомандовал Эмир.

И когда отряд спешно прибыл, то приказал сотнику:

– Обследовать всю территорию!

Маг отряда неожиданно заартачился:

– Над всем полем висит туман смерти. Ведь при смерти шаманы и маги посылали мощнейшие проклятия, которые и отравили, и изменили дух земли и её Силу. Зелёный туман выглядит совсем плохо и от него так и веет смертью. Да и непонятно, какие твари скрываются в руинах, изменённые Силой магии Ночи ночей. Это – теперь логово Шайтана!

Эмир выдвинул до половины саблю из ножен и прорычал:

– Тогда отправляйся вместе с ними. Сотвори защиту, щит… что ещё там … да что угодно. Только обследуй руины всего поля и принеси мне к вечеру карту! Может быть, там скрывается в засаде войско язычников?

Маг скривился, бормоча проклятия на каком-то древнем языке, и с сотней воинов весьма неохотно двинулся к Садам. Сады встретили их недружелюбно, заставляя невольно всё время оглядываться на любой шорох. Битва не прошла стороной для множества домов вельмож, которые находились полукругом слева от главных ворот, и они оказались полуразрушены магическими ударами, так как, видимо, несколько раз переходили из рук в руки. А посреди огромного, в несколько километров поля зияла дыра, куда вливала свои быстрые воды одна из речек, бежавшая с гор справа. Теперь здесь красовалось овальное озеро метров двести в диаметре, доверху наполненное водой. Избыток воды, видимо по подземной трещине изливался в море с десятиметровой высоты.

Вглядевшись в широкий простор моря, степняки заметили вдалеке, напротив порта новый чёрный остров, сплющенный как лопата и выдвинувшийся из морской пучины на высоту нескольких сотен метров. На расстоянии несколько километров от берега и порта столицы, он возвышался внушительной тёмной скалой, от которой валил пар и не веяло ничем хорошим. А поскольку находился он на расстоянии больше трёх километров, то уже не входил в состав Империи.

Наспех нацарапав карту-набросок всей площади, разведка споро развернула коней и вернулась за ворота. Там маг скомандовал:

– Заложить все остальные ворота, кроме этих. А здесь поставить круглосуточную охрану. Вот вы, сотня, этим и займётесь. И пусть там сам шайтан разбирается с адскими остатками райских садов неверных!

Конечно, Эмир оказался не до конца доволен спешными результатами разведки, которая не захотела проникнуть въехать в тайный горный город рыцарей. Но встретившись с угрюмым неподвижным взглядом мага, который как будто заглянул в преисподнюю, полководец благосклонно заметил:

– Достаточно. Сегодня отдыхайте. Карту остального составите … потом. Главное взять город под контроль. Найти представителей Империи. Не убивать их, а доставить сюда завтра. А лучше послезавтра. Пусть наши доблестные башизуки немного погра… то есть ознакомятся с городом. Очень внимательно ознакомятся! И помните: нам здесь хозяйствовать, а хозяин не станет калечить своих овец! Никакого насилия… днём. После заката с бродягами и разбойниками разговор короткий: удушение. Со шлюхами – по усмотрению.

Главный Визирь низко поклонился:

– Слушаюсь и повинуюсь, победоносный Эмир! Вряд ли преступники так легко искупят свои грехи, великий Эмир. Дадим им шанс отработать за падение своё на восстановлении улиц, а самых отъявленных можно и в проклятые Сады Рая послать под конвоем разгребать там трупы: ведь не ровен час вспыхнет эпидемия, чума…

При слове «чума» Эмир поперхнулся прохладным вином и побледнел:

– Да, да, именно так мы и желаем! А уж на небесах боги разберутся, кто больше виноват, а кто меньше.

Эмир собирался оставить столицу за собой на максимальное время и, не прибегая к явному грабежу, «конфисковать до выявления истинных владельцев» все мало-мальски ценное. А ведь предводитель этих мерзких степняков-кочевников оказался прав: ценного оказалось так много, что все воины войска могли считать себя уже зажиточными людьми. Поэтому сразу было принято решение ревностно прятать всё «бесхозное» имущество в охраняемый склад. К тому же добро всё прибывало и прибывало, значит придётся складировать его ещё и во втором складе…

Эмир отдал приказ с помпой водрузить везде, где только можно трёхцветные флаги пустынников. Рядом с имперским, только несколько повыше, особенно на воротах Первой стены и на подъездах к столице.

Теперь все подразделения, прибывшие на помощь Империи Рая с твердокаменной вежливостью останавливалась не доезжая до первых ворот в столицу. Им настоятельно предлагалось отдохнуть с дороги и разбить лагерь на лугах, допуская вовнутрь только высших офицеров.

Охрана башизуков вежливо, но с достоинством кланялась запыленным опоздавшим войскам соседей, не успевшим стать первыми. И теперь опоздавшие получали через толмача абсолютно одинаковые «рекомендации»:

– Добрый день, уважаемые воины! Мы вас очень рады видеть. Вот только жаль, что столица почти вся разрушена и разграблена подлыми кочевниками. Ну почти до уровня руин. Население бедствует, и мы денно и нощно оказываем ему огромную помощь и защиту. Поэтому присутствие дополнительных войск внутри будет принято населением, как тяжкое бремя. Эликсир? Увы, эликсира нет здесь ни капли: дворец с источником рухнул с неба и провалился под землю. Но если есть желание, то вы можете совершить прогулку туда и убедиться в этом своими глазами…

Когда штаб прибывших второпях вылетал из-за третьей стены, зелёный, как тот ядовитый туман внутри, далее тут же следовала ложь, которую приходилось проглатывать вновь прибывшим войскам:

– Да, Император сам лично приказал нам взять под охрану столицу. Где Сам Император? О, он был не здоров и так спешно отплыл на свою дальнюю резиденцию… Когда будет? Да не раньше, чем через месяца. Говорят, что мы захватили город? Кто? Бессмысленная и богопротивная ложь! Мы отрубим головы этим лгунам, как только обнаружим!… Да что вы, что вы, уважаемые, ну посудите сами – зачем нам эти развалины, уже вчистую ограбленные до нас и степняками и местными бандитами? Мы просто оказываем бесплатную услугу уважаемому Императору… Устали, спешив на помощь? Очень-очень сожалеем! Во-он там, в километре от стен, в леске, вдалеке, течёт река с хорошей водой, а вот провианта у нас, извините, нет. Сами понимаете: постарались те же подонки-грабители. Но свежую еду вы всегда можете купить у местного населения, которое будет радо помочь вам… Со всем уважением, до свидания и счастливого пути домой! Всего хорошего!

«Местное население» в виде хитроватых хозяйственных мужичков, пряча ухмылки в бородах, радо было взвинтить цены до небес, обирая очередное войско до нитки. А поскольку всё было вроде как и законно и цены свободные, а за порядком следили специальные разъезды башизуков, то в основном обходилось без грабежей. Да и насилие доступных девиц происходило чинно и по согласию с обеих сторон. За это время не одна покладистая и расторопная девица из местных сколотила себе небольшое приданное на естественных желаниях солдатиков, которых перед этим щедро подпаивали дешёвым пивом улыбчивые сутенёры…

Генералы новоприбывших, вдохнув едкий смрад в Садах Рая сквозь надушенные ажурные шёлковые платки и убедившись, что эликсира нет действительно, да и не предвидится, непременно сразу успокаивались. А после щедрых тайных подарков и передачи «самой последней» бутылки эликсира, теряли интерес ко всему творящемуся во внешне спокойной столице. Потом они становились и вовсе задумчивыми. А затем покладистыми и спешащими по неотложным делам на далёкую родину. Дав войску день-другой на отдых в трактирах и борделях, они сворачивали лагерь и отбывали восвояси.

Да, конечно, как у всех воинов, у К-Кэна имелся оберег-талисман. И довольно могущественный. Вот только сразу же после падения Парящего дворца его магия стала резко уменьшаться. Но у Волка оказался ещё один оберег – языческая тетрадка с пустыми страницами. Каждая из них могла помочь ему выжить, сберегая от смерти, после чего бесследно исчезала. И там перед боем ещё оставалась одна-единственная страничка, может быть именно она удержала его на краю жизни живых? Или это помог чудодейственный эликсир? Или просто хорошая реакция и удача воина?…

Придя в себя, он слышал звуки, как сквозь вату. При этом едва ощущал себя, не в силах даже моргнуть. Его лицо и боковую сторону головы, куда вскользь ударил арбалетный болт, раздирала ослепительная жгучая боль. Он задерживал дыхание сколько мог, потом глотнул тошнотворно масляного эликсира и его едва не вывернуло. Одновременно с этим нечто обрушилось и сжало его, казалось, до размера макового зёрнышка.

«– Рухнул-таки Парящий дворец!» – с вялым удовлетворением верно предположил К-Кэн.

Видимо, этот ужасающий удар каменного кулака весом в тысячи тонн и не дал ему утонуть окончательно в чёрной масляной жидкости. Сила давления вытолкнула его, как вишнёвую косточку выдавливают пальцами.

Огромной мощности удар пробил дно чаши пруда, и его содержимое вместе с К-Кэном хлынуло в какой-то подземный туннель, бывший некогда руслом подземной реки. Затем через несколько секунд его с силой выбросило из отверстия в скалистом берегу в волны моря. Вялый, как тряпка и такой же беспомощный, Волк упал и от удара опять потерял сознание.

Пришёл он в себя лежащим на мокрой брезентовой крыше полузатонувшей кареты. Её во время взрыва тоже, видимо сбросило с берега и теперь уносило от суши стремительным морским течением. К-Кэн с трудом поднял голову: берег уже находился на расстоянии нескольких километров, значит не было ни малейшей надежды вернуться. Течение, прихотливо петляя между многочисленными рифами, несло его дальше и дальше в морской простор. Вглядевшись, Волк увидел, что с рифами тоже творилось нечто непонятное: скальные зубы дрожали и одни каменные зубцы поднимались, а другие медленно погружались в пучину. Силы землетрясения, разбуженного К-Кэном, меняли всю акваторию столицы.

В довершении ко всему, юноша ощутил толчок в ногу и повернул голову вправо.

– Акула! Этого ещё не хватало, – забеспокоился он, откашливая приторный эликсир.

Почти пятиметровая белая хищница ненамного промахнулась, нападая. Волна приподняла карету и несколько рядов острых зубов промахнулись мимо цели на расстоянии всего лишь ладони. Зато по ноге прошлась бугристая и жёсткая кожа морской хищницы. Если бы на К-Кэне не было кольчужных штанов, ему бы вырвало кожу и мышцы, как тёркой. Беда ещё в том, что пояс с оружием сорвало, когда он ударился об кромку гранита – видно не выдержала, зацепившись, застёжка. А кинжал из сапога выпал, пока он кувыркался в воде. Так К-Кэн оказался без оружия один на один с пятиметровой хищницей.

Сделав несколько кругов, акула старалась прицелиться поточнее. Вдруг что-то блеснуло, и юноша, присмотревшись заметил в её голове наполовину погруженный в череп арбалетный болт, поблёскивающий светлым металлом.

– Да мы с тобой, морская волчица, одинаково пострадали от арбалета, – заметил К-Кэн, всё же отодвигаясь от края крыши кареты.

Акула же, как будто услышав его, немного притормозила, скользнув по человеку беспристрастным белесым взглядом и готовясь вцепиться огромными треугольными зубами. Одновременно с этим К-Кэн мгновенно протянул руку и, когда она проплывала мимо, схватился за болт. Его едва не сдёрнуло с крыши, но снаряд теперь перешёл к нему. Болт оказался из дорогих: передняя часть из цельного серебра, задняя – из чёрного дерева, яркое жёсткое оперение ранее принадлежало неведомой птице. По серебру проступали тщательно выбитые старинные руны, подавляющие магию. Волк не знал, что так причудливо к нему в руки попала фамильный болт Кота, так метко выпущенный Рогачом.

Тем временем раненная акула озлобилась, и сделав несколько кругов, примериваясь, снова бросилась в атаку. Выждав до последнего, К-Кэн в последний момент подтянулся к другому краю крыши кареты и уколол стрелой в глаз нападавшую хищницу. Он едва успел выдернуть болт, назад, как акула забилась в конвульсиях и отстала, исчезая среди волн и рифов. К-Кэн же воткнул наконечник в крышу, что сделало его положение на ткани ещё более устойчивым. И тут море ощутимо дрогнуло и на него обрушилась высокая волна. Она опустила на голову Волка увесистую пустую бочку и К-Кэн провалился в беспамятство.

Его десятикилограммовое кольчужное снаряжение сразу утянуло бы на дно. И тут ему повезло, что мощная волна, подчиняясь очередному толчку морского дна, подхватила в мягкие объятья и ударила его и карету об каменную стену скалы-рифа. Потерявший сознание К-Кэн же попал вместе с каретой в некое отверстие и очутился уже в длинной пещере, внутри рифа, лёжа на обломках всё той же кареты. Она, разваливаясь, сильно смягчила его приземление на острые камни. Так, упав на какие-то подушки и сидение, которые оказались в карете, он отделался лишь ушибами и ссадинами.

Поднявшись, юноша осмотрелся. Он находился в тёплой пещере высотой метров пятнадцать и десять в ширину. На высоте метров десяти сквозь несколько трещин в камне купола проникали лучи солнца. Одним концом пещера упиралась в стену, через которую его вбросила волна. А дальним терялась где-то в сумраке глубины скалы, уходя во мрак. Видимо этот остров только вытолкнуло из морского дна ударом беснующихся недр земли, когда произошёл взрыв и упал Парящий дворец.

Но что-то было не так. К-Кэн поморщил лоб, стараясь понять, что именно. Голова и остальное тело Волка не болела уже так сильно, как раньше, так что он уже размышлял вполне связно.

Во-первых, вход в пещеру не просматривался. Вернее, узкая волнистая щель толщиной с палец имела место быть, но мало чем отличалась от стены. А снаружи так вообще было неразличимой на бугристом камне.

В-вторых, потрогав левую сторону лица, юноша с удивлением убедился, что кость, кожа и мышцы уже срослись и грубо зарубцевались. Найдя среди обломков кареты осколок дамского зеркала, юноша там увидел длинный неровный шрам, спускающийся со лба до подбородка. Во лбу сбоку просматривалась небольшая выбоина размером в мелкую монету – от удара болта Магистра, который был нацелен на то, чтобы развалить ему полчерепа. А тут – скользнул, чудом не затронув важные сосуды.

К-Кэн подвёл итоги: последний лист тетради спасения, талисман и эликсир довершили чудо.

– М-да, красавцем не назвать, – резюмировал юноша, который и раньше-то не отличался писанной красотой.

Эхо от произнесенных слов, отозвалось как-то странно, что сразу насторожило Волка. Он покопался в обломках и кроме серебряного арбалетного болта никакого оружия не отыскал. Обломки представляли собой кучу подушек и подушечек, резные доски красного дерева, обрывки брезентового верха, бутылки в ворохе битого стекла.

Вооружившись болтом, К-Кэн побрёл по туннелю, углубляясь. Его волчьи глаза быстро привыкли к сумраку едва освещённого туннеля, и он через метров сто набрёл на причину искажения звука. Это оказалась стена из огромного цельного куска хрусталя, метров сто длинной, а высотой до самого потолка. За ней в сухом герметичном помещении находилась какая-то, видимо, мастерская и кузница. Комната оказалась мягко освещённой каким-то светящимся синим мхом, которым поросли стены. Были ясно видны несколько горнов и десяток наковален. Лежало на полу в беспорядке и висело на стенах много инструментов, искусно изготовленных из золота, серебра и, даже казалось бы хрупкого хрусталя.

На полу же лежал десяток мумифицированных тел. Трудно было сразу разобрать, кто есть кто, тем более, что они почти все лежали лицом вниз, а у некоторых не было ни лиц, ни голов, явно отделённых от тела насильственным образом. Остатки сморщились и побурели, но судя по величине и размерам доспехов, это были в своё время рослые люди ростом немного более двух метров, в объёмистых панцирях, рогатых шлемах, высоких сапогах и кольчугах. Высохшие пальцы воинов так и не выпустили рукояти гигантских молотов и секир. Но была и ещё одна примечательная куча чёрных доспехов, напоминающая нескольких гигантских крабов с отрубленными конечностями.

К-Кэн прислонился к прозрачной стене и аккуратно прощупал участок на уровне своего роста. Это ничего не дало. Тогда он подкатил каменный обломок и стал искать хоть какие-то метки ещё выше. И на высоте трёх метров его руку будто поразил удар молнии. На мгновение потеряв ориентацию, он соскочил с камня и приземлился относительно мягко. В голове шумело, а тот участок на высоте переливался мягким голубым светом. Когда К-Кэн невольно закрыл потяжелевшие враз веки, в его голове вдруг пронеслась череда видений. Все картины виделись как яркие и эмоциональные, воспринимаемые, как реальность.

Он будто находился в чужом теле по ту сторону хрустальной стены. Вокруг сновали люди, а он нёс к наковальне увесистый хрустальный молот-кувалду. И когда положил его рядом с другими молотами, то услышал сзади яростный крик:

– Боги! Они прорвались!

– На помощь!

В дверях возникла толчея и люди в светлых доспехах, отступая, едва сдерживали вопящую толпу дикарей, вооружённых топорами и одетых в шкуры. Вот дикари расступились и напустили на защищающихся огромную сороконожку. Этот гигантский двухметровый монстр прорвался в лабораторию сквозь строй, опрокинув своей массой двоих воинов с мечами. Сороконожка перекусила у одного из воинов голень ноги, и когда тот рухнул, проскользнул вовнутрь. За ним устремились и яростно вопящие варвары, множество которых толкалось во тьме коридора, ведущего к кузнице-лаборатории. Воины сомкнули строй и снова оказались плечом к плечу. Пока они ценой своей жизни удерживали натиск, маг запечатывал помещение, воздвигая хрустальную стену, чтобы не допустить вовнутрь остальных захватчиков. Тем временем, изловчившись, сороконожка перекусила мощными жвалами древко копья защитника, а затем отделил ему от тела голову.

К-Кэн, который сейчас был в теле одного из воинов, выхватил меч и начал сражаться с чудовищем, применяя такие приёмы в фехтовании, которых раньше Волк не видел. Более того, удары и уколы совершались по таким траекториям, которых и представить было невозможно. Но и панцирь на боевой сороконожке оказался на редкость крепким. Быстро поняв, что меч не пробивает панцирь, К-Кэн перерубил гигантскому насекомому несколько ног.

Из соседнего помещения выскочили боком двое метровых крабов, видно по всему помощники защищающихся, и начали нападать на сороконожку, отвлекая её от К-Кэна. Но та умудрилась ударом хвоста раздавить одного краба и отбросить второго, сильно ударив об стену. Раздался треск, и краб сполз вниз, сложившись в кучку чёрного хитина. В это время К-Кэн, рискуя всем, прыгнул вперёд и изо всех сил вонзил меч в стык двух сегментов у шеи отвлечённого крабами монстра. Тот повернул фасеточные глаза к Волку, и через секунду упал, запищав при этом так пронзительно, что у людей заложило уши. Он задёргался, засеменил многочисленными тонкими ногами и застыл в неподвижности. К-Кэн упал от усталости и потери крови на колени, израненный в поединке боевым чудовищем варваров.

– Всё. Я достал-таки его! – выдохнул он, опуская голову.

Маг кивнул и вернулся к прерванной работе, бросив:

– Ещё немного. Совсем чуть-чуть осталось…

Чужаки начали снова теснить воинов с светлом, и к тому же их шаман затянул визгливый речитатив, размахивая увесистым жезлом и брызгая от усердия слюной из беззубого рта.

И тут как горячая волна прокатилась по помещению и неожиданно для всех сороконожка пружинисто вскочила на ноги. И сразу же метнулась мимо воина к магу, раскрыв длинные острые жвала. По пути она мгновенно разорвала мышцы на бедре К-Кэна, и тот завалился на бок, роняя меч.

– Зверь сзади! – крикнул К-Кэн, у которого фонтаном хлестала кровь из бедренной артерии.

Маг запоздало обернулся в последнее мгновение и с его пальцев сорвался веер синего огня. Но сороконожка, даже когда панцирь на ней загорелся, бесстрашно продолжала свой путь к магу. А тот попятился, оступился и неловко упал на каменный пол. Монстр подскочил к нему, подмял и стал его так остервенело кромсать, что вокруг только ошмётки полетели. Маг кричал от боли, сороконожка пронзительно пищала, стучали мечи и стонали раненные воины…

Превозмогая боль и оставляя после себя ручей крови, К-Кэн встал и шагнул к куче кузнечного инструмента. Выбрав хрустальную кувалду побольше он двинулся дальше. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, но выбора у юноши не было. Молот оказался слишком тяжёлым, но К-Кэн, треща суставами и едва не лопаясь от напряжения, поднял его над головой и застыл на секунду: ударом он мог прикончить и мага, и сороконожку. Как быть? Монстр дёрнулся в сторону, извиваясь, но поверженный маг ощерился, захлёбываясь кровью и удержал его за ногу хитиновую ногу окровавленными руками.

– Бей! – прохрипел, слабея от потери крови маг.

Тогда К-Кэн закричал, нет сдерживаясь и обрушил сверху удар по обоим. Не удержавшись, он тут же свалился сверху. Удар расплющил монстру голову, но досталось и магу. Тот был почти порван на куски, да ещё и удар молота перебил ему ногу. Посмотрев на рану К-Кэна, он покачал головой: воину оставались считанные минута жизни. Сплюнув кровь, тщедушный маг приподнялся на локте и едва слышно попросил:

– Подними меня вверх, солдат.

К-Кэн послушно сгрёб его и поднял над головой. Тот поправил юношу:

– Немного правее и ближе к стене.

Только сейчас К-Кэн заметил, что поперёк лаборатории появилась хрустальная стена, возведенная усилиями мага. Учёный, собрав волю в узел, чётко выводил на поверхности руны и бормотал захлёбывающимся баритоном:

– И пусть этого может коснуться только человек… и слово моё крепко, как воля богов…свет победит тьму…Всё!

Хрустальная стена, перегораживающая помещение заискрилась и по ней пробежали сполохи разноцветных искр, прихотливо скользя по гладкой поверхности. И приятно пахнуло озоном, как во время весенней грозы.

К-Кэн с облегчением опустил, вернее уронил мага вниз, и они оба прислонились, изнемогая и умирая, спинами к стене. Из-под них стремительно растекалась лужа крови, но она уже не волновала ни воина, ни учёного.

Тем временем появилась ещё одна сороконожка, почти в два раза большая, чем предыдущая. Она прорвала строй людей, хотя те и нанесли ей вред несколькими ударами длинных копий. Извиваясь, как чудовищная толстая змея, она наклонила копья и всё же освободилась от них, затем устремившись вперёд, как десятиметровый таран. За ней хлынули и десятки варваров, вопя и всё круша на своём пути топорами и дубинами. Их волна чёрных ударилась об хрустальную стену и заверещала, беснуясь, не в силах преодолеть последний барьер – прозрачный, но несокрушимый.

– Свет победит тьму! – удовлетворённо прошептал маг и с улыбкой умер.

К-Кэн в теле воина пережил его не на долго и сквозь туман забытья ещё увидел, как помещение закачалось, задрожало, и вовнутрь хлынули бурные потоки морской воды. Остров опускался и уносил на дно все свои тайны вместе с телами и героев, и захватчиков…

К-Кэн с трудом вынырнул из чужого сознания и потёр лоб, вставая на ноги.

В голове остался непонятный осадок пластов какого-то чужого знания, тяжесть чужой боли, в которой, как ни странно не было страха перед мраком смерти. Там царило только светлое осознание честно выполненного долга, да лёгкая печаль о тех родных, кого он не увидит уже никогда…

Придя в себя окончательно, К-Кэн побрёл дальше, по пути постучав по хрусталю стрелой и безуспешно попытался поцарапать толщу хрустальной стены. Длинный коридор окончился двумя лестницами. Ближайшая вела вниз и через несколько метров уходила вниз, скрываясь в толще воды. Вторая направила его вверх, но вскоре путь преградили огромные валуны, сдвинуть которые оказалось ему не под силу

– Как выбраться отсюда? – гадал юноша, в который раз обходя коридоры в поисках тайной двери, рычага или кнопки.

Но найти ничего не мог. И если не найдёт в ближайшие время, то его ждёт мучительная смерть без воды и еды…

И он вернулся назад. Там, в начале туннеля, откуда он и «прибыл», находилась уходящая в воду странная стена. Холодная и шершавая на ощупь, она казалась инородной в толще скалы, будто запечатанная дверь трёхметровой овальной формы. Внимательно присмотревшись, он отметил, что она немного светлее, чем остальной камень. И что более удивительно, серебряная стрела проникала сквозь стену как сквозь вязкий кисель. А вот тело не могло пройти сквозь загадочный материал, упираясь в твёрдую скальную поверхность.

Тогда К-Кэн начал исследовать все боковые ответвления от главного туннеля.

И там – ничего.

Не теряя надежды, он продолжал исследовать, понимая, что помощи ждать не откуда и не от кого.

Проспав несколько часов, К-Кэн продолжил бродить по переходам, обстукивая стены и ныряя в каменные колодцы. И в конце концов обнаружил «прорубь» в котором плескалась мелкая рыбёшка. Откуда она приплывала? Значит имелся выход наружу?

И К-Кэн решился на последнее усилие, поскольку начал слабеть. Он снял посеребрённую кольчугу, и та пролезла сквозь толщу вязкой стены, исчезая с глаз.

– Потом с той стороны подберу, – рассудил он, добавив ворох серебряного оружия, которое в избытке валялось по коридорам.

Оставшись только в набедренной повязке, он заткнул за пояс арбалетный болт и налегке нырнул сквозь стаю разноцветных рыбок в толщу воды. Прошла минута, а конца туннеля не предвиделось. В какой-то момент точка не возврата была пройдена, и К-Кэн понял, что обратно он вернуться не сможет никак. Поэтому, сцепив зубы и терпя мучения, он усиленно плыл и плыл, петляя по лабиринту переходов, пронизывающих толщу камня, как в муравейнике. И когда вдруг за одним из поворотом стало светлее, он устремился туда и оказался перед отверстием в стене.

«Проклятье!» – выругался он.

Узкий туннель перегораживал железный прут, а в свободное отверстие можно просунуть разве что голову. К-Кэн, задыхаясь из последних сил, хоть и мелькали перед глазами круги, бил раз за разом серебряным болтом в скалу, расшатывая ржавый прут. Видимо, столетия в солёной воде не прошли даром, и ржавчина изрядно подточила железо. Скала крошилась, прут расшатывался, и вот он наконец поддался, почти выходя их верхнего паза. К-Кэн развернулся, упёрся ногами в стену и, не жалея себя, поднатужился. Камень пошёл трещинами и прут наконец неохотно вышел из толщи камня. Волк, лихорадочно загребая руками, устремился вверх и выскочил из воды, как пробка.

Воздух!

Никто, кроме утопающего, не может ощутить настоящий вкус воздуха! Успокоившись, К-Кэн выбрался на узкую полоску, двухметровую полосу горячего песка, извергнув из себя воду, дышал и всё не мог надышаться. Потом, поднявшись, он отправился на осмотр острова, который оказался довольно большим. Скорее всего он напоминал лопату, повёрнутую плоской стеной к берегу. Находясь скорее всего в нейтральных водах и будучи окружённым «минным полем» рифов, он представлял интерес разве что для контрабандистов. Обойдя за несколько часов остров по узкой полосе, а порой и переплывая участки воды, К-Кэн так и не нашёл ни кольчуги, ни оружия, видимо они оказались на глубине, там, где были водные преграды.

И теперь К-Кэн осознал другую проблему: до берега несколько километров, которые он переплыть никак не сможет – Волки никогда не считались хорошими пловцами. А на берегу острова не оказалось массивных деревянных обломков, из чего можно соорудить даже небольшой плот. Сигнальный костёр тоже из сырых дров получился бы никакой. Нашлась только трёхметровая ветка и старое разноцветное платье. Оторвав половину и привязав её на палку, он остался доволен хотя бы такой малостью:

– Сойдёт для подачи знаков. Кораблей много, и я здесь на долго не засижусь.

Но корабли хоть и появлялись, но обходили остров далеко стороной. А время, которое он посвятил размахиванию импровизированным флагом и крикам, прошло даром.

Ночь оказалась сырой, и было негде укрыться от ветра. К тому же К-Кэну время от времени чудились острожные шаги. Не имея оружия, он примотал тряпками на конец ветки арбалетный болт и получил некое подобие копья. Несмотря на усталость, спать он себе позволить не мог, только время от времени ловил себя на том, что начинает засыпать. Тогда он встряхивался, приседал, отжимался и хоть как-то бодрился. Ближе к рассвету он заметил-таки тихо подкрадывающуюся тень. Только настороженный слух человека-Волка, выросшего на границе, помогли ему встретить нападение вовремя и без паники.

Врагом оказался огромный метровый краб с мощными клешнями, похожий на тех созданий, которые помогали защищающим остров. Бочком он медленно подбирался всё ближе к К-Кэну. На Волка пахнуло незнакомым горьковатым запахом и, когда краб подобрался на расстояние метров пяти, то оказалось, что от него исходит едва заметный мерцающий красноватый свет.

К-Кэн, убедившись, что гигант направляется именно к нему, не стал ждать до последнего, а прыгнул вперёд, ударяя толстым концом ветки, как большой дубиной. Краб пошатнулся, но даже не остановился, только свечение стало более ярким. К-Кэн попытался убежать, но краб уверенно следовал за ним, не только не отставая, но и неуклонно приближаясь. Плыть в море при таком волнении тоже не представлялось разумным: в своей родной среде краб быстро мог настигнуть человека и просто утопить, утянув за собой в глубину синей воды.

Тогда К-Кэн снова ударил, теперь целясь по тонким костяным ногам. Краб неожиданно подпрыгнув, перехватил палку: клацнула мощная клешня, и палка стала короче на метр. Тогда Волк развернул её и стал действовать ею как копьём. Когда арбалетный болт коснулся панциря краба, тот неожиданно отскочил и недовольно заскрипел, будто жалуясь. На том месте, где его коснулся серебряный болт, панцирь прорезала широкая рана. Краб стал суетиться и метаться перед человеком, вереща и яростно размахивая клешнями, но всячески стараясь не попасть под удар серебряного наконечника. К-Кэн, делая обманные движения, всё-таки увлёк противника в ловушку и повредил тому ногу. Раненный краб отпрыгнул назад и жалобно запищал, весь задрожав. Но и К-Кэн устал и вынужден был отступить. Краб, помедлив ещё минуту, наконец сдался: он попятился и боком медленно вошёл в воду, которая вскоре неслышно сомкнулась над ним.