Kitabı oku: «Коронный дознатчик. Легавый», sayfa 2
– Тут, господин Штольц, одно хитрое дело образовалось. Пока я вас тут дожидался, получил депешу с предписаниями. Вас там не упоминалось, но склонен я полагать, что без способностей медиума мне в этом деле никак не обойтись. Знаю, что вы особо важными расследованиями заняты, но осмелюсь-таки просить вас об участии. Тем более, может статься, преступление сие и к вашим делам касательство имеет, ибо затрагивает интересы весьма именитых особ. Посему буду вам премного благодарен за посильную помощь.
– Ну так выкладывайте, Шарап Володович, не томите, – попенял я инспектору, – а то ходите всё вокруг да около.
– Это от того, господин Штольц, что неординарность ситуации даже меня, человека бывалого, лишает душевного равновесия. Скажите, вы ведь на механической колеснице сюда прибыли? Тогда давайте-ка, дабы сэкономить наше время, воспользуемся столь счастливой оказией и прямо отсюда направимся к месту последнего происшествия. Я вам по пути всё в подробностях и обскажу.
Глазом моргнуть не успел, Холмов уже сопроводил меня к машине и принялся втолковывать Митиано, куда тому следует нас всех отвезти. А орк и не подумал кочевряжиться, накрутил ручку завода и сразу за руль, словно ему по городу только в удовольствие колесить. Мы же с инспектором разместились позади на пассажирских местах.
– Начать мне следует, пожалуй, издалека, – повернулся ко мне Холмов, когда машина набрала ход, – дабы вы ознакомились с подоплёкой и прониклись всей степенью тревожности происшествия. Полгода назад в Крутоярске, что на самой юго-западной окраине герцогства, найдена была насильно умерщвлённая девица. Городок уездный, на самых, так сказать, задворках. В силу малости поселения, всё там у всех на виду. Опять-таки, погибшая особа была хоть и не из знатного, но из уважаемого семейства. Потому событие и всколыхнуло весь городок. А как иначе, ежели дочь городского головы обнаружили в самом жутком и неприглядном виде. Мало того, что убиенную нашли средь зимы раздетой донага, так ещё и тело её было измято и истерзано, будто злобным диким зверем. Поначалу даже решили, что оную девицу задрал медведь-шатун, тем более, что и на лице жертвы, и на её теле наблюдались глубокие раны будто от крупных когтистых лап. Однако, поразмыслив, решили, что вряд ли зверь стал бы столь тщательно тело облачения лишать. Не имеет он таких потребностей. Ну, брюхо прям сквозь одеяние вспорет, потроха разворотив, ну, лицо объест, да и то не всегда. Может бросить и уйти, почти не тронув. А так, чтоб платья лишать, уж и подавно не в привычках звериных.
Я согласно покивал, потому как и сам не смог представить медведя, раздевающего девушку догола. Тут явно не зверь орудовал. А инспектор продолжил, словно отвечая на мою невысказанную мысль:
– Однако и человека, на такие зверства способного, вообразить немыслимо. Поскольку причины для подобного действа постичь разумом невозможно. Понятно бы, взалкал кто да ограбил несчастную. Или снасильничал, посколь молода да пригожа была. Ну и умертвил, дабы не опознала после лиходея того. Так ведь не имела жертва при себе ничего ценного. А главное, следов надругательств над честью девичьей эксперты, вытребованные из Селябы, не зафиксировали.
– Ну а другие улики эксперты те не нашли? – не сдержал я своего любопытства. – Следы, может, какие? Там же, раз зима, снег наверняка лежал.
– И снег был, – подтвердил Холмов, – и следов на снегу в достатке имелось. Да толку-то. Селяне накануне наблюдали в окрестностях заезжий табор. А посему, хватившись девицы и решив, что бродяги могли оную умыкнуть, кинулись на поиски всем миром, кто с топорами-вилами, кто с собаками. И, когда сыскали пропажу в пригородном полесье, от избытка рвения и недостатка разумения истоптали всё вокруг так, что и не понять вовсе, кто где наследил. Медвежьих поступов потом, как ни старались, не нашли, лишь собачьи вроде. Но вот на дереве одном, близь жертвы как раз, обнаружили клок звериной шерсти, зацепившийся за расщеп. Длины изрядной да масти такой, что у собак здешних и не сыскать. А ещё на такой высоте, что никакой собаке не дотянуться.
– Может, кто в шубе плечом зацепился?
– Ни у кого из местных, даже у головы городского, отродясь такой богатой одёжи не имелось. Тулупы-то всё больше заячьи да волчьи. Иной раз овчину встретишь. А тут не пойми, что за зверь. Разве что верблюд некую схожесть имеет, ну так откуда ж ему в наших краях взяться?
– И что в результате?
– А ничего. Не выявлен злодей до сей поры.
– Висяк, значит, – скривился я и поспешил разъяснить непонимающе глянувшему на меня Холмову: – Дело осталось нераскрытым и зависло.
– Как есть, зависло, – согласно закивал тот. – Расследование, оно ведь сродни решению арифметической задачи. Собрал по крупицам все улики до мельчайших, произвёл сложения-вычитания и, коли всё сделал верно, получил должный результат. Но, чтобы найти все необходимые слагаемые, недостаточно одного лишь рвения и пытливого ума. Надобно ещё обладать эдаким профессиональным чутьём или, если угодно, нюхом. Дабы интуитивно понимать, в каком направлении следует двигаться в поисках истины, – инспектор разошёлся, оседлав, похоже, любимого конька. – Не зря ведь легавыми нас всяческое отребье именует. Потому как, подобно охотничьему псу, настоящий сыскарь, учуяв преступное зловоние и взяв след, идёт до конца, распутывая самое сложное дело и находя виновника.
Холмов на несколько мгновений замолк, задумавшись. Я уж хотел было вернуть его в изначальное русло беседы, которая явно свернула не туда, но инспектор справился с этой задачей самостоятельно. Встрепенувшись, будто вырываясь из вязкого болота собственных размышлений, он продолжил:
– А в этом деле, господин Штольц, сколько не пытались собрать улик, так и не смогли сложить их воедино, решив задачку. Словно отказал нам профессиональный нюх.
– Ну, тут два варианта, – решил я разбавить затянувшиеся разглагольствования Холмова шуткой. – Либо коронавирус, болезнь это такая, при которой запахи не чувствуешь, либо кто-то посыпал свои следы жгучим перцем.
– Если я правильно понимаю вашу аллегорию, – задумался Холмов, – либо мы сами чего-то не замечаем, в силу недостаточности разумения и собственной зашоренности, либо кто-то с умыслом путает нам след, скрывая истинные улики.
Ничего подобного я не имел в виду, просто ляпнул первое, что на языке повисло. Но мысль, развитая инспектором, выглядела вполне разумной, так что я не стал отнекиваться, а, напротив, состроил умное лицо и даже, покивав, добавил:
– Или, наоборот, подбрасывая ложные.
– Вынужден признать, – удивлённо глянул на меня инспектор, – с подобной точки зрения мы это дело вовсе не рассматривали. Искренне восхищён вашей проницательностью и готов повиниться в том, что первоначально воспринял вас, как человека стороннего и в деле сыска абсолютно несведущего.
Знал бы он, насколько был в том прав. Мой опыт в сфере криминальных расследований основывался лишь на чтении да на просмотрах всевозможных детективных историй.
– Полагаю, – продолжил тем временем Холмов, – следует зарыться в архивы и пересмотреть скопившиеся материалы по всем подобным делам. Авось, да угляжу что-либо ранее упущенное.
– А что, похожих дел было много?
– Истинно так, сударь. Беда наша в том и заключается, что случаи такие стали повторятся с удручающей и даже устрашающей регулярностью. И в местах, что плохо, всё новых. То в одном уезде жертву обнаружат, то в другом. А теперь вот сие мерзкое непотребство и до столицы докатилось, народец всполошив. Но, что хуже всего, поскольку тела погибших находили чаще всего в периоды полнолуния, слухи по земле гулять пошли, что, мол, завёлся в герцогстве самый что ни наесть натуральный оборотень.
Глава 3
– В смысле, оборотень? – настала моя очередь ошарашенно пялиться на инспектора.
– В том смысле, что волколак или ещё кто подобный, – пояснил, пожимая плечами, Холмов.
– Да я не про то. В вашем мире же нет магии, а оборотни существа магические. Никаких научных объяснений превращения человека в зверя нет и быть не может. Вы ведь не верите в волшебство.
– Если я во что-то не верю, это ещё не значит, что такового не существует, – наставительно произнёс инспектор, погрозив мне указательным пальцем. – Тем более, если даже в нашем мире этого нет, то где-то в другом, кто знает, запросто может иметься. А потому, сколь просвещённым человеком я бы себя не считал, отрицать подчистую вероятность подобного феномена было бы совершеннейшим образом непростительно.
– Вы сейчас имеете в виду, что убийца такой же попаданец, как и я, но только явился из магического мира и может даже здесь превращаться в волка? – Я не мог поверить, что Холмов говорит об этом на полном серьёзе.
– Я имею в виду, что обязан допустить даже такую бредовую идею, раз уж напуганные обыватели и даже моё начальство настойчиво о том поговаривают. Учесть и рассмотреть необходимо любую имеющуюся идею, пусть даже самую нелепую и, на первый взгляд, невероятную. Вот когда мы с полной уверенностью сможем сие предположение исключить, тогда лишь станет позволительным отбросить его прочь и вычеркнуть из списка гипотез.
– Кстати, о списках, – вспомнил вдруг я и полез за пазуху. – Инспектор, у меня ведь к вам тоже просьба имеется. Я тут у комиссара книжицу записную изъял и хотел бы к вам, как к человеку в подобных делах понимающему, обратиться за помощью в прочтении записей Валяя Силовича. А то я-то всё ещё не освоил местного алфавита.
– Это вы конечно зря не удосужились, – укоризненно покачал Холмов головой. – В нашем деле без грамотности никак. Ну давайте вашу книжицу, глянем, что там имеется.
– Меня пока интересуют записи, сделанные после моего появления в вашем мире. А это должно быть ближе к концу, – я протянул инспектору записнушку комиссара.
– Так-так-так, – пробормотал тот, листая страницы. – Тут нет имён и полно всяческих сокращений. Но с максимальной долей вероятности могу предположить, что вот эта запись имеет отношение именно к вашей персоне: «Разъездом газагов доставлен иномирец гШ». Думается, что гШ – это и есть вы, господин Штольц.
– Не могу с вами не согласиться, господин инспектор, – кивая, подтвердил я. – И что там дальше?
– Со слов урядника, – продолжил читать Холмов, – наличествуют способности медиума. Расы человеческой, роста выше среднего, волосы тёмно-русые, глаза серо-голубые, лоб высокий, нос прямой. Особых примет не имеет. Ну точно про вас. Один в один описал. Так, дальше. Произвёл опрос гШ. Мир высокотехнологичный. Принцип работы некоторых движителей запредельно… А вот тут, господин Штольц, прочесть невозможно из-за дырки в странице.
– Ничего страшного, – кивнул я, – читайте дальше.
– Что ж, извольте. Управляемые человеком механизмы способны перемещаться под водой, в атмосфере и даже выше её. Хм, надо же! В самом деле? Обязательно потом мне расскажете, – безапелляционно заявил инспектор, прежде чем вернуться к записям. – Та-а-ак… Высокая степень загрязнения мира. Политическая обстановка нестабильна. Сам гШ в большей степени имеет склонность к пассивной оппозиции. Неопасен. Знания поверхностны и бессистемны. Ну это он зря. Глубины знаний с двух слов не определить.
Так, что тут ещё? Отправил депеши с кратким отчётом в КВК. Это он явно про комитет внешнего контроля. Получил определение о запрете на прямое использование знаний гШ, в связи с большой разницей в уровнях развития миров. Дозволено использовать способности, ежели таковые найдут подтверждение, в сфере сыска. Вот это правильно.
Отправил запрос кС, получил согласие. Ну, это он явно про князя Снежина писал, более не про кого.
Произошёл взрыв во второй котельной на ОПМЗ. Съездили с кС и гШ к месту происшествия. Авария неслучайна. гШ подтвердил наличие способностей. Вы всё понимаете, о чём идёт речь?
Инспектор вопросительно поднял на меня взгляд, получил утвердительный ответ и, перелистнув страницу, вновь углубился в текст:
– Прибыл в КВК, составил полный отчёт по работе с гШ. Рекомендовал приставить к нему для охраны оперативника. Получил распоряжение оказать кС содействие в расследовании взрыва. Начальство считает дело имеющим отношение к… Проклятие, тут всё та же дырка.
Через жандармерию и путём опроса постовых выяснил, где сейчас пароход кС. Двигаюсь на встречу с ним.
Узнал от кС, вернувшегося из Карабаша, что переговоры с эльфами вели гМ и ппВ. Получил указание отправиться к городской резиденции бТ для опроса того. Сам кС едет к гР для опроса бЗ.
Тут сами разбирайте, кто есть кто. Совершенно непонятно, хотя, если учесть, что кС – это князь Снежин, могу предположить, что б – это, наверняка, какие-то бароны. И, вероятнее всего, бТ – это убитый намедни барон Трёхгорнов. Ну а гМ, как ни странно, но могу лишь предположить, что это граф Миассов. Больше никого похожего не припоминаю.
Ага, а вот дальше фраза, взятая в кавычки: «Жалкие баронишки, вскорь не будет вас, ни упёртых, ни продажных. Он все ваши земли к рукам приберёт. И алчных пермяков, и всех других вокруг пальца обведёт, ни с чем оставив. Все ваши дома и земли под одну руку сведёт, а затем и своими сделает».
Далее вновь простая запись. Обнаружил бТ при смерти. Оказание помощи не имело смысла. Убийца – эльф К, подозреваемый в устроительстве взрыва на заводе и убийстве работников на оном же. Записал переданные мне бТ слова К.
По тщательному размышлению, пришёл к выводу, что деяния сии выгодны лишь… Увы, очередная дырка.
Определённо, кС ошибается в определении главы заговора. Считаю должным предупредить его. Всё, больше ничего нет, это последняя запись.
Холмов захлопнул и протянул мне блокнот. Произнёс задумчиво:
– Уж и не знаю, насколько вам это помогло, но меня совершеннейшим образом заинтриговало.
– Меня-то как, – вздохнул я. Кое-что, конечно, прояснилось, но основная тайна так и осталась сокрыта за семью печатями. – Инспектор, надеюсь, вы понимаете, что всё это не подлежит огласке и передаче каким-либо третьим лицам?
– Странно, – усмехнулся Холмов, – что вы о том лишь теперь спросили. Но не извольте беспокоиться, я буду нем, как могила. Хотя ваше умение общаться с покойными несколько и преуменьшает безоговорочность данного утверждения.
– Хорошо, я надеюсь на вас.
Я протянул Холмову руку и тот незамедлительно её пожал:
– Можете даже рассчитывать на мою помощь. Как я понимаю, дело государственной важности. Как инспектор сыска и как честный гражданин я готов поспособствовать в меру своих сил и умений. Впрочем, позвольте пока что вас отвлечь от данной темы, поскольку мы практически прибыли. Сударь, – инспектор похлопал по плечу Митиано, – притормозите вон у того крыльца.
Орк, который, как я понял, и являлся тем самым упомянутым в записях оперативником комитета, припарковал нашу механическую колесницу на обочине возле большого кирпичного строения – одноэтажного, но занимающего немалую площадь. Вместо обычных окон лишь ряд крошечных квадратных проёмчиков, расположенных чуть ли не под самой крышей. То ли производственный цех, то ли склад.
Оказалось, второе. Какое-то погружённое в сумрак подзаброшенное хранилище множества громоздких механизмов непонятного назначения. Только некоторые агрегаты затянуты были до пола брезентовыми чехлами, а так всё вокруг давно покрылось пылью и ржавчиной.
Почти по центру помещения неширокий и немного извилистый проход, усеянный мелким, тихо похрустывающим под ногами мусором. А вод запашок присутствовал отнюдь не затхлого забвения. Мерзко-отвратный, надо отметить, запашок. Такой, что, того и гляди, вывернешься на изнанку. Я даже, по примеру ведущего нас инспектора, платком нос прикрыл, чтоб хоть немного поменьше ощущать это смердящее зловоние. Если бы часть окошечек под потолком не лишилась остекления, тем самым несколько усилив вентиляцию в помещении, подозреваю, тут и вовсе невозможно было бы находиться.
– Прошу вас, господа, – обернулся Холмов ко мне и Митиано, – будьте поаккуратнее, не затопчите следы.
Как тут что-то не затоптать, если почти уже и не видно, куда ступаешь? Мало того, что в помещении темно, так ещё и вечерние сумерки подоспели.
– Эксперты уже поработали, – продолжил тем временем Холмов, – но мало ли… Убиенную пока не опознали, но уже установлено, что девица имела возраст юный, обладала девственной чистотой, с коею и после смерти не рассталась. Судя по найденным близь предметам гардероба, украшениям и по содержимому кошеля, жертва не менее как купеческого, а то и дворянского, сословия и значительного достатка.
– То есть, ограбления вновь не было? – уточнил я.
– Именно так, господин Штольц.
Мы приблизились к желтоватому пятну света, образованному пятью развешанными вокруг маслеными фонарями, очень похожими на те, что некогда использовались у нас путевыми обходчиками. Не очень яркое освещение, впрочем, достаточное, чтобы разглядеть труп, лежащий посередине значительно расширившегося прохода. Хотя лучше бы я ничего и не разглядывал. Даже орк за моей спиной издал какой-то невнятный хрюкающий звук при виде растерзанного тела жертвы.
Было с чего. Если бы Холмов не сказал, что труп принадлежит молодой барышне, вряд ли это можно было бы понять, даже несмотря на полное отсутствие на теле одежды. Ну разве что длинные волосы выдавали гендерную принадлежность жертвы. По лицу же не возможно было разглядеть ничего – мало того, что глаза девушки были скрыты повязкой, а изо рта торчал внушительный тугой кляп, так и всё остальное представляло собой какое-то жуткое месиво из глубоких порезов и потемневших опухлостей. Телу досталось не меньше: иссечённая и искромсанная плоть, грубо развороченная грудина с торчащими рёбрами, вывалившиеся наружу внутренности. Руки с ногами и те все переломаны. И всё это в луже давно почерневшей крови и в окружении гадко жужжащих мух.
Лучше даже не говорить, чего мне стоило приблизиться к жертве. Это хорошо ещё, денёк выдался столь насыщенным, что я, не то чтобы поужинать, даже пообедать не успел. Иначе меня сейчас полоскало бы, мама не горюй.
И всё же, я не решился подойти к девушке вплотную. Мысль о возможности вляпаться в вязко-липкую вонючую жижу повергала меня в ужас. А о том, чтобы для ускорения процесса прикоснуться к телу, вовсе не могло быть и речи. Не знаю, с чего меня так расколбасило. Даже где-то в паху такое щемление пошло, будто меня самого сейчас калечить будут. Не впервой вроде и кровь видеть, и с мертвецами дело иметь. Но вот проняло меня до самой, что называется, глубины. И думается, скорее всего, дело тут было в пришедшем вдруг осознании – издевательства совершались не над трупом, а над живой ещё какое-то время жертвой. Иначе и гематом, так деформировавших лицо, не возникло бы, да и рот девушке кляпом не имело бы смысла затыкать. Мёртвые ведь не кричат.
Зато могут всё же кое-что рассказать и показать. Когда я совладал-таки со своим даром, то смог наблюдать жуткую картину. Сильно напуганная девушка неслась по тёмной улице, явно понимая, что её преследуют. Взгляд бедняжки метался из стороны в сторону. Заскакивая на какие-то крылечки или подбегая к воротам оград, она безуспешно пыталась достучаться хоть до кого-то. Но, не дождавшись спасительных звуков отворяющихся запоров или хотя бы приближающихся шагов словно оглохших домоседов, вынуждена была бежать дальше.
Иногда девушка оглядывалась. Будь на улице посветлее от фонарей или хотя бы ясной луны, я бы, возможно, и разглядел так сильно напугавшего свою жертву злодея. Но нет, не имелось ни одного достаточно яркого источника света, и сквозь сгустившийся вечерний сумрак получалось лишь едва уловить смутные очертания очень необычного преследователя. Тот вроде и на двух ногах передвигался, и руки с головой у него имелись в надлежащем количестве, да вот только пропорции тела как-то не складывались в моём мозгу в человеческий образ.
И впрямь, непонятное чудище какое-то. Ни к громилам оркам, ни к мелкорослым гоблинам отнести это странное существо не выходило. Про эльфов, мало чем отличающихся от людей, и вовсе упоминать не стоило. Уж больно высоко, при среднем-то вроде росте, возносила толстая шея над широкими плечами какой-то странной формы голову. Как не вглядывался в темноту, никак не мог разобрать, что там не так.
Надо сказать, что преследователь даже и не думал бежать. Шагал, хоть и значительно приотстав, но чуть ли не вразвалочку, как-то странно слегка покачиваясь. Неспешно и, видимо, будучи абсолютно уверенным, что жертва никуда от него не денется. Да так оно и было. Улица, по которой в тщетных метаниях передвигалась девушка, всё никак не заканчивалась. Дома, окружённые глухими заборами, стояли по обе стороны дороги вплотную друг к другу, без всяких проулков и даже без малейших зазоров, позволивших бы бедняжке куда-нибудь свернуть. А запершиеся в своих домах-крепостях горожане даже и не думали отворять двери и калитки, подарив беглянке спасение или хотя бы надежду на него.
Но, кажется, впереди бесконечная череда плотной застройки обрывалась. Как я понял, поперёк шла улица пошире. Вроде даже слегка более освещённая. И девушка кинулась туда.
Страх, обуявший её, был столь силён, что даже мне передалась его частица, заставив сердце биться с удвоенной частотой.
– Милана, что с тобой? – Прямо перед носом, перегораживая дорогу, взялась вдруг, чёрт знает откуда, молодая женщина. Широко улыбаясь, она распахнула руки, словно пытаясь поймать мчавшуюся во всю прыть девушку.
– Ой, Поля! Там, там! – услышал я голос бедняжки. Она замедлила бег и остановилась, увязнув в объятиях своей знакомой. Лицо Поли на миг появилось у меня прямо перед глазами. Потом девушка обернулась, позволив мне увидеть спокойно приближающееся чудище.
– Стой же, – чересчур улыбчивая Поля не дала нервно дёрнувшейся девушке вырваться и кинуться дальше прочь.
– Да ты не видишь ли?! – истерично выкрикнула яростно затрепыхавшаяся в цепких объятиях девушка.
Взгляд её метнулся назад и упёрся чуть ли уже не в грудь совсем близко подошедшего монстра. В грудь, кстати, покрытую густой длинной шерстью, как мне показалось, песочного цвета. А потом девушка чуть подняла голову, и моему взору предстала натуральнейшая звериная морда. Вытянутая, крупнозубая, с топырящимися в стороны длинными вислыми ушами и торчащими на макушке витыми, словно два костяных штопора, рогами.
Раскудрить твою взад! Неужели Холмов был прав?!
Зубастая морда рогача сунулась ближе, девушка вновь рванулась, развернувшись к так и не выпустившей её Поле. А та, вцепившись в плечи бедняжки, встала недвижно пограничным столбом, словно и не замечала подошедшего страшного уродливого монстра.
Хотя, нет, заметила, переведя взгляд за спину помирающей от страха девицы. Но, что самое странное, не то, что в лице даже не переменилась, но и разулыбалась ещё шире, словно не чудище несусветное увидела, а приятного знакомца встретила, которого давно тут уже поджидала.
Какое-то резкое движение справа, похожее на взмах мощной лапы, и сознание покинуло жертву.
Если бы этим всё и ограничилось, я был бы просто счастлив. Но нет, девушка действительно оставалась жива ещё какое-то время. Редко повторяющиеся спасительные минуты её беспамятства превращались в моём мозгу в крохотные мгновения, после чего ощущения вновь вспыхивали взорвавшейся сверхновой и меня начинало корчить и крючить от разрывающей тело и душу нестерпимой боли, перемешенной со всепоглощающим ужасом.
Вытерпеть эти переживания жертвы, передающиеся мне пусть и в слегка смягчённом варианте, я не смог. Разорвал к хренам контакт и обессиленно кулем повалился на пол. Левая нога проехалась по кровавой луже, вспугнув несколько тут же взвившихся в воздух мух, но мне было совершеннейшим образом на это плевать.
На хрен такую профессию! Запретили мне прогрессорствовать, да и бог с вами, я готов прожить тихо-мирно, никого не трогая, забившись в дальний тихий уголок, лишь бы не видеть больше и не ощущать ничего подобного.
Я заскрёб ногами, подбирая их под себя и пытаясь встать. Митиано, ухватив меня за плечо, помог подняться, и я, чуть покачиваясь, рванул на улицу, на свежий воздух.
Глава 4
Я плюхнулся задом прямо на сыроватые, слегка поросшие мхом ступеньки крыльца, наплевав на чистоту брюк и позаимствованного у Снежина сюртука. Да и где она, та чистота? Не успеешь сменить гардероб, как тут же вынужден кувыркаться в грязи, влипнув в очередную переделку. Задолбаешься переодеваться.
– Что вы увидели? – сунулся было ко мне Холмов, выскочивший следом на улицу.
Но я, будучи не в силах что-либо произнести, остановил инспектора, подняв руку.
В горле словно ком застрял. Да и дышал я кое-как через раз, с трудом втягивая в себя влажный вечерний воздух. Этого млядского монстра, распотрошившего девчонку, следует самого покрошить в мелкую капусту, а потом сжечь все кусочки до единого, чтоб, не дай бог, не смог воскреснуть. А то, помнится, все эти оборотни обладают сверхъестественной регенерацией.
– Похоже, вы были правы, – повернулся я к Холмову, когда почувствовал в себе силы разговаривать. – Этот говнюк реально какой-то лютый хренозверь. Можете запасаться серебряными пулями и осиновыми кольями. Сто пудов, оборотень. По крайней мере, харя у него точно звериная. Вот только нифига не волчья.
– Ну и коленца ты, братец, иногда откалываешь, – за спиной инспектора нарисовался Митиано. – Вроде и ясно, о чём говоришь, но всё равно, чудно́ неимоверно. А иной раз и непонятно бывает.
– Полно вам, сударь, – отмахнулся от орка Холмов. – Не время нынче для семантических анализов. Господин Штольц, продолжайте.
– Да что тут продолжать, – нахмурился я, припоминая, как выглядел оборотень, – тело похоже на человеческое, только шея здоровенная, а на ней вытянутая ушастая башка с витыми рогами. В локоть, наверное, длиной. И пасть зубастая. Но зубы, – я напряг память, и страшная морда, маячившая перед мысленным взором, будто я зум на фотоаппарате включил, приблизилась и увеличилась, – зубы у него не как у хищника. Никаких клыков. Скорее, как у травоядной скотины какой-нибудь. Точно-точно, ещё и бородка козлиная. Только шерсть, и вправду, необычная.
– Что-то ещё? – Холмов, делающий какие-то пометки в блокноте, поднял на меня взгляд.
– А ещё у него была помощница, – огорошил я инспектора, в то время как сам попытался освоиться с новыми возможностями моего дара, то приближая морду этого козла-убийцы, то удаляя. И ещё попробовал промотать события немного вперёд или назад.
– Вот как?! – поднял брови инспектор.
– Угу, – кивнул я и поблагодарил Митиано, где-то раздобывшего и протянувшего мне бутыль с водой. Тёплой, но, тем не менее, пришедшейся весьма кстати – в горле пересохло, как с жестокого похмелья.
Сделал пару неторопливых глотков. Полегчало и даже нервное возбуждение малость поутихло.
Выкинул из сознания морду рогатого зверолюда и извлёк из памяти образ его помощницы. Словно прочитанную страницу на экране свайпнул и открыл другую:
– Молодая женщина, правильные черты лица, волосы вроде тёмные, глаза карие, зовут, кстати, Поля. Покойница сама её так называла. Больше и рассказать особо нечего. Одета обычно: платок, кацавейка какая-то да пёстрая юбка в пол.
– Ну хоть что-то, – воодушевлённо заявил Холмов. – С этим можно уже и поработать. Хотя, должен заметить, удивили вы меня преизрядно. Надо же, зверь и вдруг с помощницей. И она его не боялась?
У меня перед глазами тут же возникла подозрительная улыбка женщины.
– Да нет, не думаю. Жертва пыталась убежать от монстра, а эта Поля поймала её, перегородив дорогу.
– Вы уверены, что не ошибаетесь? – инспектор, похоже, не склонен был полностью доверять моим способностям.
Хотя, если учесть мой косяк с Броневым, когда я, основываясь на собственных видениях, обвинил комиссара в убийстве князя Снежина, скепсис Холмова вполне можно считать оправданным.
– Труп второй девушки вроде же не нашли? – попробовал я развеять его сомнения. – Не думаю, что такое чудовище сумело бы ограничить жажду убийства, растерзав лишь одну жертву и оставив в живых другую, если б только та не действовала с ним заодно. Может даже, она тоже оборотень, только перекинуться тогда ещё не успела.
– Возможно, вы и правы, – задумался Холмов. – Никаких других трупов обнаружено не было. Пока.
– А этот, – решил поинтересоваться Митиано, – как нашли? Здание отнюдь не выглядит часто посещаемым.
– Лабаз этот купеческий, – принялся пояснять инспектор, – давно в запустение пришёл, и крыша с дальнего конца прохудилась. Вот мальцы местные и повадились по дереву, что подле растёт, внутрь забираться да в «газаги-разбойники» играть. Заметили свет фонарей, слюбопытничали, сунулись да от испуга разбежались. Лишь один дома проговорился, а родители уже жандармов оповестили.
– То есть, – что-то мозг мой со скрипом переварил информацию, – это не ваши люди принесли фонари? Они там уже были и горели?
– Совершенно верно.
– А хозяев склада не опрашивали? – чуть ли не хором спросили мы с Митиано.
– С хозяевами всё сложно, – посетовал Холмов. – Некоторое время назад лабаз принадлежал купцу Игнатову, что вложился в покупку механических косилок для сельских работ, да опосля сбыть их не смог и чуть по миру не пошёл. Просил у казны вспоможения, да получил отказ с пояснениями, что, мол, будущее государства за паровыми движителями и заводами, а агрария – удел отсталых стран. У купца от конфузов таких произошёл разрыв сердечной мышцы, а отпрыски страдальца после его скоропостижной кончины в наследство вступать не возжелали. Ибо за вычетами налоговыми дело сие больно уж убыточным оказалось. Вот и остался лабаз без надзора. Никто из родственников купца сюда давно и носа не кажет.
– Это точно?
– Точно, точно, – покивал инспектор. – Опросили уже окрестных жителей, те всё подтвердили. Да и вообще кто-либо посещающий лабаз допрашиваемыми замечен не был. Да вот только запор на двери, что с заднего двора внутрь дома ведёт, злодейски сорван, а в заборе бреши имеются достаточные, чтоб желающий проникнуть во двор мог ими воспользоваться. Не иначе, оттуда и проник преступник в лабаз. А раз вы говорите, что в сговоре он ещё с кем-то состоял, не исключено, что место загодя было присмотрено.
– Я вот всё думаю, – перебил инспектора Митиано, – а зачем преступникам свет понадобился? Уж распотрошить жертву и без фонарей несложно было.
Чёрт, меня в очередной раз покоробило то, как запросто орк относится к человеческой смерти. Впрочем, и другие местные жители в чёрствости своей не далеко от него ушли. Это я чего-то, пусть и хорохорюсь, но всё рефлексирую и привыкнуть не могу. Хотя, наверное, пора бы.
А вопрос, в принципе, правильный. Зачем этому зверю кровавое убийство иллюминацией украшать, привлекая к себе лишнее внимание? Уверен был, что не сунется туда никто? Значит, действительно заранее место подобрал, зная, что склад заброшен.
