Kitabı oku: «Вятский Край, Вятские Поляны», sayfa 3

Устро

йство Вятского общества, обычаи

По мнению многих российских и местных историков, Вятка, как Новгород Великий и Псков являлась в ту эпоху вечевой республикой. Все важные вопросы решало общее собрание полноправных граждан города – вече. Проницательный вятский историк Александр Вештомов, писал о первых вятчанах: «Наследственное же чувство вольности, к которому они привыкли в Новгороде, воздерживало их от монархического правления, которого они терпеть не хотели. Сложился образ правления, походившего более на безначалие, от которого ежели они не могли рассыпаться, то сему причиною тогдашние их в чуждых сих местах обстоятельства. Жизнь среди чуждых им племен связали их извне крепким узлом в дружелюбное между собою общество, которое составило вне тогдашней России некоторый род небольшой независимой республики. Этот вывод очень важен – независимая республика вне тогдашней Руси».

Большую роль в становлении этой "республики" сыграло Вятское купечество. Купцы не только везли в город необходимые товары: металл, украшения, оружие, соль, но и помогали продавать военную добычу, которой после удачных набегов скапливалось очень много. Выход на Каму и Волгу, где были как объекты для нападения, так и мощные рынки – это золотой путь для горожан XV века. Впрочем, где золото – там и смерть. Многие из горожан не возвращались из этих ушкуйничьих набегов домой. Вятка быстро разбогатела и приобрела свою мощь, именно, благодаря такого рода "грязным" деньгам. Кстати, существенную долю в этой торговле составляла продажа захваченного людского полона, причем не только из удмуртского и марийского, но и из русского населения соседних земель. Местное купечество, богатевшее от войны, имело скорее всего и значительные земельные владения в городе и округе.

«Вожи» и «Ватаманы»

В древний период истории русской Вятки, до окончательного покорения ее Москвой (1489 г.), особенным почетом и славой пользовались здесь так называемые "вожи" – это были отважные смельчаки, которые в мирное время, пускаясь в далекие путешествия с той или другой целью, проникали иногда до Каспия, до Белого моря, иногда далеко за "Камень" (Уральский хребет), внимательно осматривали проходимые ими местности, а по возвращении домой делались руководителями и указателями "пути" для своих соотечественников, в их, часто весьма далеких и удивительно смелых налетах за добычей. От знания "пути", ловкости, изворотливости таких "вожей" обыкновенно зависел, главным образом, счастливый исход вятских набегов,⁴ которые совершались большею частью, незначительным числом смельчаков, но непременно – "изгоном", "искрадом", внезапно, и дали себя знать не только Москве, но и грозному еще тогда Сараю. Из этих "вожей", смотря по относительной их опытности и умелости, избирались вятчанами для походов как вожди небольших отрядов – "ватаманы", так и главный предводитель – "воевода".

Звание и таланты "вожа" нередко переходили от отца к сыну, что и неудивительно, так как "вож", отправляясь с небольшим числом спутников, например, за соболем "за Камень" или за товарами востока "в землю татарскую", к берегам Каспия, обыкновенно, в числе спутников, брал с собою и сына, чтоб ознакомить его с "путями" тогдашней торговли и добычи. Яков Пугвин, славный "вож" средины XV века, "водивший" вятчан на Сысолу, Вымь и Вычегду, а потом бывший первым между тремя выборными "земскими воеводами" на Вятке, имел сына Константина; а этот Костя Яковлев Пугвин, уже выселенный из Вятки в 1489 г, в свою очередь был "вожем" в 1499 г. в отряде князя Семена Федоровича Курбского во время похода последнего в землю Югорскую и на Вогуличей. То же можно сказать о вятчанине XV века, прозванного "Мышкою" и его внуках. Прозвищ в древности, особенно на Вятке, без причины не давали; ими обыкновенно обозначали выдающуюся способность, черту характеpa, склонность человека. Если древние вятчане дали известному лицу прозвище "Мышка", навсегда оставшееся за ним и его сыном и внуками, то, конечно, хотели этим указать на необыкновенную юркость человека, уменье его прошмыгнуть, проскользнуть незаметно там, где другие обыкновенно попадали в беду. У вожа с таким характерным прозвищем, жившего приблизительно в конце XIV или начале XV века был сын Алексей и внуки "Оникей и Юрий Алексеевы Мышкина", которые вместе с Яковом Пугвиным, в половине XV века были "воеводами земскими" на Вятке, и которым адресовано было столь известное послание митрополита Ионы. Может быть из рода Мышкиных и сыном воеводы Юрия Алексеева был и воевода Костя или Костяй Юрьев, громкая молва о котором в XV в. пронеслась по всему Поволжью, и даже далее – от Сарая до Устюга и Москвы.

К.Юрьев обладал замечательным полководческим талантом и большинство походов под его началом увенчались успехом. Но самой блистательной страницей вятской ратной истории был набег на столицу Золотой Орды – г.Сарай, который совершила вятская дружина во главе с ватаманом К.Юрьевым в 1471 году. Не без подстрекательства может быть Москвы, где напрягали тогда все силы для борьбы с Новгородом и в то же время крайне опасались нападения со стороны Польского короля Казимира в союзе с Ахматом, ханом Сарайским, на Вятке решено было сделать внезапное нападение на самый Сарай, столицу хана. Правда, Сарай, находившийся вблизи нынешнего города Царева на Ахтубе, в 1471 году не представлял уже такой добычи, как сто лет тому назад, в XIV веке, когда, по описанию Ибн-Батуты, он был одним "из лучших, величайших и многолюднейших городов, имел тринадцать только одних соборных мечетей, прекрасные рынки и широкие улицы, на один объезд которых требовался целый день"; в 1395 г. он был сожжен Тамерланом, который захватил в плен его жителей и "гнал их перед собой как стадо". Но и после такой катастрофы Сарай продолжал свое существование, был зимним местопребыванием хана, и в нем еще в I половине XV века били монету (при хане Мухаммеде); следовательно и в 1471 г. вятчане могли рассчитывать в нем на хорошую добычу и, особенно, на большое число татарских женщин, составлявших тогда самый ходкий и богатый "товар" на вятском рынке… Но совершить счастливо набег на ханскую резиденцию, конечно, было нелегко. Вятчане не могли же забыть, что в 1375 году целых 70 ушкуев с воеводою Прокофьем и всеми новгородскими ушкуйниками "погибли все до единого" в Астрахани. Для успеха тут приходилось рассчитывать не столько на множество охотников в поход, сколько на решительность и отвагу избранных смельчаков, на "прыткость вятских кораблецов", удивлявшую потом еще в 1552 году рать Ивана Грозного под Казанью, и внезапность налета, а особенно на знание места, опытность и изворотливость, вожжа, воеводы. Особенно важно было уловить момент для отважного нападения, когда было нельзя ожидать ожесточенного отпора со стороны многочисленного населения Сарая, и с другой стороны – не встретить в нем полной пустоты, например, в жаркое время года, когда все его жители, со всем скарбом выезжали в степь на летнюю кочевку. План нападения на Сарай, несмотря на всю трудность его исполнения, был выполнен в 1471 году, "самым блистательным образом". Быстро спустившись по Вятке, Каме и Волге в Ахтубу, вятчане внезапно явились в Сарай как раз в то время, когда большая часть мужского населения оставила город (может быть – отыскивая лучшие места в степи для летней кочевки) и в городе оставались большею частью женщины и дети. Перебив не успевших разбежаться татар, "ватаги" вятчан разорили Сарай, захватив много товаров и драгоценностей, взяли в плен массу женщин и детей, даже "сарайских княгинь", и с огромною добычей поплыли домой. Как однако же ни быстро совершился сарайский погром, весть об этом быстро разлетелась по степи, и множество татар, на быстрых своих конях, упредили вятчан, которым приходилось плыть против течения. Собрав наскоро попавшиеся под руки ладьи и суда, татары "загородили" путь вятчанам. Но и здесь помогла вятчанам находчивость их воеводы, их беззаветная удаль и особенно – уменье искусно управлять своими "кораблецами": они счастливо пробились сквозь татар, которые не успели собрать, да и не имели вообще хороших судов, способных противостоять "вятским кораблецам", и притом как степняки, привычные более к коню, чем к ладье, они не имели ни ловкости, ни сноровки в управлении своими судами. Точно также, хотя и со значительным уроном, удалось пробиться вятчанам и сквозь суда татар казанских, которые хотели остановить их под Казанью, то есть, видимо, в устье Камы.

Это нападение на ханскую столицу стало одним из самых отважных предприятий вятчан. Такого потрясающего сочетания дерзости и удачи в набегах на Волжскую Болгарию и Орду Русь еще не видывала, поэтому молва об этом набеге распространились по всей земле русской и сведения о взятии Сарая появились во многих русских летописях. Но в них, по обыкновению, не указывается имя вождя, разгромившего Сарай. Только летописец Архангелогородский, очень интересовавшийся судьбою древней Вятки, сохранил нам имя вятского воеводы – это был, именно, Костя Юрьев.