Kitabı oku: «Профи высший класс. Светлана Булкина», sayfa 3
Наваждение
Нимфа из студеных вод Байкала
Василий Петрович проводил свой уикенд на берегу Байкала. Уютная гостиница «У озера» скрасила его душевное одиночество, а прекрасно приготовленные блюда местной кухни ублажали его плоть.
Как хорошо здесь! А какой здесь воздух! Он своей звенящей чистотой опьянял сознание уже не очень молодого инженера-конструктора. А какая здесь бархатная тишина! Она как любимая женщина окутывала его ложе пушистым одеялом ласкового тепла и ложилась с ним в постель.
Ему хотелось прижать ее и расцеловать, но его земное осязание было не способно ощутить и понять сполна неземную и сказочную энергию добра этой непознанной еще им светлой женщины. Василий Петрович засыпал как младенец. Иногда во сне ему, как ребенку из далекой сказки прошлого, хотелось прикоснуться к маминой умиротворяющей теплом и заботой груди. Ему хотелось внять то забытое чувство, когда он только начинал знакомиться с бытием этого мира, придя в него из глубин Вселенной из далекой и никому неведомой дали – со звезды по имени Любовь из созвездия Хрустального Добра.
Внезапно он проснулся и начал ощущать в себе зов космоса, зов чего-то непонятного ему до сегодняшнего дня. Василий вышел из своего домика на затуманенную улицу. Кудри седого испарения с поверхности священного озера заполнили собой весь окружающий мир. Они плавно кружились под звуки волшебного танго байкальского прибоя, доносящегося с берега. Они волновали его душу, будоражили сознание и, как оказалось, не напрасно.
На берегу Василий просто остолбенел, увидев удивительную, искрящуюся лунными бликами и светом небесных созвездий картину. Из студеных вод Байкала выходила женщина. Она была обнаженной. Ее необыкновенно красивая, чуть полнеющая фигура излучала власть над всем окружающим миром.
Василий Петрович тут же попал под ее волшебные чары. Он почувствовал ее власть над собой. Власть полную и всепоглощающую. Лицо этой нимфы излучало неприступность. Глаза ее сверкали бриллиантовым светом, полным величия и собственного достоинства.
– Ой, это же красавица Фике (Маленькая Фредерика)! София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская, больше известная как великая русская императрица Екатерина II, правившая Россией в XVIII веке.
– Да, это я, Василий Петрович. А не изволите пригласить меня к себе в опочивальню? Я немного продрогла. И желаю испить глинтвейна с горячим шоколадом.
– Императрица моя, конечно, конечно, если вы изволите, я приглашаю Ваше Величество в свои апартаменты, – залепетал не на шутку ошарашенный инженер-конструктор.
«Ё-мое, че же делать? Я совсем не пьющий спиртного. Да еще из мини-бара просил убрать весь алкоголь за его ненадобностью мне. Ой, че же делать? Фике не каждый день можно увидеть. Ох, а вдруг я опарафинюсь и обижу ее. Ну, блин, думай, голова. Все! Решено! Умру, но Иркутск не опозорю! Щас я все устрою. Все организую. Все, все, все».
Василий Петрович под руку галантно проводит обнаженную величественную императрицу в свой домик.
– Ваше Высочество, я сейчас мигом, айн момэнт, – и Василий Петрович суетливо бежит в бар гостиницы.
Двери, как назло, закрыты. Тогда наш очарованный мужчина влезает в помещение через чуть приоткрытое окно бара. Тут же он натыкается на администратора Марину. Она расположилась в зале на импровизированном ложе из надувного матраса. В лунном свете ее тело как сфинкс, величаво и игриво, принимает любовные ласки начальника охраны в соответствующей позе древнего арабского изваяния.
– Мариночка, извините меня, пожалуйста. Вы потом доебе… ой! Довлюбляетесь. Дайте мне бутылку виски, и я побежал.
– Что это такое? Мне Любовь Михайловна, хозяйка гостиницы, отрекомендовала вас как порядочного человека, непьющего к тому же. А вы среди ночи влезаете в бар через окно за алкоголем. Как это понимать? Вы просто пьяница и дебошир! – с гневом в голосе восклицает Марина.
– Ко мне пришла императрица Екатерина II. Я вам потом все объясню. Будьте так любезны, не ругайтесь. Выполните, пожалуйста, мою просьбу. Или я все здесь разнесу нах! – начал закипать Василий Петрович.
– Дай ему пойло от греха подальше, Марина. Че, не видишь, что ли? Он сумасшедший, – начал робко вещать пьяный и не на шутку перепуганный начальник охраны.
Все обошлось без драки. И вот Василий Петрович разливает виски в изысканные бокалы в своем гостиничном номере.
– А у вас неплохой напиток, милый мой Василий, сын Петра. Мне раньше такой не доводилось отведывать. Скажи своим холопам, что они меня порадовали.
– Да, конечно, моя императрица, всенепременно скажу. Велю еще им тринадцатую зарплату начислить и наказания за прогулы, пьянки и гулянки отменить.
– Ты очень щедрый, друг мой. Мне хочется еще проверить, какой ты в постели. Не измельчал ли русский мужик? – восклицает императрица.
– Я буду стараться, моя императрица! Умру, но Иркутск не подведу! Мужскую сибирскую половину населения не опозорю. Все силы свои соберу и отдам вам, моя королева.
– Нет, мне все население собирать не надо, советами замучают. Да и с мертвым тобой я что делать-то буду? Давай начинай ты сам, потихоньку, потихоньку, а потом темп нарастим…
– Разрешите исполнять, майне либе.
Ах, какая она была знойная женщина! Ей больше трехсот лет, а выглядит на тридцать. Ее тело упруго, а груди как мячики. Ее темперамент как вулкан, ее ласки обворожительны как космический ветер, ее поцелуи как сахар. Она, она, она, а-а-а-а!
Василий Петрович улетел в космос наслаждения и неземного восторга. Он летал среди галактик страсти до изнеможения. Все это время земля под гостиничным комплексом «У озера» ходила ходуном. На байкальском побережье начали зарождаться разрушительные цунами. Природа бушевала.
Когда Василий Петрович очнулся, Фредерика уже крепко спала и только слегка постанывала. Как будто бы акт любви все никак не мог завершиться в ее императорском сознании. Потом нежные солнечные лучики начали пронизывать полумрак комнаты. Когда первые лесные птички стали распевать свои утренние мелодии, Василий Петрович окончательно проснулся. Он нежно поцеловал свою Фредерику. Он был полон любви и восторга после сказочной и бурной ночи. От поцелуя Фике открыла свои глаза.
Боже мой, на Василия Петровича смотрели два огромных драгоценных небесной синевы сапфира. Он утонул в этом необыкновенном взгляде. Он не мог и не хотел выбираться из этой волшебной космической пучины.
Потом они на машине поехали домой. Земное воплощение Фредерики оказалось на самом деле девушкой Ольгой. Она прекрасно вела машину, не создавая опасных ситуаций. Хотя вчерашняя ночь была изнуряющей и насыщенной, но ее концентрация как водителя была на высоте. Дома Ольга познакомила Василия Петровича со своим маленьким сыном Алексеем. Они с красавицей мамой были похожи, как две чистые родниковые капли.
Прошло немного времени, Фике и Василий сблизились и подружились. Им было хорошо вместе. Однажды Василий Петрович, не предупреждая Ольгу, приобрел билеты в нерпинарий, дельфинарий и цирк для похода вместе с Фике и ее принцем Алешей. Но это мероприятие не состоялось. Ольга, не обсуждая с Василием Петровичем, была занята своими делами. Ей было не до него. У всех свои привычки и своя жизнь.
Василий Петрович был зол сам на себя: «Зачем, дурак, влез в чужую семью? Ты им не очень-то и нужен».
На этом сказка стала затихать. Фике снова ушла в Российскую империю в свой XVIII век, а Василий Петрович остался в веке XX в своей набирающей опыт рыночных отношений России.
Может быть, сказка сможет возродиться, а может быть, время безвозвратно ушло. Всякое может быть. Но гостиница «У озера» живет и процветает. Сколько еще исторических или сказочных героев может выйти из хрустальных вод Байкала к ее посетителям и туристам, никто не знает.
Черный ворон по имени Вася
Шел 1998 год. Ярко светило солнце. Свежий ветерок разгонял морозный воздух по всем закоулкам и складкам местности. Мимо, шурша своими шинами, по заснеженному асфальту пролетали легковые автомобили. Было начало иркутской зимы. Жизнь шла своим чередом. Из гнезда, которое расположилось на лиственнице, стоящей возле самой проезжей части, на окружающий мир смотрел черный ворон.
Ничто из происходящего не могло ускользнуть от его пытливого взгляда. С высоты пятнадцати метров он, как когда-то старый пожарный со своей каланчи, наблюдал за окружающей обстановкой. Город был равнодушен к нему и не сулил никаких опасностей. Поэтому ворон был спокоен и уверен в себе.
Вдруг внизу что-то зашебуршилось. Это я вышел в свой дворик почистить дорожки от снега. Наш дворовой пес по имени Пират привстал на задние лапы, завидев меня, и игриво завилял хвостом. Имя ему дал мой тесть Георгий Семенович, когда я его еще совсем маленьким щенком притащил со Свердловского рынка.
Этот рынок был одним из моих любимых мест в Иркутске. Там прямо на земле, бывало, разложат свои старые, никому не нужные вещи: радиолампы, патефоны, винтики, шурупчики и другую утварь блошиного рынка бывшие интеллигентные люди и дожидаются своего покупателя. Зачастую напрасно, бойкой торговлей это не назовешь.
Зато живое и непринужденное общение, происходящее здесь, ничем не заменить. Если дома твоим мнением и твоими взглядами на жизнь никто не интересуется, надоел ты уже всем, то здесь ураган эмоций можно разделить с такими же как ты продавцами. А если подфартит, и кто-то купит что-то из этих экспонатов социалистического быта, то вожделенная бутылочка водки согреет сердце и душу работников подножной торговли. Она, кстати или некстати, может обернуться прологом для запоя на целую неделю, до следующей торговой сессии.
Взамен трехкомнатной квартиры, которую мы приобрели в районе Лисихи при переезде из Усть-Илимска, Лена приглядела частный дом в центре города, на улице Коммунистической, который впоследствии мы и приобрели у Кеши Романова – его собственника. Вот именно для этого дома на Свердловском рынке за бутылку водки я и купил четвероногого друга.
Это же надо, такой словесный оборот – «купил друга», как-то не по себе стало, лучше сказать «приобрел».
Короче, Пират охранял двор, я убирал снег, а ворон сидел на дереве и смотрел вниз. Такой незадачливый зоопарк со своими актерами из разных зообиологических видов. Все мы являемся частью природы.
Когда я перекидывал снег в кучу, отблески солнца от поверхности новенькой титановой лопаты – продукта все того же блошиного рынка – отбрасывали зайчиков, они устремлялись вверх, озаряя воронье гнездо всплесками света.
Ворон забеспокоился.
«Что за сигналы, кто и какую информацию мне посылает?» – подумал он.
Когда его терпение лопнуло, ворон встрепенулся и камнем кинулся вниз. В конце пикирующего полета он расправил крылья и, плавно снизив скорость, уселся на забор. Мы встретились взглядами.
– Ну что, парень, здравствуй, что ли, – говорю ему я.
Ворон в ответ начал переминаться на своих лапах. Его взгляд был пронзительным, он изучал меня. Наверное, хотел определить, что стоит ожидать от этого человека – угрозу и опасность или что-то другое.
Я тоже стал внимательно смотреть в глаза ворона.
Правду говорят, что глаза – это зеркало души. В них – в глазах ворона – читались любопытство и настороженность. Любопытство познания чего-то нового, присущее всему живому, и осторожность, обусловленная инстинктом самосохранения. Мне вдруг показалось, что этими птичьими глазами на меня смотрит не ворон, а наша галактика, какой-то иной, неведомый мир.
– Что же она, галактика, хочет передать мне – жителю Земли?
А поведать она, наверное, хотела о жизни ворона, которая переплелась с жизнью людей и окружающей природой.
Мы с вороном подружились на несколько лет.
Ворон сверху наблюдал, как складывается моя жизнь, а я снизу смотрел за жизнью ворона.
Моя семья прирастала. Я обустраивал и перестраивал свой дом. Из одноэтажного неказистого он стал трехэтажным, удобным и красивым внутри и снаружи. Правда, с улицы он выглядел почти как раньше. Только вместо четырехскатной крыши появилась мансарда, а цокольный этаж был расчищен, и там были обустроены огромная кухня и кладовая.
В кирпичном пристрое на первом этаже появилась ванная комната, туалет, комната отдыха, а на втором этаже – две комнаты для подрастающего поколения. В 1997 году дочь Оля с мужем Евгением подарили нам с Леной внука Алешу, а спустя два с половиной года, в 2000 году, на свет явился Сергей.
Работа по благоустройству дома и территории велась почти без перерыва несколько лет кряду. Фундамент и кирпичную кладку нам выполняли азербайджанские парни. Борис Агаев – председатель землячества Азербайджана – был моим другом. Сантехнические и сварочные работы вел Сергей Смирнов, помогал ему Дима Щекотов.
Другие работы выполнял Виктор, супруг Аллы Ананьиной, потом Алексей Зубарев. Алексей нам, в частности, устроил комнаты в мансарде и перестроил баню. Теперь в центре города Иркутска я и мои близкие, друзья можем попариться в прекрасной деревенской бане. Но главным архитектором и прорабом на начальном этапе строительства был Сергей Семихатов.
Он был удивительным прозорливым выдумщиком и очень практичным и деловым организатором. Я помогал ему, как юрист, защитить бизнес его с женой Наташей от наезда обнаглевших фискалов. А он заполнял паузу при простое их семейного дела строительными и организационными делами на нашем доме. Огромная забота при этом строительстве, как и всегда по жизни, ложилась на плечи моей супруги Елены.
Ворон со своей высоты наблюдал за нами. Иногда воровал блестящие штучки, и они с его супругой устраивали игрища. Какие же они озорные! Кто-то из них бросал блестяшку из гнезда вниз. Другой перехватывал ее в пикирующем полете, не дав ей упасть на землю. Потом они менялись ролями. При этом стоял такой шум и гам, что многих людей это напрягало не на шутку.
Иногда в их вороньей семье происходили ссоры. Они ругались, кричали, почти как люди. Ссора могла перерасти в драку, тогда во все стороны летели перья. Чего уж они там не поделили, понять было трудно. Однако всегда после драки наступало перемирие. Кто-то из супругов долго сидел на электрических проводах недалеко от гнезда. Потом, когда страсти и обиды уходили, он возвращался в гнездо, и вороны миловались.
А куда им деваться-то. Другого гнезда нет, любовниц или любовников природа не предусмотрела. Суждено вместе пройти весь жизненный путь, вот и шли, проявляя терпимость и любовь.
А еще каждую весну ворон, которого я назвал Вася, выводил птенцов. О новом выводке мы узнавали ранним летом, когда родители начинали учить летать свое потомство. Любая неудача сыночков или их дочек сопровождалась разъяснительной работой родителей. Вася на своем вороньем языке ругался и давал указания молодняку. Его супруга тоже беспокойно каркала, наверное, она больше всего опасалась, чтобы птенчики не стали добычей кошек.
Выходя на улицу, я иногда беседовал с Василием, если он изъявлял желание поприветствовать меня во дворе. С чем связано это желание, я не знаю. Только не с едой, это точно. Ворон никогда не попрошайничал, у него всегда была гордая осанка и вид, полный вороньего достоинства.
Конечно, когда мы рубили во дворе мясо, привезенное из деревни на зиму, Вася непременно воровал разлетающиеся кусочки, проявляя при этом хитрость и изворотливость. Делалось это молча. Своих сородичей на пиршество он почему-то не приглашал.
Удивительное дело, но у ворон присутствуют семейные узы. Птенцы, становясь взрослыми и улетая из гнезда, не забывают о нем. Я часто наблюдал, когда в период кормления птенцов к гнезду подлетает много птиц. Не только Вася и супруга, но и другие вороны, которых не отгоняют, с которыми не дерутся, им позволено подкармливать подрастающее поколение. Это сестры и братья из предыдущих выводков. Как трогательно. Они заботятся о своих беспомощных новорожденных родственниках. Наверное, обессилившему от старости отцу и матери тоже могут принести покушать.
О заботе братьев и сестер-ворон я потом вычитал в интернете.
А еще вороны моногамны, или как говорят в народе, они однолюбы. Создав семью один раз и на всю оставшуюся жизнь, они могут служить примером для многих людей. Узнав об этом их качестве, я еще больше стал уважать этих, казалось бы, не очень презентабельных птиц.
Вот написал выше, что Вася никогда не попрошайничал, и вспомнил, что был один такой случай, когда ворон обратился за помощью ко мне. А было это так. Год выдался морозным. На улице под минус пятьдесят градусов. Пират сидит в своей будке, не реагирует на окружающую обстановку, не лает на прохожих, только тихо и жалобно завывает.
Я вышел к нему, отворил вольер и позвал нашего охранника в дом. Пес долго сомневался, идти или нет. Он четко знал, что его дом – эта хорошо утепленная собачья будка, что охранять двор – это его главная обязанность. Но был трескучий мороз, и Пират, поборов свои чувства, шагнул в теплый дом. Вся его фигура как бы просила прощения. Хвост поджат, походка на полусогнутых лапах, взгляд в пол. Ну просто как нашкодивший школяр. Однако его с огромной радостью встретили домашние собаки – пудели Баксик и Антошка. Они с неописуемой радостью стали носиться по комнатам, сшибая все попавшееся на пути.
В это время в оконное стекло нашей кухни постучали. Стук становился все настойчивее. Я подошел и сквозь проталины изморози увидел ворона Васю. Он был нахохленным и сгорбленным, переминался с ноги на ногу. Я открыл окно и позвал Василия в дом. Но он даже не сделал шага вперед. Его глаза просили о помощи.
– Чем, Вася, я могу помочь тебе, если ты не хочешь зайти в наш дом погреться? – спрашиваю я Василия.
– Не надо мне греться. Там, в гнезде на лиственнице, замерзает моя жена-ворона. Мы не ели уже три дня. Она совсем ослабла и может замерзнуть. Дай мне еды. Я поем сам и унесу наверх моей любимой. Я хочу спасти ее от неминуемой смерти. Помоги мне, Сергей. Мы ведь друзья с тобой вот уже несколько лет.
Я был просто ошарашен, мне казалось, что я слышу голос ворона наяву. Его глаза были полны мольбы о помощи. Я побежал к холодильнику, достал мясо, сало, начал нарезать на мелкие кусочки.
Ворон стоял на месте и не шелохнулся. Когда приготовления были закончены, я поставил еду за окно перед вороном. Он начал глотать кусок за куском, потом взял в клюв сколько смог и поковылял от окна, очевидно для взлета. Я закрыл окно. Вася несколько раз возвращался и улетал вновь. Он накормил свою супругу, и они вместе пережили эту стужу.
Однажды в начале лета, когда я подъезжал к дому на своей машине, меня уже поджидал ворон Вася. Низко кружили несколько ворон. «Это супруга Васи и их взрослые дети из прежних выводков», – подумал я.
Они тревожно кричали. Траектория их полета была направлена вокруг вольера Пирата.
А Вася как бы просил меня:
– Сергей, подойди посмотри, что происходит. Помоги мне, спаси моего сыночка-вороночка, он упал на землю, вывалился из гнезда. Его может съесть кошка или задавить Пират. Пират уже давил пришлую, чужую ворону, которая хотела поесть из его миски. Он много раз давил крыс, перекусывая им шейные позвонки за то, что они покушались на его пищу. А там, в вольере, сейчас мой сыночек, мой продолжатель жизни. Спаси его, прошу тебя.
Я вошел в вольер. Пират сидел и, казалось, защищал этот маленький черный живой комочек, этого непутевого вороненка, выпавшего из гнезда.
Глаза собаки говорили:
– Я не дам в обиду этого птенца этим наглым кричащим воронам. Я смогу защитить его и дам воды и еды.
Я погладил своего верного пса.
– Спасибо тебе, Пират, ты настоящий друг, – похвалил я собаку.
Пират, понимая, завилял хвостом.
– Послушай, мой дорогой Пират, эти вороны не несут опасности для птенца. Это его родственники. Они хотят оказать помощь этому малышу. Дай я возьму его на руки.
Пират отошел в сторону. Я взял птенчика в свои ладони и начал думать, что делать дальше.
Вася уселся на забор. Он как бы подсказывал мне, что делать дальше.
– Сергей, птенец не может подпрыгнуть, чтобы расправить свои крылья и полететь. Посади его со мной рядом, – кричали глаза ворона Василия.
Его взгляд был таким напряженным, мне показалось, что из его глаз могут разразиться молнии и загреметь гром.
– Как же это существо заботится о своем ребенке. Какая же это неимоверная сила – защитить птенца и продолжить свой род. Это тебе не кукушка, которая подбрасывает свои яйца для выведения птенцов в чужие гнезда. Некоторым людям можно позавидовать такому поведению ворона.
Я подошел к забору и, водрузив на него птенца, быстро отошел в сторону. Вороны продолжали кружиться в небе над нами, но они уже не каркали. Мне оставалось только повернуться и идти домой, чтобы не мешать родителям и другим вороньим родственникам спасать это чадо.
Через некоторое время все успокоилось. Наверное, неопытный вороненок начал летать под присмотром своей многочисленной родни.
Вороны живут в среднем двадцать пять лет. Но наша дружба закончилась чуть раньше, а виной этому стала природа. Вернее, стихия – ураганный ветер. Он налетел неожиданно, даже синоптики не могли с достоверностью сказать, когда это случится. Они через средства массовой информации предупреждали людей о надвигающейся опасности. Люди могли предпринять меры предосторожности. Я, например, плотно закрыл все окна в доме, а также двери в теплицах.
Но как могли заранее уберечься от этого вороны? Не знаю.
Ветер заставлял вибрировать конструкцию дома. Вся мансарда дрожала, подобно самолету, попавшему в бешеные потоки турбулентности. Ее мне строила бригада украинцев. По завершении строительства они сказали, что крыша выдержит даже приземление вертолета, в шутку конечно. Действительно, крыша выдержала достойно натиск ветра.
Однако лиственница, на которой было расположено гнездо семьи черного ворона по имени Василий, пострадала серьезно, хоть и устояла в вертикальном положении. Ветки вместе с вороньим гнездом оторвало и разметало по округе. Благо птенцы из нового поколения уже выросли и покинули отчий дом.
После этого я Василия уже не видел никогда. Многие люди радовались, что рядом с нами больше нет крикливых и вороватых соседей, что теперь можно спать спокойно.
А мне было грустно, что я не смогу больше общаться с моим другом – вороном Василием, к которому я невольно привязался.
Ушел из моей жизни вместе с ним и кусочек живой природы со своими законами существования.
Галактика – этот неизведанный и загадочный мир, излучающий жизненные энергии на нашу Землю – не стала приближать меня к своим загадкам мироздания.
Наверное, еще не очень много мы знаем об окружающей нас природе и ее обитателях. А о дальних мирах и подавно.
