Kitabı oku: «Усену: Дорога к Телецкому озеру. Цикл «Усену». Книга Первая», sayfa 3
IX Красные волки
Осмотрев друга, Риш заметил раны, нанесенные дробью, и мокрый красный снег, что с каждой минутой становился все сильнее окрашенным.
– Усену вставай! – тихо сказал Риш.
– Я тебя не брошу!
Видя, что барсенок ни как не реагирует, Риш лег рядом с ним. Он закрыл своим хвостиком ему нос, а сам прикрыл собой кровоточащие раны. Глаза лисенка наполнились горькими слезами.
Вскоре снег усилился. Белые снежные хлопья покрывали все скалы, заметали следы, убаюкивали Усену и Риша, решивших умереть вместе, бок о бок.
Каждая минута казалась вечностью. Время, как и все, что окружало обоих друзей, потеряло всякий смысл. Не за что было больше бороться, не к чему стремиться – человек за пару минут уничтожил все, что было так дорогу Усену. Он, не желая больше испытывать нестерпимые муки, угрызения и страдания, обрек себя на забвение. Даже присутствие лучшего друга рядом с собой его мало трогало. Усену на миг забыл, все чему учила его мама. Он предался своим страхам, что за этот вечер переросли из детских во взрослые, куда раньше, чем он сам смог повзрослеть. Не в силах справится с ними, Усену перестал чувствовать боль, как телесную, так и душевную. Только нервная дрожь маленького лисенка под бочком, говорило о том, что он еще может что-то ощущать, а значит – был еще жив.
До слуха Риша донесся призывный вой волков. Отряхнувшись и с трудом поднявшись на лапы, лисенок огляделся и принюхался, не показалось ли ему. Он не знал, сколько прошло времени, но сюда по тому, что их обоих занесло снегом по холку – достаточно много. Ощутив дикий прилив холода во всем теле, его всего заколотило.
Долго ему не пришлось терзать себя сомнениями, кому же принадлежал этот клич. Из снежной пелены показалась фигура. Она стояла неподвижно. Вслед за ней показались еще несколько подобных ему. Пока их не набралось девять, и они, окружив их полукругом, застыли на месте.
– Нет, нет, Усену вставай! Прошу поднимайся! – метнулся Риш к другу и попытался его поднять.
– Волки, здесь волки! – хрипел лисенок, тщетно пытаясь растолкать друга. Барс продолжал лежать без движения.
Усену не отвечал на призыв. Он впал в полу сон, и казался не живым. И только еле приоткрытые глаза, и горячий нос, говорили, что в нем еще теплиться жизнь.
– Ну что же вы?! – завопил Риш, развернувшись к волкам лицом, прикрывая собой друга.
– Давайте, нападайте! Возьмите меня, но не трогайте его! – метался из стороны в сторону Риш.
Из середины полукруга, сделав пару шагов навстречу, вышел волк. Но это был не обычный волк. Укороченная заостренная морда, большие стоячие уши с закругленными вершинками, высоко посаженные на голове. Волосяной покров высокий, густой, с пушистым хвостом. Общий тон окраса его был рыжим, а конец хвоста черный. Вид незнакомца больше напоминал лисицу, чем волка. Только размером, он не уступал им.
– Ты храбр, маленький лисенок! – обратился волк, сделал еще пару шагов.
– Это был человек?! – сказал он, рассмотрев раны обоих друзей.
Услыхав это слово, Усену очнулся. Он открыл глаза, поднял голову, повернулся к волку, и снова отвернулся, опустив взгляд.
– Меня зовут Ямаус, я красный волк, – начал волк, чей взор проник в сердце Усену, достаточно было ему один раз встретится с ним взглядом.
– Человек близко, вас надо спрятать. Позволишь ли ты прикоснуться к твоему другу? – спросил он Риша.
Риш посмотрел на Усену, потом на волка, и кивнул головою.
Ямаус подошел, тихонько просунул морду под Усену, и вот барс уже распластался на холке волка, лапы его свисали с боков.
– Олеаш… Олеаш… – тихо простонал Усену.
– Сын, – подозвал Ямаус одного совсем еще молодого волчонка.
– Осмотри здесь все. Спуститесь вниз, проследи за людьми, – на что волчонок кивнул.
– У него есть сестра? – опустил взгляд Ямаус на Риша.
– Была… – тихо прошептал в ответ Риш, не сводя печальных глаз с пропасти.
– Как и мать… – закончил на полу слове лисенок, не в силах больше и слова молвить, к горлу подступил ком, и его дыхание стали хриплым.
Почувствовав, что больше не в силах стоять на лапах, Риш упал без чувств.
– Возьмите лисенка. Им нужен покой! – проговорил Ямаус, взглянув на еще пару волков.
Остальные, вместе с его сыном направились вниз, по следам людей, а он сам с ношей на плечах, направился в противоположную сторону.
Почувствовав, что находится в тепле, Усену слегка приоткрыл глаза. Осмотревшись, он не мог понять, где находится. Пещера сухая и теплая, и в то же время светлая и просторная – вот что первое бросилось ему в глаза. Вокруг свернувшись калачиком, дремали волки, необычного красновато-рыжего окраса, кто поодиночке, кто в окружении волчат поменьше. Почувствовав движение рядом с собой, Усену опустив взгляд, и увидел Риша – своего друга, свернувшегося клубочком. Он спал рядом с ним.
Не помня до конца, что произошло, барсенок попытался двинуться, но почувствовал резкую боль в боку. Хотел пошевелить лапами, но и они не подчинялись, а задняя правая и того хуже – была погрызена, и возможно сломана. Ощутив всю эту боль, вернувшую все воспоминания дня минувшего, он не в силах больше горевать, просто опустил голову и закрыл глаза.
Очнувшись чуть позже Усену услышал, что в пещере все пробудились. Тихий и спокойный голос рассказывал рассказ, прерываемый возгласами удивления молодых волчат. Открыв глаза, Усену осмотрелся. Повествователем был взрослый волк, который заметив, что гости просыпаются, закончил свой рассказ, и подошел к Усену.
– Меня зовут Ямаус, я и мои волки помогли вам… – оборвался он, так как Усену явно был не в восторге от его слов.
Он поворил от него нос, и хотел было удалиться в свой дальний угол, подальше от всех чужих глаз, н Ямаус остановил его, легким прикосновение лапы.
– Я понимаю, каково тебе, – начал он, тихо и сочувственно.
– Ты голоден и ослаб, поешь, – пододвинул кусок мяса к барсу волк.
– Зачем!? – тихо проскрипел Усену, подняв на него тусклый взгляд своих красных глаз, в которых читалось столько горя, что и словами не выразить.
– Чтобы жить! – коротко ответил Ямаус.
Усену ничего не ответив на это, только опустил глаза, наполнявшиеся слезами, и отстранился от него.
– Можно мне попробовать?! – обратился Риш, подходя к другу, до того момента внимательно слушая рассказ Ямауса вместе с волчатами.
Волк отошел в сторону. Риш взял в зубы кусок мяса, принесенный волками и положил его рядом с другом, что успел занять свое прежнее место.
– Поешь, ты совсем плох!
Видя, что ответа нет, лисенок, пододвинул кусок мяса ближе к мордочке барса.
– Ты не оставляешь мне другого выбора! – прошептал лисенок.
Риш, силой открыл пасть Усену, и на глазах всех, чуть ли заполз туда сам, закидывая туда еду. У Усену не было сил даже воспротивиться этому. Видя, что друг не жует, Риш начал двигать его челюстями. Таким образом спустя минуту, Усену проглотил пищу. А лисенок, ловя на себе удивленные глаза зрителей, что смотрели на все происходящее со стороны, скромно улыбнулся и прошептал:
– Мне не в первой.
Общее спокойствие, что царило в просторной пещере, было нарушено громким восклицанием:
– Возвращаются!
Ямаус сам лично кинулся из пещеры встречать разведчиков.
– Говори сын мой! – встретил он сына возле входа.
– Мы осмотрели ущелье, нашли барсенка, но не успели!
– Как так!?
– Его забрал человек!
– Что?! Охотники?!
– Нет, другой! Мы проследили за ним, он забрал ее и отплыл на лодке.
– Скажи, она была жива?! – спросил Ямаус, стараясь сдержаться от резких слов.
– Точно не знаем, шансов мало!
– А охотники?!
– Их след простыл! Видимо они тоже ушли! Мы спустились в лес, там полный переполох, стада ушли, птицы улетели – все вымерло!
Ямаус, сжал зубы, и нечего не ответив, направился в пещеру.
– Братья и сестры, – начал Ямаус, входя в пещеру, – Нам придется покинуть это место! Завтра отправляемся в путь!
Все восприняли это известие без лишнего шума, спокойно, как если бы им приходилось это делать постоянно.
– Говорить буду я! – тихо прошептал сыну Ямаус, направляясь прямо к Усену и Ришу.
– Послушай Усену, твою сестру увезли на лодке в сторону Телецкого озера. Жива она или нет, нам это не известно. Но я на твоем месте, сделал бы все, чтобы это узнать! – начал Ямаус, спокойно, стараясь своими словами не испугать барсенка, и без того навидавшегося сегодня ужасов.
– К сожалению, мы не можем тебя туда сопроводить, – продолжил Ямаус, чуть скосив брови в сторону сына, хотевшего при этих словах открыть рот.
– Стада ушли, близиться зима. Пришло время и нам уходить вслед за ними, на юг в горы! Но я знаю того, кто поможет вам обоим, – чуть прищурив глаз, прошептал Ямаус, и на его лице показалась улыбка от яркой волны воспоминаний.
– Завтра я отведу вас к нему, а пока отдыхайте, набирайтесь сил.
Подойдя ближе к барсенку, заглядывая ему в глаза, волк горячо проговорил:
– Усену живи! Живи… Ради сестры!
X Енуохваохолеиш
Утром Усену проснулся от голоса Ямауса:
– Вставайте, пора идти!
Осторожно опираясь друг на друга, Усену и Риш побрели за красным волком. Усену чувствовал, что его тянет идти вперед. Он загорелся желанием найти то озеро, о котором говорил волк. И пусть придется осмотреть каждое дерево, обыскать каждый куст – он должен найти сестру любой ценой.
Шли они довольно долго, вначале по снежным вершинам, потом спустились ниже. Затем их путь лежал по скальным породам, все ниже и ближе к лесной полосе.
– Я веду вас к моему старому другу, он поможет вам, – задумчиво говорил Ямаус.
– Он некогда помог мне… Пришли! – сказал волк, резко остановившись посреди серого пейзажа, казавшегося таким унылым и безжизненным, что на Усену вновь нахлынула волна тоски и боли.
– Подождите здесь, я сейчас его найду.
Ямаус опустил голову и начал принюхиваться, двигаясь все дальше в кустарники.
Волк скрылся в них по уши. Вдруг послышалось резкое фырканье и хриплое урчание. Ямаус остановился, поднял голову и произнес:
– Вот я тебя и нашел, друг Охва! Это я Ямаус.
– Ямаус!? – послышался ответ, с оттенком удивления.
– Что тебе надо!?
– Нужна помощь!
– Я больше не примечаю бездомных и брошенных! Ты ведь за этим здесь?!
– Да ладно тебе, им очень нужна помощь! – сказал Ямаус, прыгнул в кусты.
Очутившись нос к носу с тем, с кем вел беседу, проговорил тихо:
– Прости друг, что после стольких лет разлуки, я снова здесь!
– Вот из-за таких как ты, я и бросил это дело! – отвечал ему зверек.
– Все равно благодарности от вас не дождешься!
– Ну, Охва-а, – протянул Ямаус.
– Ладно, ладно плут ты эдакий, показывай кто у тебя там!
Сопя, хрипя, и расталкивая кустарники, из них вылез зверек. Он был не очень большим, длинна тела не более полуметра. Был покрыт плотной густой шерстью. Голова небольшая, широкая, сплющенная, с маленькими, широко расставленными округлыми ушками. Глаза желтые, на щеках пучки удлиненных волос. Хвост был длинный толстый, с закругленным кончиком. Ступая на свои короткие лапки, зверек ухал и переваливался, неуклюже и неповоротливо, направляясь в сторону Усену.
Барсенок вначале принял его за пушистый клубочек шерсти с длинным хвостом. Но при приближении его, рассмотрел в нем черты кота. Окрас его меха представлял собой смесь светло-серого и палево-охристого цветов, а кончики волосков имели белый окрас.
– Ладно, – протянул зверек, внимательно взглянув на барсенка и лисенка, особенно заострив внимание на ранах, чей подчерк он узнал без труда.
– Я помогу им!
– Спасибо тебе еще раз, мой друг манул, ты самый лучший!
Поблагодарил его Ямаус.
– Ладно тебе, я не сержусь, уже нет. Все в прошлом… В отличии от них, – говорил зверек с волком, обнимаясь с ним по прощание.
Переведя взгляд на Усену и Риша, манул обратился к ним:
– Следуйте за мной!
– Прощайте друзья! Прощай и ты, Охва, век не забуду, все, что ты сделал для меня и таких как мы! – сказал на прощание Ямаус, и тихо побежал в горы, не желая явно затягивать прощание.
– И снова, прощай, друг мой! – тихо прошептал старичок, провожая старого друга печальным взглядом.
– Идемте, здесь недалеко! – подозвал за собой друзей манул и направился вперед.
Усену и Риш, последовали за ним.
Пройдя около получаса, и забредя в горную котловину, покрытую густым кустарником, запорошенную снегом, манул остановился, осмотрелся.
– Ступайте за мной!
Усену и Риш, увлекаемые манулом, подошли к расщелине в скале, скрытую от лишних глаз за кустами.
– Это я! Выйди, помоги! – крикнул Охва.
На его голос выбежал небольшой котенок манула.
– Помоги лисенку!
Молча, он подбежал к Ришу. Облокачиваясь на плечо котенка, лисенок, а вслед за ними и Усену, вошли в ущелье.
– Остановитесь, дальше вам не пройти! – остановил их манул, показывая взглядом в глубь пещеры, что ссужалась. И пройти туда мог только небольшой зверек.
– Ложитесь, отдохните, а мы пока все приготовим.
Охва и котенок вышли. Усену и Риш, почувствовав резкий прилив усталости, легли отдыхать. Здесь, как не где, они почувствовали себя спокойно, как если бы оказались в родных краях.
Усену очнулся от легкого прикосновения мягкой лапы Охвы. Осмотревшись, Усену заметил, что Риш уже проснулся. Вся пещера была забита всевозможными корнями и растениями, почти сухими и пахнувшими перегноем.
– Я не представился, меня зовут Енуохваохолеиш, – начал манул, а заметив недоумение на лицах лиса и барса, продолжил:
– Ладно, можете звать меня просто – Охва. А это Ита, я нашел ее в начале лета. Она не многословна, но хорошо все усваивает и помогает мне.
– Она!? – удивленно переспросил Риш, и взглянул на Иту, тщательно перебирая лапками по его спине, очищая его шерсть от грязи.
Охва кивнул в ответ.
– Ита, ты закончила? – спросил он.
Кошечка кивнула.
– Тогда начнем с лисенка.
Охва неуклюже переваливаясь, начал выбирать нужные корни и сухие травы, складывая кучкой около себя. Усену и Риш внимательно наблюдали за его действиями.
– Ита, принеси снега и почище! – сказал манул, закончив сбор трав.
Ита поспешила наружу. Охва стал брать траву в рот и медленно разжевывать. Прибежала Ита и начала прикладывать снег к ранам и ссадинам лисенка. В пещере было тепло, и снег быстро таял, промывая раны, от остатков застывшей грязи.
– А теперь, – начал Охва, вынув изо рта пережеванные растения.
– Я приложу их, они обеззаразят раны.
Ощутив прикосновение жвачки, Риш вначале расслабился, успокоился, но вскоре ему очень сильно захотелось чесаться.
– Ита, успокой его! – сказал Охва.
– Риш ты должен успокоится, трава высасывает из тебя болезнь. Потерпи, а то до крови расчешешь, скоро пройдет.
Ита подбежала к Ришу, попыталась успокоить его лапы. Но вскоре поняла, что это не так легко. Тогда она взяла в лапы мордочку лисенка. Риш, почувствовав нежное прикосновение ее лапок, начал успокаиваться, утопая в голубых глазках кошечки, в которых читалась грусть и печаль. Но причину которой, Риш никак не мог разгадать.
Пока Ита успокаивала Риша, Охва принялся собирать новую партию растений. Собрав кучку, он разломил кедровый орешек об камень.
– На, пусть он съест их, – протянул орешки Ите, начавшей кормить ими Риша.
Затем Охва продолжил жевать травы. Быстро закончив, он вынул их, снял старые.
Ита приложила новую жвачку из трав к ранам лисенка.
– Эти травы помогут заживлению ран, – пояснял Охва.
Перебросив взгляд на Усену, он продолжил:
– А теперь твоя очередь.
– Да-а, не легко тебе пришлось!? – протянул он, рассматривая его раны.
– Укусы на шее, неглубокие, но крайне болезненные. Задняя лапа сломана!
Остановив на ней свой пристальный взгляд, Охва поспешил возразить сам себе:
– А, нет! Не сломана, но обездвижена. Причиной всему… Дробь! – чуть громче проговорил Охва, узнав чей подчерк, нес на себе барсенок.
– Значит, это был человек!? – тяжело вздохнул Охва. – Снова.
– Ита, если ты закончила, принеси снега и побольше.
– Начнем с небольших ран, – сказал Охва Усену, и принялся жевать растения из первой кучки.
Разжевав, Охва и Ита принялись прикладывать ее к многочисленным ранам и укусам. Как и Риша, Усену обуяла жажда чесания.
– Ита помоги ему! – сказал Охва, но Ита не двигалась с места, боясь приблизиться к барсу ближе, чем была сейчас.
Ее маленькие глазки поглядывали на него изредка из-под лобья с некой осторожность и тревогой.
– Не надо я сам, – сказал Усену, заметив, что Ита его побаивается.
Чтобы успокоит зуд, барсенок подмял хвост под переднюю лапу и вцепился в нее когтями. Это действие осталось не замеченным для Охвы, но не для Риша и Иты.
– Я сейчас вернусь, – сказал Охва, уходя вглубь своего жилища.
– Теперь я займусь твоей лапой, – начал Охва выходя из темноты, со свертком древесной лозы, порезанной на полоски.
Разжевав еще травы, но изменив состав, Охва сам начал осторожно прикладывать жвачку к ранам.
– Ита, осторожно обмотай лапу, надо обездвижить ее! А ты, – обращался он к Усену:
– Постарайся не двигать ею.
Ита осторожно начала обматывать лапу лозой, с приложенными травами на ней. Усену почувствовал резкую боль. Не выдержав ее, он опустил голову и вцепился себе в лапу зубами, тихо сопя и хрипя.
Охва и Ита аккуратно замотали лапу от ступней до колена, полностью ее обездвижив. После чего Усену вздохнул с облегчением, но ненадолго.
– Теперь самое важное! Надо приготовиться, – сказал Охва, собирая новые кучки растений.
– Ита принеси орехи, цельные!
– Мальчик, тебе придется потерпеть еще немного. Я буду вынимать дробь из твоего бока!
– Ита начинай жевать! А я буду вынимать! На, закуси орехами, – подойдя к Усену, протянул их ему.
Усену взял два ореха и закусил их дальними зубами.
– Ты готов!? – спросил Охва.
Усену кивнул.
– Тогда начнем!
Охва выпустил из подушечек коготки и принялся вынимать ими дробинки, осторожно орудуя когтями на живую.
Усену почувствовал боль, еще более невыносимую, чем от ноющей лапы. Он выл от боли, стал сжимать челюстями орехи, а лапами вцепился в землю и рыл ими до камня.
Риш, видя как тяжело приходиться другу, забыв про свою боль, кинулся к нему, и прижался к его лапе, чтобы хоть как-то успокоить его. Перед глазами Усену мелькали образы: матери, сестры, борьбы с собаками, люди с ружьями, выстрел и потеря семьи. Из глаз потекли горькие слезы, а от напора на орехи, кожуры лопнули и выпали из пасти. Пещеру оглушил рев барса.
Одну за другой, Охве удалось удалить все дробинки. Закончив свой нелегкий труд, тяжело дыша Охва сел и проговорил:
– Тебе повезло, дробинки вошли не глубоко. Как видно выстрел прошел мельком! – начал Охва, но видя, что Усену лежит с закрытыми глазами, перешел на шёпот:
– Пусть отдохнет, он натерпелся за сегодня, – кивнул он Ите, которая стала прикладывать к кровоточащим ранам травы.
– Оставайтесь здесь, отдохните, – прошептал Охва Ришу.
– А мы с Итой что-нибудь принесем вам поесть.
– Я могу вам помочь?! – поднялся на ноги Риш.
– Нет, вы должны остаться.
Охва кивая в сторону его друга, тихо прошептал:
– Ему сейчас как никогда нужна твоя поддержка.
Риш все прекрасно понял, кивнул в ответ. Проводив уходящих манулов взглядом, он подошел к другу и прошептал еле слышно:
– Усену, ты спишь? – ответа не последовало.
Барсенок только приоткрыл глаз.
– Усену поешь орехи, они полезны! – начал Риш, не зная как взбодрить друга, понимая, что ему сейчас вовсе не до еды, и уже тем более не до разговоров.
Но все же, оставлять его одного он не собирался. Видя, что Усену, обездвижим, Риш взял орех и поднес к пасти друга.
Усену ничего не ответил, а только грустно улыбнулся уголком рта, и открыл рот.
– Усену, я знаю, слова сейчас лишни, но ты должен знать! Мне… мне… очень жаль… твою сестру… твою… – не договорил он, так как боялся разбередить и без того кровоточащие раны на сердце друга.
– Я лишь хочу сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я… Буду с тобой, и помогу… Какой бы невыносимой и страшной не оказалась наша последующая судьба – я всегда буду рядом, друг мой!
Последние слова Риш прошептал прочувственно и горячо, не оставляя сомнений в их искренности. Затем он, лег рядом с Усену, прижимаясь к его ранам, закрывая их собой.
– Я не бросил тебя тогда – не брошу и сейчас, – прошептал он напоследок, и тихо засопел.
Усену не поднимая головы, не раскрывая глаз, все прекрасно слышал. Он почувствовал, как между ним и лисенком рождается дружба, крепче любой беды, и сильнее самого страшного горя. За один день он потерял все, что любил. Его мир рухнул, а вместе с ним ушло его детство, родные, его дом.
Отныне все стало лишь воспоминаниями, из которых он бы ни за что не вылезал, окутавшись в них с головою. Если бы не слова его друга, которые вывели его из них, и возвращали в реальность. В страшную, жестокую жизнь, на которую его обрекла неожиданная встреча с человеком…
